Южная Америка

Уже в аэропорту города Сантьяго-де-Чили Дину был оказан прием, о котором он мог только мечтать. И работник таможни, и чиновник службы паспортного контроля, и человек, который проверяет отметки о прививках, – все они чувствуют себя бесконечно виноватыми из-за того, что вынуждены беспокоить столь знаменитого человека. Дину организуют прием, которого удостаиваются обычно лица, на чьих чемоданах красуется этикетка VIP – «Very important person» («очень важное лицо»), то есть дипломаты, крупные банкиры и звезды мирового экрана.

Но и этот прием меркнет по сравнению с тем, что встречает Дина, когда он выходит из здания аэропорта. Тысячи людей пришли приветствовать певца. Они вновь и вновь скандируют его имя. И хотя машину, в которой сидит Рид, сопровождает эскорт мотоциклистов, она с трудом пробивает себе дорогу. Перед машиной Дина автомобиль телевидения: ведется прямой репортаж о прибытии любимца чилийской публики. По ходу дела репортеры рассказывают, куда сейчас поедет гость, и люди, которые живут на очередной улице, воспринимают это как сигнал, чтобы высыпать на улицы или приветствовать певца из окон домов.

Гостиница, в которой заказан номер для Дина, расположена на площади перед президентским дворцом «Ла Монеда». И здесь собрались тысячи ликующих людей. Дин с трудом пробирается в отель, но толпа не успокаивается. Счастливый, хотя и измученный, Дин вынужден еще несколько раз показываться из окна и приветливо махать рукой.

Когда на следующее утро он отправляется на запись в радиостудию, все повторяется заново. Вновь его машина ползет по запруженным улицам черепашьим шагом, водитель буквально расталкивает бампером людей.

В последующие дни Рид предпочитает ходить в студию пешком, кстати, это совсем недалеко. Но путь этот отнимает немало времени, полицейские с трудом очищают дорогу. Однажды Дин не без удивления узнает из газет, что его сопровождали 58 полицейских.

В Чили Рид становится настоящей звездой, его портрет можно увидеть во всех иллюстрированных журналах. В перечне самых известных певцов имя Дина Рида конкурирует с именами Элвиса Пресли, Пола Анки, Рэя Чарлза, Фрэнка Синатры и Клиффа Ричарда. Рид нередко возглавляет этот список.

Он в восторге от атмосферы Сантьяго. Повсюду кипит жизнь, рестораны и кафе кажутся храмами жизнелюбия.

В чем-то эта бурная жизнь напоминает кипение страстей в Калифорнии, только здесь это куда более естественно, сердечно, без обмана.

Всюду, где бы он ни появлялся, его просят об автографе. Дин вовсе не считает это обременительным. Он радуется жизни, он любит людей, он счастлив от сознания того, что нравится этим людям, и он для каждого находит приветливое слово.

На рекламных тумбах, в витринах магазинов, в вихре неоновой рекламы – повсюду имя и лицо Дина Рида, славного, симпатичного американского парня.

Дин с удовольствием выступает на концертах. Он радуется им так же, как некогда радовался возможности выступать в маленьких ресторанчиках своего родного Денвера. Правда, теперь он уже знает, что шоу-бизнес – это тщательно продуманное мероприятие, но ему мало до этого дела. Пусть бизнесом занимаются его боссы, а для Дина Южная Америка – это мир первоклассных гостиниц, роскошных ночных клубов, бассейнов в тени высоких пальм, спортивных автомобилей, красивых женщин, восторженных поклонников. Ему нравится Южная Америка.

Когда Дин раскрывает газету, где большими буквами красуется его имя, он не думает о долларах, которые приносит ему его работа. Он молод, полон идеалов. Он ведь певец, а не бухгалтер.

А между тем в фирме «Капитоль» ведут самый скрупулезный учет всех выступлений, ежедневно проверяются сальдо и бульдо концертов Дина Рида. В графе «Итого» весьма многозначительные показатели. Фирма выпускает еженедельный информационный бюллетень для сотрудников, пластинки Рида упоминаются в нем как один из самых модных бестселлеров.

Самые красивые дома с Сантьяго построены из белого камня, по вечерам на их крышах вспыхивают огни реклам, тропическая ночь взрывается всеми красками спектра: «кока-кола», жевательная резинка «ригли», машины «Крайслер», бензоколонки ЭССО, банк «Америкэн экспресс»... Все это символы преуспевания в мире капитализма. Имя Дина Рида, высвеченное разноцветными буквами во мраке тропической ночи, вполне вписывается в этот ряд.

Жизнь певца во время турне отнюдь не райская. Сольный концерт, который длится два часа с очень коротким антрактом, требует от тебя отдачи всех сил – и физических и моральных. Нагрузка ложится не только на голосовые связки, но и на весь организм. Ты постоянно в движении. И, помимо того, ты взволнован.

После концерта, где ты выложился до конца, хочется рухнуть в кровать, но не тут-то было. Руководители турне организовали вечеринку, на которой твое присутствие совершенно необходимо. Там будет и одна известная киноактриса, и важное лицо из дельцов. Ты должен улыбаться во все объективы, звенеть бокалами шампанского, быть безупречно одетым и причесанным.

К тому же я никогда не чурался радостей жизни. Правда, как типичный колорадец, я не на такой уж короткой ноге с бутылкой виски, но вот с хорошим вином мы большие приятели. Хотя на подобных вечеринках не чувствуешь вкуса даже самого лучшего божоле. Хочется забиться в угол и отдохнуть, но до постели добираешься далеко за полночь.

Да и днем не так уж много времени. Ты еще не успел толком проснуться, а импресарио уже сидит у твоей постели со свежей почтой и новыми договорами, которые нужно подписать, а прежде, разумеется, прочесть. Потом начинаются репетиции. И без них не обойтись. Во время турне что ни день, то новый оркестр. Нужно привыкнуть к нему, а оркестранты должны привыкнуть к тебе. Такая адаптация занимает порой много часов, ведь согласованность не только дело техники, но и взаимного музыкального и человеческого настроя.

Конечно же, как всякий нормальный человек, я волнуюсь перед тем, как выйти на сцену. Здесь немалое дело привычки, но вот что любопытно: во время моего первого турне по Латинской Америке я совсем не волновался. Я наслаждался жизнью, а жизнь тогда для меня прежде всего означала работу.

Лишь по прошествии нескольких недель я понял, что Латинская Америка – это не только концертные залы, ночные клубы и помпезные мраморные вестибюли отелей. Как-то я заметил в газете небольшую заметку, сообщавшую, что чилийские рабочие избили моего земляка, управляющего филиалом одной американской компании. При этом они кричали: «Янки, убирайся домой!»

Эти слова задели меня за живое. Видимо что-то было не в порядке в этом улыбающемся розовом мире. Ко мне относятся с такой симпатией, меня носят на руках, и вдруг моих земляков освистывают, им угрожают. Как это могло случиться? Что послужило тому причиной? Тогда я не мог разобраться во всем этом.

Но уже тогда я впервые увидел, в каких унизительных условиях вынуждены жить люди. Я хорошо помню, как во время поездки по побережью наш автомобиль некоторое время проезжал мимо бесконечного ряда жалких хибарок, так называемых сламов. В этих районах царила ужасающая нищета. По песку бродили дети, босые, в лохмотьях, с раздувшимися животами – безошибочным признаком плохого питания. Раньше мне были знакомы эти картины разве что из фоторепортажей об Африке. Старики, такие же оборванные, как и дети, с безучастным видом сидели на корточках. Дети играли в автомобиль; они собрали его из ржавых консервных банок и досок от ящиков, которые были обвязаны шпагатом.

И все это в каких-нибудь двух-трех километрах от нарядных центральных улиц. Но тут-то я вспомнил, что и на этих улицах уже видел плохо одетых людей с угрюмыми, замкнутыми лицами, с безрадостными взглядами. Это были чистильщики, продавцы лотерейных билетов, уличные торговцы. Под сияющей неоновой рекламой жевательной резинки «ригли» какой-то бедолага продавал по одной пачке резинки. Что он мог заработать на этом? Горсть медных монет. А в сейфы концерна текли миллионы: «Ригли» – марка, известная во всем мире...

Теперь-то я знаю, что с каждого доллара, который боссы на моей родине вкладывают в Латинскую Америку, они получают четыре. Теперь-то я знаю, что так называемая помощь развивающимся странам является весьма прибыльным делом. Но и в те годы я уже не был совсем незрячим. Именно так классифицируют людей в Латинской Америке: на реакционеров, революционеров и «слепых», которые живут как живется, не видят ничего вокруг или не хотят видеть, что происходит рядом.

Вот тогда-то я и начал задумываться о жизни. Я видел: с одной стороны – комфортабельный мир больших городов, а с другой – трущобы. С одной стороны – дружба с Соединенными Штатами, которая, как свидетельствовали официальные источники, становилась все крепче с каждым годом, а с другой – громкие возгласы: «Янки, убирайтесь домой!» С одной стороны – манящая и торжествующая реклама жевательной резинки, а с другой – продавец «ригли», с трудом влачащий свое жалкое существование. Нет, в этом мире явно что-то было не в порядке.

Вечер за вечером я пел свои песни, песни о любви, песни о счастье, песни, которые нравятся мне и по сей день, пусть они и кажутся некоторым бессодержательными и банальными. Они доставляли мне радость, и я верил в то, о чем пел. Но все чаще и чаще меня одолевали вопросы, я все чаще вспоминал своего учителя Пэтона Прайса, который требовал от меня поисков правды. Но что было истинным в этом мире, а что ложным? Пока у меня не было ответа на этот вопрос.