Гормахис. 8 страница

Обнадеживало одно -предсмертный крик принадлежал явно не его громогласию.

Так где же он, Слововержец, чье слово достигает края Вселенной силою и красою?

Задумчиво, печально и тревожно всматривалась в бескрайние, озаряемые низким солнцем джунгли Бертрери:

- Где ж тебя, Божественный, носит? Храни тебя Хатор от вида даже дохлых змей, и да не станут на пути твоём мохнатые монстры…

* * *

Далёкая и неведомая Антарита, земля беспощадного климата, суровых, тёмных вьюжных ночей и тусклых серых дней: ночью тут, из-за непроницаемых снежных туч, не видны ни луна, не звёзды; днём, по той же причине, едва заметным бледным пятном, давало о себе знать солнце.

Холод был, извиняюсь, собачий. Хорошо хоть, что не абсолютный ноль.

Падал липкий снег, занудно свистела метель, лихо срывая то здесь, то там экстравагантные геральдические флаги.

Но, несмотря на отвратительную погоду, в Буме заканчивали последние приготовления к встрече Его Высочества Гормахиса, визиря Нутжерта, иерофанта Золотой богини.

И голос метели отступал перед натиском приветственного гимна:

- Хвалу прими, о пастырь и учитель!

Благослови старанья слуг твоих!

О благородных истин повелитель!

Аскезы наших дней законодатель!

Питаешь жертвами усопших и живых!

О животворный благости податель!

Несчастный хор, проходивший десятую по счету генеральную репетицию, продрог; музыкальные инструменты, как их не настраивали, непослушно извлекали лишь минор.

В том числе- барабаны, бубны и цимбалы…

* * *

Заходило солнце.

На палубе флагмана, облокотившись о борт, горевала Бертрери:

- Ну где же ты? Неужели…-и дальше боялась не только произнести, но и мыслить.

Её алмазные слёзки мерно плюхались в воду.

Чего только не нашли в развалинах и чащобах нутжертяне: древний мусоропровод, несколько говорящих растений, вечный двигатель, пятый элемент, доказательство бытия и одновременно небытия божьего, философский камень- но визиря нигде не было.

Местное население задействовали…

Ищут брахманы, напрягая третий глаз; девушки -лингапурки, масляными лампами разгоняя сгущающуюся тьму, кропотливо изучают вечерние джунгли.

Где же он, эгоманьяк - ядоуст?

Не веял ветер его драгоценным парфюмом, не дивились джунгли, внимая мощи голоса сиятельного коротышки, по привычке разговаривающего самого с собою…

Ни следов, ни артефактов…А вокруг -то -неизведанный и опасный мир: чего тут стоит провалиться в расщелины пожираемых флорой зданий, или пойти на корм дхармапалам?

Вздыхали скорбно храмовые танцовщицы: Гормахис был не только непревзойдённым знатоком, но и щедрым ценителем их искусства.

Шанкар мрачно медитировал на безличный аспект жуткого Ямы, что зубами вечно вгрызается в колесо сансары. Тошно было Шри Шанкару…

Да что там тошно-трезво!

Кто теперь возьмёт в руки и направит орало истины супротив мечей единобожников? Кто возглавит борьбу за джняну и дхарму?

И, каким бы невыносимым характером не отличался маленький аспидёнок Гормахис, что бы не вытворял, крича о своём величии так, что слышно было за границами безграничного, но для того, кто привык к его изысканным парадоксам и придурковатым оксюморонам, без его непрекращающейся ни днём, ни ночью гениальной болтовни каждая минута теперь казалась пустой и пресной:

- Это ещё поиски, или уже раскопки? -обратился толстяк к Имхотепу, который уныло, траурными движениями, опечатывал личную каюту визиря.

- Не знаю…Какая-то вспомогательная историческая дисциплина…Наподобие нумизматики…-в прострации ответил Жираф. И воспоминания о полученного им ещё три недели назад лично от визиря удара по шее сейчас были для него приятнее почти всех ласк Бертрери.

- Здесь велие множество зверей и змиев! А если его растерзали какие –ни -будь местные демоны? И тогда даже мумию сделать будет не из чего! -с новой силой нагрянул на гладь реки сопливый родник печальной девушки.

- Об этом и подумать страшно! -отозвался Крысак. -У него такая пирамида…Не забывайте, что главное для слуг божьих -самим трансформироваться в божество! Он приложил к этой садхане столько бхакти -йоги! Его богиня должна ему там женой стать!!! Как раз, осталось только правильно помереть и достойно занять саркофаг. Я всё -таки надеюсь, что погребение состо…

И тут…

- Тоже мне: святой город! Обезьянник…- басовитое бормотание и боевой свист раздирающего заросли жезла.

Неотразимая радостно подняла глаза, Крысак куда подальше послал медитацию, а Жираф по инерции чуть не съел золотую печать.

- Никакой эстетики: наркота и каменные жопы!!! -продолжалось могуче и высокомерно с берега.

Щедро украшенный самою природой, а именно -усеянный с ног до головы репьями и колючками, из прибрежных кустов, на четвереньках, вылез Гормахис.

Вылез, гордо встал и оглянулся по сторонам.

В лучах заходящего солнца он казался еще тощее, чем обычно. Так, одни драгоценности…

- Хвала богам - Хранителям Путей! Он жив! -вскрикнула Бертрери.

И, закрыв глаза, высокой манящей грудью выдохнула благодарственные заклинания.

- Что-то больно довольный у него вид: левый глаз косит неизвестно куда, улыбка эта его нарциссическая.. -заметил Крысак.

- И, обратите внимание, есть отчего! -услышал его визирь. -Да, да, Шанкар, и в твоём раю нашлись птицы, поющие для меня!!!

Настроение у его Высочества и вправду было великолепным. Он поднялся на корабль.

- Мы так волновались за тебя! -бросилась его обнимать Неотразимая. -Ты цел? Всё в порядке?

- Да, да… Спасибо, Дивнобёдрая, за заботу! -улыбнулся он. - Это тебе!

И протянул ей огромный букет из болиголова и чертополоха.

- Повелитель! -подбежал Имхотеп. -Небеса свидетели: я от волнения и беспокойства ничего не ел!

- Имхотеп, это греет мне сердце! Это тебе! -и вручил ему гигантское манго. -Жри, что-то ты отощал, за целый час-то…

- Божественный, я молил о тебе Махадева -и он услышал меня! -сквозь слёзы радости пропищал Крысак, и, подойдя, ласково погладил визиря по попке. -Маленький ты мой…

- Шри гуру, не плачь, смотри: я нашёл тебе карманный лингам! Поверь мне, знатоку- это очень редкая бронза. Откуда-то свалилась мне на голову, когда я прямыми творил стези своя…Дар свыше, так сказать…

Шанкар принял мурти, и благодарно чмокнул визиря в щёчку.

- Я позабочусь об ужине! -сказала Бертрери. Замысловатыми жестами она закрутила прислугу, и вот, почти в одно мгновение, перед вельможами- стол с вином и едой.

Прибежали и стражники. Бравой когортой выстроились «Золотые Скарабеи».

- Радость-то какая! -начал офицер. -Мы не переставали верить…

Поймал взгляд господина. И осёкся.

Наш герой, сщурив левый глаз, правым оком, сквозь призму аметиста любимого перстня, надменно взирал на свою охрану:

- Верить? Вы что, жрецы?

- Нет, ваше Высочество, мы…

- Постойте, я сам догадаюсь, кто скрывается под смиренным именем «Золотые Скарабеи»!!! Герои, о которых будут слагать легенды! Гении дедукции!!! Аристократы логики и наблюдательности! Бесстрашные и бдительные хранители сна и путей моих!- перебивая, радостно изрёк иерофант. - Предлагаю вас выдвинуть на участие в интеллектуальном соревновании «ПОЗОР ГОДА»!!! Вы, конечно же, проиграете первое место Эхнатону, второе, по праву, без труда возьмет Искребла, но серьёзные шансы на третье у вас однозначно имеются!!!

Он брезгливо отвернулся. О чём-то вздохнул.

- Пошли вон отсюда! -вновь обратил он к ним свой лик, и страшен был взгляд его.- В следующий раз велю за такую службу посадить вас всех на дырявые галеры и отправить вниз по течению: либо пойдёте на корм крокодилам, либо в сексуальное рабство к амазонкам! Вон! На корабль-тюрьму! Живо!

Гонимые звуковою волною его голоса, что нещадно била их по ушам, охранники исчезли.

Гормахис повернулся к компаньонам:

- Бертрери!

- Да, божественный?

- Принимай командование всеми, кроме меня! С такой охраной не умереть, не воскреснуть! Я, заблудившись, шёл на звук твоих вздохов и слёз! С этой минуты, ты - главная! -и Бертрери сама не поняла, каким образом на её руке появился аметистовый перстень визиря.

- Это честь …- поклонилась она.

- И, что самое важное - педагогическое бесчестие для всех остальных! -отметил визирь.- Кто недоволен -учитесь громко плакать! Пойдёмте, друзья! Я и в самом деле голоден…

Вельможи сели за стол.

Жираф немедленно приступил к еде. В считанные секунды исчезла половина блюд.

Поняв, что сотрапезники смотрят на него с явным недоумением, он, жадно давясь необъятным стейком, спросил:

- Мовеф, ты уве васхавеф, фто флуфилос?

- Минуточку… -ответил визирь, залпом выпил кувшин вина, кинул в рот горсть фисташек, и расслабленно откинулся на спинку уютного кресла. Закрыв глаза, он немного подождал, когда опьянение и вдохновение выяснят свои процентные соотношения для участия в процессе риторического творчества.

Вегетарианец Шанкар тихо начал со спаржи.

Бертрери лизала гранатовое мороженое.

- Я печально и задумчиво гулял среди древних руин. -отверз уста Гормахис. -Да, среди руин и дышащих вечным праздником бытия джунглей. Бродил без цели, без желания, без жизни…Удаляясь от явного любому и приближаясь к неясному мне. В таких местах или ты постигаешь истину, или она -тебя. Оказалось, что заманило меня довольно-таки далеко. Страха не было – разве можно себе позволить страх, когда тебя зовёт чудо? Да, я, странным образом, шёл, с одной стороны, кем-то призываемый, а с другой -кем - то гонимый. Наконец, я достиг места, где зов обещал стать разговором. Прошло какое-то время. И мое до сих пор рассеянное внимание привлек небольшой храм, явно не местной традиции. Заинтригованный такой неожиданной находкой, я помолился, вошел в него, и присел на осколок массивного гранитного блока.

Но тут на душе стало как-то тяжко, тяжко необычайно, и внезапно хотелось забыться, уйти от проблем, что так жестоко ставит в ежесекундную повестку моего существования наш недружелюбный, до откровенной враждебности, мир! Я чувствовал чудо, но не видел! Это было отвратительно!

- А вот без твоих многословий, претендующих на очередную литературную премию, никак нельзя обойтись? Мы тут едва с ума не сошли, разыскивая тебя под каждой развалиной…

Визирь поделился с Имхотепом таким взглядом, что тот торопливо ответил:

- Продолжай, о Великий оратор тысячелетия и наперсник богини искусств! -и заткнул рот вкуснейшим печеньем.

- Сидя в мраке храма, блуждал я мыслями в поисках сам не знаю, чего…-он выпил ещё, и продолжил: - Когда же глаза привыкли к темноте, стал осматривать интерьер: высокие колонны, каждая-с одной ей данной капителью: то в виде распустившегося бутона лотоса, то закрытого, то пальмы, то папируса; рельефы, едва различимые от увечий, что им нанесло время; фрески, местами сохранившие яркие краски. Смотрел на знакомые лики богов, вспоминая их чудеса, приключения, подвиги, наставления…Но чувствовал, что манящая меня тайна хоть и здесь, но мною не замечена…Повинуясь не знаю, своему ли инстинкту, или причудливой судьбе, встал, подошёл к одной из стен и прочитал иероглифы:

- АНХЕ-СУТА-СУТЕХ-МЕРИТ-СА…

Стена разверзлась предо мною!

И я узрел необыкновенной красоты статую.

Крысак, все еще огорченный посещением Йонипура, все же раскумарил кальян, прибалдел и теперь блаженно внимал рассказчику.

- Я видел, друзья мои, в своей жизни сотни произведений искусства, рядом с которыми можно было бы вечно благодарить богов за то, что у меня есть глаза! Но эта статуя поразила меня: вся из полупрозрачного алебастра, освещаемая лишь тонкой струйкой сочившегося из-под потолка света, она, казалось, дышала и чувствовала, мыслила…Она жила!!!

И эта жизнь передалась и мне.

И взор мой стал иным.

И сердце свергло разум.

Всё вокруг было исполнено покоем и вечностью; храм будто бы спал, и его фантастические сновидения воплощались не в далекой волшебной реальности, а во мне, ощутившем успокоение и благоговейное сосредоточение.

Я всегда завидовал звездам, которым вселенная подарила Млечный Путь, ведущий, как говорят, в царство Абсолютного Блаженства, но в тот момент, видя эту статую, я подумал, что звезды бесконечно обделены и бедны, поскольку не могли созерцать подобную красоту! А океан, рождающий миллионы жемчужин, нищ и убог, ибо за все свое время не создал ни одну жемчужину, достойную валяться у ног этой статуи!!!

Мне почудилась неиссякаемая сладость и гармония музыки сфер, я услышал голос далеких и вычурных, но бесконечно радующих сердце мелодий Мира Идей. Исчез страх, прошли тревоги, таяли печали, уныние и злость растворились в этом полумраке и вместо них пришли спокойствие и мир, дарованные струившимся потоком света…

Бертрери, широко распахнув глаза и широко раздвинув ноги, внимала поэтическому рассказу.

- Долго, зачарованный этой красотой, я безмолвно благословлял ее творца и всё сильнее влюблялся в чудесное творение, мечтая навсегда сохранить в сердце облик статуи…–пафос визиря возрос до колоссальных пределов.

Настолько колоссальных, что Имхотеп, наконец-то, перестал хрустеть медовым печеньем.

- И тут какой-то урод, -вдруг сменил высокий штиль оратор. -Выскакивает из расщелины в стене и вот таким огроменным молотом как хрясть по статуе!!!

Шанкар, Имхотеп и Бертрери аж подпрыгнули.

- И разбил, сукин сын, в дребезги!!!

Он немного помолчал.

- Ну, я и не выдержал: выбежал из укрытия, вдарил по нему жезлом, и отправил его в царство Озириса чуть раньше отведенного ему времени!!! Впрочем, я думаю, вы слышали…

- Ещё как слышали. Думали, на тебя опять напали, какие - ни -будь наёмные убийцы.

- Лучше пусть на меня все наёмники мира нападают, всю мою эту жизнь, и ту, в придачу. Чем хоть на одну статую, картину или книгу.- заметил Гормахис. -Душа и личность неуничтожимы. А вот для произведений искусства никто загробного мира не придумал.

- А что за богиню она изображала? -поинтересовалась Бертрери.

- Вот в том-то всё и дело, что надпись отсутствовала, а по атрибутам я её распознать не смог…

- Ты не смог??? Да, это проблема! - согласился Крысак. - И что ты намерен делать?

- Немедленно послать туда моих жрецов-археологов: пусть соберут осколки чуда, может статься, я найду способ восстановить её…

Визирь ударил в маленький серебряный гонг, стоявший на столе.

Перед ним незамедлительно предстали несколько жрецов- археологов.

Он дал им соответствующие указания и они, тут же, двинулись на поиски.

- Ты хочешь сказать, что пока они в этих наркотических потёмках не найдут осколки и не припрут их на борт, мы не отчалим? -ужаснулся Имхотеп.

- Именно. -ответил иерофант.

Его компаньоны обреченно вздохнули.

- Да ладно вам, потом, когда вы продрогните на антаритском морозе, эту задержку в стране кайфа и комфорта будете вспоминать, как лучшие часы своей жизни!!!

И, еще немного помолчав, добавил:

- А еще мне кажется, что кто-то хочет меня убить…

- А что, кто-то не хочет? -удивился Имхотеп и тут же получил мощный удар жезлом по шее…

* * *

«Противник Атона должен стать или последователем, или рабом, или покойником».

Так начертано Пророком. Так учит Атон. Так и поступают атониты.

Где мы, читатель? Что за царство хлыста?

Кто эти отощавшие, хмурые, полуголодные бедолаги?

Что они делают глубокой ночью в этом невзрачном, затхлом месте?

Это - пропавшие в лихолетья религиозных столкновений язычники – мастера: искусные гончары, стеклодувы, ткачи, мебельщики, ювелиры. Их считают погибшими, а на самом на деле они похищены гвардейцами Искрёблы и организованы в огромные подпольные мануфактуры. Подпольные в прямом смысле слова: днём и ночью не прекращаются работы в подвале усадьбы министра промышленности Уджагорреснета.

Спрятаны рабы так, что и Циркуль не сыщет.

Незавидна их судьба: ничтожен отдых, скудна пища, короток сон, тяжек труд.

Чья рука превзойдёт волшебные изделия этих ювелиров? Чьё искусство любую фантазию воплотит в стекле? Где найти ткани, более тонкой выделки? Есть ли керамика изящнее?

Товар сразу поступает на Рынок, и, благодаря не только высокому качеству, но и низкой цене, реализуется быстро, наполняя сундуки торговцев - единобожников.

А целые семьи язычников-промышленников разоряются!

Как написано Эхнатоном:

- «Негоже неверным богатым быть»

* * *

В полночь грандиозная флотилия вошла в территориальные воды Антариты.

Для Хризоануса это означало, что пора действовать.

Оставаясь в одежде охранника, он ждал подходящего момента.

Что ж, дождался.

Внезапно, от температурного перепада, у Гормахиса заледенел парик и основательно съехала божественная крыша. Мозг жреца отказал, но вовсю заработали инстинкты политика.

Его снова начало изводить наличие рядом какой-то неведомой угрозы.

Посему иерофант целиком углубился в произношение защитных заклинаний.

- СЕЛКЕ-НИУУ-НЕЧЕРУУ-НЕХЭС-УШ!!!-разносился по оба берега реки его голос, создавая вокруг него невидимый магический щит.

Голодные хищники рыдали.

Им вторили призраки ночи.

Но паранойя коротышки- чародея лишь возрастала.

Скорость чтения заклинаний достигла таких оборотов, что визирь рвал одни за другими драгоценные четки, и бусины, заряженные мистическими словами, разлетаясь, громили в пух и прах мириады демонов. В панике бежали силы хаоса.

Мир Идей едва отгородился от могущества волшебника.

А Гормахис всё равно не мог остановиться.

Шанкар, Бертрери и Имхотеп разговаривали с ним теперь не ближе, чем с десяти шагов: у них, хоть и побывавших в Йонипуре, крыша, как это не странно, была на месте, и, зная нрав своего повелителя не первый год, они предпочитали плыть в Антариту в составе посольства, а не в качестве начинки для саркофагов, столь предусмотрительно взятых с собою на всякий случай.

- Я должен отлучиться, панихиду по Менкауре совершить…- мрачно сказал визирь компаньонам. - Время молитв об усопших настало…

- А как же твои страхи? -издалека спросила Бертрери.

- Да, у меня есть страхи. Но у страхов нет меня. И не будет.

- Твоя воля. -кивнул Имхотеп.

- Мотивация в медитации -важнее всего!-согласился и Шанкар.

Иерофант отправился молиться, его коллеги - в другую сторону.

Хризоанус, прятавшийся за огромным мотком запасных корабельных снастей, не поверил своей удаче: проклятый вожак язычников, как последний болван, в одиночку ночью прётся черт -те куда, неизвестно на что надеясь в качестве защиты. Неужели лишь на бормотание языковяжущих идолопоклоннических скороговорок?

Что это- пример исключительной веры?

Или недостаток технического образования?

* * *

Ночной Нутжерт…

Рабочее время для каст гетер, воров и астрологов.

В этой прохладе так приятен жар любви, в этой темноте можно воровать прямо под носом у хозяина дома, а звезды…звёзды наконец-то, видны, и помешать составлению точного гороскопа может только метеоритный дождь или уставший взор близорукого звездочёта…

Гулкий стук по кедровой доске.

- Да? -негромко отозвался Неперихер.

Скрипнула дверь.

- Ваша милость, к вам Главный Зодчий! -доложил слуга.

- Пусть войдёт!

Неперихер отложил в сторону книгу, одною длиннющею рукою утёр широким платком пот на лысой длинной голове, напоминавшей патиссон, другою взял с полки противоположной стены и одел длинный, тяжёлый парик. Не вставая, зажёг ещё несколько свечей, в разных углах комнаты, и приветствовал входящего:

- Да пребудет с тобою Атон Всеведущий! Или ты до сих пор поклоняешься мнимым богам?

- Оставим религиозные темы, я в них всё равно ничего не понимаю: ни в ваших догматах, ни в наших парадоксах…-отмахнулся зодчий. -Давай сразу к делу: вот чертежи, о которых ты просил.

И протянул Неперихеру несколько длинных свитков папируса.

Тот с некоторой жадностью, дрожа от волнения, взял их.

- Здесь действительно всё, что мне нужно? -развернув один из свитков и поднеся его поближе к свету свечи, спросил вельможа. -И насколько точны копии?

- За полноту и точность информации ручаюсь силой проклятия, мощь коего непреложна, свята и зело велика, и которое, по милости и благоволению вечноживущих и всеведущих богов –покровителей Некрополя – хвала им, честь и поклонение! -должно будет до воскресения Феникса хранить неприкосновенной от святотатцев мою гробницу!

- Ну у вас, язычников, и клятвы…-изучая схемы, вздохнул спрут. -Что ж, ты оказал мне практически неоценимую услугу…

- Которую, я надеюсь, ты всё -же оценил? -прищурился зодчий.

- В две тысячи талантов…Ты доволен?

- О, ты несказанно щедр!

- Пересчитай сам: у меня от твоей клятвы какая-то резь в башке! -Неперихер протянул щупальце..-тьфу, руку!!- взял со стола кошель с золотыми кольцами, и вывалил их в ладони зодчего.

Обалдев от количества золота, тот и не заметил, как странная липкая плёнка растаяла на его жадных дланях.

- Всё верно, две тысячи. -и сгреб плоть богов в свой карман. -Прощай, Неперихер! Приятных впечатлений, если решишься на прогулку по этим картам!

- И тебе Атон всего тобою желаемого да умножит! -и на этом они расстались.

За его спиной, в свете кабинета, Неперихер что-то шептал слуге, указывая на зодчего и брезгливо гримасничая.

* * *

Гормахис, прошептав весь строгий и длинный канон очистительных заклинаний наизусть, омыл святою водою руки, начертал мелом магический круг, встал в его центр, волшебным способом возжег свечи и алебастровые лампады с ароматическим маслом.

От огня светильника в форме испещренного иероглифами обелиска воскурил благовония.

Облачился в шенти, поверх него напялил отороченную золотом шкуру леопарда.

- ХЕТ- УННИФЕР- ХЕНТИАМЕНТИ- ХОТЕП!!!- произнес гудящим речитативом, открыл дверцы небольшого кедрового наоса, с тёмной статуэткой Озириса внутри и преклонил правое колено, направив обе руки ладонями к мини-идолу.

По изваянию пробежало зеленоватое сияние: канал между визирем и богом был установлен.

Достал из ларчика и развернул свиток «Книги слов идущего к свету».

- Всеблагий и всеправедный Озирис!!! Отверзи врата Аменти!!! К тебе взываю, Господь Запада!!! Тебе молюсь, Властелин Благого Заката!!! Во имя Великой Девятки Богов!!!

Статуэтка засияла ярко-изумрудным светом.

Медленно разгорались свечи.

- Открой, открой несокрушимые врата Дуата!!! Заклинаю тебя, о Четырнадцатечастный!!!

Войдя в транс, он усилил голос, который стал глубоким, как Преисподняя и оглушающим, как рев Небесного хора.

Вокруг него уже кружили хоровод олицетворенные энергии, связующие мир мертвых и мир живых -они шипели, подвывали и что-то шептали.

Гормахис благоговейно медленно отверз дверцы второго ковчежца, со статуей Анубиса.

Свечи вспыхнули ярче.

- Путей загробных благостный хранитель,

Могущественный в мраке проводник

Анубис, правогласных повелитель-

К тебе я с упованием приник!!!

Открой мне вожделенную обитель,

В закате дай надежду на восход,

К Озирису грядущих покровитель-

Отверзи мне в Аменти тайный вход!!!- пробасил иерофант.

Явились змееголовые, пышущие серебристым прозрачным огнём стражи Дуата и покорно ему поклонились, давая понять, что, усмирены и связаны чародейской властью, готовы служить тощему некроманту.

- Внемли, владыка Анубис, внемли не мне, но Красоте Владычицы моей! Будь благосклонен к тому, кто поклоняется Золотой богине, любимице Неизреченного! И пусть предо мной предстанет Менкаура!!!

Царство мёртвых недолго сопротивлялось грамотному штурму.

Магическая сила визиря властно ворвалась в законы загробного мира, заставляя полубогов и демонов склоняться перед его волей. Стражи Дуата послушно отворяли, один за другим, Сорок Два портала Дороги Мёртвых, освобождая путь для вызываемой тени.

- Явись, убитый!!! Покажись, ушедший в Закат!!! Отзовись, прииди, приди, покажись!!!

Еще одно усилие, и…

- Предстань предо мною, узник ли тьмы ты, или властелин света!!! Иди сюда!!!

Гормахис выдохся.

Ничего не получалось.

Статуя Озириса последний раз сверкнула зеленоватым разрядом, и вновь потемнела.

Свечи сгорели.

- Облом… -без малейшего страха взирая на приготовившихся напасть на него оскорбленных стражей Дуата, тянущих к нему когтистые лапы, произнес незадачливый маг. - А ну, кыш отсюда, я вас не приглашал!!!

Он яростно замахнулся на призраков волшебным жезлом Уас.

Те огрызнулись клыкастым оскалом.

- Черти подземные, Гором долбаные!!! Что, своих дел нету???-разозлился иерофант.- Так и прутся на каждое жертвоприношение, паразиты!!! Вон отсюда!!!

Стражи обиженно заскулили, как побитые гиены, и исчезли.

- Ладно, попробуем по другому…

* * *

Зодчий покинул Неперихера не только с тяжёлым карманом, но, отчего-то, и с тяжёлым сердцем. Он понятия не имел, зачем человеку-спруту план подземного города. А вот что Гормахис, после инцидента с разбившимся обелиском не заплатит ему ни единого таланта, и, о ужас, вполне потребует компенсацию за вложенные средства-это было ясно, как божий день и определённо неизбежно, как не менее божья ночь.

А нужно содержать гарем! Покуда голодные евнухи и любимые, в штопанных драгоценностях, жёны не продали его самого в ближайший мужеложеский бордель!

Он вспотел от переполнявшей его радости- он не только оденет и накормит и тех, и других, но и увеличит их количество! Прекратятся голодные бунты и подозрительно пропорциональная его доходам мигрень жён, возникающая мгновенно, лишь только он, пьянея от непривычной трезвости, решается на добродетельное и богоблагословенное исполнение супружеского долга.

Черт с ним, с чужим обелиском! Свой бы стоял, да знал, куда падать.

Но внутри зодчего, где-то в районе давно спившейся совести, что-то зудело и ныло.

И он гнал от себя зуд, рисуя картины гаремных услаждений и пышных ежедневных пиршеств. Он уже смаковал ещё не существующий вкус дорогих вин, ощущал в своих объятиях ещё не приглашённых танцовщиц -но, увы, зудение совести превратилось вдруг в какое-то странное чувство: будто он продал не несколько никому не нужных свитков, а оплатил фамильной драгоценностью сомнительного качества услуги стареющей шлюхи.

В обитель его сердца пришла незвано тревога, припёрлась нежданная печаль, ввалились гурьбою беспардонные нахлебники-сомнения…

Зачем, зачем Неперихеру карта подземного города?

Страсти к археологии у него ранее не замечалось…

Если Неперихер, будучи не первый год министром земледелия и садоводства, и держал в руках- щупальцах лопату, то только для того, чтобы ссыпать в свои огромные сундуки горы золотых колец.

Добытых скорее использованием своего рабочего места, чем работой на нём: урожаи год от года были почему-то, согласно документам, всё меньше, а наложниц у Неперихера -всё больше.

К слову, у него и лопата-то была золотой…

Так что за планы у вельможи - единобожника?

А вдруг они как-то связаны с маниакальной идеей партии атонитов возвратить себе ту власть, что была у них до появления Гормахиса?

Может статься, торговцы -атониты купят у алхимиков из касты сумасшедших, из Великого Белого Дурдома Нутжерта, тайну взрывоопасных смесей, и, заполнив ими катакомбы, разнесут город на строительные материалы под дачу Эхнатону?

Или, скрывшись в укромном подземелье, применят против язычников города смертельную для любого нутжертянина пыльцу из перьев павлина?

Либо, зная теперь входы и выходы далеко за несокрушимыми городскими стенами, знаменитыми «Косами Хатор», тайно приведут в город тысячи головорезов- единобожников? Или разведут там обширные серпентарии мангустоустойчивых змей и напихают их под кровать Гормахиса?

От сладкого пота резануло глаза…

- А если они там проповеднический центр с семинарией построят? Это ж вообще будет эпическое преступление против человечества! -вслух произнёс зодчий, и утёр плащом взмокшее от переживаний лицо.

Бурные фантазии переходили в яркие галлюцинации: Атониты открывали в подземном городе семинарию для мангустов, вооруженных психическим оружием; Гормахис насиловал самку питона; Гормахиса насиловал самец –алхимик; Нутжерт, реактивно гудя, взмывал к небесам и всем населением выращивал на красной планете фиолетовые яблоки.

Зодчего залихорадило…

Захотелось фиолетовых яблок.

- У них мех красивый! -отметил он.

В горячке и бреду его занесло не к воротам квартала касты Строителей, а к протекавшей через весь город и делившей его на две равные части реке, чьи берега были искусно оформлены в полированный гранит и украшены сотнями бронзовых статуй, а равномерно прорезанные в берегах выходы к ступенчатым спускам давали возможность не только напиться или искупаться, но и если надо, утопиться.

Прохлада от свежих потоков немного остудила его. Вроде бы как и сознание приходило в порядок, и лихорадка исчезла:

- Чё я тут делаю, ночью и с золотом? -опомнился он.