Часов 49 минут: поездом на юг

Приморский экспресс покинул Нью-Йорк незадолго до шестнадцати часов. Уже под вечер София наконец заставила себя развернуть один из сэндвичей миссис Клэй и кое-как проглотила хлеб с сыром. Потом заглянул проводник – удостовериться, все ли в порядке у них с постельным бельем. Тео вновь залез на верхнюю полку, выпросив у Софии несколько карт для изучения. Сама она тоже разложила свою полку и заново углубилась было в атлас, но никак не могла выкинуть из головы перепуганного пассажира, которого уводили парни со шрамами. Чуть позже ее мысли снова обратились к Шадраку, и чувство близкой беды стало еще острее. Перспективы найти дядю и днем-то казались донельзя туманными и расплывчатыми – в сгустившихся сумерках вера в успех окончательно пошатнулась. София пыталась читать, но не могла. Воображение трудилось без устали, нагромождая всевозможные ужасы.

В итоге София сдалась, со вздохом закрыла атлас и обняла его, прижав к груди…

Ее сморил сон, но некоторое время спустя девочка пробудилась оттого, что угол книги врезался ей в щеку. Сердце колотилось: ей приснился кошмар. Что-то неясное, но очень жуткое. Она поднялась и подошла к окну.

С верхней полки свесился Тео.

– Не спишь? – шепнул он.

– Пыталась. Что-то не хочется, – отозвалась она и посмотрела на циферблат. Было почти двадцать часов. За окном, над мелькающими макушками деревьев, висела полная луна. – Как думаешь, где мы сейчас?

– Понятия не имею, – сказал Тео. – На последних нескольких станциях было слишком темно, я даже названий не разобрал.

– Надо размяться. – София потерла глаза. – А то весь день сиднем просидела.

Тео приподнялся на полке и немедленно стукнулся макушкой о потолок.

– Ой, – вырвалось у него. – Я с тобой!

– Пошли, – кивнула София. Постоянное волнение, короткий сон и полночное пробуждение посреди неведомого перегона рассеяли ее настороженность по отношению к Тео. Она слишком устала, а в голове громоздилось слишком много других страхов, чтобы опасаться еще и единственного спутника. Девочка сунула атлас в рюкзачок и продела руки в лямки.

Они шли по направлению к вагону-ресторану, мимо дверей притихших на ночь купе. Из окон в коридоры задувал прохладный ветерок. Казалось, в поезде спали все, кроме двоих подростков. Вагон-ресторан тоже оказался совсем пуст, здесь пахло начищенным серебром да вареной картошкой. Яркий лунный свет позволял обходиться без электрического освещения. Обеденный зал с его белыми скатертями и кожаными, в медных шляпках гвоздей, сиденьями так и купался в серебристом сиянии.

– Я раньше не ездила так далеко на поезде, – сказала София, присаживаясь к одному из столиков и глядя в окно на бегущие рельсы.

Тео уселся напротив.

– Я тоже, в общем-то, – произнес он. – Если уж на то пошло… На самом деле я первый раз в поезде еду.

– Правда? – София удивленно на него посмотрела.

Тео криво улыбнулся:

– То есть железную дорогу я, конечно, видел, но ездить не ездил… И на Новом Западе я впервые. Вот уж угораздило – как раз границы взялись закрывать…

София улыбнулась в ответ.

– Из-за тебя все и началось, – сказала она. – Ты для них последней соломинкой стал.

– Наверное. Только я им не по зубам.

Тео щелкнул пальцами, наставил на Софию воображаемый ствол и подмигнул. Некоторое время оба молчали, глядя на луну и темные очертания леса.

– А беспокоиться обо мне некому, – вдруг выпалил Тео.

София повернулась к нему. Он все так же смотрел в окно.

– Что?.. – изумилась она.

– О том, что Эрлах меня заполучил, знали очень немногие. Но они не особенно волновались.

– Это почему?

Тео улыбнулся, но темные глаза, устремленные на луну, глядели серьезно.

– Потому, что каждый – сам за себя. Все так, как я тебе говорил. Родителей у меня нет… или есть, только мне ничего о них не известно. Я жил на западной границе, в поселке разбойников, а им нет особой разницы, где я – дома, в цирке или среди снегов. Никому от этого ни жарко ни холодно!

В слабом свете трудно было рассмотреть лицо Тео, однако Софии парень показался скорее задумчивым, нежели грустным.

– Что случилось с твоими родителями? – спросила она.

– Понятия не имею, – сказал Тео. – Я их в глаза никогда не видал. Сколько себя помню, мы с ребятами жили то при одной шайке, то при другой.

София попыталась представить такую жизнь. Ничего не получилось.

– Кто же заботился о тебе?

– Большей частью – ребятня постарше. Меня нашла одна девчонка, Сью. Заглянула в пустую бочку возле какой-то забегаловки – а там я лежу, маленький…

– Забегаловка? Что это?

– Салун. Таверна… – Тео отвернулся от окна и посмотрел ей в глаза. – Она раздобыла мне одежду, стала кормить. Имя придумала… Сью годами заботилась обо мне. А потом я пошел своей дорогой. Так было проще. Люди приходят и уходят, вот и я отчалил. Так ты ни о ком не волнуешься, ни тебе забот, ни хлопот.

Карие глаза глядели твердо и прямо. София почувствовала, как дает трещины и рассыпается вроде бы сложившееся представление об этом парне. Как это вообще – жить одному? Совсем-совсем одному?

– Почему ты раньше не рассказал? – проговорила она. – Миссис Клэй ведь спрашивала.

– А потому, что расскажешь – и тебя жалеть начинают, – тряхнул головой Тео. – Особенно люди постарше… Ну да ты знаешь.

София в самом деле знала, как это бывает.

– А Эрлах где тебя подцепил?

– Мы торговали на границе… Продавали лошадей одному типу из Нового Акана. В приграничных городках купля-продажа всегда бойко идет… Эрлах вел себя как самый обычный деляга: подешевле взять, подороже отдать. Он купил лошадь у Астона… Астон – это бандитский вожак, у которого мы с ребятами тогда жили. Так вот, Эрлах попросил меня отвести коня к его шатру. Астон и говорит: ступай, отведи. Вхожу я в палатку – и тут как тут целая орава с ножами наголо! Ну а я тогда уже имел представление, каково это – одному на ножах против толпы… – Он показал разрисованную шрамами правую руку. – Я и в тот раз был готов попытаться. Сейчас, думаю, вскочу на лошадку – и поминай как звали… Ага, так они мне и позволили. А потом уехали прежде, чем Астон всполошиться успел… – Тео усмехнулся. – Если он вообще про меня вспомнил.

Тео рассказывал об этом, словно о веселом приключении детства. Выговор уроженца северных Пустошей только усиливал впечатление… И все равно от Софии не укрылась глубоко запрятанная боль. Словно куски битого стекла под тонким ковром. Девочка испытала странное чувство, некую смесь грусти и восхищения. Тео держался так, словно был выше всех горестей, опасностей и унижений… Но за это была заплачена дорогая цена.

– Думается, – сказала она, – ты по этому Астону тоже не слишком скучаешь.

– А то! – Тео широко улыбнулся.

Настал черед Софии отвести взгляд. Она уставилась на луну и проговорила:

– Я тоже совсем не помню родителей, но очень много знаю про них. Мне с этим повезло… У меня был дядя Шадрак, который про них все время рассказывал. Они уехали, когда я была маленькая. В исследовательскую экспедицию… А потом пропали, не вернулись домой. Шадрак хотел отправиться на поиски, но у него на руках была я…

София сказала это и сама удивилась. Кажется, ей впервые пришло в голову, что ее присутствие помешало дяде немедленно броситься на выручку Минне и Бронсону. Да, она потеряла родителей, но ведь и Шадрак лишился сестры… Он ни разу ни полсловом не намекнул Софии, что из-за нее остался дома.

С минуту они сидели молча, глядя, как мерцает на скатерти свет луны, то и дело пропадающей между деревьев.

– Шадрак учил меня читать карты, – продолжала София, – чтобы однажды вместе отправиться искать маму и папу. Но, по сути, когда мы встретимся… они будут для меня совсем чужими людьми. А дядя Шадрак… Он был мне и матерью, и отцом.

– Как бы, – поправил Тео. – Мы его выручим. Так ты разобралась, как ту стеклянную карту читать?

– А ты откуда узнал, что это карта? – София потянулась за рюкзачком. – Большинство людей считают, что карты бывают только бумажными!

– Они, – сказал Тео, – не такие уж редкие, как тебе кажется.

София развернула наволочку и бережно положила стеклянную пластинку на стол между Тео и собой. Оба вгляделись в гладкую поверхность – и тут произошло кое-что необычное. Луна очередной раз вынырнула из-за деревьев и ярко озарила пластинку. Тотчас же на поверхности возникло изображение. Карта проснулась.