Овладение огнем. Израильтяне

Исследование израильских археологов[1] посвящено исследованию следов огня, обнаруженных в 2004 году на стоянке Гешер Бенот Яков. Стоянка относится к Ашельскому периоду и датируется 790 тыс. л. н. Находится в Израиле на берегу р. Иордан, на берегах палеоозера Хула в Левантийском коридоре. Особый интерес, в контексте рассмотрения истории использования огня человеком, представляет это исследование в связи с тем обстоятельством, что данная стоянка находится на периферийной территории. Периферия в эпоху палеолита здесь проходила между Африкой и Евразией; между умеренным, тропическим климатом и климатом тундры, приледниковых территорий и умеренных зон; между территорией обитания австралопитека и территорией Homo erectus. По этим причинам данный район является исторически значимым для изучения.

Следы использования огня представлены в виде рассеивания обожженных кремниевых изделий, кусочков угля, обуглившихся остатков фруктов, семян и древесины. «Идентификация обожженных кремней сначала основывалась на макроследах, порожденных нагреванием, а позже и была подтверждена термолюминесцентными измерениями»[2]. Главный вопрос, которым задались авторы исследования – являются ли рассеивания кремневых изделий систематическим, и какое было происхождение огня – естественное или антропогенное? Исследователи исходят из предположения, что результатом естественных пожаров являются следы огня на обширных площадях, а следы антропогенного генезиса представлены структурированными скоплениями обожженных материалов, в т.ч. мелких предметов. По их представлению, очаг является центром любой деятельности древнего человека, в том числе и производственной. Авторы разделяют мнение Л. Р. Бинфорда о том, что когда люди работают у очага, то отходы производства распределяются определенным образом. Это предположение подтверждается археологическими материалами – у очагов обнаруживается две зоны залегания отбросов. Первая – мелкие инсютивные предметы, вероятно случайно оброненные или являющиеся мелкими отходами производства, залегающие в больших количествах. Вторая – крупные отбросы, которые были специально выброшены. В заключение - Из этого заключения вытекает методологическая необходимость – помимо детального разбора слоя близ очага, с целью обнаружения подобных материалов, необходимо проводить серии производственных экспериментов, направленных на выявление вероятных зон скопления материалов.

«Закономерность, объясняющая более высокую вероятность обнаружения в первичном залегании мелких отбросов, чем крупных, известна как «принцип Маккелар». Дж. А. Маккелар, работая с мусором на территории кампуса университета Аризоны, обнаружила, что существует некое пороговое значение размера отбросов, в большей мере определяющие то, как именно с ними обходятся далее. Отбросы крупнее 9 см обычно выкидывают в урны, а более мелкие предметы оставляют на месте»[3]. Результаты исследований Маккелар были подтверждены целым рядом этнографических примеров. Основываясь на вышеизложенных положениях, исследователи сформулировали следующие положения для пространственных реконструкций:

1) близ очагов производились действия разного характера;

2) очаги были центрами, вокруг которых залегали отбросы жизнедеятельности;

3) мелкие отбросы более инсютивны, чем крупные;

4) вероятно, очаги связаны со скоплениями мелких отбросов.

Слой, содержащий следы горения и мелкие обожженные кремневые предметы, датируются кислородно-изотопной стадией 18. Отложения слоя сложены глиной и ракушечником. Основная проблема, связанная с датировкой слоя их содержащего и фактом их там наличия – какой генезис имеет огонь, которым были обожжены кремневые изделия и имеется ли какая-либо структура в их рассеивании. Для ответа на второй вопрос был проведен планиграфический анализ обожженных микроартефактов из двух археологических слов их содержащих. Исследовалась плотность рассеивания, их координаты и соотношение плотностей рассеивания обожженных и необожженных артефактов. «Установлено, что обожженные и необожженные кремневые артефакты распределяются в пространстве не одинаково, а площади их распространения перекрываются лишь частично. Более того, обожженных кремневых микроартефактов в скоплениях, где они представлены, больше, чем необожженных, хотя общее количество последних на памятнике намного больше. Такой характер концентрации находок свидетельствует, что огонь быль лишь на отдельных участках и постдепозиционные процессы (обусловленные, например, действием волн или течением воды) оказали лишь ограниченное воздействие на первоначальное распространение микроартефактов. Исходя из этих данных, можно предположить, что скопления обожженных микроартефактов указывают на расположение ашельских очагов»[4].

Для ответа на вопрос о происхождении огня были рассмотрены варианты трех типов естественных пожаров – вулканических, торфяных и поверхностных. Первые два типа были исключены из-за отсутствия фактов указывающих на наличие торфа или вулканических отложений в этом слое. Поверхностные пожары в данном регионе возможны только по причине молний. Для поверхностного пожара на уровне травяного покрова характерна температура около 550С, что достаточно для повреждения кремния. Однако, на памятнике не обнаружено скоплений массового обожженного материала в больших количествах, что характерно для поверхностных пожаров. Ситуация прямо противоположная – доля обожженных предметов (древесина и кремневые изделия) от общего количества артефактов в раскопе составила всего 2 %. Таким образом сделан вывод о том, что огонь на стоянке Гешер Бенот Яков имеет антропогенное происхождение.

Другой вопрос – какое место занимают найденные следы в истории использования огня человеком. В данной работе израильских археологов и в статье Стивена Джеймса[5] приводятся сведения о ранних находках следов огня с других регионов. Соотнося между собой накопленные за последнее время данные о найденных следах огня, исследователи составили хронолого-географическую таблицу (таблица 1) распределения основных следов огня в палеолите. На основе обобщенных данных был сделан вывод, что «все имеющиеся данные указывают на то, что впервые целенаправленное использование огня могло начаться в Африке примерно 1,5 млн. лет назад. Homo erectus (в широком смысле) был, скорее всего, первым из наших предков, кто преодолел страх перед огнем и «приручил» его для своих нужд»[6].

В Африке, в Кооби-Форе (Кения) в илистых пойменных отложениях, датируемых около 1,5 млн. лет назад обнаружены следы огня. Обнаружены песчано-илистые отложения, имеющие красновато-оранжевый оттенок с вкраплениями серо-черного оттенка разной интенсивности. «Образцы, взятые с этих участков, оказались термально демагнетизированными, что явно указывает на нагревание огнем до температуры от 200 до 400С»[7]. Дальнейшее лабораторное изучение образцов показало, что собранные фрагменты были нагреты в разное время и до разной температуры, а так же все они гетерогенны. Следующей находкой стали следы огня из Чесованьи (Кения) под слоем базальта, датируемого 1,4±0,7 млн. лет назад. Следы представлены 40 фрагментами обожженной керамики разной величины. Результаты измерения

Башляр

В купе с работами археологов и этнографов по истории использовании огня человеком имеет смысл привести работу Гастона Башляра, крупного французского специалиста в области психоанализа. Башляр Г. в своей работе «Психоанализ огня»[8] рассматривает огонь, как элемент символического мышления современного человека. Вооружившись методикой психоанализа, разработанной Карлом Юнгом, он раскрывает особенности нашего отношения к огню. Основными источниками являются психологические эксперименты, этнографические материалы и опыт других исследователей. Башляр связывает огонь с трением и некоторыми сексуальными установками, сохранившимися в подсознании человека современного вида. По его мнению, «огонь является причиной «плодотворного архаического комплекса» в том смысле, какой имел в виду К. Г. Юнг, а специализированный психоанализ призван снять характеризующую этот комплекс болезненную раздвоенность и выявить ту активную диалектику, благодаря которой воображение обретает истинную свободу и свое истинное предназначение созидательной силы души»[9]. Данное исследование представляет для нас ценность в виде информации об архетипах и ментальных установках современного человека. Эти установки вполне могли наличествовать у людей каменного века. Ответив на этот вопрос, мы можем построить семантическую модель поведения человека, связанного с огнем и понять его место в его жизни. Такие сведения необходимы для более детальных реконструкций.