Изоляция

Отскочив от двери, Бобби врезалась в Кейна и опрокинулась назад, увлекая его за собой.

– Она идет! – слова вырвались из ее горла.

– Что?

Бобби попыталась встать и повернулась к нему лицом.

– Мэри! Она там! Она забрала Наю!

В конце коридора неистово распахнулись двойные двери, по холлу пронесся порыв ветра.

– Что здесь происходит? – громко топая, по коридору шла миссис Крэддок, держа в руке недоеденный кусочек тоста. – Роберта Роу! Что все это значит?

Бобби неуверенно поднялась на ноги и развернулась навстречу ей, прядь волос попала ей в рот.

– Миссис Крэддок, вы должны нам помочь. Она забрала Наю.

Замешательство сморщило лицо пожилой женщины.

– Что? О чем вы говорите?

Дернув ее за рукав, Бобби потащила ее прочь от двери ванной.

– Мэри. Мэри Уортингтон. Она забрала Сэди, а теперь ей нужны мы.

Выражение лица миссис Крэддок сменилось от раздраженного к обеспокоенному.

– Бобби, милая, тебе нужно успокоиться. Ты в порядке? И кто этот молодой человек?

Кейн встал между ними. На лбу его поблескивали капельки пота.

– Она говорит правду. Там призрак. – Он указал дрожащим пальцем на дверь.

Раздраженное выражение вернулось.

– О, ради всего святого! Немедленно прекратите нести этот бред! Где Ная?

– Прекратите задавать вопросы! – рявкнула Бобби. – На это нет времени!

– Мы НЕ разговариваем так с персоналом. – В дверном проеме стоял худощавый угловатый силуэт доктора Прайс. Руки скрещены на груди, губы поджаты. – Роберта, у вас ровно одна минута, чтобы объяснить, что в Пайпер Холле делает мальчик, и почему вы кричали в восемь часов утра на верхних и нижних коридорах. – Ее голос оставался спокойным, как всегда.

Дольше Бобби уже не могла сдерживаться. Потеря Наи пробила дыру в плотине, и теперь из нее хлынул поток эмоций, которые она сдерживала все это время.

– Доктор Прайс. Пожалуйста, пожалуйста, помогите нам. Вы должны. Вы должны нам помочь. – У нее потек нос. Она не обратила на это внимания.

– Бобби, прекрати это немедленно. Возьми себя в руки.

– Но она забрала Наю. Забрала Сэди.

– О ком ты вообще говоришь?

– Мэри Уортингтон. – Бобби должна была сдержаться, чтобы не прокричать имя, но воскликнула: – Кровавая Мэри!

Директриса закатила глаза, на ее губах появилась хрупкая улыбка.

– О, бога ради, Роберта, у меня нет времени для глупых историй.

– Вы должны нам поверить, – прорычал Кейн.

Прайс обратила на него взрыв арктического неприятия, рассматривая его с тонко замаскированным отвращением.

– Вы без разрешения проникли в помещение. Я не хочу слышать от вас ни слова.

Бобби яростно вцепилась в директрису, все ее самообладание исчезло.

– Это правда! Пять дней назад мы произнесли ее имя перед зеркалом. На пятый день она приходит за вами. Сейчас она там! Она забрала Наю! – В этот момент страшная реальность обрушилась на нее. Желудок болезненно напрягся – если бы в животе что-нибудь было, то ее бы вырвало. – Она забрала Наю.

Прайс ущипнула себя за переносицу и вздохнула.

– Что только не придумают в свое оправдание. Я серьезно, это уже переходит все границы, Бобби. – Ее каблуки застучали по плитке, когда она подошла к ванной комнате.

– Нет! Не открывайте дверь! Там Мэри!

– Дверь заперта изнутри, – добавил Кейн.

Доктор Прайс постучала по дереву.

– Ная Санчес? Вы там? Это доктор Прайс, впустите меня немедленно. – Ответа не было. Прайс потянулась за ручку.

– Нет! – закричала Бобби.

Доктор Прайс повернула ручку, и дверь без единого усилия распахнулась, выпуская пар в коридор.

– Она даже не заперта.

– Что? Не может быть. – Кейн нахмурился. – Я клянусь, она была…

– Я думала, что выразилась достаточно ясно, когда сказала, что не хочу ничего слышать от вас? – Прайс шагнула в комнату. Бобби заставила себя заглянуть туда. Конечно же, Мэри исчезла. Интересно, могли ли те, кто не вызывал ее, физически видеть Мэри? Это в определенной степени объяснило бы, почему Келли и Лотти ничего не видели в ту ночь, когда пропала Сэди. Она вытерла мокрое лицо. В данный момент они были в безопасности. Вода в ванной все еще колыхалась вверх-вниз, постепенно оседая.

– Роберта, что происходит?

– Я уже сказала вам, – проговорила она, ощущая себя сильнее.

– Где Ная?

Было уже слишком поздно. Они опоздали. Ная исчезла. Это казалось невозможным. Как могло что-то настолько важное, как Ная, пропасть так безвестно? Ее заполнила грусть. Она не знала, какое будущее ожидало Наю, но была уверена, что чем бы она ни занималась, это было бы выдающимся. Глаза Бобби застлала пелена.

– Мэри забрала ее, – прошептала она. – И нас она тоже собирается забрать.

Сзади столпилась небольшая группа девушек, все хотели узнать, из-за чего была вся эта суматоха. Они перешептывались и трещали подобно оголтелым воробьям. Бобби была слишком взвинчена, чтобы волноваться из-за того, что среди зрителей могли быть Грейс и Кейтлин.

– Хватит! – Прайс впервые повысила голос. – Все слишком серьезно. Роберта Роу, где Ная?

– Я же вам сказала! Мэри забрала ее! – Голос Бобби стал резче и громче.

Доктор Прайс изогнула бровь.

– Ладно, последнее предупреждение. С меня будут спрашивать гораздо жестче. Где. Ная?

Бобби ощущала себя подобно натянутой до предела резине. А затем она лопнула.

– В чем смысл? Вы не верите нам! Я говорю правду – Мэри убила Наю, а теперь мы – я и Кейн – мы тоже умрем, и если вы не послушаете нас, то это будет ваша вина! – Она повернулась к их маленькой аудитории. – Грейс! Грейс, ты была там с нами! Расскажи ей, что мы сделали – расскажи ей о вызове!

Грейс замерла, прежде чем развести руками. На ее губах играла почти невидимая ухмылка.

– Доктор Прайс, я понятия не имею, о чем она говорит.

– Ты – стерва! – вскрикнула Бобби.

– Она врет! – добавил Кейн.

Доктор Прайс встала между Бобби и Грейс.

– Хватит! Мы поговорим, когда вы сможете вести себя как леди Пайпер Холла. – Она обратилась за помощью. – Миссис Крэддок, Грейс, не могли бы вы помочь мне сопроводить мисс Роу в Изолятор?

– Разумеется. – Грейс была более чем рада помочь.

– Вы не можете запереть меня там! – Бобби попятилась вглубь Дома Дикинсон, но Грейс и Крэддок уже подошли к ней. – Я не смогу убежать, если она…

– Не трогайте ее. – Кейн преградил Грейс путь, но ту, казалось, нисколько не смутил его рост, она отмахнулась от него, как от мухи.

Прайс взяла Кейна под руку и повела к двери. Он вырвался из ее захвата.

– Если вы не окажетесь за пределами школы в течение двух минут, я вызываю полицию. Вы меня понимаете?

– Вы не посмеете!

– Испытай меня. – Доктор Прайс указала путь на главную лестницу. – Роберта, вы будете успокаиваться в Изоляторе, пока не сможете говорить со мной здраво. Все ясно?

Грейс и Крэддок потащили ее к лестнице.

– Пожалуйста… нет! Не закрывайте меня там!

– В этом вопросе я не предоставляю вам выбора.

Изолятор располагался на первом этаже рядом с Лазаретом и размером был чуть больше кладовки. Кейна немедленно вытолкали через главный вход и захлопнули дверь перед его лицом. Бобби слышала, как он молотил по дереву, пока ее вели в сторону камеры.

– Пожалуйста! – умоляла она. – Не оставляйте меня одну!

– Тебе нужно успокоиться, – повторяла доктор Прайс, показывая путь.

– Если вы оставите меня одну, она доберется до меня!

– Может нам следует позвонить доктору Робинсону? – предложила миссис Крэддок.

– Посмотрим. Если она не угомонится и не перестанет нести этот бред, нам, возможно, придется позаботиться, чтобы ей дали успокоительное.

Бобби тут же перестала сопротивляться. Если ей введут успокоительное, то она никак не будет в состоянии бороться, когда Мэри придет за ней.

– Прошу вас. По крайней мере… может кто-то присматривать за мной?

Доктор Прайс посмотрела на нее с выражением, напоминающим что-то вроде жалости.

– Уверяю тебя, за тобой будут наблюдать. – Она вошла в Изолятор и широко распахнула дверь. – Сейчас ты войдешь. Сними очки, пожалуйста. Ты, вероятно, поранила себя.

Во всем этом хаосе она забыла, что ее лицо было покрыто шрамами. Смирившись, Бобби протянула ей очки и сразу же потеряла ориентацию. Грейс не скрывала удовольствия от того, что заталкивала ее в крохотную комнатушку. Это было узкое кубовидное помещение с двумя узкими окнами, больше похожими на щелочки, в верхней части дальней стены.

Под окнами стояла больничная кровать без одеяла.

– Проходи вперед, – сказала доктор Прайс.

Бобби прошаркала в глубину комнаты. Комнатка и в ясный день была промозглой. В промозглый же день она была угнетающе мрачной.

– Через час я вернусь проверить тебя. – Она повернулась к миссис Крэддок. – Мы должны найти Наю. Если она пропала, то нужно вызвать полицию как можно скорее.

Дверь закрылась, запечатывая ее в бетонной коробке. Бобби не очень ладила с маленькими пространствами – даже лифты вызывали у нее чувство клаустрофобии, поэтому, когда замок скрипнул в двери, стало еще хуже. «Полиция, – подумала она. – Ну, удачи с этим». Они не найдут Наю. Никто не найдет. Она исчезла.

При мысли о Нае, в груди Бобби вспыхнула острая боль. Она плотно сжала рот, чтобы сдержать крик.

Она рухнула на кровать, с разболтанным визгом заскрипели пружины. Закрыв глаза, Бобби сосредоточилась на глубоких длинных вдохах – именно на том, что сказала бы ей делать мама, если бы была здесь. Это принесло скудное утешение. Где-то там, в полном одиночестве, в мире, полном зеркал, остался Кейн. А теперь уже не только зеркал, но и любых отражающих поверхностей. Он все равно, что мертв. Внимательно осмотрев комнату, она нашла единственный положительный момент в ее клетке – отсутствие таких поверхностей.

Всё это означало, что осталась только она – сначала Сэди, потом Ная, а теперь в любую секунду мог исчезнуть и Кейн, а она – в заточении. Они потерпели поражение. Бобби никогда не чувствовала себя такой беспомощной. Ей оставалось только ждать.

Все, что у нее было в темнице – это время для обдумывания. Сколько бы Бобби не пыталась избегать воспоминаний о Нае, ей это не удавалось: вечеринка, на которую они ходили в костюмах Беллатрис и Добби; Ная в Британском музее, ощупывающая голые попы статуй, пока охранник не вывел ее из помещения; «анонимные» валентинки, которые Ная отправляла каждый год независимо от обстоятельств. Бобби так сильно будет по ней скучать. Она подавила горький смешок – утешало то, что она будет ощущать эту дыру в своем сердце максимум двенадцать часов. Кто знает, может они еще воссоединятся.

Она также думала о Кейне. Кейн проделал с ней настоящий сказочный трюк – он разбудил ее поцелуем. За пять дней она пережила больше, чем за все свои шестнадцать лет. Теперь его нет, а она хотела его так, как никогда ничего не хотела в жизни (включая винтажную печатную машинку, которую она умоляла купить, когда ей было двенадцать).

В Изоляторе невозможно было определить, сколько прошло времени. Она все еще была в пижаме, без часов и без телефона. Снаружи доносился плеск волн, разбивающихся о скалы, во дворе не прекращался стук дождя. Водосточный желоб или вроде того, должно быть, тоже протекал, поскольку за ее окном что-то непрерывно капало и брызгалось, скапливаясь в дорожку.

Нет… стоп.

«Конечно же, – подумала она. – Мэри …»

Капли, стекающие на плитку в холле; душевой комнате; ванной комнате старост. Она всю неделю слышала это капанье… где-то за пределами слышимости. Теперь оно достигло высшей степени интенсивности.

Бобби сидела на кровати до тех пор, пока ее ноги и ягодицы не онемели настолько, что она стала ходить, чтобы восстановить кровообращение – не то, чтобы там было много пространства для передвижения. В комнате становилось все темнее и темнее, ее размеры будто уменьшались и уменьшались, а тем временем буря снаружи все усиливалась. Раздались раскаты грома, словно небо проголодалось, через неровные интервалы замерцали молнии.

Время от времени за матовым пластиком в двери появлялось расплывчатое лицо. Бобби предположила, что это Прайс проверяет ее, но она не знала наверняка. Минуты превратились в часы (наверное), и Бобби почувствовала, что теряет контроль. Кейн и Ная, Ная и Кейн. Паника превратилась в гнев, руки нервно задергались.

В конце концов она вскипела от ярости и бросилась на дверь. Она не могла ждать ни секундой дольше. Стараясь сохранять голос ровным и нормальным, она позвала через стекло:

– Эй! Там есть кто-нибудь? Я сейчас спокойна. И готова поговорить. – Ответа не было. Она прижала лицо к окошку, но не смогла ни увидеть, ни услышать ничего в коридоре. – Пожалуйста, может мне кто-нибудь сказать, что происходит?

Ничего. Ей было холодно. Она потерла руки, чтобы согреть их, и снова опустилась на раскладную кровать. Прижавшись спиной к прохладной штукатурке, она уставилась на дверь. Теперь Бобби успокоилась, но лгать она не будет. При необходимости она бы начала все с самого начала и рассказала бы всю историю – вызов, Сэди, Бриджит, Джуди. Как бы безумно все не звучало, никто не сможет отрицать, что происходило что-то невозможное, по определению словаря, паранормальное. Боже, если будет необходимо, она заставит Прайс позвонить Джуди или в больницу. Все подсказки были там – если присмотреться достаточно внимательно, любой увидел бы странную закономерность.

Бобби закрыла глаза и оперлась головой о стену.

Струйка воды за окном замедлилась до четкого кап, кап, кап.

Кап, кап, кап.

Ее глаза открылись. Уголком глаза, краешком периферийного зрения, она увидела – что-то задвигалось.

Бобби взвизгнула и скатилась с кровати на пол.

В том месте, где стена была гладкой и ровной, появился отпечаток заглядывающего внутрь лица – лица девушки. Словно сделанная из латекса, стена растянулась и изогнулась, пальцы давили по обе стороны от лица, будто она пыталась пройти через стену.

Не смея отвести взгляд, Бобби на попе попятилась по полу. Лицо отступило в штукатурку, и стена снова стала просто стеной.

– Господи…

Стена слева от нее – та, что поближе, – покрылась рябью, и через нее снова попыталась протолкнуться рука, словно вслепую нащупывая ее. Бобби вскрикнула и вскочила на ноги, прижимаясь спиной к противоположной стене. Сквозь стену, скребясь, потянулись две тонкие руки. Но призрачные руки не могли проникнуть внутрь. Они отступили.

Секунду спустя, рядом с ней появился отпечаток лица Мэри. Бобби развернулась обратно к двери.

– Выпустите меня! – закричала она, барабаня по дереву. – Она пытается пробраться сюда! Пожалуйста! – Бобби осознавала, что это не поможет ее заявлению о вменяемости, но лучше быть безумной, чем мертвой. – Пожалуйста! Меня кто-нибудь слышит?

Лицо Мэри с широко открытым ртом поплыло вдоль стены, вся поверхность растягивалась и плыла, пока она пыталась пробиться через нее. Бобби развернулась лицом к мертвой девушке.

– Здесь нет зеркал, Мэри! Это не сработает.

Очертание лица остановилось и вопросительно посмотрело в ее сторону.

– Чего ты хочешь? – пробормотала Бобби в ужасе. – Я сделала все, что ты хотела… я очень старалась помочь тебе… почему ты просто не оставишь меня в покое? – Почему она? Почему из всех девушек в мире, которые произнесли ее имя? Почему Мэри прицепилась именно к ней?

Лицо отступило – медленно, почти в трансе. Бобби вцепилась в дверную раму, словно это был спасательный плот. Мощь Мэри была сильнее, чем когда-либо, но, видимо, ей по-прежнему была необходима отражающая поверхность, чтобы должным образом перейти в реальность.

– Выпустите меня. – Бобби прислонилась головой к двери, зная, что никто не слышит ее. – Пожалуйста, – слабо добавила она.

В убогой комнате стояла тишина. Стены были просто стенами. Единственным звуком было ее собственное неровное дыхание. Прижавшись спиной к двери, Бобби оглядела камеру. Мэри так легко не сдастся, не тогда, когда в ее ловушке была жертва.

– Мэри? – прошептала Бобби. – Где ты?

Кап.

Шум стал громче, чем когда-либо. Ближе.

Кап, кап.

Бобби увидела это. Высоко над ее головой, исчезая с обеих сторон в стене, по потолку проходили коммуникационные трубы. В центре старой трубы был заржавевший стык, и Бобби увидела плотную большую каплю, просачивающуюся из ржавой детали. Она стекала на стык, собираясь подобно слезе, секунду висела, а затем падала на пол с мокрым шлепком.

У Бобби раскрылся рот. Это была Мэри. Она сделала так, чтобы это произошло.

Кап, кап, кап.

Капли начали собираться в центре линолеума. Мэри создавала способ проникнуть внутрь. Капли превратились в струйку, протечка увеличилась.

Бобби развернулась к двери и застучала по ней кулаками.

– Ради бога, вытащите меня отсюда!

Из лужи, белая, как мел, поднялась рука.