сущность постарался взять от показа Вахтангова. После того как роль была переработана, Евгений Багратионович отметил мое исполнение, но с той поры я стал остерегаться считать свою работу законченной до придирчивой и самокритичной проверки.
Насколько мы знаем, такие жестокие уроки, запоминавшиеся на всю жизнь, получили и еще многие из учеников Вахтангова.
Евгений Багратионович обладал способностью показать, как именно данный актер должен сыграть данную роль, и эти показы были каким-то особенным раскрытием создаваемого сценического образа. Впоследствии нам приходилось видеть замечательные показы знаменитых режиссеров. Но э^о были великолепно сыгранные этими режиссерами роли, и их трактовку предлагалось повторить актеру, в то время как Вахтангов подсказывал то зерно, из которого должна вырасти роль у данного исполнителя. Эта работа с предельным увлечением проделывалась над самыми маленькими ролями.
«Чтобы ответить на вопрос, что такое театр,— говорил Е. Б. Вахтангов,—нужно перечислить его элементы. Первый из них — коллектив. Один гениальный актер не театр; это монстр, чудо. Предпочитать одного великого актера хорошему театру — значит отрицать сущность театра, так как
|
|
зто понятие включает в сеоя понятие коллектива»1.'
В нас воспитывалась ответственность за появление на сцене хотя бы на одно мгновение, потому что театр есть коллектив, ансамбль, в котором главное — это качество исполнения, и прекрасно сыгранная маленькая роль такая же художественная ценность, как и большая. Это убеждение поддерживалось тем вниманием, которое Вахтангов оказывал исполнителям небольших ролей в толпе, ролей без слов и в репетиционной работе, и после просмотра спектаклей, что требовало от каждого исполнителя самостоятельной домашней работы над упражнениями, ролями и т. д. Мы стремились принести на урок новое, дополняющее и развивающее то, что найдено на прошлой репетиции.
Занятия с Вахтанговым были для нас праздником, и мы ждали их с большим нетерпением. Но Евгений Багратионович часто болел и не приходил на назначенный урок. И если урок отменялся, мы начинали самостоятельные занятия. Придумывались этюды. Сидящие в зрительном зале делали замечания по поводу того, как они игрались. Иногда, так как всем хотелось играть, подготовлялся многоактный этюд-спектакль, в котором была занята вся студия. Этот этюд игрался для
По записи В. К. Львовой.