Немецкий золотой век

Фриц Саксль, немецкий исследователь Ренессанса,

прежде всех обратил внимание на возрастающий интерес

к гаданию и предсказанию судьбы в начале двадцатого

века. Он датировал эти перемены 1910 годом, отметив,

что количество журналов, посвященных астрологии за

последние десять лет в Германии резко возросло, их

сопровождали специальные учебники, отдельные gроро-

чества и репринты классиков астрологии. Как и следо-

вало, наряду с астрологией появились хиромантия, ну-

мерология, каббализм и карты таро и определили собой

научный фундамент для популярного движения, чу-

довищно разросшегося в 1920-г годах. Допуская возмож-

ную нелепость этих наук с логической точки зрения,

Саксль отмечал, что душевные и религиозные причины

такого движения все же чрезвычайно важны.

В теоретическом отношении вычисление дат, на основе

установленных соответствий между естественными фено-

менами и человеческими поступками, могло и не иметь

научной ценности, но смысл предсказания отражал же-

лания и нужды людей. Предсказание будущих событий

могло оказаться жизненно важным для тех, кто испы-

тывал тревогу и подавленность. Во время краха всех

ожиданий Саксль увидел в пророчествах знак растущего

социального недовольства. Он рассматривал эти прояв-

ления времени как симптомы Первой Мировой войны.

Пророчества Листа были адресованы немецкой нации

в целом, но, оказалось, могли быть пригодны и для

определения индивидуальной судьбы. Он предсказывал

приближение эпохи благополучия, которая облегчит не-

счастья немецких националистов в Центральной Европе.

Этот оптимистический взгляд в будущее не противоречил

его пафосу по отношению к прошлому. Предсказание

счастливого национального будущего оказывалось есте-

ственным продолжением ностальгии об утраченном зо-

лотом веке, поскольку означало один и тот же вообра-

жаемый мир. Прошлое и будущее представляли собой

две стороны одного контридеала, возникшего на почве

жестокого разочарования в настоящем; тайное наследство

арманизма, пронесенное через ночь христианской эпохи,

служило мостом между двумя идеальными образами; оно

одновременно было реликвией древнего благополучия и

предвестником нового порядка. В этой главе мы иссле-

дуем характер пророчеств Листа, оценим их социальное

значение и попытаемся показать как его циклическая

концепция времени поддерживала идею о фундаменталь-

ных колебаниях счастья, и как эти настроения позднее

были преображены мыслью о спасении и линейной кон-

цепцией истории.

Три источника теологического вдохновения повлияли

на циклический образ времени, в который верил Лист:

непосредственно исповедуемая им святость природы, се-

верная мифология и современная теософия. Мы уже

показывали как содержание арманистских доктрин опре-

делялось "законами природы", эти же в свою очередь

зависели от всеобщих планетарных и органических

циклов космоса. Лист часто восхищался этими

космическими ритмами еще в своих ранних очерках,

посвященных национальному пейзажу: их устойчивые

законы предполагали неизменный божественный

принцип, в его поздних работах превратившийся в

циклический образ времени. Влияние северной

мифологии также очень велико в этом отношении.

Упоминания Листа о Fimbulwinter и Gцtterdдmmerung

заставляют предположить, что он был знаком с язы-

ческими легендами в соответствии с которыми ожидался

приход жестокой зимы, после чего земля должна была

быть уничтожена огнем и водой для того, чтобы

возникнуть снова "богатой, зеленой и светлой как никогда

прежде, свободной от страданий и зла". Согласно этим

мифам, периоды разрушения и сотворения повторялись

непрерывно. Наконец, на Листа повлияла и теософия с

ее космическими кругами и последовательными перевоп-

лощениями индивидов в каждом круге; все это заставило

его поверить в возвращение вещей.

Такое представление о времени могло уживаться с

идеями о спасении и искуплении, но лишало их наиболее

напряженного, конечного пункта. Завершение каждого

цикла конечно означало духовную эволюцию и космиче-

ское обновление, но один цикл сменялся другим: всякий

организм предназначался к падению и возвращению в

вечность. Этому восточному фатализму времени и судьбы

Лист предпочитал иудейско-христианскую версию спа-

сения. Используя теософские материалы для своей кос-

мологии, он все же неохотно принимал ее эзотерические

следствия. Надежда на восстановление традиционного

мира и национальное возрождение вели его к западному

апокалипсису. Так, в его творчестве непрерывно спорили

между собой концепция линейного времени, окончатель-

ного искупления и циклические моменты, заимствован-

ные из теософии. Помня о листовских поношениях

христианства, нельзя не улыбнуться этой ситуации.

В результате образ пангерманской империи оказался

практически полностью основанным на западном апо-

калипсисе.

Еврейский и христианский апокалипсис отличаются

от других форм пророчеств утверждением качественного

различия между настоящим и будущим. Дуалистическая

и линейная схемы времени соединяют пессимистический

взгляд на настоящее с фантастическими и светлыми обра-

зами будущего. В настоящем люди всегда подвержены

лишениям и несчастьям. Апокалиптический писатель ча-

сто говорит о том, что мир есть возрастание морального

и физического падения. Эти жалобы сопровождаются

обвинениями: мир во власти Сатаны и злых сил. В точке

совпадения с самим повествованием, исторический обзор

превращается в пророчество. Апокалиптический автор

предсказывает, что старые болезни усилятся, разнооб-

разие их возрастет; он перечисляет несомненные

признаки окончательной катастрофы: жестокие

климатические сдвиги, засухи, землетрясения и пожары.

Появляется дух зла, дракон или другое чудовище, ко-

торый терзает человечество. С приближением конца вре-

мен "страдания мессии" становятся невыносимы. И тогда

внезапно появляется божественный воитель, он освобож-

дает избранных, разрушает тиранию зла и устанавливает

свое божественное и справедливое царство на земле. Эти

действия открывают новый век, когда радуются избран-

ные и не знают страданий искупленные: этот новый мир

не подчиняется обычным законам природы и физическим

ограничениям; счастье и удача царят здесь вечно.

Основные черты западных апокалиптических проро-

честв верно угаданы в этом общем очерке. Лежащий во

зле, век достигает апогея, а когда приходят новые вре-

мена, те, кто страдал, оказываются спасены и возвышены.

Разумеется, такие пророчества имели большую власть

над несчастными людьми. Норман Кон показывал, на-

сколько буквально относятся к таким пророчествам поте-

рявшиеся в жизни люди. Когда очередные несчастья

обрушиваются на них, они уже слышат "вопли мессии".

Тираны обыкновенно отождествляются с апо-

калиптическим чудищем последних дней, воплощением

Антихриста. Растет ожидание искупителя-мессии, кото-

рый исполнит пророчество, установив счастливое

тысячелетие, в котором они будут участвовать как

избранные. Эти надежды заставляли их думать о себе

как о мессианском авангарде и бунтовать против

сложившихся структур для того, чтобы завоевать для

себя достойное место в новом мире. Степень их воинствен-

ности обычно определялась ощущаемой близостью спа-

сения.

Воскрешение древних религиозных фантазий в кон-

тексте западного революционного воображения свиде-

тельствует о глубокой укорененности стремлений к сча-

стью и комфорту во времена насилия и раздоров. Ведь

нищета, эпидемии и войны всегда существовали в сред-

невековой Европе и тем еще не порождали апо-

калиптических настроений: идеи золотого века тоже были

традиционны. Однако движение Lebenswelt увидело в

апокалиптике фундаментальную систему объяснения сов-

ременных признаков упадка. Предположительный его

источник идентифицировался как абсолютное зло, а

уничтожение его означало предвосхищение золотого века.

Абсолютные категории добра и зла, права и греха вос-

станавливали равновесие в умах дезориентированных лю-

дей. Эсхатологические идеи, таким образом, никогда не

покидали иудео-христианской орбиты религиозного

влияния.

Лист продолжал традицию апокалиптики, выражая

крайний пессимизм относительно современного

австрийского общества. Его возмущение особенно возра-

стало, когда дело касалось национального вопроса.

В предшествующее десятилетие статус немецкого языка

и немецкой культуры в Австрии постоянно подвергался

сомнению славянами империи. Процесс этот зашел очень

далеко при правительстве "Железного кольца" которое

поддерживало клерикальные, консервативные и сла-

вофильские интересы с 1879 по 1893 годы. Триумф сла-

вофилии наступил в 1897, когда граф Бадени ввел свои

законы о языках, обязав всех гражданских служащих

Богемии говорить на чешском и немецком - мера, явно

направленная против немецкого населения. Лист вы-

ступил против клерикальных и социалистических партий,

предпочитавших славянские интересы, под лозунгами

Шонерера и движения Los von Rom; он осудил как

незаконное назначение чешских священников в немецкие

приходы в этнических провинциях и отрицал преобла-

дание славян в бюрократической системе гражданской

службы.

Его критика современной Австрии затрагивала и более

широкие социальные и экономические вопросы. Так, он

был недоволен экономическими тенденциями, ведущими

к капитализму laisser-faire и крупномасштабным пред-

приятиям, поскольку они подрывали существование ху-

дожников, ремесленников и владельцев небольших

предприятий, принадлежащих среднему классу. Он со-

жалел, что торговое дело утратило свой этический кодекс,

и говорил о падении гильдий как о разрушенном "оплоте

бюргерского мира". Собственный план экономического

устройства он ностальгически связывал с докапита-

листическими формами производства, давно уничтожен-

ными процессом обновления. Рост современного банков-

ского дела и других финансовых институтов он оценивал

как махинации безнравственного меньшинства, спе-

кулирующего бумагами за счет честных людей, которые

занимаются производством реального и качественного

товара. Все финансовые операции он назвал ростовщиче-

ством и сделал это в период антисемитской кампании,

развернутой газетами Шонерера и Аурелиуса Польцера.

Историю банкротства Венской фондовой биржи в 1873

он, конечно, представил как неизбежный результат сов-

ременной деловой практики.

Критика Листом новой экономики действительно

отражала настроения многих австрийцев. Поскольку

только прекращение индустриализации, на которой сос-

редотачивали свое внимание государство и иностранные

инвесторы, могло обеспечить капиталовложения местным

предпринимателям обычно получающим деньги от банков

и кредитных организаций. По этой причине капитализм

рассматривался как удел немногих. Этот взгляд еще более

укрепился после краха биржи в 1873, когда широкая

публика просто отказалась вкладывать деньги в бумаги.

Польцер комментировал эту ситуацию следующим обра-

зом: поскольку рост капитализма был процессом, с ко-

торым большинство населения не связывало себя, пре-

обладающими чувствами оказались пессимизм и псевдо-

революционный консерватизм. Работа же Листа состояла

в том, чтобы выразить эти чувства в форме апокалиптиче-

ского протеста.

Не менее пессимистическим было настроение Листа

в отношении современных политических и культурных

тенденций. Искренний защитник монархического

принципа и династии Габсбургов, Лист отрицал все на-

родные и демократические органы представительства.

Парламентаризм был для него сущей нелепостью, пос-

кольку опирался на большинство голосов, худо ли,

хорошо ли, но определяющих политику. Современные

культурные веяния также не радовали его: к феминизму

он относился как к проклятию; к современной

живописи - как к насилию над идеей немецкого искус-

ства; в театре преобладали иностранцы и евреи. Расхожие

мнения этого периода отражали апокалиптическое убеж-

дение в том, что мир на грани вырождения и распада.

Следуя штампам vцlkisch писателей, Лист говорил о

сельских жителях как о гарантах здоровья нации. Но в

результате крупных миграций в города в конце XIX века

крестьянство также пришло в упадок. Посещая опу-

стевшие усадьбы Нижней Австрии, Лист мог наблюдать

печальные следствия этого процесса. Падение крестьян-

ского сословия, по его мнению, являлось признаком обще-

национального истощения. Кроме того, сокращение числа

жителей деревни и резкий рост городского населения

также вызывали серьезное беспокойство. Население Вены

между 1870 и 1890 утроилось и городские службы уже

с трудом поддерживали порядок. Одна треть временных

жителей занимала помещения из двух комнат и менее;

город занял одно из первых мест по заболеваемости

туберкулезом в Европе. Лист заметил, что в основном

жертвами перенаселения становились сельские иммигран-

ты; трудности адаптации и плохое питание окончательно

разрушали здоровье нации. Физический упадок сопро-

вождался моральным вырождением. Подобно средневеко-

вым моралистам, перечислявшим смертные грехи. Лист

сравнивал современную городскую культуру с извра-

щениями поздней Римской и Византийской цивилизаций.

Совершенно очевидно, что описание Листом реаль-

ностей современной Австрии фундаментально обес-

ценивало настоящее. Особенному осуждению подвергался

индустриально-урбанистический комплекс и вызванные

им к жизни социально-политические институты. Следуя

апокалиптическим принципам, Лист зашел очень далеко

в утверждениях о том, что настоящей ситуацией мир

обязан владычеству злых сил. Разрушение традиционных

социальных практик и институтов было вызвано, по

мнению Листа, более простыми и более сознательными

причинами, нежели игра рыночных сил, социальных

обстоятельств и структурных изменений в экономике.

Лист искал более точной персонификации социоэко-

номических отношений и нашел ее в грандиозном заго-

воре Великой Интернациональной Партии. Эта вообра-

жаемая сила представляла собой антропоморфную идею

социальных влияний; тем самым все исторические со-

бытия связывались с наделенными волей посредниками.

Происхождение партии датировалось христианским заго-

вором против ариогерманской иерархии. В настоящее

время злой умысел Великой Интернациональной Партии

можно было обнаружить в финансовых институтах,

политических партиях, пренебрегающих немецкими

национальными интересами, в защите эмансипации,

реформ и интернациональном сотрудничестве. Очевидный

парадокс единой силы, стоящей за всеми многообразными

проявлениями современного общества не мешал апо-

калиптической логике Листа: обнаружение низкой и бес-

честной силы оправдывало его религиозный и ре-

волюционный пафос в деле критики Австрийского обще-

ства. Великая Интернациональная Партия явно была

воплощением сатаны, неуловимым, но злобным и чу-

довищным.

Перед лицом этой опасности Лист занялся поиском

признаков, свидетельствующих о национальном спа-

сении, как этого требовала традиционная апокалиптиче-

ская модель. Он изобрел несколько теорий, доказывая,

что такие признаки уже имеют место, заимствуя хроно-

логические понятия из индуистской космологии и запад-

ной астрологии. В 1910 он вновь занялся космическими

циклами и их теософской популярной версией. Размыш-

ления о периодическом рождении и разрушении всех

организмов позволили Листу связать его апо-

калиптические настроения с предположением о близком

конце цикла: начало нового соответствовало бы и

пришествию нового времени. Он погрузился в сложные

вычисления, опиравшиеся на схемы Блаватской, чтобы

доказать, что в 1897 закончился весьма существенный

цикл. Другим источником для подсчетов послужили тру-

ды современных немецких астрологов-теософов. Блават-

ская уже писала о солнечном или звездном годе - вре-

мени, необходимом планетам, для того, чтобы занять

свое место в следующем доме зодиака. Она определяла

этот период как 25.868 земных лет. Лист воспользовался

этим термином и произвел от него звездный сезон, ко-

торый длился 0.467 земных лет. Поскольку перемены

сезона играли главную роль в пантеистической

мифологии, применение концепции звездных лет к апо-

калиптике было вполне последовательным. В серии ста-

тей, опубликованных во время войны, Лист писал о

"космических влияниях звездных сезонов", которые име-

ют такую силу над человеческими делами. Арманистско-

каббалистические вычисления убедили его в том, что

зимнее солнцестояние 1899 совпало с зимним солнцесто-

янием текущего звездного года. Несчастья времени и

лишения войны поэтому были рассмотрены им как отра-

жение космических бурь равноденствия, предвещающих

приход звездной весны. Этот сезон означал и совершенно

другой период в истории человечества. В рамках этой

астрологической системы "мессианские страдания" вы-

глядели космическими предвестниками искупления.

Другим знаком, наполнившим Листа мессианским

оптимизмом, стало получение им в ноябре 1911 письма

от некоего человека, называвшего себя Тарнхари. Этот

человек, чье имя буквально означало "тайный король",

называл себя наследником древнего рода Вольсунген.

Таинственный эмиссар из далекого прошлого сообщил

Листу, что его открытия, касающиеся ариогерманского

прошлого совпадают с видениями его родовой памяти.

Тарнхари также подтвердил существование

Armanenschaft: он утверждал, что сам является реинкар-

нацией короля-священника принадлежавшего к древней

элите. И хотя появление Тарнхари подтверждало и ка-

салось прошлого, Лист рассматривал реинкарнацию древ-

него вождя как добрый знак скорого возрождения в

будущем. Другие мессианские надежды, связанные с Тар-

нхари, можно обнаружить в письме Фридриха Ванека к

Листу, написанном в первые месяцы войны. Старый

патрон считал, что Тарнхари должен выступить открыто,

поскольку для Германии настал час нужды.

Все эти разнообразные знаки говорили о необ-

ходимости уничтожить сатанического врага. Лист требо-

вал истребления Великой Интернациональной Партии,

чтобы ариогерманцы могли спокойно войти в обетованные

земли счастья и благополучия. В 1911 году он написал

пророчество о тысячелетнем сражении, которое странно

предвосхищает военные действия Первой Мировой войны:

"Да, арио-германо-австрийские -корабли еще пошлют

своих ядовитых пчел, лучами Донара еще ударят огром-

ные пушки наших дредноутов, наши армии еще пойдут

на юг и на запад, чтобы сокрушить врага и восстановить

порядок". Описание этих боев вполне соответствует апо-

калиптической схеме. Грандиозный мятеж, напомина-

ющий о сумерках богов или потоках варваров, сомнет

адского врага, чтобы восстановить справедливый и все-

германский порядок. В стремлении Листа к апо-

калиптической мести легко угадать планы немецкой во-

енной агрессии против негерманского мира. Он сам

признавал, что интернациональная война могла бы более

зримо удовлетворить его требования, и что антигер-

манский враг все же лучше, чем воображаемая Великая

Интернациональная Партия. Превращение тысячелетнего

сражения в войну наций было выгодно Листу еще и в

этом отношении, что отвлекало от бесполезного и неже-

лательного протеста против местных структур,

традиционные черты которых он все же надеялся сох-

ранить. Соединение хилиастической агрессивности и

неприязни к внутренней социальной революции подтвер-

ждалось также стремлением к национальным войнам со

стороны многих консервативных революционеров и

фашистов в Европе.

Первая Мировая война поэтому была встречена лико-

ванием во всех участвующих в конфликте странах. Не-

которые историки предполагали, что такая реакция наро-

да свидетельствовала о всеобщей жажде перемен, охва-

тившей людей после нескольких десятилетий застоя.

Другие думали, что это расцветающий империализм

пытается отвлечь внимание от давления наступающих

перемен. В любом случае, в Германии были популярны

"Идеи 14 года", выразившие то чувство облегчения, ко-

торое охватило всех, когда национальное единство прео-

долело все социальные различия и проблемы перед лицом

общего иностранного врага. Предвоенные пессимисты от

культуры связывали все национальные трудности с вред-

ными влияниями западных демократий, которые теперь

пришло время уничтожить силой, в контексте этой

эйфории вполне понятно и отношение Листа к войне.

В апреле 1915 Лист собрал встречу НАО в Вене. Он

произнес торжественную речь, в которой приветствовал

войну как начало тысячелетнего сражения, предвещавшее

приход новой эпохи. Он предупредил, что этот переход-

ный период первоначально может быть связан с

увеличением трудностей, "ужасными преступлениями и

сводящими с ума мучениями". Но все эти испытания

должны окончательно послужить окончательному отде-

лению добра от зла, поскольку все истинные немцы

"вступая в новую эпоху не должны брать с собой ничего,

что не принадлежало бы исконной природе арманизма".

Война, таким образом, играла важную роль в представ-

лениях Листа о золотом веке. Военные действия в отно-

шении других государств отражали "страдания мессии"

и также понимались как суд справедливости, который

должен делить людей на эсхатологические лагеря спа-

сенных и осужденных. Он завершил свою речь утверж-

дением о дуализме времени, что совершенно соответст-

вовало западной апокалиптической традиции.

Сторонники Листа разделяли его отношение к войне.

Тарнхари говорил о войне как о "священной необ-

ходимости". Эллегаард Эллербек датировал свои письма

в соответствии с днями "святой войны". Лист тоже исполь-

зовал такую хронологию, поставив под своим апо-

калиптическим этюдом, озаглавленным "Es wird

einmel..!" следующую подпись "Вена, тысячный день Свя-

щенной Войны, 22 апреля 1917", и отметил этот день

приглашением фотографа, который запечатлел его пог-

руженным в исследования. И прочие, принадлежавшие

к кругу Листа также смотрели на войну как на крестовый

поход против демонических сил; ее суровые испытания,

в траншеях ли, или в голодных городах, люди встречали

с гордостью, уверенные в их апокалиптическом смысле.

Эта позиция добровольного принятия страданий под-

талкивает к сравнению ее с феноменом, который Михаил

Баркун определил как "утопию катастроф". Баркун на-

блюдал амбивалентный характер катастроф, которые, с

очевидностью приводя людей на край гибели, могут

порождать также и неожиданное чувство счастья. Он

отметил, что такие события часто создают временное

ощущение общей цели и что "унизительные социальные

различия растворяются во внезапно теплеющей, демок-

ратической атмосфере". Эта оценка точно соответствует

эйфории, описанной в "Идеях 1914" и освещает необ-

ходимым светом энтузиазм Листа по отношению к

действительным лишениям войны. Поскольку вера в зо-

лотой век включала в себя убеждение в том, что счастью

должны предшествовать ужасные несчастья, то

объединение в эпицентре катастрофы только подтверж-

дало апокалиптические ожидания. Для Листа страдание

являлось залогом спасения.

Но как в действительности Лист представлял себе

это коллективное спасение? Свой образ золотого века он

строил на материалах средневековой немецкой апо-

калиптики, северных легенд и современной теософии. Он

рассказывал средневековую легенду об императоре

Фридрихе Барбаросса, который долго спал в горе

Kyffhдuser. Но однажды проснувшись, волной тевтонско-

го гнева прокатился по всему миру, подчинив его не-

мецкой гегемонии. В этой истории черпали вдохновение

средневековые утописты, надежды которых в XIII веке

сосредотачивались вокруг династии Гогенштауфенов.

Позже исторические и культурные обстоятельства

изменились и в XV веке основные надежды возлагались

уже на императоров Фридриха IV и Максимилиана I из

династии Габсбургов. Один утопический трактат того

времени, озаглавленный Gamaleon, рассказывает о буду-

щем немецком императоре, который должен подчинить

себе французскую монархию и папство. Римская церковь

должна была лишиться имущества, все ее духовенство

предназначалось к истреблению. После победы над вра-

гами, германцы должны были возвыситься над прочими

народами. Вместо папы новый немецкий патриарх в Май-

нце должен был возглавить новую церковь, подчиненную

императору, новому Фридриху, власть которого обнимала

собой всю землю.

Листовский образ золотого века во многом составлен

из элементов раннего национализма и популярной эсха-

тологии. Первые манифесты националистов содержали в

себе ту же веру в немецкий мир, в котором однажды

исполнилась божественная воля и который поэтому был

источником всякого блага до тех пор, пока не был раз-

рушен заговором низших, негерманских народов, церкви,

капиталистов, евреев и кого угодно. Для восстановления

идеального мира требовалась новая аристократия, руко-

водимая божественным посланником, призванным

отстоять религиозные и политические ожидания угнетен-

ных. Лист развивал традиции исторического хилиазма,

утверждая, что правление Фридриха IV и Максими-

лиана I означало возрождение арманистского духа, но к

несчастью потерпело крах по причине заговора лютеров-

ской реформации. Также весьма значительным является

то обстоятельство, что Лист с большим вниманием

относился к идеям Джордано Бруно, философа и еретика

XVI века. Бруно полагал, что иудаизм и христианство

разложили древнюю и истинную религию, которой была

для него магия египетской "Герметики" и мистицизм;

такое мнение было весьма популярно среди неопла-

тоников Ренессанса. Бруно также стремился к освобож-

дению, которое могло дать вновь открытое знание

древних. Соединение милленаристских чаяний и каб-

балистической мысли характеризовали и листовский

образ новой Германии. С большим одобрением он

цитирует Бруно: "О Юпитер, позволь немцам понять

свою силу и они станут не людьми, но богами".

Одна из северных эпических легенд предлагает дру-

гой образ золотого века, который также весьма важен

для нашего анализа. Еще в 1891 году Лист нашел

стих "Волюспы", в котором появлялась устрашающая

и вместе с тем великодушная мессианская фигура:

Великий человек вернулся в круг правителей

Властвующий над всеми, он кладет конец раздорам

Его решения мудры и справедливы

Все, что он назначил, будет жить вечно.

Фигура "властвующего над всеми" стала основной

идиомой Листа в его последующих обращениях к золо-

тому веку. Исключительный, сверхчеловеческий

индивид, способный решить все человеческие проблемы

и установить вечный порядок. Божественный диктатор

был особенно желанен для тех, кто страдал от не-

устойчивости и безосновности индустриального общества.

Лист предчувствовал пришествие такого лидера, чья мо-

нолитная реальность определит социо-политические ус-

ловия национального золотого века.

Наконец, и теософия предлагала свой оккультный

образ золотого века. К концу войны, Лист приобрел

уверенность, что австрийские и немецкие жертвы, павшие

на фронтах, перевоплотятся в коллективное мессианское

тело. При помощи принципа кармы он доказывал, что

сотни тысяч убитых должны воскреснуть как бы охва-

ченные пламенем милленаристской надежды: эти молодые

люди должны были войти в состав элитарных мессианских

корпусов в окончательной послевоенной национальной

революции. Исходя из своих вычислений, основанных на

"космических и астрологических законах". Лист пришел

к выводу, что годы 1914, 1923, 1932 имели интимную

связь с грядущим арманистским тысячелетием. Он вы-

делял 1932 год, как время, когда божественная сила

должна овладеть коллективным бессознательным не-

мецким народом. Поколение воскресших революционеров

должно было быть особенно чувствительным к воз-

действиям божественной силы и потому составляло лигу

фанатиков, возвещающих приход нового века. Порядок,

национальная месть и национальная страсть должны были

превратить современное плюралистическое общество в

монолитное, вечное и нерушимое государство. Этот то-

талитарный образ служил Листу наброском для будущего

Великого Германского Рейха. В предвосхищении

нацистской Германии его вычисления ошиблись на один

год.

ИОРГ ЛАНЦ ФОН ЛИБЕНФЕЛЬС

И ТЕОЗООЛОГИЯ

О младшем современнике Листа Иорге Ланце фон

Либенфельсе речь уже шла; он был наиболее молодым

из сторонников старого гуру, сошедшихся в 1893 в Gars

am Kamp для встречи с Ванеками. Ланц также был

озабочен утраченным первоначальным арийским миром,

но его теории были лишены той атмосферы с ее восх-

валениями древних тевтонцев и их обычаев, которая

характеризовала Листа. Вместо этого его мысль опиралась

на радикальную теологию, историческую избирательность

и глубокомысленные научные построения. Ланц пытался

оживить странный мир арийских сверхчеловеков, конт-

ролирующих средневековую Европу через аристок-

ратические религиозные и военные ордена; это был

визионерский образ, насыщенный расистскими рыцарями,

мистиками и святыми. Центром его арио-христианской

доктрины служила дуалистическая ересь, которая описы-

вала враждующие силы добра и зла, представленные

лучшими арийцами и их спасителем Frauja - готское

имя для Иисуса, который требовал священной войны

против ложных арийцев, выродившихся арийцев и всех

расовых меньшинств. Терминология Ланца отвечала все-

му разнообразию современных дисциплин, гуманитарных

и естественных наук, включая антропологию, физику и

зоологию; вместе с тем очевидна общая политическая

направленность его мифологии и vцlkisch идей Листа.

Ланц стал героем двух аналитических исследований и

занял свое место как один из предвоенных учителей

Гитлера в Вене, как об этом свидетельствуют

классические биографии фюрера.

Человек, который называл себя Иорг Ланц фон

Либенфельс, утверждавший, что он родился в Мессине

1 мая 1872 года от барона Иоганна Ланца фон Либен-

фельса и его жены Катарины, урожденной Скала, в

действительности родился 19 июля 1874 года в пригороде

Вены. Его отец, Иоганн Ланц, был учителем, мать

действительно звали Катарина, урожденная Гоффенрайх.

При крещении ребенок получил имя Адольф Йозеф.

В полной противоположности его зрелым фантазиям об

аристократическом и сицилианском происхождении, его

родители принадлежали среднему классу и по отцу он

был наследником длинной ветви венских бюргеров, изве-

стных с самого начала восемнадцатого столетия. В де-

тстве Ланц горячо интересовался средневековым прошлым

и религиозными орденами, к которым он относился как

к духовной элите. Сам он рассказывал, что его особенно

воодушевлял военный орден Рыцарей Храма

(тамплиеров), и что он с головой ушел в их историю и

легенды. Эти впечатления вполне могли определить его

решение принять цистерцианское послушничество в аб-

батстве Heiligen Kreuz недалеко от Вены. Несмотря на

возражения семьи, он вступил в орден как брат Георг

31 июля 1893 года.

Аббатство Heiligen Kreuz оказало серьезное влияние

на жизнь Ланца. Белый камень церковных нефов, белые

плиты, строгий романский стиль, уединенный мона-

стырский сад, мозаика цветных стекол и могилы двенад-

цатого века герцогов Бабенбергов, - все это глубоко сов-

падало с атмосферой средневекового рыцарского романа.

Ланц был истовым послушником и сделал серьезные

успехи, 12 сентября 1897 он постригся в монахи, а с

19 сентября 1898 приступил к преподаванию в духовной

семинарии.

Жизнь в монастыре удовлетворяла его сентименталь-

ным стремлениям отождествить себя со священной элитой

древности, кроме того, годы в Heiligen Kreuz дали ему

исключительную возможность расширить свое образо-

вание под руководством его учителя, Ниварда Шлегля,

специалиста по Ветхому Завету и восточным языкам.

Зрелые труды Ланца несут на себе ясный отпечаток

глубокого знания Библии, редких апокрифов и

гностических текстов, а также религиозных традиций и

языков Ближнего Востока. Он также прилежно изучал

историю аббатства и опубликовал свои исследования в

нескольких научных журналах.

Особенно важна самая первая из опубликованных им

работ, поскольку она является наиболее ранним свиде-

тельством его зарождающейся ереси и специфического

мировидения (Weltanschauung). Это был комментарий к

отпечатку на могильном камне, извлеченном из-под мо-

настырских плит в мае 1894. Отпечаток изображал дво-

рянина, ошибочно идентифицированного как Бертольд

фон Трейн (умер в 1254), топчущего неизвестное живот-

ное. Ланц интерпретировал эту сцену как аллегорическое

изображение вечной борьбы между силами добра и зла,

соответственно представленными дворянином и странным

чудовищем. Ланц был особенно увлечен бестиальной

интерпретацией зла. Размышления над буквальными

смыслами этой аллегории убедили его в том, что корень

всякого зла в мире заложен в приближенной к человеку,

но животной природе. Для того, чтобы найти решение

этой проблеме, он начал заниматься зоологией. Изучая

священное писание, апокрифы, современную археологию

и антропологию, Лист объединил существующие

расистские идеи в дуалистическую религию. Голубые

глаза и светлые волосы, свойственные арийской расе (как

это доказали современные социал-дарвинистские авторы

Карл Пенка, Людвиг Вольтман и Людвиг Вильзер) окон-

чательно отождествлялись для него с добрым началом,

тогда как различные темные отклонения - негроиды,

монголоиды, жители Средиземноморья - он связал с

принципом зла. Собственным вкладом Листа в

расистскую идеологию стала адаптация научных взглядов

применительно к гностической доктрине, представляю-

щей светлые и темные силы в качестве космических

сущностей, ответственных за порядок и хаос в мире.

Трудно сказать, насколько этими идеями Ланц обязан

своему послушничеству в монастыре. Его учитель Шлегль

презирал евреев Ветхого Завета как самонадеянное и

надменное сообщество и его переводы Библии попали в

список книг, запрещенных церковью за антисемитизм.

Расистские тенденции в мышлении Ланца вполне могли

сформироваться под влиянием Шлегля. Впрочем, его не-

ортодоксальные убеждения, по-видимому, вызывали серь-

езные трения между ним и его наставниками. Стремление

же Ланца к свободе, интеллектуальной и физической,

стало причиной разочарований и личного несчастья, в

связи с чем он отказался от обета и покинул Heiligen

Kreuz 27 апреля 1899 года. Его отъезд по-разному был

воспринят главами аббатства. Настоятель обратился к

нему с призывом "отвергнуть соблазны мира и плотской

любви". Но Ланц дерзко обосновал свое отступничество

утверждением о том, что цистерцианский орден предал

свои подлинные принципы (т. е. расистские) и что теперь

ему удобнее было бы извне заняться его реформой. Три

его антиклерикальные книги, вышедшие сразу после того,

как он покинул аббатство подтверждают это намерение.

Некоторые признаки свидетельствуют о том, что он

присоединился к движению Шонерера и обратился в

протестантство. Говорят также о его намерении жениться;

такой поступок также вынуждал его к отказу от обета

и мог бы объяснить загадочные упоминания о "плотской

любви".

С этого времени Ланц был свободен в выборе путей

для развития своих религиозных идей, и период с 1900

по 1905 был отмечен высокой активностью и сверхъ-

естественной скоростью его интеллектуальной эволюции.

В это время он был зарегистрирован как член, по мень-

шей мере, двух научных обществ, где он имел возмож-

ность встретиться с выдающимися историками и учеными.

Он получил патент на три изобретения, среди них -

некое техническое приспособление и мотор. Он также

начал писать для таких vцlkisch и социал-дарвинистских

журналов как "Hammer" Теодора Фрича и "Политико-

антропологический обзор" Людвига Вольтмана. Одна из

статей Ланца содержала более ста ссылок на сугубо

научные исследования, что подтверждало глубину его

недавних занятий антропологией, палеонтологией и

мифологией. Таким образом, первые работы Ланца имели

научную направленность. Поскольку в 1902 году он по-

лучил докторскую степень, видимо, он защитил и диссер-

тацию на одну из тем в рамках этой доисторической

сферы.

В 1903 году Ланц опубликовал статью в журнале,

посвященном изучению Библии. Она называлась

"Anthropozoon biblicum" и представляла собой исследо-

вание прошлого при помощи его ранних теологических

и научных гипотез. Он начал с анализа тайных культов,

описанных такими древними авторами как Геродот, Плу-

тарх, Страбон и Плиний. Он пришел к выводу, что

древние античные цивилизации хранили в тайне все,

связанное с сексуальностью, поскольку все, что

происходило в этой области - происходило в рамках

оргиастических ритуалов. Он также убедился в том, что

принципиальная локализация этих культов связана с

Ближним Востоком. Обдумывая эти результаты, Ланц

развил свои исследования в свете недавних архео-

логических находок в Ассирии. Два отчетливых отпечатка

с клиновидными надписями, дающими ключ к загадке

этих культов: отпечаток Ашурназирпала II (883-859 до

н. э.) и черный обелиск Салманасара III (858-824 до

н. э.). Оба эти артефакта были найдены в Нимруде в

1848 британским ориенталистом сэром Остеном Генри

Лайярдом.

Оба отпечатка изображали ассирийцев, ведущих

рядом с собой странных животных неизвестных видов

как прирученных и домашних. Сопутствующая

клиновидная надпись на первом рельефе сообщает, что

король Мюсри (территория, лежащая к востоку от

пролива Agnaba) послал этих маленьких животных

(pagatu) Ашурназирпалу II в качестве дани. Подобные

животные были получены также от короля патинеан и

короля египтян. Надпись содержала информацию о том,

что Ашурназирпал разводил этих животных в своем

зоологическом саду в Calah. Надпись на втором рельефе

говорила о двух других видах (baziati и udumi), которые

также поступали как дань из Мюсри. Сумбур фило-

логических версий и косвенные свидетельства, почерп-

нутые из антропологии и этнологии позволили Ланцу

выдвинуть серию гипотез касательно изображений на

отпечатках.

Он предположил, что pagatu u baziati в действитель-

ности были пигмеями, описанными в некоторых научных

исследованиях; но важнее была его уверенность, что

арийская раса предавалась преступному соитию с этими

низшими видами, произошедшими из очень ранней и

совершенно особой ветви в животной эволюции. Тексты

древних, данные современной археологии и антропологии,

соответствующие главы Ветхого Завета вполне могли

служить подтверждением версии об ужасающей практике

кровосмешения. Целые главы статьи Ланца были посвя-

щены тщательному истолкованию книг Моисея, Иова,

Еноха и пророков с точки зрения выдвинутой гипотезы.

Статья, таким образом, завершала первоначальную фазу

в развитии неогностической религии Ланца. Уже на этом

этапе он определился относительно природы зла в мире

и установил аутентический смысл священного Писания.

В соответствии с его теологией, грехопадение означало

просто расовый компромисс арийцев, случившийся бла-

годаря их безнравственному скрещиванию с низшей поро-

дой животных. Следствием этих устойчивых пороков,

позже институционализировавшихся как сатанинские

культы, стало возникновение нескольких смешанных рас,

угрожавших подлинной и священной власти арийцев во

всем мире, особенно в Германии, где эта раса была

особенно многочисленна. Помимо интерпретации греха,

такой тип мышления предлагал объяснение невыносимым

для человека условиям, сложившимся в Центральной

Европе, которые для Ланца были личной проблемой.

В том же, 1903 году, Ланц опубликовал основной

корпус своей доктрины. Само ее название (Тео-зоология

или Гримасы Содома и Электрон Богов) свидетельствует

о гностической природе мысли Ланца. Этот текст являлся

странным соединением религиозных идей, заимствован-

ных из традиционных иудейско-христианских

источников, но переработанных в свете данных совре-

менных наук о жизни: отсюда тео-зоология. Книга вос-

производила основную гипотезу ранней статьи в пределах

развернутой схемы библейской интерпретации, охваты-

вающей оба завета. Целью первой главы была попытка

понять природу и происхождение пигмеев. Четыре главы,

под названиями Gaia (земля), Pegu (вода), Руг (огонь),

и Aither (воздух) описывали сатаническое царство, рас-

сказывали историю первого пигмея по имени Адам, ко-

торый породил расу человеко-зверей (Anthropozoa). Ланц

использовал загадочный принцип перевода; согласно ему

слова "земля", "камень", "дерево", "хлеб", "золото", "во-

да", "огонь" и "воздух" все означали получеловека, а

глаголы "называть", "видеть", "знать" и "скрывать" озна-

чали "совокупляться с" и так дальше, с целью создания

мономаниакального взгляда на древний мир. В соот-

ветствии с Ланцем, основным сюжетом древней жизни

был поиск и воспитание любовников-пигмеев

(Buhlzwerge) для извращенных сексуальных развлечений.

Поэтому основная цель Ветхого Завета выглядела как

предупреждение избранных людей (арийцев!) о пос-

ледствиях этой скотской практики.

Рассмотрение Ланцем божественного принципа пред-

полагало использование современных научных ма-

териалов. Уже было показано как органично употребил

Ланц данные археологии и антропологии для своей

доктрины: не менее чувствителен он оказался и к

открытиям в сфере электроники и радиологии. Одно из

первых открытий, воодушевивших Ланца, касалось теп-

ловой эмиссии электронов от горячих тел; ее наблюдал

Бондлот и назвал в 1887 году N-лучами. Спустя не-

сколько лет Вильгельм Рентген открыл Х-лучи, за что

был награжден Нобелевской премией в 1901 году. К ука-

занным формам электромагнитных излучений следует

добавить открытие радиоактивности, совершенное супру-

гами Кюри в 1898. Они последовательно помещали в

изолированный источник элементы полония и радия, за

что также незамедлительно получили Нобелевскую

премию. Поразительные открытия захватили вообра-

жение народа, и их влияние еще усилилось попытками

использования радиосвязи между 1898 и 1904 годами,

последовавшими за работами Маркони и Герца.

Ланц в полной мере оценил общечеловеческое зна-

чение этих форм энергии будущего и включил представ-

ление о них в свое описание богов. Он начал с утвер-

ждения, что поколение богов существовало как наиболее

ранняя и высшая форма жизни (Theozoa), совершенно

отличная от Anthropozoa, родоначальником которых стал

Адам. Следуя указаниям Вильгельма Больше, (1861-

1939), популярного писателя-зоолога, у которого он чер-

пал вдохновение на теософические темы, Ланц предпо-

ложил, что эти божественные существа обладали нео-

бычными чувственными органами, предназначенными

для восприятия и передачи электрических сигналов. По-

добные органы наделяли их обладателей мощной способ-

ностью к телепатии и всемогуществом, но позже они

атрофировались в рудиментарные гипофизарную и

шишковидную железы, как можно видеть у современного

человека; и это произошло благодаря скрещиванию бо-

жественного племени со звероподобным. Впрочем, Ланц

допускал, что всеобщая программа сегрегации могла бы

вернуть эти способности арийцам, как ближайшим на-

следникам божественного племени.

Следующие четыре главы книги, озаглавленные Pater,

Pnevma, Hyios, и Ekklesia посвящены рассмотрению Но-

вого Завета; внимание здесь сосредотачивается на

пришествии Христа и возрождении им сексуально-

расистского гнозиса, необходимого для того, чтобы спасти

избранных людей, а именно арийскую расу. Чудеса

Христа, его магические способности и, наконец, само

Преображение, - все это рассматривалось как верное до-

казательство его электронной природы. Ланц подтверждал

эту гипотезу обильными цитатами из апокрифических

материалов, служивших предметом изучения для совре-

менного немецкого научного сообщества. Страсти Христа

Ланц интерпретировал как попытку насилия, искажения

природы, предпринятую пигмеями, сторонниками са-

танических бестиальных культов, стремящихся к

скрещиванию.

Зачастую неприличные и всегда радикальные интер-

претации Священного Писания логическим образом

включали в себя и уже знакомые иудео-христианские

идеи линейности времени и апокалипсиса. На месте

древних, четко отличавшихся друг от друга божественных

и демонических видов, возникли несколько смешанных

рас, из которых арийская была наименее тронута чужой

кровью. На протяжении всей истории низшие расы своим

беспорядочным скрещиванием тиранизировали арийцев,

пытаясь совлечь их вниз, в основание эволюционной

лестницы. История религии описывает эту ситуацию как

борьбу между эндогамным и бестиальным культами.

Финалом этой неоманихейской временной схемы высту-

пало обещание окончательного искупления и Второго

Пришествия. Концепция золотого века Ланца выглядит

целиком проникнутой культурным пессимизмом. Он рас-

сматривает современный мир как принадлежащий совер-

шенному злу:

Время пришло! Порода Содома выродилась и ничто-

жествует по всему Средиземноморью и Среднему

Востоку... Наши тела покрыты порчей, их не спасет

никакое мыло, они удумизированы, пагатизированы,

базиатизированы (эти термины порчи произошли от

имен ассирийских пигмеев). Жизнь человека никог-

да не была так убога как сегодня, несмотря на

технические достижения. Демоны наступают на нас,

миллионы людей гибнут в убийственной войне, раз-

вязанной ради личных целей. Дикость звероподоб-

ных людей рушит основы культуры... Почему вы

ищете ад в другом месте? Не это ли ад, где мы

живем, где мы горим; не ужасно ли то, что

бесчинствует внутри нас (стигмы испорченной

крови)?

"Мессианские муки" Ланца отражают его отношение к

распространившемуся по всей Европе социо-культурному

хаосу. Они должны предвещать собой золотой век в

форме сексуально-расистской религии возрождения среди

арийцев. Время действительно пришло. Восходящее

движение низших рас во всей Европе и ее колониях

должно быть обращено вспять. В этом пункте Ланц обна-

руживал всю свою нетерпимость, пангерманские и мо-

нархические чувства, лежащие в основе его целостной

теозоологической доктрины. Низшие классы общества он

смешал с потомством низших рас и обвинил их в упадке

немецкого величия и господства над миром; в соот-

ветствии с логикой западного апокалипсиса они должны

были быть искоренены. Ланц обрушился на лживую

христианскую традицию сострадания к слабым и несча-

стным и потребовал, чтобы нация совершенно беспристра-

стно осудила не имеющих привилегий. Социализм, де-

мократия и феминизм по причине их эмансипирующей

силы, служили особенно важной мишенью для его бес-

пощадной миссии. Женщины рассматривались как

специальная проблема, поскольку считалось, что они

гораздо более склонны к бестиальным влечениям, нежели

мужчины. Только строгое подчинение их арийским мужь-

ям могло гарантировать успех расового очищения и обо-

жествления арийской расы. Этот процесс мог быть ус-

корен гуманным искоренением низших рас при помощи

стерилизации и кастрации.

Сходство между предложениями Ланца и поздними

гиммлеровскими материнскими организациями SS

Lebensborn, а также нацистскими планами по обезв-

реживанию евреев и использованию порабощенных сла-

вянских народов на Востоке, указывают на возрождение

через поколение всех тех же ментальных рефлексов.

Ланц защищал матерей-производителей, которые должны

жить в евгенических монастырях и обслуживаться чисто-

кровными арийскими мужчинами; и эта точка зрения

служила предвосхищением тезиса Гиммлера о полигамии

для СС, его заботы о незамужних матерях в домах

материнства СС, его планов образования и супружества

для Избранных Женщин. Особые рекомендации Ланца

относительно обезвреживания расовых меньшинств были

довольно разнообразны и включали в себя: высылку на

Мадагаскар; обращение в рабство; кремацию как свя-

щенную жертву Богу; использование в качестве вьючных

животных. Таким образом, мрачные размышления Ланца

уже заключали в себе психопатологию нацистской

страсти к уничтожению и подчинению неарийцев на

Востоке.

Золотой век открывался волшебным пейзажем Гер-

мании, одновременно утопическим и аристократическим.

Ланц утверждал, что следы священного электронного

могущества еще присутствуют в старых княжеских

династиях Германии. При условии подлинности их родос-

ловной, эти семьи можно было считать ближайшими

живыми наследниками древнего божественного племени.

Ланц подчеркивал, что эти князья всегда культивировали

искусство и талант в своих замках и дворцах, признавая

их за единственный исторический инструмент прогресса.

И напротив, всегда существовал мертвый груз низших

каст, подвергавший развитие нации опасности сентимен-

тальными и вульгарными требованиями раздела власти,

совершенно не учитывавшими при этом собственную

расовую и гностическую неспособность к делу управ-

ления. В сфере иностранных дел Ланц настаивал на

абсолютной правоте ариогерманцев и необходимости рас-

пространить их истину за рубежом, и в мировом масштабе

отстоять их право первородства. Германия уже не могла

себе позволить "лишиться золотого руна мира", поскольку

вся планета была ее естественной колонией с фермой

для каждого смелого солдата, и, в соответствии с

принципом расовой чистоты, поместьем для каждого

офицера.

Апокалиптическая битва должна была разразиться

над упорствующим в заблуждениях миром. Слова Ланца

предвосхищали пророчества о Первой Мировой войне

самого Листа: "Под ликующие возгласы освобожденных

божественных героев мы могли бы завоевать всю пла-

нету... испепелив врага огнем наших пушек и батарей...

установив порядок среди драчливых банд Udumu". Же-

ланный порядок виделся пангерманистским и расистским

иерархическим раем, предназначенным для гностических

иерофантов и новой касты воинов; по сути дела, это был

образ мировой революции, которая должна была за-

вершиться вечным мировым господством.

Но хаос не будет длиться долго, потому что в земле

электрона и Священной Чаши уже рождается новое

священство... Великие принцы, доблестные воины,

одержимые священники, красноречивые барды,

ясновидящие святые древней Германии уже идут,

чтобы заковать в цепи обезьян Содома, учредить

церковь святого духа и превратить землю в "Острова

блаженства".

Апокалиптическое видение смешивало в образе нового

отечества несколько немецких интеллектуальных

традиций. Барды и святые раннего романтизма шли в

религиозный рай рука об руку с принцами и воинами

доиндустриального консерватизма, объединенные такими

неогностическими символами как Священная Чаша, элек-

трон и церковь святого духа. Достижение рая обус-

ловливалось тотальным подчинением низших. Теозоо-

логия, таким образом, представляла собой экстраордина-

рное сочетание теологических и научных идей в пользу

безусловной аристократической власти в царстве пангер-

манизма.

Весной 1905 года Ланц сотрудничал с несколькими

выдающимися теологами в целях подготовки научного

издания ранних еврейских текстов. Эта публикация была

предпринята издательской комиссией, представляющей

точки зрения иудаизма, католицизма и протестантизма:

Мориц Альтшулер, ученый-раббинист, был членом Обще-

ства Листа и издавал Vierteljahrsschrift fьr Bibelkunde;

Вильгельм А. Нейман, профессор теологии и каноник

аббатства Heiligen Kreuz; и Август Вюнше, профессор-

ориенталист. Издательский анонс предстоящей серии,

озаглавленной Monumenta Judaica, обнаруживал често-

любивую природу их намерений. В первой части,

"Bibliotheca Targuminica", предполагалось издать ранние

арамейские источники Пятлкнижия; последующие ее раз-

делы должны были быть отведены самарийским,

сирийским, готским и арабским их интерпретациям. Вто-

рую часть "Bibliotheca Talmudica" предполагалось пос-

вятить влиянию вавилонских и ассирийских идей на

еврейскую религиозную традицию. Ланц был выбран

католическим издателем вместо Нейманна, а его титулы,

"доктор философии и теологии, профессор и пресвитер

ордена Цистерцианцев" свидетельствовали о значитель-

ной его известности среди теологов, и о примирении

между ним и аббатством Heiligen Kreuz. Его пригласили

к сотрудничеству благодаря его глубоким знаниям текстов

Септуагинты и Вульгаты и готской библии Вульфилы.

Задуманные серии не были осуществлены полностью, к

1908 году вышли только первые пять томов под наз-

ванием Orbis antiquitatum. Ланц отвечал за издание книги

Бытия на основе текстов Септуагинты и Вульгаты.

Журналистика вскоре увлекла Ланца, отвлекая его

от погружения в теологические исследования, кроме того

его растущие связи с vцlkisch и антисемитскими партиями

после 1905 года сильно препятствовали участию в

иудаической программе. Его сотрудничество с Фричем,

издателем первого антисемитского журнала "Hammer",

и основание собственного органа Ostara в конце 1905 года

возможно послужили причиной прекращения Monumenta

Judaica за крайней амбициозностыо проекта. Ostara (на-

звание повторяет имя языческой богини весны) возникла

как журнал, посвященный политическим и эко-

номическим проблемам габсбургской империи, рас-

сматриваемым с позиций нетерпимых и пангерманских.

Каждый выпуск писался преимущественно одним авто-

ром. Здесь работали Адольф Гарпф, Людвиг фон Вернут,

Адольф Вармунд, Харальд Гравелл ван Йостенооде, не

говоря о Ланце, который принял участие в первых двад-

цати пяти номерах. Некоторые из участников журнала

были известны как сторонники Общества Листа.

Манифест журнала информировал читателей о том, что

Ostara - первый и единственный расово-экономический

журнал, который намерен практически использовать ан-

тропологические данные для того, чтобы научным обра-

зом сломить восстание низших рас и защитить благо-

родство расы европейской. Публикация "теозоо-

логических" идей вызвала широкий отклик в читатель-

ской аудитории, от журнала потребовали, чтобы расизм

в нем обсуждался в связи со всеми аспектами социальной

жизни, включая науку, политику, технологию, искусство

и литературу. С июля 1908 года и до конца Первой

Мировой войны, Ланц самолично выпустил не менее чем

семьдесят один номер журнала. Основными их темами

были расовая соматология, антифеминизм, антипарла-

ментаризм, духовные различия между черными и белыми

расами в сферах сексуального поведения, искусства,

философии, коммерции, политики и войны, а также

кастовый закон, заимствованный из индуистских кодексов

Ману. Первая Мировая война рассматривалась в журнале

как эсхатологическая фаза в манихейской борьбе между

белыми и черными.

За годы между 1908 и 1918 связь Ланца с vцlkisch

публицистами значительно возросла. Ostara была верна

провозглашенным намерениям и тщательно отслеживала

отрицательные социокультурные и экономические пос-

ледствия эмансипации низших рас во всех сферах обще-

ственной жизни. Эти анализы сопровождались

эмпирическим материалом, полученным от журналистов.

Темы анализов легко могли быть установлены по на-

званиям серий. Среди номеров с 26 по 89 семь были

тесно связаны с классификацией расовых типов (1909),

восемнадцать - посвящены вопросам пола; женщинам и

проституции (особенно между 1909 и 1913), двадцать

девять - духовным и физическим различиям белых и

черных, девять - религиозным и оккультным предметам,

обычно составлявшим философский фундамент расового

манихейства. Здесь можно еще раз остановиться на связи

Ланца с теософскими и оккультными субкультурами.

Основным теософским знакомством Ланца, не считая

Гвидо Листа, был Гаральд Гравелл ван Йостенооде

(1856-1932), живший в Гейдельберге. К 1908 году этот

ариософ написал несколько vцlkisch текстов, насыщенных

смешанными мотивами христианской и буддистской веры,

очень теософскую работу Aryavarta (1905) и кроме этого

участвовал в различных националистических и тео-

софских журналах. Он продолжил издание журнала

Франца Гартмана под названием "Новые цветы лотоса"

в 1913 после смерти последнего. В июле 1906 Гравелл

написал номер Ostara, в котором потребовал возвращения

немецкому Рейху бриллиантов габсбургской короны. Это

требование символизировало собой силу милленаристских

надежд современных австрийских пангерманистов. Веком

раньше, 6 августа 1806, когда священная Римская

империя формально распалась, последние императоры

обосновались в Вене, там же хранились и