Стр. 18

У Вахтангова была способность по окончании работы суметь взглянуть на нее глазами непосред­ственного зрителя, откинув требования режиссера, руководителя, педагога. Возможно, что эта особая способность и предопределяла то сильное впе­чатление и умение проникнуть в душу зрителя, которыми отличались вахтанговские спектакли. «Быть актером для себя самого, у себя в комна­те — значит находиться в экстазе, но это не есть искусство театра, которое заключается в способ­ности возбудить в себе мысль и чувство и зара­зить ими зрителя, в умении чувствовать публику и вести ее за собой»¹,— говорил Вахтангов.

С первых дней Великой Октябрьской револю­ции, принятой Вахтанговым всем сердцем худож­ника, он понял, что его место «вместе с народом, творящим революцию». С этих позиций он, воспи­тывая актерскую молодежь, окружавшую его, и многие из его учеников, во главе с Б. В. Щуки­ным, с честью выполнили и выполняют свой долг перед советским народом.

Все творчество Вахтангова проникнуто горя­чей любовью к человеку, ненавистью к старому миру, бездушие и эгоизм которого так волновали его в «Потопе», заставляли искать острую форму для бичевания буржуа в «Чуде св. Антония»

По записи В. К. Львовой.

Стр. 19

И мещанства в чеховской «Свадьбе», где трагически звучали слова «Человек, выведи меня! Человек!» У Вахтангова в «Свадьбе» это был призыв к Че­ловеку с большой буквы.

Вахтангову был чужд путь подражания. Буду­чи верным учеником и последователем Стани­славского, принимая его систему как единствен­ный путь для творчества актера, он мечтал о но­вых формах театра на основе системы, о возвра­щении в театр подлинной театральности. Стани­славский и Немирович-Данченко поддерживали его в этом стремлении и оценивали его победы как «украшение имени Художественного театра» (Немирович-Данченко), а Станиславский назвал его «первым плодом нашего обновленного искус­ства».

Вахтангова не так легко понять, не принимая во внимание того времени, в которое он жил. Его последняя работа была закончена в самом начале 1922 г., тогда, когда еще не было советских пьес, и мечты Вахтангова о народном театре, «где рево­люционный народ найдет все, что есть у этого народа», еще не могли быть осуществлены. «Когда началась революция, мы почувствовали, что в ис­кусстве не должно быть так, как раньше»1. Рез­кий протест вызывал у Вахтангова натурализм,

¹ Е. Б. Вахтангов, Записки. Письма. Статьи, стр.258.