По дому Рида стреляют

В 1965 году каждый субботний вечер аргентинцы имеют возможность ровно в девять посмотреть телепрограмму с участием Дина Рида. Темпераментные аргентинцы обожают эту передачу. Их любимец поет новые песни, высказывается по вопросам, живо интересующим народ, представляет участников передачи. Эта программа как раз из тех, что существуют главным образом благодаря личности самого ведущего. Такие программы известны и в Соединенных Штатах. Задача диктора – вести передачу с выдумкой, чтобы она была неизменно интересной для зрителя. В этой передаче Рид не только певец, но и ведущий, и конферансье, да к тому же еще и журналист.

Однажды Дин представляет телезрителям человека, с которым незадолго до этого познакомился в Европе. Оттуда Рид привез небольшую документальную ленту, в которой он берет интервью у одной женщины. Ее имя – настоящий фурор, просто сенсация. Ведь эта женщина, видевшая земной шар из иллюминатора космического корабля, – Валентина Терешкова.

Зрители в восторге. Не так они представляли себе женщину-коммуниста. Слишком долго и настойчиво граждан Страны Советов называли «опасными красными», которым нельзя доверять ни в чем. И вдруг с экрана телевизора улыбается симпатичная русская, совсем непохожая на образ, созданный усердной капиталистической пропагандой. Она сделала нечто небывалое, такое, о чем женщины не смели и мечтать.

В Аргентине в это время после долгих лет диктаторского режима президентское кресло занял буржуазный реформатор Артуро Ильиа. Этот человек пытался управлять страной с демократических позиций. Он разорвал соглашения с гигантскими нефтяными концернами США, которые хозяйничали в стране, отменил запрет на деятельность коммунистической партии, постарался нормализовать отношения с Советским Союзом и другими социалистическими странами. Аргентинская реакция, раздираемая внутренними противоречиями, вынуждена была «проглотить» эти действия Ильиа. Но «красная» Валентина Терешкова на телеэкране – это уж слишком, это чисто коммунистическая пропаганда, которой нельзя давать хода.

И вот на следующий день после передачи Дина Рида навещает сотрудник политической полиции. Рида вежливо, но настойчиво просят проследовать в департамент тайной полиции, где на одной из дверей есть табличка: «Советология». Здесь Рида подвергают настоящему допросу. Многие вопросы, как, например, этот: «Сколько заплатила вам Москва за передачу?» – просто оскорбительны.

Дин резко протестует против столь неуклюжих обвинений. Полицейские тушуются, ситуация в стране не такая, чтобы вести антикоммунистическую «охоту на ведьм» и преследовать Дина Рида. Но за кулисами поощряют политических хулиганов, они должны сделать все, чтобы заставить Дина покинуть страну.

Дом в Буэнос-Айресе, принадлежащий Дину Риду, находится примерно в часе езды от центра города. Вечером немногие храбрецы рискуют прогуляться пешком в этом пригородном районе. В каждом доме живет одна семья, дома стоят на значительном расстоянии друг от друга, и соседи плохо знакомы между собой.

Как-то вечером, когда Дин возвращался с телевизионных съемок, в вечернюю тишину врывается громкий свист ружейных выстрелов. На пол падают осколки оконного стекла. Дин спешит укрыться, но успевает вызвать по телефону полицию. По-видимому, сообщает он, это квартирные воры, ведь среди его соседей немало богатых людей. Но полицейский, который принимает телефонный звонок Дина, ведет себя как-то странно. Он задает ненужные вопросы и вообще поразительно пассивен. А нападающие все еще стреляют и исчезают лишь тогда, когда к дому подбегают встревоженные соседи. После нападения остались пустые рамы окон, стекло, хрустящее под ногами, отметины от выстрелов в штукатурке. Дин человек не робкого десятка. Он спокойно ложится спать.

Лишь на следующее утро появляется представитель властей. Нет, он не ворвался во двор на полицейской машине с сиреной, а весьма скромно приехал на велосипеде, уставший от длительной поездки. Он приехал, объясняет полицейский, составить протокол. Дин нетерпеливо машет рукой: у него много работы, чего там, он уже почти забыл о ночном происшествии.

Но когда он возвращается домой, то наталкивается на группу подозрительных личностей, карауливших его дом с ружьями в руках. Но ничего не происходит, напротив, это парни из одной левой организации, которые пришли охранять Рида. Ведь вчера, как поясняют они, по дому стреляли не воры, а наемные бандиты.

«Вспомните вашу последнюю телевизионную передачу, – говорят они, – и вы поймете, почему к вам подослали этих убийц». Когда Дин ставит машину в гараж, он убеждается, что молодые люди были правы – на воротах намалеваны серп и молот.

На протяжении двух месяцев четверо парней каждый вечер стоят в карауле. И неспроста. Еще дважды по ночам слышатся выстрелы. Дин и Патриция обзаводятся пистолетами. Дом превращается в своеобразную крепость. Нападения на Рида прекращаются лишь тогда, когда даже в правой печати появляются заметки, негодующие по поводу преследования певца.

Да, такими методами Дина молчать не заставишь. Да и у аргентинского правительства появились другие заботы. Кабинет президента Ильиа становится уж слишком неудобным для аргентинской реакции и стоящих за ней вашингтонских боссов. Начинают планировать очередной путч, годом позже, в конце июня 1966 года, Артуро Ильиа свергают. К власти приходит генерал Онганиа.

Вот тут-то реакция вновь вспоминает о «возмутителе спокойствия». С согласия вашингтонских дипломатов певца высылают из страны.

Может быть, это было простое совпадение, что я попал тогда под огонь аргентинской реакции из-за знакомства с Валентиной Терешковой. Но, с другой стороны, когда я теперь думаю о причинах и последствиях случившегося, все это представляется мне не таким уж случайным. Я ведь и раньше вел в Аргентине активную политическую деятельность, у меня были контакты с профсоюзами, я крепко подружился с писателем и общественным деятелем Альфредо Варелой, который позднее стал лауреатом Ленинской премии за укрепление мира между народами. Этот человек был лидером Аргентинского совета мира, и он же побудил меня примкнуть к движению борцов за мир. В 1965 году я, как член аргентинской делегации, полетел в Хельсинки на Всемирный конгресс сторонников мира.

Это навлекло на меня неудовольствие реакционных кругов, но одновременно принесло симпатии многих простых аргентинцев. Благодаря этому, а также за счет более демократической атмосферы во время президентства Артуро Ильиа у меня не было каких-либо серьезных трудностей в Аргентине. Я пел свои песни, записывал пластинки, мое имя значилось в числе популярнейших певцов, я сыграл главные роли в двух фильмах и мог свободно высказываться по политическим и социальным проблемам. Я протестовал против проводимой правительством моей страны гонки ядерного вооружения, против бомбардировок Вьетнама, осуждал эксплуатацию Южной Америки монополиями США. И во всех этих случаях я вел себя как истинный американец, поскольку использовал закрепленное в конституции право критиковать правительство, если оно действует вопреки интересам народа. Мне не мешали, думали, наверное: "Кто такой этот Рид, кто станет прислушиваться к его мнению?"

Но когда я проявил интерес к Советскому Союзу, политическая полиция оказалась тут как тут. Пусть это звучит парадоксально, но надо признать: именно враги человечества впервые обратили мое внимание на тот факт, что позиция человека в этом мире зависит от того, как он относится к СССР.