Г.В. Голосов, А.В. Лихтенштейн

"Партии власти" и российский институциональный дизайн: теоретический анализ

Голосов Григорий Васильевич, доктор политических наук, доцент Европейского университета в Санкт-Петербурге;
Лихтенштейн Алла Владимировна, аспирант Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Понятие “партия власти” получило широкое распространение в российской политической публицистике еще в 1993 — 1994 гг. Ныне оно превратилось в журналистский штамп, зачастую с весьма негативными коннотациями. Предпринимались попытки и научного осмысления “партий власти”, участвовавших в думских кампаниях последних лет. Чаще всего такие попытки приводили ученых к убеждению, что в российских условиях “партия власти” бесполезна и даже нежелательна [см. Хенкин 1996, 1997; Рябов 1996, 1998]. Однако убедительного объяснения причин создания “партий власти” до сих пор нет. Более того, отсутствует общепризнанное определение самого понятия.

Задача настоящего исследования заключалась в том, чтобы на основе анализа заданного Конституцией 1993 г. институционального дизайна выявить роль “партий власти” в российской политической системе. При решении этой задачи мы исходили из представления о рациональности поведения политических акторов (т.е. об их стремлении добиться оптимального соответствия между целями и средствами их достижения) в рамках заданных институциональных ограничений. “Партия власти” рассматривалась нами как стратегия, обусловленная необходимостью адаптации элит, не имеющих опыта участия в выборах, к новым институциональным условиям. Основным результатом работы стала теоретическая модель, объясняющая причины формирования “партий власти” на общероссийском уровне. От сходных по своей направленности процессов в отдельных регионах мы абстрагировались.

Будучи теоретическим, этот анализ ни в коей мере не претендует на полноту охвата всего круга проблем, связанных с описанием и объяснением общероссийских “партий власти”. Заметим лишь, что в качестве основных эмпирических референтов данного типа мы рассматривали движения “Выбор России” (1993 г.), “Наш дом — Россия” (1995 г.) и “Единство” (1999 г.). Подчеркнем также, что улучшение позиций политических акторов далеко не всегда напрямую зависит от рациональности их поведения, обусловленной формальной институциональной структурой. Влияние неформальных практик, неопределенность электорального исхода, естественная в переходных условиях неполнота информации о политической реальности снижают вероятность достижения запланированного результата. В связи с этим мы не ставили своей целью всесторонний анализ причин успеха (или неудачи) той или иной “партии власти” — используемая модель не учитывает влияния многих значимых факторов. Напротив, задача заключалась в том, чтобы изучить воздействие институционального дизайна в теоретической изоляции от прочих причинных связей, в реальности которых, конечно, не приходится сомневаться.

В современной литературе встречаются два основных подхода к определению “партии власти”. Иногда этим термином обозначают российскую политическую элиту в целом. Существует, однако, и более узкая трактовка понятия, подчеркивающая партийный — а не только властный — характер подобных образований. Так, С.Хенкин в качестве причины создания организационно оформленной “партии власти” указывает на необходимость проти­востоять “на избирательном поле другим партиям, которые представляют иные, отличные от властных элит, сегменты общества” [Хенкин 1996]. Такая трактовка кажется нам более эвристически целесообразной, нежели широкое толкование, приравнивающее “партию власти” к “властвующей элите”. В последнем случае по существу выхолащивается собственное содержание термина, в результате чего он утрачивает познавательную ценность. Действительно, широкое понимание выделяет элиту как актора, реализующего свою стратегию путем образования “партии власти”, но оставляет без ответа вопрос о характере этой стратегии. Однако, на наш взгляд, важно именно то, что “партия власти” — это организация партийного или квазипартийного типа, создаваемая элитой для участия в выборах. Ниже особенности российского институционального дизайна рассматриваются с точки зрения тех стимулов и ограничений, которые они создают для возникновения “партии власти” в узком смысле. Обосновав рациональность стратегии, направленной на создание парламентского большинства, полностью поддерживающего проводимый президентом курс, мы переходим к обсуждению возможностей реализации этой стратегии посредством создания “партии власти”, а также препятствий на пути ее осуществления.