Острова Блаженных

Острова Блаженных — одна из самых устойчивых тем в античной мифологии и… географии.

Первый древнегреческий текст, где упоминаются эти острова, — «Одиссея» Гомера. Сколь ни хотелось бы современным историкам рассматривать ее исключительно как мифологическое странствие, как сказку провинциалов об окружающем их мире, информация, содержащаяся в знаменитой поэме, требует пристального внимания. Первый фрагмент звучит так:

Ты не умрешь и не встретишь судьбы в многоконном Аргосе,

Ты за пределы земли, на поля Елисейские будешь

Послан богами — туда, где живет Радамант златовласый

(Где пробегают светло беспечальные дни человека,

Где ни метелей, ни ливней, ни хладов зимы не бывает;

Где сладкошумно летающий веет зефир, Океаном

С легкой прохладой туда посылаемый людям блаженным).[108]

Эти слова произносит морское божество по имени Протей, и обращены они к Менелаю, супругу Елены, из-за которой началась Троянская война, знаменитому герою и зятю самого Зевса. (Прекрасная Елена — дочь Зевса.)

Менелаю обещано, что его минует удел смертных, что он направится в те земли, где живут бессмертные существа. Радамант — сын Зевса и Европы; в большинстве античных источников утверждается, что он, наряду с Миносом и Эаком, является судьей мертвых. Об этом же говорит и Платон в диалоге «Горгий».

Однако Гомер, более древний источник, утверждает, что Радаманта миновал удел смертных и что он правит в Элизиуме (на Елисейских полях). Здесь его сотоварищем является не кто иной, как Кронос. Мы знаем, что Радамант имел культ именно в Беотии, и этот факт вновь указывает нам на «финикийский» след в сообщениях о землях за Столпами Геракла.

Но еще более важно то, что эти острова оказались названы Счастливыми, Блаженными. Традиционная наука считает, что с ними у греков были связаны представления о Рае, куда попадают лишь избранные богами герои или же те, кто посвящен в великие мистерии.

Убежден, что возможно и другое объяснение преданий об островах Блаженных. Рассказ о счастливой жизни на них — память о высокой, могущественной цивилизации, которая некогда существовала на западе и по уровню своего развития далеко опережала регион Средиземноморья.

Все это вполне объяснимо с точки зрения элементарной психологии. Место, где была расположена развитая цивилизация, всегда остается священным для поколений людей, живущих спустя столетия и тысячелетия после нее. Примером могут служить книги, написанные в Британии и Ирландии в Средние века. В этих книгах утверждается, что предки британцев и ирландцев прибыли из Средиземноморья[109]и восходят к первым поколениям людей, о которых пишет Ветхий Завет. Палестина, как родина христианской религии, и Италия, как исток западной цивилизации, становятся легендарными странами, но никому из современных ученых не придет в голову считать Италию или Палестину ирландских и британских летописцев отражениями веры в Рай.

Вот что еще пишет о заморских землях Гомер:

Есть (вероятно, ты ведаешь) остров, по имени Сира,

Выше Ортигии, где поворот совершает свой солнце;

Он необильно людьми населен, но удобен для жизни,

Тучен, приволен стадам, виноградом богат и пшеницей;

Там никогда не бывает губящего холода, люди

Там никакой не страшатся заразы; напротив, когда там

Хилая старость объемлет одно поколенье живущих,

Лук свой серебряный взяв, Аполлон с Артемидой нисходят

Тайно, чтоб тихой стрелой безболезненно смерть посылать им.[110]

Перед нами еще один «священный остров»? Еще одна версия Рая?

Пожалуй, да — но Рая на земле. Такого Рая, каким, с точки зрения Платона, была Атлантида при первых поколениях людей, населявших ее, такого Рая, каким являлась колыбель человеческой цивилизации и культуры.

Ниже Гомер говорит об острове Сира как о вполне реальном месте, куда плавали финикийские купцы, о городах, расположенных там. Расстояние, на котором остров Сира располагается от земель, известных грекам, установить трудно; хотя автор «Одиссеи» и говорит о неделе плавания по открытому морю, из контекста понятно, что неделя — лишь часть всего пути, возможно даже не половина. Название «Сира» пытались вывести от «сирийцев», то есть семитов-финикийцев, открывших эту землю.

Однако подобная этимология может быть сродни казусам, которые случаются в популярной литературе, посвященной древним цивилизациям. В одной из книг мне довелось вычитать, что «форморы», название одного из древнейших, легендарных племен, населявших Ирландию, производно от слова… «поморы».

Ортигия, «Перепелиная», — это земля, владычицей которой, очевидно, была Артемида (имеющая эпитет «Ортигиева»). Данный остров нельзя путать с одноименным островом, расположенным напротив города Сиракузы.

Где располагалась «Ортигия» Гомера? Место поворота солнца — это то же направление, о котором говорит Плутарх, рассказывая об Огигии, то есть запад — юго-запад. «Выше» Ортигии может обозначать как севернее, так и южнее: все зависит от того, как ориентирована воображаемая карта, на которую ориентируется автор. На многих картах — вплоть до Нового времени — наверху располагался юг, а внизу — север.

Впрочем, не следует ждать от эпического автора точности географических координат. Греки того времени, когда создавалась «Одиссея», получали информацию о землях в Атлантике из вторых рук.

Сиру с Огигией объединяет рассказ о необычных климатических условиях, в которых живут населяющие их люди. Несомненно, что и в том, и в другом случае речь могла идти об одном и том же месте. Таким образом, во времена, предшествовавшие классической эпохе греческой истории, существовала уверенность в наличии на западе земель с мягкими и благодатными климатическими условиями, на которых неоднократно издревле бывали средиземноморские торговцы и которые не являлись для них какой-то диковинкой.

В самом начале «Одиссеи» Гомер также говорит о сказочном месте среди западных морей. Калипсо держала Одиссея

…на острове волнообъятом,

Пупе широкого моря, лесистом, где властвует нимфа,

Дочь кознодея Атланта, которому ведомы моря

Все глубины и который один подпирает громаду

Длинноогромных столбов, раздвигающих небо и землю.

Еще в XIX столетии утверждали, что под «Атлантом» нужно понимать пик Тенерифе на Канарах. Но о каких тогда говорится «длинноогромных столбах», раздвигающих небо и землю? Быть может, эти слова указывают не на Тенерифе, а на пики Азорских островов — легендарные вершины Атлантиды? Или речь идет вообще о чем-то другом — ни об Азорах, ни о Тенерифе. Образ Атланта, ведающего «все глубины», напоминает хрустальную колонну, которую много позже увидит в Атлантике ирландский святой Брендан (см. об этом ниже). Во всяком случае «столбы» (множественное число!) — это нечто более грандиозное, чем любая из островных гор.

Вновь дадим слово Плутарху. В жизнеописании знаменитого римского полководца-диссидента Сертория он упоминает о двух островах, лежащих в Атлантическом океане:

«Они отделены один от другого очень узким проливом, находятся в десяти тысячах стадий от африканского берега и называются островами Блаженных. Изредка на них идут небольшие дожди — в большинстве же случаев их освежают тихие ветры, приносящие с собой росу, вследствие чего прекрасная, тучная почва становится не только возможной для пахоты и посева, но даже приносит сама собою плоды. Их очень много; они вкусны и могут без труда и забот кормить праздное население. Острова пользуются приятным климатом благодаря своей температуре и отсутствию резких перемен во временах года. Дующие от нас северные и восточные ветры должны пронестись через огромное пространство, вследствие чего, если так можно выразиться, рассеиваются и теряют свою силу. Напротив, морские ветры, южный и западный, нередко приносят с моря небольшие дожди, слегка освежают влагой землю при ясной погоде и питают почти всю растительность. Вот почему даже среди аборигенов успело распространиться занесенное извне верование, что здесь должны находиться Елисейские поля, местопребывание праведных, воспетое Гомером».

Десять тысяч стадий — это около двух тысяч километров: цифра, получающаяся и при сложении расстояний, которые указывал Плутарх в своем мифе об Огигии. Совпадение едва ли случайное, тем более что в том случае мы получили данное число путем сложения. Западные и южные ветра, о которых пишет наш автор, — влажные и теплые. Подобные воздушные течения могли определять погоду только в зоне Гольфстрима, причем «того» Гольфстрима, еще не превратившегося окончательно в известное нам течение. Чтобы было понятнее, что я имею в виду, приведу знаменитый