2015-10-16
1914
Существуют два типа социального порядка – естественное государство и государство открытого доступа к основным ресурсам.
Естественное государство политическим путем лимитирует доступ к ресурсам, что создает экономическую ренту, необходимую для поддержания стабильности и развития.
Государство открытого и равноправного доступа к основным ресурсам поддерживает социальный порядок не созданием и аккумулирование ренты, а конкуренцией. Это деление – ключ к пониманию проблем развития в современном мире.
Почему же большинство стран - это естественные государства?
По версии де Сото, все дело в разрыве формальных и неформальных институтов, за которыми стоит борьба доминирующих групп, стремящихся законсервировать выгодный для себя status quo.
Есть несколько процветающих центров, которые живут в рамках закона и доступ в которые ограничивается доминирующими группами. А вся остальная страна живет по правилам неформальным, которые конфликтуют с законами и поддерживаются такими группами влияния, как мафия. Излечение от этой болезни возможно, если найти компромисс между формальными и неформальными институтами, подключив к нему максимальное количество групп — и в частности мафию. Для этого в первую очередь нужно выявить самые эффективные неформальные институты.
В случае с Россией проблема сотианской — самой оптимистичной — теории заключается в том, что де Сото рассматривает в первую очередь страны с богатым традиционным слоем, где хорошо работают обычаи. В России с этим, к сожалению, плохо.
Есть такая страна — Аргентина. В первой половине XX века по ВВП на душу населения она была на одном уровне с США и уверенно держалась в первой десятке стран мира, а теперь кривая завела ее далеко от десятки.
Что же произошло с Аргентиной? Страна росла на традиционных ресурсах — зерне и мясе. Во время Великой депрессии, когда в США Рузвельт резко менял курс, аргентинские элиты решили, что они ничего менять не будут, ведь людям всегда будут нужны зерно и мясо. И действительно, люди до сих пор с удовольствием едят аргентинское мясо, только вот выяснилось, что один этот ресурс не позволяет Аргентине быть ведущей страной мира. Когда в Аргентине это осознали, начались конвульсии: страна прошла через популистскую диктатуру, которая сопровождалась политическим террором и человеческими жертвами.
Вывод: В любом случае те государства, в которых власть не формируется и не контролируется обществом, как правило, не смогли создать для большинства своих граждан ни высокого жизненного уровня, ни реальных политических и экономических свобод, ни условий ля стабильного экономического роста.
Они постепенно откатываются на обочину процесса социально-экономического развития человечества, теряют свои позиции в мировом сообществе, отстают от передовых государств и в социальной организации, и в темпах экономического развития, и в уровне жизни основной массы населения.
Таким образом, государство может как способствовать созданию эффективных рыночных институтов, так и наоборот, создавать институциональную структуру, которая не позволяет проявиться преимуществам конкурентного порядка из-за монопольной власти и других факторов, ведущих к росту трансакционных издержек.
Все зависит от конкретных исторических условий и сравнительной эффективности в этих условиях той или иной системы хозяйственной координации. И хотя именно государство является необходимым атрибутом прогрессирующих хозяйственных систем, институты, генерируемые им, могут не только способствовать повышению эффективности (в смысле приближения к условиям Парето-оптимального распределения ресурсов), но и препятствовать ему.
Неэффективность институтов возникает вследствие высоких издержек (дороговизны) коллективных действий, необходимых для изменения институтов, что, в свою очередь, определяется другими экономическими и политическими институтами.
4 .Институциональное развитие и эффективность.
Функционирование институтов определяется родом их деятельности, культурными традициями и многими другими факторами, в числе которых эффективность является далеко не определяющим параметром.
Перемены чаще происходят с ними потому, что меняются те ценности, которые обусловливают их существование, или они сами становятся несовместимыми с другими ценностями и институтами, но никак не по соображениям эффективности.
Эффективными правилами, безусловно, являются такие, которые блокируют неудачные действия и поддерживают удачные. Именно они инициируют экономический рост, пока не исчерпают свои возможности.
Даже если правила игры одинаковы в двух странах, различными могут быть сложившиеся нормы поведения граждан этих стран, их целевые установки, а также способы и методы контроля за соблюдением этих правил.
В современной западной политической экономии часто используется инженерный подход к институтам, согласно которому, институты должны оцениваться с позиций результативности и обеспечивать повышение эффективности не только действия как такового, но и институциональной структуры (прав собственности, правил контрактации, отношений в промышленной организации, хозяйственного и, в частности, трудового законодательства и т. д.), в которой данное действие осуществляется.
По мере того, как институты внедряют или усваивают более эффективные методы работы (оцениваемые обычно с точки зрения трансакционных издержек), их следует преобразовывать с тем, чтобы максимизировать эффективность их деятельности и тем самым обеспечивать повышение благосостояния.
Необходимо критическое сравнение институтов с точки зрения их эффективности. Примечательно, что в экономическом неоинституционализме (Д. Норт) разработано понятие «адаптивной эффективности», не всегда совпадающей с принятой неоклассической теорией эффективностью распределения ресурсов (критерий Парето).
В долгосрочном плане большую роль играет эффективность адаптации, а не распределения.
Функциональное понятие адаптивной эффективности позволяет выделить три типа институциональных изменений:
- path determinacy - «рационализация», изменения, полностью определённые прошлым; общество развивается в рамках, допускаемых данными институтами, без изменений самих институтов.
- path dependence - «рационализация рационализации», глубокая зависимость от траектории предшествующего развития; общество воспроизводит социокультурные институты, постепенно внося в них изменения.
- path independence - «инновационное развитие», независимое от прошлого, отсутствие явной связи между старыми и новыми институтами.
С точки зрения теории транзакционных издержек, Россия представляла собой мир-экономику, или, точнее, мир-империю со своим собственным, отличным от других стран институциональным строем. Минимизацией транзакционных издержек объясняется существование специфических отношений собственности в России, крепостное право и его отмену, распространение общинных форм хозяйствования.
Характерными чертами отношений собственности в России, рамках данного использования институционального подхода, считается, во-первых, размывание прав собственности, нечеткая их спецификация и, во-вторых, огромная роль государственной и коллективной по отношению практически ко всем объектам прав собственности.
Существование именно таких прав собственности объясняется возможностью максимизировать государственный доход при минимизации затрат на спецификацию и защиту прав собственности. Издержки от установления исключительных прав на пользование землей и другими объектами были бы настолько велики, что превысили бы потенциальные выгоды.
Главное — не разница в экономических показателях, а то, ставит ли страна своей задачей перейти из одной группы в другую и почему у нее это не получается, и возникает блокировка, колея.
В сущности говоря, в практике российских реформ рыночная эффективность оказывается не адекватной эффективности социально-экономической. Заплачена высокая цена за трансформацию в виде глубинных и во многом не восстановимых разрушений производственного и технологического потенциала, совершенно не сопоставимых с издержками любой из стран с переходной экономикой.
И рыночная самоорганизация не способна обеспечить преодоление глубоких кризисов — финансового, инвестиционного и институционального — без необходимого регулирования со стороны государства. Стремление механически перенести в эти условия государственно-рыночные пропорции, сложившиеся в течение десятилетий на Западе, и вредно, и опасно, поскольку забегание вперед в поведенческих системах вызывает движение вспять.
Страны, которые принимают законы, пригодные для других экономических условий, для других неформальных норм и побудительных факторов, приобретают совсем не то направление развития, что имеют государства, откуда эти законы заимствованы.
Иными словами, преодоление «институциональной ловушки» требует довольно высоких затрат. Если выводить борьбу с ними на уровень макроэкономической политики, то, какие бы мероприятия не предлагались, ясно одно: они требуют значительных затрат.
В связи с этим открытыми остаются вопросы: не приведет ли преодоление одной «институциональной ловушки» (или нескольких) к появлению новых, не возникнет ли эффект «шока предложения» вследствие увеличения общих затрат?
Страны, которые принимают законы, пригодные для других экономических условий, для других неформальных норм и побудительных факторов, приобретают совсем не то направление развития, которое имеет государство, откуда формальные законы заимствованы.
Бессмысленно заимствовать институты по критерию их эффективности в других национальных контекстах.
Мы рассмотрели фактически эволюционный вариант развития институтов, но существуют, как уже говорилось выше, революционный. В рамках этого варианта институциональных изменений интересен выбор института, который призван заместить старый. Попытка изменить существующие формальные рамки, ориентируясь на уже известные образцы будем называть импортом «института-образца».
В институциональной экономике в общем случае различают три формы импорта институций.
1) Институциональные нормы могут быть предложены для практического использования в соответствии с определенной теоретической моделью. Пример. Принцип Laissez-fairs, институты СССР – из работ Маркса и Энгельса. Очевидно, что в данном случае всегда существует вероятность ошибки, когда прописанный теоретически институциональный механизм на практике отторгается агентами или дает сбои.
2) Далее для использования в реальных условиях могут быть предложены институциональные нормы, уже применявшиеся в данном процессе прежде, но по определенным причинам исчезнувшие или забытые. В этом случае также существует вероятность ошибочного выбора, который заключается в возможности появления институциональных «атавизмов», когда в одном и том же процессе, но в новых условиях ранее эффективные правила устаревают, становятся несостоятельными. История повторяется дважды – один раз как трагедия, другой раз как фарс. Самостоятельно.
3) Институции и их атрибуты могут создаваться по образцам, реально существующим в более прогрессивных хозяйственных системах. Образно говоря, здесь имеет место «равнение на лидера», то есть использование таких правил институционального поведения, которые в настоящий момент проявляют себя с высокой (приемлемой) эффективностью. Опасность при этом заключается в потенциале резкого падения отдачи от нормы, воссозданной в новых, отличных от исходных условиях.
Пример. В России: политический – институт демократии, экономический – институт рынка по образцу Европы.
Признание недостаточности предпосылок для эволюционного развития институтов рынка в России, совмещенное с желанием создать цивилизованный рынок в исторически короткие сроки, приняло форму «телеологической стратегии рыночных реформ».
В отличие от генетического подхода к реформам, основанного на учете существующих в обществе норм, тенденций их развития и ограничений, телеологический подход принимает за точку отсчета желаемую ситуацию, в нашем случае, - цивилизованный рынок, понимаемый как совокупность формальных рыночных институтов.
Телеологические (т.е. целенаправленные) реформы могут основываться на импорте институтов из других стран - по аналогии с импортом товаров, импортом капитала. «Рыночные» реформы 90-х годов во многом основывались как раз на стратегии импорта институтов.
В случае импорта институтов изменение формальных правил - наиболее быстрый и легкий этап. Достаточно определить круг институтов, которые предполагается импортировать, и ознакомиться с лежащими в их основе писаными правилами.
В истории России можно найти множество примеров импорта институтов: начиная от насильственного внедрения христианства, точнее насильственного принуждения к исполнению формальных обрядов, реформ эпохи Петра I до сталинских преобразований.
Неформальная институционализация стала неотъемлемой частью трансформационных реформ переходной экономики России.
Успешное функционирование институтов зависят от того, как в конкретной стране взаимодействуют институты и человек. Поведение человека определяется не только институтом, но и тем, каков сам человек.
Все перечисленные факторы сыграли свою роль в неудачах реформ, однако наиболее общей их причиной, стоящей за многими из этих факторов, является отсутствие или дефицит в российском обществе достаточно благоприятной «среды приема» цивилизованной рыночной модернизации.
В силу исторических, институциональных и функциональных причин в России не сложилось весомых культурных, психологических и социальных предпосылок такой модернизации – наша страна уступала в этом отношении многим странам СЭВ, прибалтийским республикам СССР и даже социалистическому Китаю.
Главным образом, это связано с противоречием между недостаточностью существующих институциональных предпосылок рынка и потребностью поскорее найти замену оказавшимся несостоятельными институтам плановой экономики.
Поэтому революционные изменения законов часто приводят к результатам, отличающимся от ожидаемых. Крупные институциональные изменения происходят медленно в результате длительного процесса (500 дней).
