Аграрная реформа Столыпина и ее последствия

Революция 1905—1907 гг. послужила толчком к дальней­шим буржуазным преобразованиям в России. Одним из важ­нейших актов этих преобразований стала аграрная реформа П. А. Столыпина (1862—1911). Этой реформой председа­тель Совета министров Столыпин стремился направить раз­витие сельского хозяйства по буржуазному, фермерскому пути. Для этого необходимо было разрушить крестьянскую общину, сковывавшую предприимчивость крестьян и тормо­зившую развитие капитализма в сельском хозяйстве. Указ9 ноября 1906 г., который стал в 1910 г. после принятия его Государственной Думой законом, разрешал крестьянам выходить из крестьянской общины вместе с землей. Выде­ленные участки земли стали называть отрубами, а если кре­стьянин переносил туда свою усадьбу — хуторами.

Как крестьяне воспользовались разрешением выхо­дить из общины? За 10 лет действия столыпинского указа, к 1916 г., в европейской России вышли из общины и полу­чили землю в собственность 2,5 млн крестьянских хозяйств, т.е. менее четверти всех крестьян. Большинство не только не стремились выделяться, но даже защищали общину с оружием в руках.

Кто выходил? Крайние полюса деревни — кулаки и бед­нота. Впрочем, не вся беднота. По расчетам В. И. Ленина, вместе кулаки и сельские пролетарии в конце XIX в. состав­ляли 70% всего числа крестьянских дворов. Но вышли из общины, как уже сказано, менее 25%. Почему? Русский крестьянин предпочитал иметь землю не в собственности, а в виде общинного надела — ведь это была гарантиро­ванная земля, которую нельзя было потерять даже при самом безалаберном хозяйствовании. А пока есть земля, живет надежда снова купить лошадь и стать «справным» хозяином, не хуже других. Ведь бедные крестьяне совсем не рвались в ряды пролетариата, поэтому в ходе реформы за сохранение общины выступили не только середняки, но и большинство бедняков. Сильна была вера у русского крестьянина и в мудрость «мира», отражавшего вековые традиции стабильности. Поэтому выходили из общины, очевидно, лишь те бедняки, которые практически пере­стали быть крестьянами, имевшие постоянный заработок на стороне. Они продавали полученную в собственность землю, чтобы укрепиться в новом положении наемных рабочих. Кулаки скупали иногда по 20—40 таких участков, которые закон позволял объединять в одном месте, и созда­вали крупные фермерские хозяйства.

Существенным дополнением столыпинского указа была помощь фермерам через Крестьянский банк. Во время революции, как известно, крестьяне жгли поме­щичьи усадьбы, и многие помещики разорились, и теперь увеличилась продажа помещичьих земель через этот банк. Пользуясь своей монополией, банк старался, как и прежде, поддерживать высокие цены на землю, но теперь он помо­гал и покупателям-фермерам. Земля продавалась в кредит, в рассрочку, да еще предоставлялся кредит для организа­ции хозяйства на этой земле.

Другой стороной Столыпинской реформы было пере­селение крестьян в Сибирь. Правительство вело пропа­ганду переселенчества, обеспечивало переселение, выделяя транспорт и проводя землеустроительные работы в райо­нах переселения. Этой мерой старались убить сразу трех зайцев. Во-первых, таким образом отправляли подальше наиболее активную, беспокойную часть крестьян. «Дальше едешь — тише будешь», — говорили помещики. Во-вторых, гак решалась проблема крестьянского малоземелья. Уез­жали в Сибирь именно те крестьяне, которые наиболее остро нуждались в земле, причем уезжая, они продавали землю соседям, так что и у тех увеличивались площади земли. В-третьих, крестьянская колонизация позволяла осваивать новые, ранее пустовавшие земли.

За первые три года действия реформы в Сибирь было перевезено более 2 млн переселенцев. Крестьяне охотно ехали на новые земли, потому что ходоки сообщали, что земли там много и земля хорошая. Потом поток переселен­цев стал иссякать, и уже половина их стала возвращаться в свои прежние деревни. Дело в том, что в одиночку осво­ить новые целинные земли в незнакомом климате было чрезвычайно трудно. К тому же и условия переселения были тяжелыми. В дороге часто погибал скот, а без лошади на новом месте крестьянину делать было нечего. Те пересе­ленцы, которые путем неимоверных усилий преодолевали трудности, действительно становились зажиточными.

Сибирь получила репутацию района богатого кре­стьянства. Здесь преобладающими стали крупные фер­мерские хозяйства, дававшие большое количество товар­ной продукции. Если в европейской России с десятины посева собирали в среднем 45 пудов зерна, то в Сибири — (>()—150 пудов. Конечно, сказывалось и то обстоятельство, что сибирская земля была еще не истощена. Количество скота на душу населения здесь было намного больше, чем в европейской России. Сибирские фермеры пришли к идее кооперации. Группы многокоровных хозяйств объ­единялись, строили на кооперативных началах маслодель­ные заводы (таких кооперативных заводов насчитывалось но Сибири до 1,5 тыс.) и на кооперативных же началах сбы­вали масло. Надо сказать, что это кооперативное сибирское маслоделие находилось под влиянием иностранного, осо­бенно английского, капитала. Крупные английские фирмы снабжали сибирскую кооперацию кредитами, а также сепа­раторами и машинами. Они экспортировали масло. Ну а те, кто не мог преодолеть трудностей по налаживанию хозяй­ства на новом месте, возвращались назад, где у них стояли заколоченные избы и уже не было земли, так как ее про­дали, уезжая в Сибирь. Эти возвращавшиеся из Сибири крестьяне часто становились участниками новой волны крестьянских выступлений.

П. А. Столыпин говорил, что на капиталистическое пере­устройство России ему потребуется 50 лет. Он не смог этого осуществить: в 1911 г. был убит. Но все же начатая реформа стимулировала развитие сельского хозяйства. В хозяйстве все шире стали использоваться сельскохо­зяйственные машины. В стране начало развиваться сель­скохозяйственное машиностроение. Конечно, машины применялись лишь в кулацких и помещичьих хозяйствах, но и техника крестьянского хозяйства сделала некоторый шаг вперед. Перед войной в России было 8 млн сох и 9 млн плугов, т.е. именно в это время плуг начал побеждать соху. Несколько повысилась урожайность, хотя и оставалась еще очень низкой. С десятины посева в России собирали в сред­нем 45 пудов зерна, т.е. в два раза меньше, чем во Франции, и в три раза меньше, чем в Германии. Повысилась товар­ность, но 3/4 товарного хлеба давали хозяйства кулаков и помещиков, т.е. капиталистические, фермерские хозяй­ства, тогда как многомиллионное крестьянство — только одну четверть. Крестьянское хозяйство в основе своей оставалось натуральным.