События, оставшиеся за кадром

Шейн не мог с точностью сказать, сколько прошло дней с начала Охоты, но он провел на деревьях достаточно времени и теперь, обхватив Лора сзади за шею, не вздрагивал каждую секунду. Сливающееся сплошное зеленое пятно листвы больше не вызывало головокружения. Тело привыкло расслабляться, чтобы гасить толчки от приземлений после перелетов с ветки на ветку. Пальцы знали, где лучше всего уцепиться за теплый кошачий мех в момент прыжка. Возможно, однажды, когда к услугам Веста будут навесные переправы, веревочные мосты и другие приспособления, которые коты придумали для передвижения своих партнеров по Марикету, он почувствует себя совсем уверенно, хотя упасть не боялся уже теперь.

Правда сердце все равно учащенно колотилось в груди.

Оттого что на сей раз Лор спускался вниз. На землю.

Стоило лишь закрыть глаза, и Шейн представлял, как босые подошвы приминают рыхлую почву, пальцы увязают в жирной грязи, а поверхность не качается, не трясется. Воспоминания всплывали, словно в насмешку. Если бы у него была уверенность, что земля не предаст и неожиданно не уйдет из-под ног, Шейн бы бросился бегом. Пусть ему никогда не прыгать по верхушкам деревьев с кошачьей грацией, но ведь для сохранения равновесия и не понадобится много усилий. У него просто выработается навык. Когда-нибудь потом, когда волосы поседеют, тело одряхлеет, когда забудется запах прелой лесной подстилки и звон бурлящих весенних ручьев, он не будет сожалеть о сомнительном удобстве чавкающей под ногами липкой жижи. Однако сейчас Вест с нетерпением ждал встречи с землей.

Она стремительно приближалась, тут и там мелькали случайные вспышки — мимо проносились какие-то животные. Шейн был реалистом. Раз он согласился пойти к Фэллону, значит, тем самым давал понять, что отказывается от дальнейшей борьбы.

Лор тоже.

Хотя они с Маэро дружили, психическое равновесие Фэллона не должно волновать Лора, который доверяет наблюдателям ровно настолько, насколько и Шейн, а он им вообще не верил. Лор заботился только о Шейне. Земля представляла опасность для котов даже на тщательно охраняемых аренах, зачищенных от наиболее смертоносных хищников Марикета. Целая жизнь запрограммировала его считать землю местом, полным непредсказуемых опасностей. Кроме того, если один дикий зверь смог проникнуть через барьеры, то и другому это не составит труда. Никакие причины не убедили бы Лора подвергнуть жизнь партнера риску, который подстерегает на земле.

Только любовь.

Лор согласился на это ради Шейна, чтобы доставить ему удовольствие. Желая показать, что он любит его не только членом или добывая орехи, зелень и ягоды ему на обед. Кот понял, что физической близости не достаточно. Сухая информация о любимом цвете или неестественные разговоры о загубленной карьере не помогли бы делу. И коварный кот нашел средство, способное растопить сердце упрямца.

Шейн жаждал ступить на землю.

В последний раз.

Вест еще не объявил его избранником. Шейна не удалили с арены и не поселили с племенем кошачьих в новом доме Лора, и тот должен осознавать, что Весту неизбежно придется это сделать. Теперь уже скоро. А Шейн тянул время, пока получалось. Но каждый раз, когда кот держал его в объятиях, когда устремлял на него взгляд, воля слабела. Он не мог устоять и, отдавая себя по частям, заполнял холодную пустоту внутри. Сколько бы Шейн ни разрывался между желанием остаться со своим котом навсегда и жизнью, за которую он так упорно боролся, выбор в пользу Лора был предрешен. Вопрос состоял только в том, когда произойдет окончательная сдача.

Итак, он победитель. Большую часть времени Шейн наслаждался своим положением. Он хотел Лора больше всего на свете. Больше, чем твердой земли.

Но понимал, что как только окажется за пределами арены, ему уже не видать никакой земли. Биологические особенности и врожденные способности не давали кошачьим преимущества перед местными животными, обитающими в нижнем ярусе леса, кроме одного — селиться высоко на деревьях. Коты спускались вниз только чтобы охотиться или вести обмен с внешними мирами, да и то с огромными предосторожностями. Допустить к себе наблюдателей из чужаков? Никогда.

Выбрав в пару кота, Шейн распрощается с землей навсегда.

Лор идет рядом, обнюхивает почву, изучает следы зверей. Он обещал подарить ему еще одну персональную охоту, как только Фэллон убедится, что Вест жив. Потом Лор бросится в погоню. Поймает Шейна и трахнет. А после они вместе искупаются в озерце, плещущемся среди кувшинок, с чистой водой, не окрашенной алой кровью. Он хотел, чтобы Лор занялся с ним любовью на перине изо мха, которым тот обкладывал тогда его раны, и чтобы никто не нарушил их уединения. Просто они вдвоём. Только он и Лор. Шейн хотел стереть воспоминания о страхе и боли, испытанных им на земле в прошлый раз, заменить их чем-то хорошим, приятным и правильным. Ведь это будут последние впечатления, и, живя высоко в зеленом пологе со своим котом в любви и счастье, он хотел, чтобы мысль о них вызывала улыбку.

Лор сделал ему единственный подарок, который что-либо значил, который значил… все.

Последний день в качестве игрока на Охоте.

Ночь уже вступала в свои права. Когда темнота накроет арену своим черным одеялом, Шейн уже будет далеко отсюда. Он, держась за плечи Лора, повиснет у него за спиной, и тот понесется с ним, перепрыгивая с дерева на дерево по самым верхушкам. В пути к настоящему дому, о котором Шейн столько мечтал, но которого никогда не имел.

Сегодня ночью он признает себя победителем Лора, это по-честному. Ведь Лор уже его.

Они приземлились на ветку, такую низкую, что Шейн мог бы легко спрыгнуть с нее сам, если бы ему дали свободу двигаться. Тем не менее, он даже не дернулся, какой бы манящей не казалась толстая подстилка из хвойных иголок и как бы не кружил голову ее свежий аромат. Лор лучше знал Марикет, а Шейн не дурак, чтобы не доверять его мнению. Кот отпустил бы его гораздо раньше, если бы был уверен, что на земле безопасно.

— А ты молодец. – Кот, пыхтя, снял Шейна со спины, перемещая вперед. – Вполне разумен, когда добиваешься своего.

Шейн сцепил руки вокруг шелковистой шеи, прильнув в ответ к груди Лора:

— Да. Я такой. — Он чуть склонился, чтобы предложить Лору свой рот. — И ласковый, к тому же.

Лор прикусил Шейну нижнюю губу, тут же зализав маленькую ранку:

— Твой рюкзак под деревом, другой человек – к востоку отсюда. И нечего ластиться, сокровище.

Кольнула досада:

— Поцелуй меня.

— Я поцелую своего победителя. – Сверкнув глазами, Лор целомудренно мазнул Веста губами по подбородку. — Позже. — Проклятый котяра. Шейн нахмурился. – Спускайся. Оденься. Иди. Повидай того человека.

— Ты будешь следить за мной сверху?

— Маэро тоже. Мы оба.

Шейн слез с дерева, охотничий мешок действительно лежал у ствола. Посматривая на Лора, Вест стал возиться с застежкой-молнией. Хотя по его предположениям с момента их встречи с котом прошло не очень много времени, снова ощущать на себе одежду казалось странным. Форменные штаны, которые выдавали всем соперникам на Охоте, сковывали движения. Он натянул запасную рубашку — гладкая гигроскопичная ткань не могла сравниться с бархатистой шерстью Лора. Материал грубый. Кожа от него зудела. Особенно на изгибе шеи и плеча, где все еще не зажил укус. Возможно, инстинкты спаривания сделали тело особо чувствительным. А может, Шейна просто раздражало, что метка теперь закрыта.

В общем, ему это не нравилось.

Тем не менее, он оделся и сунул ноги в мокасины — после нападения дикого кота наблюдатели наверняка укомплектовали рюкзак, иначе тот был бы пуст. Лор принес из логова зубную щетку и гель для бритья. Теперь все необходимые пункты в наличии. Медтехники ежедневно осматривали Шейна, снабжая лекарствами, которые Лор давал ему, чтобы сломанные запястья срослись. Пропавшая аптечка первой помощи не включала ни шин, ни шприцов со специальными препаратами для сращивания раздробленных костей, так что Шейн ни в чем не нуждался. И при этом не заботился о походном снаряжении, предоставляемом каждому участнику — фляга, спальный мешок, веревка, кремень, котелок и кастрюля. Зачем, если организаторы так уютно оборудовали логова для спаривания?

Однако же Шейн все еще сильно тосковал по своему планшету.

Вест был готов поклясться, что личные вещи, включая и планшет, уже ждут в доме Лора. По крайней мере, они скоро вернутся к хозяину.

Шейн не стал вешать сумку на плечо: оно иногда тянуло болью от укуса, несмотря на лечение. А просто бросил под деревом — его новое племя присмотрит. Он присел, рассматривая камни, выступающие из-под хвойного опада. С той стороны, где слой мха гуще, — восток. Набрав полную грудь насыщенного сосновым ароматом воздуха, Шейн встал. И медленно, но уверенно двинулся вправо.

Несмотря на то, что душу грызло беспокойство, он шагал с улыбкой на губах. Земля не проваливалась под его весом. Вест расправил плечи, хотя все равно готовился к тому, что вот-вот упадет. Просто у него так получалось само собой, но ничего не происходило, почва лишь чуть пружинила. Это будоражило, опьяняло. А что если пуститься бегом, раз опора не качается под ногами?

Еще Шейн стал явно лучше слышать. В свой первый день на арене он не обращал внимания на едва уловимый треск веток в кустах, говоривший о присутствии вдали животных, однако теперь малейший шорох воспринимался им как сигнал тревоги. Лор исчез в листве, но Шейн различал осторожный и успокаивающий скрежет когтей о ветки. Он чувствовал присутствие своего кота — роскошь, отнюдь не казавшаяся приятной в самом начале Охоты.

Шейн изменился. И продолжит меняться.

Те инъекции, что Лор в него впрыскивал по указанию медтехников, не были обычными болеутоляющими, антибиотиками и наноботами, способствующими восстановлению костной и мышечной ткани.

Вест знал. Вернее, догадывался. Избранники из внешних миров не выжили бы в марикетском лесу без генетических модификаций, как бы тщательно коты не помогли им приспособиться к окружающей среде. Чтобы выстоять, они нуждались в лучшем душевном равновесии. А также в более остром слухе, чтобы выявлять врагов и потенциальные угрозы. Марикет слишком опасен для людей, слишком смертоносен. Коты не могли просто перекроить Шейна или представителей любых других рас, конкурирующих на Охоте. Вест — человек. Он останется им всегда.

Но его можно изменить.

Шейн никогда не противился уколам. Даже не подвергал их необходимость сомнению. До тех пор, пока шприц с иглой в руках Лора. От своего кота Вест мог стерпеть практически что угодно.

Он все время был победителем.

Странно, но это его почему-то больше не трогало.

На стволах стали появляться глубокие царапины, заплывшие древесной смолой — началась территория Маэро. Судя по звукам и запахам, лагерь Фэллона неподалеку. Вокруг витал сильный аромат жарящегося мяса и свежего дрожжевого хлеба. Хлеб! Рот наполнился слюной, Шейн ускорил шаги, не сдержав голодного вздоха. Ветер донес смутно знакомый мотив — кто-то напевал слова полузабытой песни явно человеческим голосом. Шейн узнал старинную народную балладу, популярную на его родине. К мелодии присоединился мерный стук топора и треск разлетающихся веток. Шейн с трудом продирался сквозь густой подлесок, думая о том, что Фэллон ограничен только нижним ярусом, а это делало его очень уязвимым. Ну, снабдили наблюдатели Фэллона топором, и что с того? Они же подарили Шейну металлический вертел для жарки? Его ведь тоже можно использовалось как оружие.

Никакой опасности нет. Ни ему, ни Фэллону ничего не угрожает.

Однако к тому, что открылось перед ним на поляне, когда он преодолел преграду из кустов, Шейн оказался не готов и потрясенно замер.

Это не просто ранения. Несчастный же практически искалечен.

При виде Шейна человек резко подскочил; он не имел ничего общего с улыбчивым блондином, который сидел у его костра, наверное, целую вечность назад. Вся левая сторона головы — в бинтах. Между полосками потрепанной марли торчат пучки грязных желтых волос, слипшихся у корней от крови; череп обмотан повязкой, закрывающей один глаз. Медицинская лента, скрепляющая все это нагромождение, окаймляла гордую линию носа и уходила за ухо. Как и Шейн, на плечах Фэллон носил шкуру, но под ней на груди и животе тоже виделись бинты и повязки. Не обращая внимания на руку в слинге и ногу в гипсе — наверное, зверь разодрал ему всю левую сторону, — Фэллон присел на походную постель, разложенную возле затухающего огня, и угрожающе поднял топор. Даже смешно стало: живого места нет, а готов кинуться в драку, хотя любое его действие заведомо обречено на провал. Орудие, которое позволили Фэллону наблюдатели, представляло собой просто грубый инструмент с настолько тупым лезвием, что острый язык, и то порубил бы щепки быстрее.

Фэллон уставился на Шейна. Неперевязанный карий глаз сверкал ледяной расчетливостью; в памяти невольно воскресла история с намбианцем, которого тот распотрошил у посадочной площадки.

Возникла запоздалая мысль, что раненое животное может быть агрессивным, когда загнано в угол. Страх сжал сердце.

— Ты что, п-п-привидение? – наконец выдавил Фэллон, запинаясь.

Шейн сглотнул, пытаясь справиться с натянутыми нервами, звенящими, словно та полузабытая народная баллада:

— Нет, парень. Я живой.

Пальцы, сжимающие ручку топора, напряглись, суставы неестественно побелели, соперничая по цвету с бинтами, покрывающими его раны. Фэллон облизал губы:

— Шейн? – Скрипучий голос дрогнул.

Вест кивнул, но никак не мог заставить себя сделать единственный шаг навстречу человеку, которого он надеялся назвать другом. Шейн действительно хотел помочь Фэллону, причем настолько искренне, что не задумываясь решился прийти к нему. Однако Лор, наверное, был прав — это не слишком мудрый поступок. Человек перед ним представляет угрозу. Пусть слабый и израненный. Но и потенциально очень опасный.

Никак не друг.

Будто прочитав его мысли, Фэллон начал опускать топор — медленно, осторожно, постепенно, — пока не уронил на груду веток, нарубленных для костра. Он глядел на Шейна, почти не мигая:

— Так ты не умер?

Ощущение неправильности, которое Вест изо всех сил пытался определить начиная с того самого момента, когда на Фэллона набросился дикий кот в старом лагере, вспыхнуло с необычайной яркостью:

— Нет.

— И не ранен.

— Только вот здесь. — Шейн поднял больше не связанные друг с другом запястья, но все в фиксаторах. — Еще несколько царапин на бедре.

Фэллон окинул Шейна изучающим взглядом от макушки до носков мокасин:

— Мне казалось, что… я же слышал…

— Одичалый кот. – Шейн постарался не замечать холодка, поползшего вдоль позвоночника. — Лор прикончил его.

— Лор? Это твой кот? — Шейн кивнул, продолжая внимательно следить за Фэллоном. — Ты зовешь его по имени, — констатировал он, выгнув бровь точь-в-точь так тот Фэллон, которого Шейн встретил у костра, перед тем как Охота превратилась в хаос. – Тогда ты его победитель.

Отказываться или отнекиваться не было никакого смысла:

— Да, — усмехнулся Вест.

Здоровый глаз Фэллона расширился, бровь поползла вверх, исчезая под торчащими из-под бинтов волосами. – И ты доволен?

Действительно, счастлив ли он? В основном Шейн чувствовал постоянное неутихающее возбуждение. И дурман в голове.

— Думаю, да.

Фэллон улыбнулся, поглядев на угасающее пламя, над которым подрумянивался ломоть мяса:

— Ты по-прежнему вегетарианец? — Он откинул меховую накидку, чтобы подтянуть к себе сумку. – Сейчас посмотрю, принес ли Маэро кедровые орехи.

— Ты тоже называешь своего кота по имени. — Хороший знак. Есть надежда, что это все-таки друг.

— Однако моя родня не столь кровожадна, как твоя. Они просто бедны. — Издав хриплый смешок, Фэллон пожал действующим плечом. – Ну, давай. Садись. Поешь со мной.

Стараясь не показать, насколько ему неловко, Шейн сел. Ему не нравилась лежанка из кучи шкур, но походный костер был разведен рядом с поваленным стволом дерева со свежими срезами в тех местах, где Фэллон обрубил ветки и тонкие сучья для топлива. Кто-то — наверное, Маэро — поставил у огня накрытый шкурой пень. На него Шейн и взгромоздился.

— Слышал, тебя хотят эвакуировать. И ты больше не веришь котам.

Хмурясь, Фэллон оторвал кусок от жарящегося окорока.

— А ты веришь?

— Я доверяю Лору. Он — кот.

Фэллон проворчал:

— Членом ты думаешь.

Возможно, оно так и было, когда Лор в первый раз спарился с Шейном. Вероятно, все продолжало обстоять именно так и когда он очнулся в логове, но ведь не член же просил Лора отпустить его на землю. Гормоны тоже не смогли убедить Шейна открыться тому.

— Наблюдатели контролируют всех котов на аренах. Просочился только один нарушитель. — Шейн кивнул на сломанные запястья. — Нам не хотят причинять боль. – Спина напряглась: — Маэро не сделает тебе ничего плохого.

— Ему этого не остановить. Никому из них не остановить. — Фэллон устремил в лесную чащу неподвижный отсутствующий взгляд: – Повсюду рыскают хищники.

— Напавший на тебя зверь мертв.

— Кто знает, сколько их еще здесь… — буркнул Фэллон.

У Шейна мороз по коже пробежал:

— Каждый день наблюдатели вместе с котами патрулируют территорию. Никто не заметил никаких признаков…

Где-то в отдалении прогремел страшный рев, сердце Веста ухнуло вниз, а волосы встали дыбом. Ужас, дикий и первобытный, вызвал мощный выброс адреналина. Шейн стремительно обернулся и посмотрел на лес — одни лишь деревья. Листья. Ничего подозрительного… кроме наступившего затем безмолвия. Как только рычание стихло, все словно замерло, даже мелкие животные перестали копошиться в кустах. Птицы смолкли.

Вот дерьмо.

— Так что ты там говорил? – Голос Фэллона прозвучал насмешливо, даже самодовольно.

Неестественную тишину разорвал высокий пронзительный кошачий вой, Шейном начала овладевать паника. Это не его кот. Он узнал бы голос Лора даже на расстоянии. Вопли продолжались — гневные, грозные, перемежающиеся с гортанными рыками, от которых подгибались колени и кровь стыла в жилах.

— Мы должны покинуть нижний ярус. – Лор не появился. Скорее всего, умчался на помощь Маэро, чтобы дать отпор той твари, что вторглась на арену, однако на земле, куда Шейн так стремился, они с Фэллоном, считай, трупы. Он огляделся, отчаянно ища хоть какие-нибудь достаточно низкие ветки. – Мы залезем наверх.

Откинув перебинтованную голову, Фэллон разразился саркастическим хохотом:

— Залезем? – переспросил он и похлопал по шине, сковывающей его левую ногу от бедра до пальцев. – Мне осталось только ползать.

— Я тебе помогу. – Шейн сам не очень-то в это верил. Фэллон довольно крупный, да еще в таком скверном состоянии. Повиснет мертвым грузом, и тащи его как куль. Хотя, пожалуй, при необходимости Вест бы справился. И почему он не послушался Лора? Ведь тот же предупреждал, что на землю спускаться рискованно. Теперь, когда спаривание полностью свершилось, не ставил ли он под угрозу заодно и счастье своего кота?

Единственное безопасное место — на деревьях.

Он выбрал ветку, за которую смог бы ухватиться, и в тот самый момент по лесу прокатилось разъяренное рычание Лора, усугубляя страх Веста. Что он будет делать, если Лор ранен? Убит? А если Лора заберут у него? Это Шейна вина. Больше ничья.

— Сюда, — сказал Шейн, бросаясь к Фэллону и поднимая того на ноги. Лор сможет защитить себя. Никакое другое существо не обладает такими способностями и физическими данными, чтобы противостоять злобными монстрам, населяющим Марикет. И он уверен, что Шейн примет все необходимые меры предосторожности, пока опасность не минует. Кот не простит Шейну напрасного риска. — Просто держись за меня и…

Удар обрушился настолько неожиданно, что Шейн даже моргнуть не успел, как лезвие топора вонзилось ему в грудь. Он уставился на нелепую короткую ручку, отказываясь верить своим глазам. Покачнувшись от шока, он споткнулся и неуклюже шагнул назад – ноги одеревенели.

Фэллон выдернул топор, Шейн закричал.

Перед глазами плясали черные точки.

Кровь лилась как из ведра, пропитывая разодранную рубашку c левой стороны.

Новый удар пришелся по плечу вскользь. Лезвие рассекло ткань, глубоко порезав кожу, но не задело мышцу. Шейн захрипел от боли, взорвавшей грудную клетку, и попытался позвать:

— Лор!

— Далеко отсюда, дерется с хищником, которого заманил на арену Маэро, — проговорил Фэллон, зловеще надвигаясь на Шейна и сжимая стальной хваткой свой дьявольский топор. Шейн лежал на земле, не заметив, когда упал. Боги, он даже думать был не в состоянии; агония поглощала все его силы. — Он не придет, Шейн. Никто не придет. Они свалили, чтобы прикончить зверя, который проскользнул мимо их заслонов, и защитить нас, слабых и беспомощных людей. Наблюдатели считают, что я сумасшедший. — Фэллон согнулся, нависая над Вестом: – Для выполнения контракта мне не нужен арсенал. Слишком велико вознаграждение.

Шейн открыл рот, пытаясь хоть что-то ответить. Сказать, как он страдает, закричать. Но горло не издало ни единого звука, кроме жалкого бульканья, которое прорывалось сквозь кровавую пену, пузырящуюся на губах.

— Это не оружие, а так, дерьмо — Фэллон бросил взгляд на ржавый топорик. — Но я убежден, — медленно, словно бы удивляясь, протянул он, — что уже с первого раза проломил им тебе ребра, которые сейчас врезаются в легкое. — Он не торопился наносить следующий удар. Наклонившись ниже, хлопнул Шейна по челюсти: — Обрати внимание. Мне ведь и премия светит, если я расскажу, почему ты умираешь.

Сознание гасло, Шейн корчился в муках, боль распространялась от груди вниз к животу, дальше к конечностям и кончикам пальцев. Даже волосы, казалось, болели.

— Братья.

— Думаешь, это они тебя заказали? — Фэллон фыркнул. – Твои братцы заботились только о том, чтобы придумать тебе испытания поизощреннее, так как хотели быть уверены, что семью возьмет в руки самый сильный и самый способный её член. После того как ты отказался от своих прав и покинул Нарон, ты перестал для них существовать. Да они теперь твое имя вряд ли вспомнят. — Фэллон повел плечом, избавляясь от слинга, поддерживающего его вроде бы увечную руку, показывая, что на самом деле та отлично действует, потянулся к Шейну. Сгреб кулаком его волосы в узел и дернул вверх, приподнимая торс над мягкой землей. – Зачем им тратить деньги впустую?

Зачем?

Хороший вопрос — Шейн бы сам никогда не нашел ответа. Кровь по-прежнему хлестала из груди. Ноги дергались, отказываясь повиноваться командам, которые отчаянно посылал мозг. Руки судорожно ловили пустоту. Его лихорадило, тело цепенело от холода, пробирающего до костей.

Вест умирал.

— Не смей терять сознание. Еще рано. — Фэллон затряс Веста, пытаясь привести в чувство тычком в зубы. – Слушай сюда. Думаешь, такая операция дешево стоит? Найти среди котов сообщника, склонить на свою сторону, уговорить обменять половину вознаграждения, чтобы привлечь достаточно сообразительных хищников, пустить по твоему следу, чтобы те отыскали тебя на арене по запаху. Представляешь, что натворили бы дикие звери, если бы стали бросаться на всех подряд без разбора? Утолили бы свой голод на более легкой добыче, а наблюдатели бы закрыли арену до того, как я выполнил свою миссию. И ты бы остался жив! Когда животные не смогли тебя найти, я был вынужден заплатить моему союзнику, чтобы тот сам напал на тебя. Ни один кот не продаст ни сородичей, ни людей даже за довольно большую сумму, а я отвалил целое состояние по меркам Марикета. У твоих братьев есть столько денег?

Пока Фэллон разглагольствовал, Шейну удалось поднять руки к груди — господи, кровь. Он теряет слишком много крови. Куда запропастился Лор? Где наблюдатели? Из леса доносились отголоски драки, вой и рычание. Слишком далеко. Шейну не продержаться, если не остановить поток крови, выкачивающий жизнь. Он накрыл рану ладонями, застонал – глубокая, даже от легкого надавливания боль страшная, — но он благодарил судьбу, что Фэллон все же не достиг цели. Чуть правее – и в сердце.

— Сконцентрируйся, Шейн! – Снова сильный удар по лицу, голова беспомощно мотнулась назад. – Твои братья располагают такими средствами, чтобы убедить кота предать свое племя, свой родной мир?

Скользкая, горячая влага продолжала течь между пальцами, Шейн уставился на Фэллона. Как глупо.

Нет.

Его братья не обладали таким богатством.

— Ну а я? Моя цена? — Губы Фэллона скривились в злобной ухмылке: — За твою смерть мне должны были предложить достаточно высокую плату, чтобы я рискнул Охотой и хватило на солидную взятку для кота… двух котов! Первого угробил твой проклятый любовничек, и мне пришлось найти другого. Обезумевшие, помешавшиеся от жажды секса коты, не так часто встречаются, как ты думаешь. Я обещал отдать Маэро долю того мертвого одичалого и поклялся стать его победителем только при условии, что он приведет тебя сюда.

Шейн в ужасе раскрыл рот. Если Маэро тоже замешан, то Лор в опасности.

Он может погибнуть!

Кровь сочилась, Шейн все больше слабел, А ведь он давно понял и знал, что, вероятно, ему не выжить в Охоте. Шансы были ничтожны, принимая во внимание намерения семьи убить его, если он не выступит на арене удачно. Шейн и не надеялся встретить свой следующий день рождения. Но решил попытать счастья. Не стал безропотно подчинятся судьбе. А боролся, чтобы остаться в живых. Хотя и не полагал, что преуспеет.

Смирился с тем, что, скорее всего, умрет.

Но он не мог — не желал — смириться со смертью Лора.

— Ну, пораскинь мозгами, Шейн. У кого есть такие средства? Деньги, куча денег? Связи, чтобы мы оба прошли отбор в демонстрационном центре на Сискеране и нас посадили на один и тот же транспортер на воздушной подушке, чтобы мы попали на одну ту же арену? Кто наставлял тебя, помогал, кто изначально подбросил тебе мысль сбежать с Нарона на Марикет?

Шейн опустил ресницы, чтобы не смотреть на Фэллона — удовольствие на лице убийцы, с которым тот рассказывает о предательстве, причиняло не меньше страданий, чем зияющая дыра в груди. Как можно быть настолько слепым?

Услышав смех Фэллона, Вест вновь открыл глаза:

— А-а. Теперь до тебя дошло. — Тот перехватил топор и с самодовольным удовлетворением смерил Шейна горящим взглядом. – Или, по крайней мере, ты думаешь, что дошло.

Отчаянно соображая, пытаясь игнорировать боль и отпихнуть ее прочь, Шейн сглотнул. Время. Ему нужно время. И подходящий момент.

— М-моя бабушка, — пробормотал он.

Фэллон кивнул:

— А знаешь, почему?

Шейн проглотил накопившуюся во рту кровь.

— Потому что она сумасшедшая сука?

Фэллон вдруг резко отпустил его волосы, голова откинулась, стукнувшись о камень, торчавший из земли. Вест был не готов к очередному удару. Кости хрустнули. Из носа, в котором точно загорелось огнем, брызнула кровь.

— Она не сумасшедшая.

Нет. Она просто настоящий дьявол.

— Ваш дед тоже участвовал в Охоте. Он никогда не упоминал об этом? Или не успел – родной сын порешил его раньше? — Широкая усмешка говорила, что Фэллон знает ответ. — Он по-настоящему влюбился в одного кота, не будучи ни его партнером, ни победителем; спаривание не удалось. Но так и не забыл своего любовника. Даже после возвращения на Нарон он продолжал любить его. Ваш бизнес процветал благодаря дедовой безответной преданности. К несчастью он не смог отпустить любовь, когда женился на вашей бабке.

Это сделала она, бабушка. Женщина, которая подарила мужу много детей и обожала его до безумия. Шейн помнил. Как помнил ее горькую ярость, когда отец Шейна подстроил убийство, позволившее ему принять управление семейными делами. Дед даже не позаботился, чтобы обеспечить вдову в случае смерти, и та была вынуждена принять ухаживания одного щедрого аристократа, чтобы сохранить положение в обществе и вернуть былое богатство. Вернуть? Бабуля его преумножила. Теперь она спала с главным канцлером Нарона.

И, тем не менее, никогда не забывала о своем клане. Особенно о Шейне.

— Ты похож на него, на своего деда, — сказал Фэллон, крепче сжимая пальцами ручку топорика. — Она всегда это ненавидела.

Потом вонзил лезвие. Прямо в раненное бедро, но слава богам, не слишком глубоко, кровь не пошла сильно. Шейн закричал от невыносимой боли. Действительность уплывала, все страхи начала укрывать спасительная чернота.

Он не может потерять сознание. Не может умереть.

Лор в опасности.

Шейн набрал воздуха, насколько позволила опустошенная грудь, и напряг зрение, чтобы сфокусироваться. Засыпать нельзя, нельзя сдаваться, погружаться в небытие. Жить. Еще хоть немного прожить.

— Её за это казнят, — наконец выдохнул он.

Фэллон покачал головой:

— Денежный след приведет к твоим братьям и отцу, Шейн. Вся ваша семья будет приговорена. Казнена. — Он улыбнулся: — И котов сия участь не минует. Звездные системы закрывают глаза на случаи смерти конкурентов, когда те погибают от руки друг друга. Но дикие коты? Хищники? Убийцы на арене? Они запретят это действо и вторгнутся на Марикет, если коты перестанут торговать с иномирянами без того, чтобы проверять посредников на Охоте. — Фэллон обвел взглядом лес. — Всему этому наступит конец.

Шейн уже практически видел звезды. Фэллон присел и потянул топор из плоти — вот он, тот самый удобный момент.

— Кошаки сдохнут, — прозвучало злорадно, как раз когда Шейн, превозмогая боль, неожиданно вывернулся сам.

Он на удивление легко вырвал топор из хватки Фэллона.

Истекая кровью и не обращая внимания на будто пылающее бедро, Вест замахнулся доставшимся орудием, целясь в забинтованную голову, стараясь вложить в удар всю силу, какую только мог собрать. Фэллон в изумлении поднял руку, пытаясь отклонить его, но слишком поздно спохватился — лезвие топора врезалось ему в череп. До конца не зажившие запястья Шейна заныли от вибрации, которая, прошив предплечья и бицепсы, отдалась в плече.

Потрясенные глаза Фэллона закатились, он рухнул на бок.

Напрягая свое изувеченное несчастное тело, Шейн поднялся, двинувшись за Фэллоном и, охваченный яростью, вновь занес топор.

— Нет! Он — мой победитель! — раздался позади крик Маэро. — Не надо!

Но не это заставило Веста опустить топор, вместо того чтобы прикончить негодяя. Какое Шейну дело до Маэро, толкнувшего его и Лора в лапы убийц, обманом заманившего того в чащу, якобы бы для осмотра территории? Кто усыпил бдительность наблюдателей, давая другому зверю возможность проникнуть на арену и ринуться с Лором в драку, в то время как Фэллон расправляется с Шейном?

Не жалость и не милосердие растопили его разбитое ожесточенное сердце.

— Стой! — заорал Лор. — Сейчас же!

Вест разжал скользкие от крови пальцы и выпустил топор; надорванный крик смолк на губах, которые уже терзал рот возлюбленного.

Это было чудесное ощущение. Прекрасное. Нежные руки бережно опустили его на когда-то столь желанную землю, где он подверг риску собственную жизнь и жизнь Лора. Даже после нападения сбесившегося кота раны не причиняли Шейну столько мук. Но когда Лор перевернул его, зашипев сквозь сжатые зубы, видя то, во что превратилась его грудь, Шейн понял: боль не имеет значения. Любовь, светившаяся в обезумевшем от горя пристальном взгляде — вот, что важнее всего. Властные ладони испуганно ощупывали тело, слуха коснулся отчаянный крик:

— Медтехники!

Силы уходили с каждой секундой, Шейн улыбнулся:

— Я бы хотел остаться с тобой навсегда.

— Так и будет. Ты же мне должен. Каждый день, каждую секунду ты проведешь здесь, со мной, — говорил Лор, зажимая разверзнутую в его грудной клетке дыру, чтобы остановить хлещущую из нее кровь. — Смотри на меня. Продолжай смотреть на меня.

Шейна уже не пугали чужие коты в синих форменных комбинезонах Четвертой арены. К чему бояться, когда его кот глядел на него с неоспоримо откровенным обожанием? Шейн не замечал ни жалящих игл, которыми его кололи санитары, ни сетчатых прокладок и бандажей, ложившихся на глубокие раны, многочисленные царапины и порезы. Не думал о медиках, занимающихся своим делом… Лор с ним. Лор рядом. Такой надежный и сексуальный.

— Я люблю тебя, — сказал Шейн. Глаза закрывались, но он был счастлив, что может произнести это вслух.

Усы Лора дернулись. На губах появилась улыбка:

— Потом повторишь, когда не будешь накачан лекарствами и голова проветрится.

— Не обольщайся, — прохрипел Шейн, задыхаясь от боли, полный решимости оставаться для Лора в сознании пока может, — это не означает, что ты все еще не должен мне. Последнее преследование. Заключительная охота. Ты обещал.

Вокруг суетились медтехники, они боролись за жизнь Шейна. А Лор привлек его к себе ближе и, касаясь губами его уха, шепнул:

— Идет.

Эпилог

“Я ни о чем не жалею”.

~ Шейн Вест