Экономика России в период Первой мировой войны

Решающим фактором войны стал военно-промышленный потенциал, который определялся не только военными заводами. Военным заводам требовались станки, металл, каменный уголь, для перевозки военных грузов — транс­порт. Без угля или металла военные заводы не работают, армия не получает боеприпасов и терпит поражение. Таким образом, высокий военно-промышленный потенциал — это высокоразвитый промышленно-экономический ком­плекс.

В России военно-промышленный потенциал был отно­сительно слабым, потому что недостаточно было развито машиностроение: большинство станков для военной про­мышленности импортировалось. Предполагалось исполь­зовать в военных действиях запасы оружия и боеприпа­сов, накопленных в мирное время. Так поступали прежде, и не только в России. Однако Первая мировая война ока­палась несопоставимой с прежними. Фронт израсходовал накопленные запасы за первые месяцы войны. Промыш­ленность не успевала, так как производила меньше ору­жия и боеприпасов, чем требовалось фронту.

Русская армия была хуже вооружена, чем немецкая: пехотная дивизия имела в полтора раза меньше орудий, чем немецкая. Тяжелых орудий у России было 240, у Гер­мании — 3 тыс. Обязательным элементом войн XX столе­тия является мобилизация промышленности, т.е. ее пере­стройка для удовлетворения военных нужд. Мобилизация промышленности означает перевод части мирных предпри­ятий на производство вооружения, перевод всей промыш­ленности на обслуживание в первую очередь потребностей войны и военных предприятий. При этом создаются специ­альные государственные органы для координации действий промышленности, распределения сырья и топлива. Главным заказчиком и потребителем промышленной продукции ста­новится государство, поэтому роль государственной власти и экономике многократно возрастает.

Российские промышленники отнюдь не сопротивлялись переводу своих предприятий на военное производство. Наоборот, как отмечал генерал А. А. Маниковский, ведав­ший тогда этими вопросами, все предприятия, от паровозо­строительных заводов до шорных мастерских, храбро бра­лись за изготовление пушек и снарядов. Чтобы получить заказ, а вместе с ним и деньги, требовалось только иметь связи в одном из правительственных учреждений. Дело в том, что военные заказы были очень выгодными. Даже по преуменьшенным данным чистая годовая прибыль металлургических заводов в военные годы составляла 50% на затраченный капитал, металлообрабатывающих — 80%.

I [о значительная часть денежных средств, розданных каз­ной для выполнения военных заказов, пропала, потому что i ie только мелкие заведения, но и такие крупные машино­строительные заводы, как Коломенский или Краматорский,

не могли самостоятельно освоить сравнительно простое производство трехдюймовых гранат. Военное производство требовало особой точности и специализации.

Бесплодными оказались заграничные заказы. Перед войной союзники охотно снабжали Россию, но с началом войны новые заказы уже не принимались, а изготовлен­ное по старым заказам вооружение отправлялось в свои армии. «...Если бы мы, — писал впоследствии Ллойд Джорж, — послали в Россию половину снарядов, израс­ходованных впоследствии попусту в битвах на западном фронте, и пятую часть орудий, из которых стреляли этими снарядами, то не только бы не было русского поражения, но немцы были бы отброшены на расстояние, по сравнению с которым захват нескольких окровавленных километров во Франции казался бы насмешкой».

Тогда Россия обратилась к правительству США, не уча­ствовавших в войне. Здесь были размещены российские артиллерийские заказы на 2 млрд золотых рублей. Через некоторое время выяснилось, что заводы, которые должны были выполнять эти заказы, еще не построены. Тогда в Америку были направлены 2 тыс. русских специалистов, которые помогли наладить производство к 1917 г. Однако в Россию заказанные пушки так и не попали. России при­шлось обеспечивать себя вооружением только за счет своей промышленности, причем на базе старых специали­зированных военных заводов. И все же военное производ­ство к 1917 г. выросло в два-три раза. К концу мировой войны промышленность уже удовлетворяла потребности фронта в оружии и боеприпасах. Производство снарядов, которых особенно не хватало в начале войны, выросло в 40 раз. Было налажено производство тяжелой артилле­рии, и теперь Россия имела уже около 1,4 тыс. тяжелых орудий. На 70% выросла производительность труда в про­мышленности.

Каким образом был достигнут такой успех? Как уже сказано, при мобилизации промышленности создаются государственные органы по регулированию и управлению хозяйством. В России такими органами стали четыре «Особых совещания», образованные в 1915 г., — по обо­роне, по топливу, по перевозкам и по продовольствию. Главным из них было Особое совещание по обороне, которое ведало военной промышленностью, распреде­

ляло военные заказы, а также объединяло действия трех остальных Особых совещаний. Особое совещание по обо­роне действовало довольно решительно. Оно, например, секвестировало ряд частных предприятий, в том числе Путиловский завод, самый крупный машиностроительный и военный завод в стране.

Но главным направлением деятельности Особого сове­щания стало объединение заводов в группы для выпол­нения военных заказов. В центре такой группы ставился головной военный завод, а остальные присоединялись к нему для выполнения вспомогательных операций, не тре­бовавших большой специализации. Например, большин­ство крупных заводов Западного Урала были подчинены Мотовилихинскому артиллерийскому заводу. Они отли­пали металлические болванки для пушечных стволов, грубо обтачивали стаканы для снарядов, а вся тонкая беловая работа проводилась в цехах артиллерийского завода. Такое промышленное кооперирование и позволило существенно увеличить производство вооружения. Действия остальных Особых совещаний были направлены на налаживание рас­строившихся экономических связей.

Трудное положение сложилось на транспорте, начался транспортный голод. С началом войны железные дороги были забиты военными грузами, эшелонами с солдатами, пушками, снарядами и т.д., так что для хозяйственных грузов не оставалось подвижного состава. Хозяйственная система страны раздробилась на отрезанные один от другого районы. В городах севера начинались продовольственные трудности, а на юге скапливались излишки хлеба. Заводы останавливались из-за недостатка топлива, а в Донбассе находились горы готового к отправке угля.

Особенно перегружены были дороги к морским портам. Балтийское и Черное моря были закрыты для России: там господствовали немцы. Связь с союзниками осуществля­лась только через Владивосток и Архангельск. Но к Вла­дивостоку вела одноколейная дорога через всю Сибирь, а к Архангельску — узкоколейная дорога. Порты были пере­гружены.

Особое совещание по перевозкам организовало строи­тельство новых железных дорог и вторых путей. К 1916 г.

железная дорога к Архангельску была переведена на широ­кую колею, а к концу того же года было открыто движение

по Мурманской железной дороге, что было особенно важно, потому что Мурманск, в отличие от Архангельска, — неза­мерзающий порт. В результате строительства пропускная способность железных дорог к концу 1917 г. увеличилась в 1,5 раза. Транспортный голод был в основном преодолен.

Кроме того, Особое совещание регулировало движение грузов по дорогам, определяя очередность их перевозки. Конечно, бывало и так, что второстепенные грузы перево­зились за взятки, а самые необходимые оставались меся­цами на станциях. Но в целом действия Особого совещания были довольно эффективными.

Усиливался топливный голод. И не только потому, что железные дороги не успевали перевозить уголь. Его не хва­тало из-за острейшей потребности в нем. К тому же вла­дельцы угольных шахт старались нажиться на дефиците топлива, продавая уголь тому, кто предлагал цену подо­роже, таким образом взвинчивая цены. Особое совещание по топливу стало распределять уголь, обеспечивая в пер­вую очередь выполнение военных заказов.

Война вызвала снижение сельскохозяйственного про­изводства. В результате мобилизации крестьян и гужевого транспорта, почти полного прекращения производства сельскохозяйственных машин посевные площади сокра­тились, и сбор продовольственного зерна уменьшился с 2,8 млрд пудов перед войной до 2,2 млрд пудов в 1918 г. Получать хлеба стали на 600 млн пудов меньше, чем перед войной. Но до войны Россия в среднем вывозила хлеба приблизительно 600 млн пудов. Таким образом, хлеба в стране оставалось почти столько же, сколько и до войны.

Продовольствия в промышленных городах центра и севера не хватало, потому что нарушился товарооборот между городом и деревней. Переведенная на военные рельсы промышленность резко сократила производство товаров для деревни, а продавать хлеб и оставлять деньги до луч­ших времен было нецелесообразно — началась инфляция. Поэтому деревня теперь меньше продавала хлеба. Особое совещание по продовольствию закупало хлеб в деревнях, выменивало его на специально для этого выделенные про­мышленные товары, устанавливало нормированное распре­деление продовольствия в городах по карточкам по твер­дым ценам, а в 1918 г. даже перешло к принудительной заготовке и реквизиции хлебных запасов.

Война вызвала и расстройство финансов. Она потре­бовала огромных расходов — около 50 млрд руб. Гудар- ственные доходы во время войны всегда сокращаются, поэтому военные расходы покрывались за счет особых источников.

Первым из этих источников были государственные займы, внешние и внутренние. Займы увеличили государ­ственный долг России до 60 млрд руб. На уплату одних только процентов по долгу теперь необходимо было тратить ежегодно 3 млрд руб., т.е. столько, сколько перед войной составлял весь государственный бюджет, все государствен­ные доходы России.

Вторым источником покрытия военных расходов была бумажно-денежная эмиссия, выпуск все большего количе­ства бумажных денег. Такая эмиссия всегда ведет к инфля­ции. Поэтому стоимость бумажного рубля к моменту Фев­ральской буржуазной революции упала до 27 довоенных копеек, а к Октябрьской — до 7 копеек.

Можно ли считать, что хозяйственная разруха стала одной из главных причин Октябрьской революции? Нет, потому что разрухи, хозяйственного развала пока не было. Не только военное производство добилось исключитель­ных успехов, но и промышленность в целом в первые годы войны продолжала развиваться. Некоторый спад наме­тился лишь в 1916 г., но если хлопчатобумажных тканей в том году было выпущено на 14% меньше, чем перед вой­ной, то металлургическая промышленность продолжала увеличивать производство. Увеличивались железнодорож­ные перевозки. Не было и настоящего голода. Несмотря на отдельные перебои, система нормированного распре­деления продовольствия оказалась довольно эффектив­ной. Короче говоря, экономические трудности не достигли уровня хозяйственного развала. В этом отношении Россия не представляла исключения среди воюющих стран, и реша­ющей причиной революции эти трудности быть не могли. Главенствующую роль сыграли другие обстоятельства, корни которых лежали в исторических особенностях эко­номического развития России.

Одним из условий революции была явная архаичность царизма и оппозиционность ему буржуазии, а также всего русского общества. Русская буржуазия, не имевшая опыта управления государством, да к тому же связанная с госу­

дарственным аппаратом хозяйственного регулирования, зависимая от этого аппарата, не смогла удержать власть, когда система царизма стала разваливаться.

Выводы

Общинные традиции русского крестьянства делали его более восприимчивым к социалистическим идеям по сравнению с зем­ледельцами Запада. Короче говоря, элементы «азиатского способа производства», сохранявшиеся в России, стали одним из важных условий революционного переворота. Происходит постепенная концентрация производства и движение на рынки за границей. Наступает момент, когда оба эти процесса приходят к логическому концу: концентрация производства приводит к образованию моно­полий, а колониальные рынки сбыта уже разделены между про­мышленными странами. Этот момент и можно считать моментом перехода к империализму.

Параллельно с концентрацией промышленности и образованием монополий идет концентрация банков и образование финансовых групп. К началу Первой мировой войны во главе двух крупнейших в Америке банков стояли Морган и Рокфеллер, и их банки кон­тролировали третью часть национальных богатств страны. В под­чинении банков находились промышленные монополии и целые отрасли промышленности.

В Англии прибыли от вывоза капитала стали главной статьей национального дохода. Они были вчетверо больше дохода от своей, английской, промышленности. Англия жила в основном за счет доходов от хозяйства других стран и могла не иметь вообще своего хозяйства, поскольку на нее работало хозяйство колоний.

В России был большой государственный сектор хозяйства. В его состав входили Российский государственный банк, 2/3 железных дорог, огромный земельный фонд, в том числе 60% лесов, много промышленных предприятий. В последние десятилетия существо­вания дореволюционной России, в основном уже в годы войны, на базе хлопчатобумажной промышленности сложились мощные финансово-промышленные корпорации. В сущности, в те годы в России определялся классический вариант индустриализации: капиталы, накопленные в легкой промышленности, начинали ис­пользоваться для развития тяжелой индустрии.

В России монополии уже начали оказывать давление на го­сударство, подкупая правительственных чиновников. Особенно тесные связи между государством и примышленной буржуазией наблюдались в военно-промышленном комплексе. Неудивительно: треть государственных расходов накануне мировой войны состав­ляли военные расходы. В годы Первой мировой войны в России

произошла мобилизация промышленности — перевод части мирных предприятий на производство вооружения, перевод всей промыш­ленности на обслуживание в первую очередь потребностей войны и военных предприятий. При этом создаются специальные государ­ственные органы для координации действий промышленности, рас­пределения сырья и топлива. Главным заказчиком и потребителем промышленной продукции становится государство, поэтому роль государственной власти в экономике многократно возрастает.

В сельском хозяйстве России повысилась товарность, но 3/4 то­варного хлеба давали хозяйства кулаков и помещиков, т.е. капита­листические фермерские хозяйства, тогда как многомиллионное крестьянство — только четверть. Крестьянское хозяйство в основе своей оставалось натуральным.

Одним из условий революции в России была явная архаич­ность царизма и оппозиционность ему буржуазии, а также и всего русского общества.

Общинные традиции русского крестьянства делали его более восприимчивым к социалистическим идеям по сравнению с земле­дельцами Запада. Пережитки «азиатского способа производства», сохранявшиеся в России, стали одним из важных условий револю­ционного переворота.