Политические партии

Характерная особенность ФРГ состоит в устойчивом преобладании в течение длительного периода партий центристской ориентации, на­бирающих на общефедеральных выборах в среднем 80-90 % голосов. Хотя в результате воссоединения Германии на политическую авансце­ну выдвинулась посткоммунистическая партия ПДС, образовавшаяся на обломках СЕПГ, она пока не в состоянии оказывать решающее воз­действие на политический процесс на федеральном уровне. Радикаль­ные силы до сих пор остаются «зажатыми» в весьма ограниченном по­литическом пространстве, служа своего рода резервуаром для узкой части населения, недовольной по тем или иным причинам сущест­вующими порядками.³⁷

В центристском поле действуют СДПГ (Социал-демократическая партия), ХДС (Христианско-демократический союз), ХСС (Христианско-социальный союз) и СвДП (Свободная демократическая партия), причем первая является типично левоцентристской партией, а осталь­ные - правоцентристскими. «Зеленые» (Союз 90/Зеленые) находятся слева от СДПГ, а ПДС занимает крайне левый фланг политического спектра.

В ходе воссоединения Германии была образована единая партийная система - путем поглощения партиями старых федеральных земель партий бывшей ГДР. В отличие от ХДС, СДПГ и СвДП, у которых процесс слияния с восточногерманскими партиями в основном был за­вершен до первых общегерманских выборов 2 декабря 1990 г., у «зеленых» этот процесс растянулся до мая 1993 г., когда восточногерман­ские правозащитники из Союза 90 окончательно объединились с партией «зеленых», образовав новую партию под наименованием «Coю3 90/Зеленые».

Одако образование единой партийной системы вовсе не означает различий между западными и восточными партийными органами - те особенно заметны, если речь идет о численности и со­ри базе, внутрипартийной культуре, менталитете и политических взглядах их членов.

По состоянию на 1994 г., в ХДС из 639 тысяч членов 92 тысячи со­ставляли! восточные немцы, а в СДПГ из 821 тысячи - 27,7 тысячи, у «зеленых» из 41 тысячи - 2,7 тысячи. В СвДП, в которой в 1990 г. вос­точногерманские члены составляли значительное большинство — 130 тысяч из 200 тысяч, уже в 1992 г. те оказались в численном меньшинст­ве (из 103 тысяч - 38 тысяч), а в 1994 г. из 58 тысяч - 29 тысяч. Так что в отличие от западногерманских партийных организаций восточногер­манские представляют собой сравнительно малочисленные, а в отдель­ных случаях довольно рыхлые структуры. Если на западе (по состоянию на 1993 г.) членами политических партий состояли 5 %, то на востоке -3 % граждан (в 1990 г. - 6 %). Самой многочисленной партией в Восточной Германии является ПДС (121 тысяча человек в 1994 г.).

В восточных земельных подразделениях ХДС доля лиц, имеющих самостоятельное дело, по состоянию на 1997 г., ощутимо ниже (13 % против 22,7 % на западе), в то время как доля рабочих и безработных в три раза выше, чем на западе (25,4 % против 8,4 %). Лишь 3 % восточ­ногерманских членов ХДС составляют чиновники, и то среди них не­мало выходцев из старых федеральных земель (а на западе доля чи­новников в четыре раза выше - 12 %).

В СДПГ (по состоянию на 1997 г.) численно преобладают служа­щие и чиновники (39 %), за ними следуют рабочие (21,7 %), а лица, имеющие собственное дело, составляют всего лишь 4,6 %, в СвДП также преобладают служащие и чиновники (37 % - по состоянию на 1994 г.), но в отличие от СДПГ в ней весьма большую долю составляют лица, имеющие собственное дело - 27 %. Партия «зеленых» состо­ит преимущественно из чиновников и служащих (53 %), в ней также значительна доля лиц, имеющих собственное дело - 14 % (сведения за 1994г.).

В ПДС (по состоянию на 1994 г.) значительную долю составляют служащие - 42 % и специалисты с высшим образованием - 31 %. При­мечательно, что доля рабочих сократилась с 26 % в 1991 г. до Л 7 % в 1994 г. (в СЕПГ они составляли 34-35 %). По данным правления ПДС лица, имеющие собственное дело, вместе с ремесленниками и зани­мающимися промыслом, составляют (по состоянию на 1994т.) даже 8 %. Обращает на себя внимание тот факт, что в партии преобладают лица, не имеющие работы (вышедшие на досрочную пенсию, безра­ботные, пенсионеры) - 77 %.

Как вытекает из анализа социального состава всех основных пар­тий, рабочие в наибольшей степени представлены в СДПГ и в ХДС восточной части, а лица, имеющие собственное дело, - в ХДС запад­ной части, ХСС и СвДП, чиновники и служащие - в ХДС/ХСС, СДПГ, СвДП и у «зеленых».

Социальная база электората в основном соответствует социальному составу самих партий. На основании анализа электорального поведе­ния при общефедеральных выборах 1998г. можно установить, что ХДС/ХСС пользуются наибольшей поддержкой среди чиновников (40 %), лиц, имеющих собственное дело (44 %), фермеров (69 %), а СДПГ - среди рабочих (49 %), служащих (42 %) и безработных (44 %), «зеленые» - среди чиновников (11 %), СвДП - среди лиц, имеющих собственное дело (15 %), ПДС (только на востоке) - среди служащих и чиновников (25 %), безработных (25 %).

В качестве костяка электората СДПГ по-прежнему фигурируют ра­бочие. В западных землях в 1998 г. 53 % из них отдали свои голоса в ее поддержку и лишь 30 % - в пользу ХДС. В восточной части СДПГ пользуется меньшей поддержкой со стороны рабочих - 36 %. Однако если в 1994г. здесь ХДС лидировала среди рабочих, то в 1998 г. она уступила свою «пальму первенства» СДПГ (в пользу ХДС проголосо­вали лишь 24 % рабочих).

Отсутствие у СДПГ среди рабочих в восточных землях столь ши­рокой опоры, как в западных, можно объяснить тем, что за сорок лет существования «социализма» в ГДР классовое сознание рабочих не получило четкого оформления и было размыто. Восточногерманские рабочие по своей психологии в определенной мере схожи с западно­германскими мелкими буржуа. Они в меньшей степени склонны рас­сматривать СДПГ как представителя своих специфических интересов и при голосовании в большей мере исходят из оценки политической компетентности той или иной партии, нежели из стереотипов и тради­ционных ориентации. Если они ранее оказывали предпочтение ХДС, считая его более компетентным в области экономики, то теперь раз­очаровавшись в нем, перешли на сторону СДПГ.

Что же касается специфики политических взглядов членов восточ­ных партийных организаций, то следует отметить следующее: в отли­чие от западногерманских коллег по партии в восточной части члены ХДС склонны делать больший упор на социальную государственность и принцип социальной справедливости, а СДПГ - на индивидуальную свободу и базиснодемократические ценности. Партия «зеленых» на востоке под влиянием правозащитников настроена более умеренно, чем в западных землях.

Самобытность восточногерманской политической культуры со всей выпуклостью проявилась в программатике ПДС. Она сохраняет свою притягательность для определенной части населения (главным обра­зом бывшие представители элит ГДР), которая испытывает глубокий психологический дискомфорт в связи с утратой смысла их прежней жизни. Для этой категории ПДС в качестве «хранителя» и продолжа­теля духовно-исторических традиций бывшей ГДР выполняет как бы компенсаторную функцию. Партию поддерживают также и из протес­та против «асоциальной» политики федерального правительства, про­тив «западного» менталитета и «западной» системы ценностей. В ка­честве фундаментальной оппозиции она в наименьшей степени иден­тифицирует себя с существующей демократической системой: по ре­зультатам опроса за 1995 г. - лишь 20 % сторонников ПДС в отличие от ХДС/ХСС (по 80 % на западе и востоке), СДПГ (соответственно 70 % и 60 %), СвДП (80 % и 70 %) и «зеленых» (по 60 %). Если на за­паде население в более негативном свете оценивает ПДС как леворадикальную партию, в которой сильные позиции занимают бывшие функционеры СЕПГ, то на востоке — более позитивно в качестве «нор­мальной демократической партии», которая по своему ядру остается коммунистической (см. опросы за 1994 г.).⁵⁰ Восточные немцы видят в ПДС политическую силу, способную отстаивать их специфические ре­гиональные интересы на общефедеральном уровне.

Региональные различия между западом и востоком бросаются в глаза при сопоставлении результатов голосования на общепарламент­ских выборах. Так, в 1998 г. ХДС/ХСС набрали на западе 37 %, а на востоке 27,4 %голосов (в масштабе страны - 35,2 %), СДПГ - соответ­ственно 42,3 % и 35,1 % (40,9 %). СвДП и Союз 90/Зеленые на востоке, как и в 1994г., не смогли перешагнуть пятипроцентный рубеж, они прошли в бундестаг лишь благодаря поддержке западногерманских избирателей (в масштабе страны - соответственно 6,2 % и 6,7 %). НДС вновь остается чисто региональной партией, на западе она завоевала более чем 1 % голосов, зато на востоке - 21,4 % (общий результат -5,1 %). Так что в четырехпартийной системе в западных землях (ХДС/ХСС, СвДП, СДПГ, «зеленые») противостоит трехпартийная (ХДС, СДПГ, ПДС) на востоке.

В 1998г. правящий блок ХДС/ХСС понес серьезные потери (в масштабе страны - 6,3 %), причем на востоке в большей степени (-11,1 %), чем на западе (-5,1 %). Основные причины его политического поражения коренятся в недовольстве населения политикой правитель­ства Г.Коля, не сумевшего разрешить узел острых социальных про­блем - таких, как резкий всплеск массовой безработицы и растущая бедность. Свою роль сыграл и «фактор усталости» от многолетнего правления Коля (1982-1998 ге.), и чисто психологические потребности в переменах. Большая часть восточногерманского населения отверну­лась от своего национального кумира, убедившись, что его посулы о быстром подъеме благосостояния и превращении бывшей ГДР в про­цветающую область, оказались нереализуемы. Если в 1994 г. Коль еще раз смог пустить в ход свой козырь в качестве объединителя Герма­нии, то в 1998 г. уже исчерпал свой кредит доверия.

Зато СДПГ в 1998 г. добилась впечатляющих результатов (+4,5 % голосов), что позволило ей выйти на лидирующее место, потеснив с политического пьедестала ХДС/ХСС. Она сформировала новую пра­вительственную коалицию с «зелеными» (канцлер Г.Шредер), обеспе­чив необходимое парламентское большинство в 345 мандатов из 669. СДПГ сумела доказать перед избирателями свое преимущество и большую компетентность в противовес ХДС/ХСС. Ее успехи в вос­точных землях доказывают, что здесь ПДС не может ей составить серьезную конкуренцию. Примечательно, что на востоке СДПГ неук­лонно расширяет свою электоральную базу: от 24,3 % в 1990 г. и 31,5 % в 1994 г. до 35,1 % голосов в 1998 г.

На общепарламентских выборах 1998 г. СДПГ получила прирост го­лосов во всех социальных группах за счет ХДС/ХСС и отчасти СвДП и «зеленых», этот прирост наиболее заметен среди лиц, имеющих собст­венное дело, и представителей новых средних слоев. Именно на привле­чение к партии представителей среднего класса, прежде всего связанных с инновациями, предпринимательским риском и научно-техническим прогрессом, нацелен выдвигаемый во время предвыборной кампании лозунг о СДПГ как партии «нового центра». Вместе с тем социал-демократы не отказываются от своей традиционной установки на защи­ту интересов людей наемного труда, в том числе и рабочих.

«Зеленые» в 1998 г. впервые после образования партии в 1980 г. совершили прорыв к правительственной власти. Это стало возможным благодаря их внутренней эволюции в сторону центризма. Некогда «бунтарская» партия, противопоставляющая себя традиционной сис­теме и отношениям, превратилась в партию «истеблишмента», хотя влияние экофундаменталистского направления еще не преодолено.

Слабость СвДП и «зеленых» на востоке обусловлена отсутствием более или менее широкого слоя лиц, ориентирующихся на либераль­ные или постматериалистические ценности (главным образом предста­вители новых средних слоев). Помимо этого, среди населения наблю­дается массовое разочарование в либералах, которые в начале 90-х го­дов имели высокий рейтинг как активные поборники воссоединения Германии, а также в правозащитниках. Впрочем, здесь не сложилось четко выраженных социально-политических субкультур, основываю­щихся на определенных ценностных ориентациях и установках (на­пример, социал-демократическая или либеральная).

ПДС в восточных землях остается третьей партией по числу голосов после СДПГ и ХДС. Если в 1994 г. ей удалось добиться увеличения чис­ла голосов в свою пользу по сравнению с 1990 г. на 8,7 %, то в 1998 г. -лишь на 1,6 %. Можно полагать, что возможности расширения ее элек­торального поля уже в определенной мере достигли предела (до 20 % голосов и несколько выше). Очевидно, пропагандируемые ею неокомму­нистические цели и ценности не имеют особой привлекательности для большинства восточногерманского населения. Электоральные успехи ПДС связаны прежде всего с ее ролью как «партии протеста» и вопло­щения специфической восточногерманской идентичности.

Изменение положения ПДС после выборов 1998 г. обусловлено тем, что она впервые с 1990 г. переступила пятипроцентный рубеж на федеральном уровне (в 1990г. прошла в бундестаг, поскольку пере­шагнула этот рубеж в восточных землях, а в 1994 г. - благодаря четы­рем прямым мандатам, завоеванным ею в восточно-берлинских изби­рательных округах). Поэтому ее представительство в бундестаге полу­чило официальный статус парламентской фракции (ранее оно было оформлено лишь в виде группы). Теперь у ПДС расширились возмож­ности воздействия посредством законодательных процедур на полити­ку правительства.

Политическое поведение ПДС противоречиво: с одной стороны, есть сдвиг в сторону прагматизма и конструктивного сотрудничества с другими политическими силами, а с другой - она еще не отказалась от прежних идеологических установок в своей официальной программатике. Весьма вероятно, что ПДС, пройдя «школу государственного управления», умерит свой леворадикальный пыл и постепенно будет интегрироваться в демократическую политическую культуру. В таком случае она сможет стать демократической левосоциалистической пар­тией, стоящей левее от СДПГ, и в качестве представителя интересов восточногерманских граждан принять участие в формировании прави­тельственного блока «левого большинства» на федеральном уровне.

Выборы 1998 г. свидетельствуют, что правопопулистские силы стали более активно действовать в восточногерманском пространстве (рес­публиканцы, Немецкий народный союз - ННС, Национал-демократи­ческая партия Германии - НДПГ), последние в местных избирательных округах сумели даже набрать до 3 % голосов. Это уже тревожный сим­птом: бывшую ГДР, где традиционно доминировали идеи интернацио­нализма, начинает захлестывать волна национализма. Почву для распро­странения подобных настроений создает процесс социальной маргинализации, в который втягивается немалая часть восточногерманского на­селения, утратившая социальную перспективу и жизненные ориентиры. Так что голоса протестного электората подхватывают не только неоком­мунистические, но и правонационалистические и правопопулистские силы. Эти политические силы, проникая сюда с запада, начинают завое­вывать новые плацдармы, вербуя в свои ряды в основном молодежь.

Как показывают земельные выборы, проведенные в 1994-1998 гг., и на западе, и на востоке прочные позиции занимают ХДС и СДПГ. Причем СДПГ в 13 землях либо входит в состав правительственной коалиции, либо сама возглавляет правительство, поэтому она домини­рует в бундесрате в противовес ХДС/ХСС, а те в шести землях нахо­дятся у правительственного руля (из них - в двух восточных плюс Берлин). Большие поражения терпит СвДП: лишь в четырех западных землях ей удалось сохранить свое место в представительных органах, а в двух вошла в состав коалиционных правительств в качестве младше­го партнера.

Что касается «зеленых», то их позиции упрочились в противовес СвДП. Они представлены почти во всех западных землях, а также в Берлине, причем в четырех из них являются партнерами СДПГ по пра­вительственному блоку. ПДС имеет свое представительство во всех восточных ландтагах и Палате депутатов г. Берлина. Она в сентябре 1998 г. добилась в земле Мекленбург-Передняя Померания весьма зна­чительных результатов (24,4 % голосов). Там сформировался «крас­ный» блок из СДПГ и ПДС.

В настоящее время праворадикальные силы представлены в двух ландтагах: ННС в восточной земле Саксония-Анхальт (12,9 % голосов в апреле 1998 г.) и в западной земле Баден-Вюртемберг (9,1 % в 1996 г.).

Партийная система в Восточной Германии заметно отличается от других посттоталитарных восточноевропейских стран, в которых плю­рализм сильно дробный, а многие партии не имеют четкого политико-идеологического профиля и прочной организационной базы. В Вос­точной Германии она более стабильна. То, что в ней значительным по­литическим весом пользуются неокоммунистические силы в лице ПДС, типично для многих восточноевропейских стран, где еще сильно влияние социалистической уравнительно-распределительной идеоло­гии. Распространенность данного феномена не в малой степени связа­на с огромными социально-психологическими издержками форсиро­ванной общественной трансформации.

В последнее время в публицистике усиленно циркулирует тезис о «кризисе партий». Утверждается, что происходит процесс олигархизации и обюрокрачивания партий, что они все больше отрываются от интересов народа, превращаясь в орудие власти для узких групп насе­ления. Действительно, среди населения усиливается дистанция по, от­ношению к партии как политическому институту (как вытекает из оп­роса за 1997 г., 73 % испытывают недоверие к ней, лишь 24 % придер­живаются позитивной оценки). Весьма показательна тенденция к со­кращению численности партий. Если в 1990г. их общая численность достигала примерно 2300 тысяч, то в 1996 г. — 1880 тысяч человек.

Происходит процесс разрушения прежде устойчивых идеологиче­ских связей партий с избирателями: например, связанных с профсою­зами рабочих - с СДПГ, регулярно посещающих церковь католиков - с ХДС/ХСС. Подвергается эрозии их традиционная электоральная база. К началу 90-х годов доля постоянного костяка избирателей составляла менее 50 %, а доля избирателей, не имеющих определенных партийно-политических предпочтений или воздерживающихся от участия в вы­борах - более чем половину от общего числа граждан.

Граждане теперь все менее склонны следовать сложившимся стерео­типам, при голосовании в пользу той или иной партии они стремятся самостоятельно принимать решения с учетом ее политической компетентности или имиджа лидеров. Часто случается, что избиратели каж­дый раз меняют свои предпочтения. Такое электоральное поведение весьма характерно для восточных немцев, склонных в большей мере к прагматическим соображениям (в этой части страны еще не сложилось устойчивой электоральной базы партий - такое явление можно наблю­дать в обществах, находящихся в состоянии флуктуации), но оно все больше получает распространение и в западных землях.

Весьма значителен процент не принимавших участие в выборах (на федеральном уровне в 1998 г. - 17,7 %, для сравнения: в 1976 г. -9,3 %). Мотивом такого поведения может быть протест против полити­ки той или иной партии или против существующего порядка вообще.

Однако данные явления вовсе не означают кризиса демократии в целом. Они связаны со сдвигами в общественном сознании, с ценност­ной переориентацией граждан, с изменением их отношения к политике и институтам власти. Партии все больше утрачивают в условиях кон­куренции с СМИ монопольное положение в формировании общест­венного мнения, все менее в состоянии успешно осуществлять функ­цию артикуляции различных интересов гетерогенного общества. На авансцену выдвигаются другие политические актеры. Это прежде все­го гражданские движения, стремящиеся вносить в политику элементы самодеятельности и спонтанности в противовес традиционным фор­мам организации процесса волеизъявления. Тем не менее партии ос­таются важнейшим компонентом современной демократии. Только они в отличие от иных общественных объединений, ограничивающих­ся узкими групповыми или локальными интересами или охватываю­щих узкую сферу деятельности, способны действовать в более широ­ком политическом пространстве и осуществлять функцию консолида­ции различных слоев населения на общенациональном уровне. Они продолжают служить инструментом опосредования запросов общества в процессе принятия решений властными структурами.