Граждане и политика

Различия между обеими частями страны со всей выпуклостью про­являются в политической культуре, в Восточной Германии еще дли­тельное время будут сказываться «реликты социалистического прошло­го». Для политической культуры ГДР характерен был авторитарный ук­лон, патерналистская вера в «государство - опекуна народа», аполитич­ность, конформизм, стремление к замыканию в личных или узкогруппо­вых интересах (поэтому исследователи часто характеризуют ее полити­ческую культуру как «мелкобуржуазную»), сильно развитые коллекти­вистские традиции (каждый гражданин ощущал себя прежде всего чле­ном либо трудового коллектива, либо профсоюза или партии, или дач­ного кооператива). Впрочем, политическая культура ГДР формирова­лась не только под воздействием марксистской идеологии, насаждаемой СЕПГ, но и специфических исторических традиций Пруссии и Саксонии, где пустила глубокие корни этатистская и верноподданническая культура. В ГДР законсервированы старые немецкие традиции, поэтому она оказалась более консервативной, чем модернизованная ФРГ.

Несмотря на всепроникающий идеологический контроль со стороны государственного аппарата, в последние годы существования ГДР среди граждан уже усиливалось критическое отношение к идеям марксизма-ленинизма и к социалистической системе. Согласно социологическим опросам за 1988 г., 28 % учащихся и 23 % молодых рабочих отказыва­лись идентифицировать себя с ГДР (полностью с ней идентифицировали себя лишь соответственно 18 и 19 % против 46 и 55 % в 1983 г.).

Присоединение ГДР к ФРГ было инициировано снизу на волне спонтанных народных выступлений 1989-1990 гг., с ним большинство восточных немцев связывали надежду на «нормальную, цивилизован­ную жизнь». Хотя они быстро включились в западную систему ценно­стей, однако их менталитет еще сохраняет черты самобытности. Это объясняется тем, что восточногерманские граждане сформировались в иной общественной системе и впитали в себя иные культурные и ду­ховные традиции. В условиях структурной ломки общественной сис­темы и отношений, протекающей стремительными темпами, более глубинные пласты общественного сознания, как правило, обнаружи­вают большую инертность.

Политическая культура Восточной Германии является более традиционалистской, но ее нельзя сравнить, скажем, с ФРГ 50-х годов. Все же здесь уже с середины 70-х годов начались, правда, со значительным ла­гом и в менее выраженной форме, сдвиги в ценностных ориентациях на­селения: отход от коллективистской идеологии, стремление к индивиду­альному самоутверждению, к самодеятельности вне официальных структур (партия, профсоюзы и др.). Этот процесс, определенно, уско­рился после воссоединения. Он связан с повышением жизненного уров­ня, расширением индивидуальной свободы, изменением уклада жизни. Разрыв в ценностных ориентациях между восточными и западными немцами со временем уменьшился: если в 1991 г. 30 % западных немцев (против 14% восточных) увлечены постматериализмом, то в 1995г. -соответственно 19 % и 10 %. В 1995 г. 25 % западных и 23 % восточных немцев придерживались материалистических ценностей (труд, благо­состояние, личная безопасность, долг и обязанности перед семьей и об­ществом), в то время как в 1991 г. - соответственно 13 % и 26 %.

В Западной Германии уже обрел широкий масштаб процесс разру­шения традиционных социальных связей, норм и представлений о по­ведении и образе жизни, развития новых форм жизнеустройства и ин­дивидуализации. Правда, в последнее время имеет место определен­ный отход от увлечения постматериалистическими ценностями, что исследователи связывают с экономическими трудностями, возникши­ми в 90-е годы, когда материальные заботы заслоняют собой проблему самореализации и самовыражения.¹⁷

Почти поголовно секуляризованная Восточная Германия (лишь треть населения связана с какими-либо религиозными организациями) проти­востоит Западной, где более 90 % населения являются верующими, хотя число посещений церквей неуклонно падает. При этом 58 % западных немцев придерживаются трансцендентной ориентации, напротив, 61 % восточных немцев убеждены, что не существует ни бога, ни какой-либо духовной власти. Атеизм большинства восточных немцев, несомнен­но, является результатом «социалистического воспитания» и политики репрессий, проводимой СЕПГ по отношению к церквям.

Большой интерес представляет анализ политических ориентации населения восточных и западных земель. В 90-е годы восточные нем­цы уже ясно осознают, что социализм, как общественно-экономичес­кая система, исчерпал себя. Из них ровно половина (в западной части -69 %) ставит под сомнение возможность того, что «обновленный со­циализм» станет «лучше», чем существующая в настоящее время рыночнохозяйственная система (сведения за 1993 г.). Но, с другой сторо­ны, для многих восточных немцев идея социализма отнюдь не потеря­ла своей привлекательности. Так, 72 % из них придерживаются того мнения, что «социализм в основном является хорошей идеей, но лишь плохо реализованной на практике» (42 % западных) (сведения за 1995 г.). Ощутимо большая приверженность восточных немцев идее социализма вполне объяснима с учетом нынешней ситуации, когда с введением новых, рыночных отношений рухнул старый, привычный мир со стабильными заработками и твердыми социальными гарантия­ми. В представлении восточных немцев модель социализма кажется более привлекательной и человечной по сравнению с суровой «капи­талистической» действительностью. В то же время у них еще свежа память о провалах прежнего режима, в особенности в экономике, что­бы требовать незамедлительного возврата к социализму.

Хотя теперь восточные немцы в своем большинстве признают такие либерально-демократические ценности, как свобода личности, примат права, свобода волеизъявления, тем не менее в их менталитете еще дов­леют так называемые социалистические ценности - такие, как примат интересов коллектива, равенство, социальная безопасность. Так, соглас­но социологическому опросу за 1993 г., восточные немцы в большей мере, чем западные, отдают предпочтение институту социального госу­дарства (57% против 42%), принципу социальной справедливости в смысле сокращения различий по доходам (64 % против 39 %). Но они отстают от западных в приверженности свободе (58 % против 74 %) и правовому государству и демократии (48 % против 67 %).

В общественных настроениях в восточных землях еще ощутим ав­торитарный синдром. Восточные немцы чаще склоняются в пользу идеи делегирования полноты власти «просвещенным элитам» и огра­ничения участия народа в процессе принятия политических решений под предлогом отсутствия у него необходимой информации. Однако у них эти представления соседствуют с базиснодемократическими, ко­торые получили широкое распространение под влиянием массовых демократических выступлений 1989-1990 гг.²¹

Значительное большинство восточных немцев позитивно оценивает демократические ценности и принципы - почти в такой же степени, как и западные (76 % против 79,5 % - по состоянию на 1994 г.).²² Но эта высокая оценка демократии как таковой вовсе не исключает до­вольно критичного отношения с их стороны к существующей полити­ческой системе ФРГ. Лишь 50-52 % восточных и 70-78 % западных немцев удовлетворены демократией в собственной стране (сведения за 1991-1995 гг.).²³ Степень удовлетворенности демократией колеблется в зависимости от политической и экономической конъюнктуры.²⁴ Но здесь отчетливо просматривается характерная тенденция: в отличие от западногерманских восточногерманские граждане в меньшей мере идентифицируют себя с политической системой ФРГ. После 1990г. усиливается неудовлетворенность демократией и со стороны западных немцев, что определенно связано с социально-экономическими труд­ностями и с внутриполитической напряженностью, которые пережива­ет объединенная Германия.

Если сравнить оценку восточных немцев с оценкой западных в от­ношении отдельных государственных и общественных институтов (Федеральный конституционный суд, полиция, земельные правитель­ства, бундестаг, федеральное правительство, профсоюзы, церкви, теле­видение, газеты и партии), то можно установить, что восточные немцы в меньшей степени питают доверие к этим институтам. Причем в от­ношении таких институтов, как церкви, средства массовой информа­ции и партии, бундестаг, доминирует недоверие (сведения за 1995 г.). «Критическая» дистанция восточных немцев по отношению к демократии и ее институтам обусловлена не столько разочарованием в «но­вых порядках» и недовольством своим положением в объединенной Германии, сколько отсутствием достаточного опыта социализации в новых, демократических условиях.

Вместе с тем восточногерманские граждане в своем большинстве прочно связали себя с новой системой.72 % опрошенных из них считают правильным принятие в 1990г. решения в пользу «западной модели» (сведения за 1995 г.). При этом многие восточные немцы вовсе не негативно оценивают бывшую ГДР: ее преимущество видят в том, что она гарантировала социальную безопасность и порядок, правда, признают, что в ФРГ более надежно обеспечивается свобода человека.

Объединение Германии являлось политическим актом воли подав­ляющего большинства населения: согласно многочисленным опросам общественного мнения за 1990г., в его поддержку выступали 76-82 % западногерманских граждан и 91-94 % из бывшей ГДР. Тогда запад­ные немцы не могли в полной мере представить себе ту социальную це­ну, которую им придется заплатить за это объединение. Первоначальная эйфория вскоре сменилась недовольством в связи с растущими тягота­ми. Оказалось, что западные немцы не так уж готовы жертвовать своим благосостоянием ради солидарности с восточными согражданами, ©ни рассматривают восточных немцев как иждивенцев и нахлебников, кото­рые требуют все больше финансовых трансфертов, а те, в свою очередь, упрекают, что с ними обращаются как с людьми второго сорта. Как по­казывает социологический опрос последнего времени, 38 % западных немцев считают слишком высоким объем трансфертов в пользу восточ­ных земель, а 40 % восточных придерживаются противоположного мне­ния.²⁸ Правда, при этом немалая часть западногерманских граждан не отрицает необходимости солидарной помощи восточным согражданам, но настаивает на более справедливом распределении финансового бре­мени в форме дополнительных налогов и вычетов.

Воссоединение Германии не повлекло за собой серьезных измене­ний в национальном самосознании западногерманских граждан, за ис­ключением весьма кратковременного подъема национальных чувств в 1989-1990 гг. Согласно опросу за 1992г., 58% из их числа подтвер­ждали, что испытывают национальную гордость за свою страну (почти в таком же проценте, что до объединения в 80-е годы). Хотя запад­ные немцы понимают, что в результате воссоединения резко расши­рился масштаб воздействия Германии на мировую политику, в их сознании ощутимо перевешивают не аффективные чувства, а трезвые со­ображения насчет существенных материальных издержек националь­ного объединения.

Следует отметить, что степень национальной идентификации у за­падных немцев выше, чем у восточных. По состоянию на декабрь 1994 г., 72 % опрошенных в старых федеральных землях ощущали се­бя в первую очередь немцами и лишь потом представителями Запад­ной Германии или определенного региона, а в новых - лишь 45 %. Все же в процессе воссоединения возрастает доля восточных немцев, идентифицирующих себя с объединенной Германией: от 45 % в 1992 г. до 61% в 1994 г.

Для стабильности демократии важное значение имеет то, что значи­тельное большинство граждан ФРГ придерживается центристской ли­нии. Как показывает социологический опрос за 1993г., 33,5 % респон­дентов считают себя сугубо центристами, а 48,5 % в той или иной мере тяготеют к центру, лишь 1-0,6 % - к крайним полюсам политического спектра.³² Среди населения ФРГ преобладает ориентация на прагматизм и логику «здравого смысла». Даже в Восточной Германии идеология быстро утратила свое значение, она довлеет лишь среди определенной части приверженцев ПДС (Партия демократического социализма).

Процент участия граждан в выборах достаточно высок: к примеру, на общефедеральных 1994 г. - 79 % (на западе - 80,6 %, а на востоке -72,9 %). Однако лишь треть граждан (на востоке 27 %, на западе -35 %) (сведения за 1993 г.) проявляет повышенный интерес к политике и весьма узкое меньшинство принимает реальное участие в политиче­ской жизни (в рамках партий и гражданских инициатив и на комму­нальном уровне): на западе - 17 % в 1990 г., 10 % в 1994 г., а на восто­ке - соответственно 16 и 8 %.³³ Такая тенденция характерна для других западных демократий.

Во многих случаях склонность к политической активности обнару­живают выпускники средних школ, чиновники, служащие высшей ка­тегории, лица, имеющие собственное дело.

Партии, различного рода общественные организации, социальные движения служат действенным инструментом реализации воли граждан в политическом процессе. Общественные организации, в отличие от партий, не нацелены на овладение политической властью, они замыка­ются на интересах определенных социальных групп и отраслей, на оп­ределенной сфере деятельности (объединения работодателей, профсоюзы, спортивные, правозащитные организации и т.д.). Подобных органи­заций в ФРГ насчитывается 3500-4000. Профсоюзы отличаются более широкой опорной базой: по состоянию на 1993 г. в их составе в качестве членов состояли 17 % западных и 25 % восточных немцев.

bi последнее время падает число членов политических партий, профсоюзов и иных традиционных организаций, зато растет актив­ность граждан в рамках социальных движений - в защиту прав челове­ка, равноправия женщин, за экологическое переустройство, за мир и безопасность, против использования ядерной энергии и др. В отдель­ных случаях они способны вызвать весьма широкий резонанс в обще­стве. Весьма показателен пример в Венланде в марте 1997 г., когда для участия в кампании протеста против транспортировки радиоактивных отходов съехалось более 8 тысяч человек. Тогда власти были вынуж­дены выделить 30 тысяч полицейских для сопровождения этого груза.

Гражданские инициативы, как правило, ограничиваются чисто ло­кальными рамками, сосредоточиваясь на конкретных проблемах, ка­сающихся городского благоустройства, общественного транспорта, ор­ганизации досуга для детей и подростков, охраны окружающей среды. Они способны охватить значительное число людей различных взгля­дов и различного социального положения. Так, согласно социологиче­скому опросу за 1995 г., 11 % западных и 13 % восточных немцев уже принимали участие в гражданских инициативах, а 63 и 50 % изъявили готовность к участию в них.

Говорить о кризисе демократической политической системы в ФРГ, тезис о котором усиленно муссируется в последнее время в политиче­ской публицистике, было бы некорректно. Ведь демократические цен­ности и принципы большинством населения по-прежнему не ставятся под сомнение. В Германии заметна тенденция изменения политическо­го поведения граждан. Они становятся более требовательными по от­ношению к политическим и общественным институтам, настаивая на расширении и углублении демократических принципов и предостав­лении им большей самостоятельности в противовес бюрократической опеке со стороны государства. Такая позиция свидетельствует о дос­тижении гражданской зрелости, о формировании более осознанного отношения к политике, о стремлении к более активному воздействию на политический процесс. Вместе с тем в Восточной Германии наблюдается отход от политической активности. Период массового порыва во время демократических преобразований 1990 г. оказался весьма кратковременным, он сменился глубокими разочарованиями и ростом аполитичности.

Политически более зрелое западногерманское общество может ока­зывать мощное воздействие на посттоталитарное восточногерманское, приобщая его к либерально-демократической культуре. Со временем должна усиливаться идентификация восточных немцев с демократией и соответственно меняться их политическое поведение.