Многозначность

Простое признание разграничения между случаями совпадения и случаями различия значения не позволяет нам существенно продвинуться вперед в исследовании семантики. Довольно очевиден тот факт, что некоторые значения «связаны» определенным образом, а между другими значениями такой связи не наблюдается. Этот факт нарушает симметричность простого противопоставления между синонимами и омонимами. Насколько различными должны быть значения (ассоциируемые с некоторой данной формой), чтобы мы сочли это различие достаточным основанием для регистрации двух или более разных слов? В своих попытках доказать происхождение языка «по природе» древние греки устанавливали ряд принципов для объяснения расширения области значения слова за пределы его «истинного», или «исходного», значения (ср. § 1.2.2). Самым важным из этих принципов была метафора («перенос»), основанная на «естественной» связи между первичным референтом и вторичным референтом, к которому может применяться данное слово. Примером «метафорического» расширения можно считать вторичное применение таких слов, как mouth 'рот', eye 'глаз', head 'голова', foot 'ступня' и leg 'нога', к рекам ('устье'), иголкам ('ушко'), ответственным лицам ('глава'), горам ('подножие') и столам ('ножка') соответственно. В каждом случае можно отметить некоторое сходство между референтами по форме или функции. Древнегреческими грамматистами были установлены и разнообразные другие типы «расширения» или «переноса» значения, перекочевавшие в традиционные работы по риторике, логике и семантике. Значения, которые более или менее ясным образом «связаны» (на основе этих принципов), традиционно не считаются в достаточной степени разными, чтобы признать наличие отдельных слов. Семантик традиционной школы не будет утверждать, что mouth в случае 'устья реки' и mouth в значении 'части тела' являются омонимами; он скажет, что слово mouth имеет два связанных значения. Здесь налицо, следовательно (в дополнение к синонимии и омонимии), такое явление, которое позднее в традиционной семантике получило название многозначности (multiple meaning), или полисемии. Различение омонимии и полисемии наглядно отражено в организации словарей, которыми мы обычно пользуемся: то, что лексикограф признал омонимами, будет подано в виде различных слов, тогда как значения многозначного слова будут записаны в одной словарной статье.

Разграничение омонимии и полисемии является, в лучшем случае, неопределенным и произвольным. В конечном итоге оно покоится либо на суждении лексикографа о вероятности допускаемого «расширения» значения, либо на определенных исторических фактах, подтверждающих, что конкретное «расширение» действительно имело место. Произвольность разграничения омонимии и полисемии отражается в расхождении классификаций, предлагаемых разными словарями; и эта произвольность была не ослаблена, а усилена в результате развития более надежных методов этимологии в XIX в. Приведем пример: большинство современных словарей английского языка признают двумя различными словами (i) ear 'ухо', соотносящееся с определенной частью тела, и (ii) ear,колос', соотносящееся с частями таких зерновых растений, как пшеница, ячмень и т. д. Случилось так, что эти два «слова» развились из слов, которые в древнеанглийском языке различались как по форме, так и по значению: (i) éаге, (ii) éar. Но сколько носителей английского языка знает об этом факте? А если они это и знают, то какое влияние может оказать их осведомленность на пользование языком? Ясно, что было бы неверно предполагать, что ear представляет собой два слова для тех (включая лексикографов английского языка), кто знает историю языка, и одно слово для остальных говорящих на этом языке, — если только, конечно, не был бы открыт факт, что те, кто знает историю языка, используют слова типа ear иначе, нежели те, кто не знает истории языка. Если бы мы действительно обнаружили, что это так, мы должны были бы сказать, что эти две группы людей говорят на несколько различных языках. Любое знание исторического порядка, которым мы могли бы располагать относительно развития значений слов, является в принципе нерелевантным для их синхронического использования и интерпретации (ср. § 1.4.5). Различение синхронического и диахронического аспектов в семантике подчиняется, однако, тем же общим ограничениям, которые существуют в фонологии и грамматике.