Глава 6

Элай покорно наклонился к паху графа, едва сдерживая слезы. Аккуратно и почти незаметно маленький омега провел кончиком языка по мокрым брюкам, чувствуя сладковатый вкус красного вина.

— Я тебя совсем не чувствую, сладкий…

Мальчик сделал глубокий вдох и снова провел кончиком язычка по внутренней стороне бедра мужчины, теперь более уверенно и смело.

Поднимаясь все выше, Элай совсем не заметил, как его рука прикоснулась к своему паху, а лицо залил румянец. Внизу живота стало приятно покалывать.

Микаэль же очень внимательно рассматривал раба, следя за каждым его движением и даже взмахам пушистых ресниц.

— Достаточно, ходячая неуклюжесть. От тебя все равно нет никакого прока, ты даже элементарных вещей сделать не можешь. Здесь есть кто-нибудь, кто сможет решить твою проблему? — Лорд наигранно нахмурился, на самом же деле, едва сдерживая смех. Ему нравилась эта неуверенность и страх, которую испытывал перед ним этот ребенок.

— Нет, Господин! То есть…я хотел сказать, что я сам смогу решить свою проблему — омега от страха и растерянности стал волноваться, нервничать и запинаться, все так же сидя с опущенной головой и сжимая, маленькие кулачки.

— Что-то я пока этого не вижу. Посмотри, мои брюки до сих пор мокрые — Элай еще раз поднял голову и, посмотрев на пах мужчины, закусил нижнюю губу. Его щечки стали совсем красными, глазки мокрыми, а губа было снова прокушена до крови.

Элай покорно склонился над пахом мужчины и закрыв глаза, стал тщательно вылизывать абсолютно все мокрое пятно, но до тех пор, пока не почувствовал, как мужское достоинство альфы стало очень твердым.

Лорд все это время сидел очень тихо, и не шевелясь. Со стороны могло показаться, что он спокоен, и расслаблен, как вдруг вся его игривость и хорошее настроение исчезло.

Стоило этому маленькому рабу, коснуться его члена, как Микаэль почувствовал дикое возбуждение и снова этот приятный запах. Его глаза сразу же сменили свой цвет из серо-голубого в золотисто-карие.

Уже не сдерживая дикий рык голодного волка, Микаэль быстро встал и, схватив мальчика за волосы, потащил к кровати.
После, он схватил ребенка за шкирку и, подняв на ноги, приказал ему раздеться.

Если до этого Элай боялся только наказания и думал, что сейчас его будут ожидать побои, то после приказа Лорда, сердце ушло в пятки.

Конечно, к нему и раньше приставали, но его никогда не насиловали. Скорее всего, потому что Граф Филипп внимательно следил за своими омегами и никому не позволял издеваться над ними.

Однако сейчас Элай был совсем один, и его было некому защитить. К тому же, омега был уверен, что если бы Граф и был здесь, он не смог бы отказать гостю. Ведь, как бы то ни было, Элай был простым рабом, вещью, не более того.

— Господин, вы… — Элай повернулся к Лорду спиной, пряча от него горячие слезы, которые потекли по щекам. Ему было страшно и очень одиноко, но он понимал, что не мог перечить Господину, а потому медленно снимал с себя рубашку, все же надеясь на помилование.

Микаэль быстро сорвал с себя одежду и так же быстро стал сам, раздевать омегу, который до сих пор, никак не мог прийти в себя.

Когда же, они наконец-то освободились от одежды, Лорд грубо толкнул мальчика на кровать, а после перевернул на живот, ставя в удобную для себя позу.

— Господин, пожалуйста, не нужно, я не могу…я не хочу, умоляю вас не надо — уже громко плача кричал омега, но Микаэль даже не стал слушать. Притянув его бедра к себе, он резко вошел в него и стал жестко трахать, вводя член на всю длину и когтями, впиваясь в нежную, бледную кожу.

Мальчик закричал во все горло, но даже этот дикий вопль, в котором чувствовалось столько боли, не смог вразумить Микаэля.
Он чувствовал только дикое возбуждение и желание пометить этого омегу, сделать его своим, бесконечно ласкать его тело, однако инстинкты брали свое и Лорд, лишь в последнюю очередь думал о желаниях маленького мальчика, который корчился от боли.

Микаэля даже не остановила кровь, которая медленно стекала по внутренней стороне бедер парня. Хотя…

Микаэль, чувствуя приближение оргазма, крепко прижал к себе мальчика, до крови царапая его бедра и, обильно кончил в Элая, а после резко вышел и него, причиняя еще большую боль.

Элай больше не кричал. Он лишь до крови закусил губу и впился ногтями в ладошки, крепко закрыв глаза. Про себя омега лишь молился Богу, чтобы его мучения прекратились, но как обычно, Бог не слышал молитв жалкого мальчика.

Микаэль, выйдя из измученного тела, сделал глубокий вдох, чувствуя приятный, но не до конца понятный ему запах, перемешанный с кровью.

Заставив Элая лечь на живот, Микаэль склонился над ним, и аккуратно поцеловав в щеку, яростно вцепился клыками в шею несчастного омеги. Элай лишь вздрогнул, но не издал крика. Сил на это просто не осталось.

Через несколько минут, насытившись, Лорд быстро поднялся и надел брюки. После, развернувшись к омеге и внимательно осмотрев его, он непринужденным, спокойным и расслабленным голосом сказал:

— Если кто-нибудь узнает об этом, ты покойник, сладкий — и отправился в купальню, закрыв за собой дверь. В покои тут же бежал незнакомец и, не говоря ни слова, помог мальчику одеться. После поспешил вывести его из покоев Лорда.

— Не бойся. Ты остался жив, а это главное — поддерживая его, они медленно вошли в комнату Оливера — сегодня Лорд тебя не тронет. Не волнуйся, я помогу тебе.

***

Киони медленно поднялся на небольшой мост, сделанный из старого дуба, и посмотрел на широкую реку, которой казалось, не было конца. Вода была голубовато-синей, и в ней ничего нельзя было разглядеть. От нее исходил холод и омега почувствовал, как здесь прохладно. Сквозь эти высокие деревья, невозможно было пробиться лучам солнца, чтобы хоть как-то осветить казалось, этот темный, загадочный и мрачный лес, а так же согреть его.

Из-за сильного потока реки, мальчик практически не различал других звуков, а лишь восхищенно разглядывал каждое дерево, куст и цветок. Ему было безумно интересно познать что-то, что он видел впервые. А тем более, когда об этих местах слагали жуткие легенды о монстрах, живущих здесь.

«Как же было бы здорово рассказать об этом всем своим друзьям! Наверняка бы дома, никто мне не поверил! Да я и сам не до сих пор не могу поверить, что нахожусь в Запретном лесу и скоро увижу Голубые озера!»

Пока мальчишка мечтал о том, как он будет познавать этот таинственный мир, Филипп наблюдал за ним из беседки, не слушая отчет Лионеля о том, что все приготовления готовы.

— Господин, когда вы прикажете подавать ужин?

Филипп лениво повернул голову в сторону слуги и, поморщившись, осмотрел его с ног до головы, а потом нехотя ответил:

— Ты должен очень внимательно следить за Киони. Он должен регулярно есть и чем больше, тем лучше. Следи за тем, чтобы он хорошо высыпался, чтобы у него всегда была чистая одежда и регулярные водные процедуры. Если с ним что-нибудь случится, пока ты следишь за его здоровьем, то я отдам тебя на растерзания гибельным.

— Неет….Го…Господин я все понял…прошу вас, не… нет, не надо — заикаясь и запинаясь кое-как говорил Лионель.

— Успокойся! Ты от страха стал бледнее, чем я… — нежно и игриво прошептал граф, а после весело рассмеялся. Ему всегда доставляло огромное удовольствие пугать маленьких омег…

Мужчина медленно встал и вышел на тропинку. Внимательно осмотревшись по сторонам, Филипп недовольно поморщился, будто от отвращения и его взгляд был тут же устремлен на Киони. Да, он был прав в своих догадках и сейчас кто-то еще смел, любоваться его маленьким Ангелом.

Филипп молниеносно преодолел расстояние между ним и омегой и стоя у юноши за спиной, наклонился к его уху и полушепотом прошептал:

— Думаю, ты замерз. Нам лучше вернутся в дом.

Киони медленно повернулся назад, каким-то затуманенным, пустым взглядом посмотрел на альфу и лишь кивнул.

Вампир крепко схватил мальчика за запястья, казалось, будто испугавшись, что мальчишка может исчезнуть и чуть ли ни бегом вошел с ним в домик.

Сегодня Филипп решил покончить с последней проблемой, которая мешала ему вдоволь насладиться Киони.

***

Оливер осторожно, стараясь причинить как можно меньше боли Элаю, одел его в свою легкую ночную рубаху и уложил в кровать, укрыв одеялом.

За все это время, Элай не проронил ни звука, не сказал ни слова. Казалось, будто он совсем не чувствовал боли, страха и унижения. Оливер сначала испугался за омегу, ведь в какой-то момент ему показалось, что маленький мальчик просто лишился рассудка, но после Оливер смог лишь позавидовать его выдержке.

— Элай, тебе надо немного отдохнуть. Сон пойдет тебе на пользу, милый — Оливер стал нежно и аккуратно гладить его по волосам, шептать какие-то ласковые, успокаивающие слова и только эта искренняя забота смогла повлиять на Элая. Уже через полчаса мальчик погрузился в глубокий, крепкий сон и лишь изредка, что-то бормотал полушепотом.

***

Когда Микаэль вышел из купальни, в комнате уже было все убрано, а мальчишки не было. Микаэль лишь расслабленно выдохнул и быстро одевшись, отправился в библиотеку, чтобы скоротать время за чтением.

La Divina Commedia Данте Алигьери — одно из любимых его произведений.

Альфа чувствовал себя бодрым и свежим. Настроение было прекрасным, мужчине захотелось избавиться от такого большего количества дикой энергии, которая бушевала в нем. Зверь медленно просыпался, и новолуние только подтверждало догадки мужчины.

Микаэль коварно улыбнулся и лишь на несколько секунд оторвался от книги. Ему с нетерпением хотелось дождаться своего братца. Нет, не для того, чтобы испортить ему жизнь, как многие думали. Конечно, Микаэль обожал пакостить и все делать наперекосяк брату, но его визит имел очень важную причину. Он соскучился по единственному, дорогому и любимому для него брату.

Разумеется, Микаэль не был братоубийцей, в отличие от своих братьев, но испортить жизнь Филиппу мечтал больше всего на свете. Скорее всего, как говорил Фауст, это было от недостатка внимания со стороны горячо любимого брата и семьи, от бешеной ревности и желания, стать равным им.

В гостиную тихо вошел Гликерий и, поклонившись, не спеша оповестил Лорда:

— Мой Лорд, только что в столицу прибыл гонец с посланием для вас — блондин медленно передал Лорду свиток, который не спешил прочитать письмо.

— От кого оно пришло?

— Гонец сказал, что письмо было отправлено из поселения, что живет в Снежных горах — в голосе дворецкого слышалась брезгливость и некое раздражение, стоило ему заговорить о поселении.

— Быть того не может… — зарычав, тихо прошептал Лорд и быстро распечатав письмо, стал жадно рассматривать каждую строчку.

Гликерий внимательно наблюдал за тем, как спокойный Лорд, быстро превращается в дикого зверя. Ему тоже было очень любопытно узнать о содержании письма.

Желваки заходили на его скулах, голубые глаза потемнели и теперь были темно-синими, а из глубокого дыхания слышалось недовольные рычание.

Разорвав лист на множество маленьких кусочков, мужчина отбросил книгу и стал нервно ходить по гостиной. Гликерий все это время стоял позади Лорда, про себя усмехаясь.

Яхмос — альфа вождь черного племени был очень гордым и смелым волком. Их племя всегда проживало на землях Снежных гор, но до тех пор, пока Микаэль не решил избавиться от них. Вот тогда то, между альфами и началась война, однако причина конфликта, возникшего между двумя вождями, была известна лишь единицам.

Они долго воевали между собой, но естественно, Лорд был намного сильнее и влиятельнее. В конце концов, ему принадлежали голубые озера, Снежные горы и чужой лес. Однако не только это сделало Микаэля победителем в этой битве.

Если же Яхмос был чистокровным оборотнем, Микаэль был гибридом — наполовину вампиром, наполовину оборотнем, что делало его одним из самых сильных существ в мире.

В таком случае исход битвы был понят всем. Племя было уничтожено, много людей погибло, а Микаэль, склонившись над, почти бездыханным телом, пощадил альфу, уничтожив его беременного омегу. После этого случая, Яхмос пропал на много лет, а в лесу еще долго была суматоха, после чего начались нападения на людей и если бы не вмешательство графа Филиппа, то все могло закончиться гораздо хуже. А сейчас, бывший вождь дал о себе знать. Он снова готов был к войне и даже посмел угрожать Лорду!

— Да как он смеет играть со мной! Если ему было мало прошлого раза, то я буду продолжать убивать любого черного волка, пусть это будет альфа или даже новорожденный младенец. Яхмос, я уже тысячи раз пожалел о том дне, когда решил оставить в живых сломленного и ничтожного альфу, чтобы он видел, как умирают его люди. Ну, что ж, в этот раз я не повторю своей ошибки — Лорд снова сел на свое место и молча, поднял книгу. Через несколько минут настроение мужчины стало прежним, от былой ярости не осталось ни следа. Мужчина улыбнулся и посмотрел на дворецкого, который покорно стоял и ждал приказа нежеланного Господина.
— Сейчас же найди Фауста и прикажи ему немедленно явиться ко мне.

— Да, мой Лорд — покорно склонился Гликерий и поспешил покинуть гостиную. Спускаясь по лестнице, он не сдерживал своей улыбки. Это новость непременно обрадует его Хозяина, а Яхмоса ждет очередное поражения.

***

Элай не спешил открывать глаза, хотя уже давно проснулся. Вспоминая то, что с ним случилось, мальчик никак не мог понять, где, правда, а где лишь его воображение. Ему было тепло и мягко, что сразу же стало настораживать. Раньше он всегда спал на холодном и твердом полу, в уголке своей каморки.

Попытавшись встать, мальчик тут же зажмурился от боли во всем теле и по привычке укусил бедную губу, которая была готова вот-вот треснуть снова.

Тело будто горело в адском пламени. Ладони, губы, шея, поясница, а главное там, внутри — все жгло до такой степени, что было больно дышать. Казалось бы, со стороны, что это просто изнасилование и такой боли быть не должно, однако Элай сомневался уже во всем.

Элай все-таки рискнул и, открыв глаза, первым делом попытался удобнее сесть, чтобы уменьшить боль в спине. Последний раз у него так болела спина, когда его выпороли кнутом за непослушание. Тогда ему было девять.

Осмотрев комнату, Элай очень удивился, ведь эту комнату он сам готовил для омеги, который сопровождал Лорда Микаэля. Однако было одно НО, которое очень пугало юношу.

Как он мог тут оказаться, если был с Лордом в соседних покоях? И что вообще произошло после того, как Лорд оставил его?

Лорд… воспоминания картинками промелькнули в голове мальчика, заставляя вспомнить абсолютно все. Глаза снова стали мокрыми, но Элай попытался успокоиться. Ничего не произошло. Так и должно быть. Это нормально для него. У некоторых бывает и похуже. Это участь рабов.

Мальчик медленно встал, не смотря на боль во всем теле и не найдя своей одежды, хотел выйти из комнаты, как вдруг дверь в покои открылась и на пороге появился омега.

Это был юноша, казалось одного возраста с Элаем. У него были красивые, длинные рыжие волосы и большие карие глаза. На левой щеке юноши был уродливый шрам.

Телосложение омеги было стройным, но вот на его запястьях были мелкие шрамы и еще не зажившие порезы. Кончики пальчиков были синеватыми.

— Я рад, что ты уже пришел в себя и даже сам смог подняться, но будет лучше, если ты еще некоторое время проведешь в постели. Кстати, как ты себя сейчас чувствуешь?

— Господин…благодарю вас, я в порядке — Элай опустил голову в знак уважения, но юноша его остановил и усадил на кровать.

— Никакой я не Господин, а такой же раб, как и ты. Хотя, мне намного хуже, чем тебе, поверь мне.

— Но как же так? Почему же хуже? — в недоумении спросил омега, ошарашено смотря на парня.

Мальчик был очень красивым, ухоженным, у него были драгоценности и дорогая одежда, свои покои и слуги. Он был фаворитом Лорда. Разве это не то, чего хотят все мальчишки? Власти и богатства!

Оливер подтвердил все мысли мальчика, а затем добавил, что за все эти прелести ему приходится расплачиваться своим телом по ночам в подвалах. И вовсе не для того, чтобы удовлетворить физические потребности Лорда.

— Видишь эти шрамы и синяки? — мальчик протянул Элаю руки, чтобы тот мог внимательнее их рассмотреть.

— Так вот, приблизительно такую же картину ты увидишь и на других участках моего тела. Оно изуродованного и полностью покрыто ужасными шрамами. Лорду нравится делать это со мной. Есть омеги, с которыми он безумно нежен и ласков, когда-то я тоже был в их числе. Но после вкусы Господина изменились. Нужно очень хорошо знать его вкусы, привычки и настроение, если ты хочешь остаться в живых и чтобы все обошлось лишь легким наказанием. Только поэтому я до сих пор жив. Он терпеть не может, когда ему кто-либо перечит. Так что только по этой причине ты остался жив, я уверен. Кстати, прости меня, я забыл представиться. Меня зовут Оливер, а тебя?

— Элай — лишь тихо произнес омега, все еще не желая верить, что слова этого странного парня, правда.

«Нет, Лорд просто не может быть таким. Нет, нет, нет. Это какая-то ошибка. Оливер просто наговаривает, чтобы я боялся Лорда и держался от него подальше. Да, именно так, ведь Оливер ревнует. Он же знает, чем я занимался с Господином» пронеслось в голове омеге, и он озлобленно посмотрел на Оливера, который лишь грустно улыбнулся и попросил Элая съесть свой обед. Элай и сам не мог понять причины своего поведения, он не понимал своих собственных чувств. Однако Оливер все понял по взгляду мальчишки, и ему было искренне жаль Элая.

***

Киони сидел в своей комнате, глубоко думая о чем-то своем. Даже стол с обильными блюдами не привлекал его.
Его не покидала грусть и одиночество. Он хотел увидеть своих родителей, обнять, поцеловать, поговорить с ними.
У омеги пропал аппетит и интерес ко всему происходящему вокруг. Сейчас он пытался найти хоть что-нибудь, что могло бы ассоциироваться у него с домом.

Дверь тихо открылась, но Киони никак не прореагировал. Даже когда холодная рука легла на его плечо, мальчик все так же сидел, поджав под себя ноги.

— Киони — мальчик буквально подпрыгнул на месте от неожиданности и резко обернувшись, прижался к графу.

Филипп был шокирован поведением парня. Еще сегодня утром, когда мальчишка только проснулся и Лионель показал ему все прелести этого дома, омега восхищался этими местами, ему все было интересно знать, а с его лица не сходила улыбка. Однако теперь он напоминал живую мумию.

Улыбнувшись, граф провел рукой по волосам мальчишки и нежно поцеловал его в лоб.

— Все хорошо, ангел. Я рядом. Ничего не бойся.

— Я хочу домой, к родителям… — лишь прошептал омега, чувствуя, что сейчас расплачется.

Филипп снова почувствовал волну ярости и ревности. Ему казалось, что его Ангел желал увидеть именно его, а вместо этого, Киони постоянно твердил о своих глупых родителях, которые уже просто раздражали Графа. Нет, он не желал делить своего омегу с кем-либо еще. Он хотел, чтобы этот омега полностью зависел только от него и Граф был для него смыслом его существования.

Филипп наклонился к мальчику и, взяв его лицо в ладони, заглянул ему в глаза и холодным голосом произнес:

— Что же, я не думал, что мне придется прибегать к этому так часто, но я не хочу видеть в твоих глазах слезы по кому-либо другому, а поэтому… — Филипп взял мальчика за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза, и громко сказал:

— Мы отправились в твою деревню, как я тебе и обещал. Ты повидался со своими родителями, и вы помирились. После распрощались, и ты вернулся снова в поместье. С твоими родителями все хорошо, они счастливы и спокойны за тебя.

— Я знаю, что с моими родителями все хорошо… — покорно повторял омега, глядя в глаза графу.

— Ты забудешь о своей прошлой жизни, и теперь будешь жить этим временем. Ты должен думать только о своем Господине. Для тебя важен лишь я и никто больше.

— Для меня важен лишь мой Господин…

— Ну, наконец-то…и почему я раньше так не поступил? — сам себя спросил мужчина и отстранился от омеги.
Теперь он мог быть спокоен, что больше никто и никогда не встанет между ним и его игрушкой. Ни родители, ни Стефан, ни кто-либо еще.
Киони снова пришел в себя и хотел что-то сказать, как вдруг замер, пытаясь вспомнить что-то очень для него важное…

— Киони, с тобой все в порядке? — тихо позвал его граф и мальчик, снова посмотрев на графа, нежно и тепло улыбнулся. Да, это было искренняя улыбка, которая заставила графа блаженно улыбнуться.

— Да, Филипп, со мной все в порядке.

— Тебе нужно поужинать. Мне сообщили, что сегодня утром ты так и не позавтракал полноценно. Я хочу, чтобы лучше следил за своим здоровьем.

— Простите меня, Филипп… просто я… — мальчик снов замер. Он не мог вспомнить что-то очень важное, и это его заставляло его еще больше нервничать.

— Наверное, ты с нетерпением ждал этой поездки и когда увидел здешнюю природу, забыл обо всем на свете.

— Да, на самом деле именно так и было! — громко и радостно выкрикнул Киони, а потом смущенно опустил голову, заставив Филиппа улыбнуться — Мне здесь очень нравится, я был бы не против жить здесь, вдали ото всех.

— Ты не представляешь, как же я с тобой согласен — улыбнулся мужчина — Кстати, ты когда-нибудь слышал о подземных Гаркульях, которые охраняют голубые озера?

— Подземных гаргульях? — с восторгом прошептал омега и подсел ближе к Господину, который загадочно улыбнувшись, принялся рассказывать ему вымышленную историю о принце и его хранителях — подземных гаргулий.

Под конец рассказа мальчик сонно зевнул и, положив голову на плечо мужчины, и сам не заметил, как заснул.

Он был доволен собой, и сейчас его не волновало ничего, кроме маленького человека, который наивно доверился ему и считал его своим героем. Осталось совсем немного и скоро этот Ангел станет настоящим рабом.

Он помнил Киони еще маленьким мальчиком, который часто убегал в лес, назло родителям. И почему он не убил его раньше? Нет, его давно не удивляла красота омег.

Красота — это лишь оболочка, которая не играет особой роли. За красотой нет ничего ценного, омеги пусты внутри и всегда желают получить больше, благодаря смазливому личику. Их привлекает лишь богатство и власть. Многие готовы были потерять ради этого свою гордость и порядочность. Но граф был уверен, что Киони никогда не пойдет по этому пути. И со временем он в этом убедился.

Все чаще наблюдая со стороны за Киони, он понял, что за его внешностью скрывается то, чего он так долго не мог найти в своих игрушках.

Прошло почти пятнадцать лет, а этот ребенок не мог оставить его в покое. Во снах, на улице, в каждом маленьком ребенке, а после подростке и юношах он искал образ Киони. Графу нравилось воспитание, мировоззрение, духовный мир, доброта, наивность, тело, запах и особенно — глаза Киони. Каждый раз, когда он высасывал жизнь из своих жертв, он смотрел им в глаза и представлял на их месте своего ангела. Нет, он бы никогда бы его не убил. Возможно, когда он с ним наиграется, он отдаст его в монастырь или запрет навечно в башне, но никто и никогда его не увидит, не коснется. Он не отдаст то, что принадлежит только ЕМУ.

Мужчина мечтал поскорее оказаться в постели со своей игрушкой и почувствовать вкус его крови и тела.

Невольно в голове графа возник образ Стефана, которому он был искренне благодарен.

Стефан — глупый мальчик бета, который был недостоин и мизинца его ангела. Хотя, с одной стороны он оказал ему помощь, ведь графу не пришлось заманивать парня к себе насильно. Разумеется, шантаж, ложь и гипноз это не совсем честно, но так парень будет винить только своего бывшего возлюбленного, из-за которого он и оказался здесь.

— Киони — мой маленький ангел. Ты станешь великолепной игрушкой, вот увидишь — прошептал мужчина и поспешил покинуть комнату, поскольку ему было все сложнее сдерживаться рядом с этим маленьким ангелом.