2015-10-13
595
В области космологии, которуюфилософ науки Ст. Тулмин назвал «естественной религией», веры не меньше, чем положительного знания. Профессор математической физики и англиканский священник-богослов Дж. Полкинхорн отмечает: «Ни одна другая область взаимодействия науки и богословия не затемнена настолько невежеством ученых в сфере богословия, как область обсуждения доктрины о сотворении» [Полкинхорн 2004, 90]. В условиях современной специализации знания трудно требовать от каждого ученого различения теологических тонкостей, но некоторые азы богословия он должен хотя бы интуитивно осознавать. И здесь верующие ученые имеют колоссальное преимущество. Они-то на самом деле ученые, но их оппоненты никак не богословы. Светская ученость доступна христианину. Европейская, в том числе и русская, наука вышла из монастыря. А вот христианские истины правильно воспринимаются только изнутри религиозной традиции.
Драматургия научно-богословских дискуссий удивляет слабой философичностью и дисциплиной мышления именно у тех, основным родом занятий которых является мышление. Даже объяснив механизм творения, ученый не имеет права утверждать, что тем самым отпадает необходимость в Создателе этого механизма. В то же время богослов не имеет достаточных оснований заполнять пробелы научной теории гипотезой Бога. Другое дело, что прочитанные нами страницы естественной истории Вселенной написаны настолько совершенно, что невольно предполагают Автора. Так, Нобелевский лауреат по физике А. Пензиас пишет: «Астрономия приводит нас к выводу о том, что когда-то произошло уникальное событие – создание Вселенной из ничего, создание мира, уникального с точки зрения очень точного равновесия, необходимого для обеспечения условий существования жизни, такого мира, в основании которого лежит (можно сказать, «сверхъестественный») замысел» [Цит. по: Гудинг, Леннокс 2001, 84].
По вопросу творения принципиально и по существу можно утверждать невозможность его научного решения. Обычно естествознание имеет дело с повторяющимися и доступными экспериментальной проверке событиями. Творение – событие уникальное, и проверить его экспериментальным путем невозможно, потому что мы не можем смоделировать условия для решающего эксперимента. Автор популярной на Западе книги «Бог и астрономы» астроном Р. Джастроу пишет: «Мир начался при условиях, в которых не работают известные законы физики, и под воздействием неведомых нам сил или обстоятельств» [Цит. по: Энкерберг, Уэлдон 2000, 69]. В данной точке познавательного процесса теряется «преимущество» естественников не только перед гуманитариями, но и перед философами и богословами.
В нашем мире нет беспричинных событий, но сам мир можно мыслить как ничем не обусловленное событие. Только это уже не наука, а философия. При обращении к уникальным событиям типа возникновения Вселенной, жизни и языка теории естествознания по широте интерпретационного диапазона и степени доказательности приближаются к метафизическим концепциям. Например, циклическая модель К. Гёделя, согласно которой все, что сейчас происходит, уже неоднократно происходило в предыдущие вселенские циклы, не подтверждена и не опровергнута.
Современная космология получила становление в работе А. Эйнштейна «Вопросы космологии и общая теория относительности» (1917). Вселенная Эйнштейна находилась еще в рамках классической физики и была стационарна. В 20-е гг. русский физик А.А. Фридман на основе теории относительности выстроил первую математическую модель нестационарной Вселенной. В 1927 г. аббат Жорж Леметр создал модель расширяющейся Вселенной, берущей начало в «первоатоме», «дезинтегрировавшемся» под действием неких сил. Понимая всю условность терминологии, Ж. Леметр писал о первоначальном состоянии Вселенной: «Самое лучшее, что мы можем сделать, – назвать его Атомом, скорее, в греческом смысле слова, чем говоря о той очень сложной вещи, которой является современное атомное ядро…» [Цит. по: Хеллер 2005, 76]. Астрофизик Ф. Хойл в шутку назвал момент дезинтеграции «Bing Bang».
Большой взрыв – не имеющая измерения точка, в которой нет ничего из современных свойств Вселенной. После него образуется «квантовая пустота» (ложный вакуум) – время-пространство без материи и энергии. На очень ранних стадиях Вселенной ложный вакуум превратился в обычный. В нем нет вещества, но находятся истоки бытия всех элементарных частиц – мельчайших кирпичиков мироздания. (Говоря более строго, вакуум – минимальное энергетическое состояние физических полей, в котором находятся виртуальные частицы). Когда Вселенной было 10-44 сек. от роду (в литературе встречается и цифра 10-34 сек.), закончилась «эра Планка» (временной порог, за которым нет ни времени, ни пространства), и началась история знакомого нам физического мира.
Одновременно с появлением времени-пространства начался синтез вещества – появились первые атомы и излучение. В какой-то момент должен был произойти естественный отбор физических законов с четко определенными числовыми значениями. Победили, естественно, те, которые мы знаем. Пройдя «порог Планка» (пространственный – 10-33 см, временной – 10-44 сек., плотности – 1093 г/см3 ), Вселенная становится известной нам Вселенной с ее неразрывным единством времени, пространства, материи и энергии. К этому, видимо, следует добавить информацию как еще один неотъемлемый атрибут материи.
Теория «Большого взрыва» действительно стала взрывом в научном мире. Для человеческого сознания (а другого у нас нет) начало Вселенной – очень сильный довод в пользу Творца. А. Эйнштейн прямо заявил Ж. Леметру по поводу его теории: «Нет, не так: это слишком сильно предполагало бы сотворение» [Цит. по: Хеллер 2005, 98]. Нобелевский лауреат физик С. Вайнберг пишет, что стационарная Вселенная «кажется значительно более привлекательной с философской точки зрения» [Вайнберг 1981, 15]. Он признается, что «физикам было чрезвычайно трудно серьезно воспринять любую теорию ранней Вселенной» [Там же, 123].
С. Хокинг говорит еще определенней: «Многим людям не нравится идея начала мира, вероятно, потому, что она имеет привкус божественного вмешательства» [Цит. по: Гудинг, Леннокс 2001, 92]. Г.В. Гивишвили, которого мы часто цитируем и которому, как и всем эволюционистам, искренне сочувствуем, пишет о «шокирующем условии» рождения Вселенной: «…Оно происходит из ничего по существу случайно, что фактически равнозначно чуду. При всем том далеко стороной обходится вопрос: какова вероятность спонтанного возникновения в первичном ничто сверхэкстремальных условий (сингулярности), способствующих рождению Вселенной» [Гивишвили 1995, 38]. Попытка отстранить от Большого взрыва Творца тоже не вызывает у него энтузиазма. Когда эволюционистам четырех известных физических взаимодействий не стало хватать, «для объяснения причины возникновения Большого взрыва вынуждены изобретать пятое фундаментальное взаимодействие.., появляющееся нивесть откуда и существующее несколько микроскопических долей секунды. <…> Так, по сути дела, эта теория оказывается усовершенствованным вариантом креационизма» [Там же, 41].
У. Крейг, разобрав различные космологические модели, приходит к выводу: «Мне кажется, что Вселенная могла возникнуть только так: волевым актом сознательного Творца» [Крейг 1991, 19]. Но мы забежали вперед.
Итак, Вселенная имела начало и будет иметь конец. Начальная и конечная точки ее названы сингулярностями. Сингулярности доказаны несколькими теоремами Р. Пенроуза и С. Хокинга. Для астрофизика это равносильно доказательству сотворения. Но в «лучшем из миров» такое доказательство было бы лишением человека свободы выбора. А это недопустимо во Вселенной, вызванной к жизни Творцом и призвавшего человека к свободному соработничеству. И хотя изъять сингулярности из теории гравитации невероятно трудно, сделать это можно. Мы не будем здесь рассматривать данную модель, отослав интересующихся к главе «Космологическая сингулярность и сотворение Вселенной» в работе М. Хеллера [Хеллер 2005].
Происхождение Вселенной объяснятся в рамках эволюционной философии расширением действия эволюционных механизмов на первые мгновения бытия Вселенной. В первоначальной сверхплотной плазме, из которой образовалась наша Вселенная, были запрограммированы ее основные свойства. Роль «программиста» отводится случаю, хотя даже атеисты понимают, насколько это невероятная по сложности работа.
В одном научно-фантастическом сюжете перед учеными была поставлена задача создать оригинальный проект Вселенной – Вселенной с отличными от нашей параметрами. Вот внутренний монолог одного из них: «Да, нечего сказать, хороша задачка! «Эф-1» (кодовое имя ученого – С.П.) усмехнулся – неплохо ощутить себя господом-богом. Впрочем, существуй всевышний на самом деле, ему бы никогда с такой задачей не справиться. Попробуй согласовать все те бесчисленные связи и отношения, которые должны превратить первозданный хаос в упорядоченную совокупность процессов и явлений гигантского масштаба. А одному человеку и тем более это не под силу, не смотря на помощь могущественной электроники» [Комаров, Пановкин 1984,171].
Г.В. Гивишвили отмечает, что «принимающему во внимание факт колоссального различия в числовых масштабах мировых констант трудно избежать искушения приписать наблюдаемую гармонию их взаимных соотношений поразительной предусмотрительности Природы» [Гивишвили 2000, 43]. «Поразительная предусмотрительность Природы» или все-таки личностного Разума? Приведем весьма осторожное высказывание другого современного ученого М.И. Штеренберга: «Создается впечатление, что эти константы были как бы предварительно кем-то подсчитаны» [Штеренберг 1999, 105].
Подсчитаны кем? Для христианина это не вопрос. Вычислив точность подгонки констант, оксфордский математик Роджер Пенроуз прямо говорит, что «цель Творца» должна соответствовать точности, измеряемой числом 1 к 10123– «числом, которое невозможно было бы написать в обычной десятеричной системе, потому что даже если бы вы смогли поместить ноль на каждой частице Вселенной, то частиц оказалось бы недостаточно» [Цит. по: Гудинг, Леннокс 2001, 83].
Атеистам оставлены для их веры две возможности: «Одна из них состоит в том, что наша Вселенная прошла через множество циклов расширения и сжатия, в начале из которых складывался определенный «набор» физических констант, изменявшихся от цикла к циклу таким образом, что в современном цикле сформировалось их сочетание, благоприятное для образования сложных структур и жизни. Вторая возможность заключается в том, что в материальном мире существует множество Вселенных, для каждой из которых характерен свой «набор» физических констант» [Комаров, Пановкин 1984, 187].
Кто же подбирает константы? До настоящих дней версий было три – Бог, безличная разумная сила, случай. Сегодня появилась еще одна. В замечательной статье, камня на камне не оставляющей от традиционной теории эволюции, Г.В. Гивишвили предлагает свою альтернативу трем кандидатам на роль Творца. По его мнению, нашу конечную нестационарную вселенную, которая является одной из бесчисленного количества таких же вселенных стационарной и бесконечной Вселенной, создал … человек!
Конечно, не тот землянин, которого мы называем homo sapiens. Это был человек из вселенной, предшествующей нашей. В результате его антропогенной деятельности возникла «потомковая» вселенная, в которой мы сейчас обсуждаем проблему ее возникновения. В силу своей непроверяемости[18] версия обладает стопроцентной защищенностью от критики, поэтому предоставляем читателям самим оценить честность автора в разоблачении научной части теории эволюции и отчаянную дерзость его философских построений [Гивишвили 1995].
Модель Г.В. Гивишвили имеет существенную гносеологическую ценность. Она объясняет, «куда» рождаются колоссальные масштабы пространства со страшной скоростью расширяющейся вселенной. Они разлетаются в стационарную Вселенную, которую при отсутствии Бога приходится наделять абсолютным свойством бесконечности.
Данный вариант эволюционизма не нуждается в объяснении причин существования стационарной Вселенной. Правда, вечность ее экспериментально не доказуема и даже не выводится логически, а просто постулируется. Ведь даже если закон о неуничтожимости энергии и верен, то только в перспективном плане. Ретроспективный аспект проблемы не дает нам достаточных оснований утверждать, что неуничтожимая энергия не была сотворена.
Постулированием вечности Мегавселенной снимается вопрос об источнике энергии, поддерживающим ее бытие. Но снимается лишь философски – логически мыслимым, но непроверяемым способом. В модели Вселенной с неуничтожимой материей и энергией их циркуляция по бесчисленному количеству конечных и не контактирующих между собой вселенных никогда не приводит к тепловой смерти – равновесному состоянию с общей температурой и отсутствием работы. Для поддержания жизни такой Мегавселенной всегда найдется энергетический ресурс в одной из бесчисленных ее вселенных.
Так что кто-то может разделить ни к чему не обязывающее мнение о множестве (бесконечности) миров. А кто-то может примкнуть к мнению оксфордского философа Р. Суинберна: «Постулирование триллионов триллионов других миров, вместо постулирования одного Бога, для того чтобы объяснить упорядоченность нашего мира, кажется мне верхом иррациональности» [Цит. по: Гудинг, Леннокс 2001, 85]. Этого же мнения придерживались и советские атеисты. Например, из альтернатив бесконечных миров и скрытой причины, обусловившей сверстанность параметров Вселенной под человека, В.Н. Шердаков предпочитает вторую. По его мнению, скрытый принцип мироздания можно метафизически объяснить через категорию движения, а «гипотеза об одновременном существовании всех возможных физических вселенных, невидимых, никогда не наблюдавшихся, представляется совершенно неправдоподобной» [Шердаков 1989, 414-415].
Опровергнуть гипотезу Г.В. Гивишвили нельзя, но указать на возможность ее иной интерпретации можно. На наш взгляд, как и любая другая гипотеза, исключающая Творца, гипотеза философствующего доктора физико-математических наук производит подмену понятий в традиционном религиозном учении о Боге, распределяя его атрибуты и функции между материальными объектами и факторами. В модели Г.В. Гивишвили функции сверхгениального математика и конструктора переданы человеку, изменяющего в процессе цивилизационной деятельности материальную структуру Вселенной и тем самым закладывающего фундамент будущей человеческой вселенной.
Отнимая у религии, но ничего не добавляя науке, подобные теории являются необязательным умножением сущностей. Они требуют слишком многих допущений, и, по «бритве Оккама»[19], предпочтительнее им всегда будет более простая, и, смеем утверждать, более рациональная гипотеза Творца. К тому же все они имеют проблему механизма творения. Например, можно поинтересоваться, что именно в человеческой деятельности приводит к появлению узкого диапазона физических констант, необходимого для возникновения в будущей вселенной жизни и разума?
Еще один эволюционистский вариант – приписать все загадочному вакууму, в котором академик Г.И. Наан видит основу всего бытия: «Ничто (вакуум) выступает в качестве основной субстанции, первоосновы бытия» [Наан 1969, 24]. С этим в известном смысле соглашается и православный ученый. Член-корреспондент Белорусской АН А.И. Вейник[20] называет вакуум пареном (лат. parens ‘рождающий’) и, обращая внимание на трудность его изучения, указывает лишь, что он служит «неограниченным источником строительного материала для всех объектов Вселенной» [Вейник 1991, 9].
Но откуда взялся вакуум? Г.В. Гивишвили сетует, что «никто не берет на себя труд, пусть хотя бы на спекулятивном уровне, пояснить, откуда взялся этот гипотетический вакуум в отсутствии физического пространства» [Гивишвили 1995, 38]. Сам же Г.В. Гивишвили невольно указывает на причину молчания: «И, наконец, еще одно шокирующее условие рождения пространства-времени-вещества-излучения (проще говоря – самой Природы): оно происходит из ничего по существу случайно, что фактически равнозначно чуду» [Там же, 38].
В религиозном контексте, сопрягая инфляционную теорию[21] с результатами термодинамических исследований Н.И. Кобозева (см. гл. III, § 3.6), можно предложить следующее объяснение происхождения Вселенной. Библия говорит о творении из ничего: «Умоляю тебя, дитя мое, посмотри на небо и землю и, видя все, что на них, познай, что все сотворил Бог из ничего» (2 Мак. 7, 28). Эта мысль не человеческая. Появления из ничего не просто нет в житейском опыте человека. Этого нет ни в одном, столь богатом на фантазии, фольклоре. Ни один космогонический миф не объясняет происхождение мира из ничего. Боги-демиурги всех народов, приступая к творению, уже имеют подручный материал. Оставаясь на твердой почве научного знания, мы не можем сказать, что причина вакуума – Бог.Но с твердой почвы научного факта следующий шаг – к Богу.
Причина вакуума должна иметь сверхприродное свойство безэнтропийности (см. гл. III, § 3.6). Ничего другого в качестве эквивалентной замены Духовной Личности, способной к абсолютному творчеству акту, предложить невозможно. Только Бог мог сотворить материю не из Себя и не из вне Себя, а как, выразился свт. Василий Великий, «из всемогущества Своего». Только Бог может быть причиной Самому Себе, не нуждающейся в другой причине, но Сам являющийся причиной всего сущего.
Бог творит вакуум в качестве энергетического посредника между Собой и созданным в последствии материальным миром. Весь тварный мир покоится в Боге, питаясь Его энергиями. Вопрос «где находится Бог» неправомочен, потому что является вторжением в область, для которой наши категории мышления нерелевантны. Л. Витгенштейн выразил ограниченность логического аппарата и пределы нашего вопрошания так: «Скептицизм не неопровержим, скорее, совершенно бессмыслен; поскольку он хочет сомневаться там, где не должно спрашивать» [Витгенштейн 2005, 216]. Существуют самоочевидные истины, которые не могут быть доказаны. Самоочевидно, что Бог как абсолютная Сущность, не нуждается ни в каком месте. Он везде. А логически непротиворечивым ответом на вопрос, где находится Вселенная, может быть только один, неинформативный и исчерпывающий одновременно, – в Боге.
Наука, идя своим путем, приходит к тому, что является предметом религии. Размышления о причине, способствовавшей возникновению существующего положения дел во Вселенной, приводят к идее Творца. Обычно настоящее состояние системы предопределено ее предшествующим состоянием. В данном же случае – это невозможно: никакого «состояния» у Вселенной периода «эра Планка» не было. Если принять за это состояние «квантовую пустоту», необходимо допустить вмешательство нематериальной силы, потому что в ложном вакууме «физики» в привычном нам смысле нет. Поэтому только какой-то нематериальный фактор мог создать предпосылки для существования мира.
Насколько это грандиозная задача, можно судить по величинам физических констант. И. Ньютон знал физику в объеме меньшем, чем современный школьный курс. Однако, не имея подлинного преставления о реальной сложности мироздания и тончайшей нюансировке констант, он и помыслить не мог, чтобы балансировка физических законов сложилась само собой. Размышляя, почему материя равномерно распределена в конечном пространстве и не собирается посредине его, он предположил, что точно в центре неподвижно должна быть установлена частица, сила притяжения которой одинакова ко всем сторонам пространства. Ньютон понимал всю сложность технического решения такой задачи: «… Предположение столь же трудно осуществимое, сколь трудно заставить острейшую иглу стоять ровно на кончике на поверхности зеркала» [Цит. по: Хеллер 2005, 98].
Современные вычисления выявили совершенно удивительный факт: мир, в котором возможна жизнь на углеродной основе, может быть создан только одним набором физических констант – тем, который характеризует нашу Вселенную. При любом другом наборе, появление жизни исключено. Вероятность их случайного совпадения 10-3000 [Даниил 2000, 44]. Не менее поразительна и точность настройки каждой из существующих констант. Например, константе электромагнитного взаимодействия «запрещено» отклоняться от своей величины более чем на 10-38 %. Математик В.Н. Тростников по этому поводу замечает: «Кто когда-нибудь работал с цифрами, понимает, что это значит: это значит, что никакого другого значения, кроме того, какое ей дано, у нее быть не может» [Тростников 1995, 140].
Знают об этом и материалисты, которые, правда, выражают свое знание несколько иначе: «Даже сравнительно небольшие изменения фундаментальных констант неизбежно повлекли бы за собой глубокие качественные изменения свойств Вселенной, исключающие возможность существования сложных структур» [Комаров, Пановкин 1984, 186]. Американский астрофизик Х. Росс подсчитал, что для того, чтобы образовался мир, подобный нашему, точность баланса между гравитацией и слабым ядерным взаимодействием должна быть 10-40. Такое количество монет покроет миллиард территорий России столбиками в 380 тыс. км (расстояние до Луны). Вытащить помеченную монетку с первого раза – значит, настроить указанные силы с точностью 10-40.
Иначе говоря, в точке сотворения были выбраны такие первоначальные условия существования Вселенной, при которых под действием неизвестной силы в материи должны были со временем возникнуть жизнь и разум. Удивительная точность предусловий почти принудительно ведет мысль к Творцу. Действительно, естественней мыслить, что такая нюансировка констант не могла осуществиться без Сверхразума.
Поэтому для человека, не желающего порывать со своеобразно понимаемой рациональностью и вводить мистику в свой образ мира, «обязательной» является вера в бесконечное количество самозарождающихся вселенных. А независимая от физических свойств мира математика помогает этой вере. Так, теория множеств, по мнению Г.И. Наана, способна объяснить все: «Множество … есть столь сильное понятие, что с его помощью в принципе можно описать все что угодно. Таким образом, оказывается, что для логического построения всего что угодно в принципе не нужно ничего, кроме ничто и бесконечности. Вселенную, например, можно рассматривать в принципе как (частично) упорядоченное множество множеств… И мыслима такая космологическая схема, в которой Вселенная не только логически, но и физически возникает из ничто, притом при строгом соблюдении всех законов сохранения» [Наан 1969, 24].
Для верующего ученого люди – образ Божий, а математическая модель и бесконечность – это гаранты нашей свободной воли в этом «лучшем из миров». Наделенные атрибутами Бога – в частности разумом и свободой, – мы вправе распоряжаться ими в соответствии со своей волей. Человек всегда может выбрать: оставаться ему на твердой почве физики или воспарить в эмпиреи математических абстракций. И это не только научная проблема. Свой выбор мы делаем ежедневно – каждым «делом, словом и помышлением». И, к сожалению, от этого выбора уже сейчас и нам самим, и окружающим бывает мучительно больно.
Библиография
Вайнберг С. Первые три минуты. М., 1981.
Вейник А.И. Термодинамика реальных процессов. Минск, 1991.
Витгенштейн Л. Логико-философский трактат // Витгенштейн Л. Избранные работы. / Пер. с нем. и англ. В. Руднева. М., 2005.
Гивишвили Г.В. Есть ли у естествознания альтернатива богу // Вопросы философии, 1995, № 2.
Гивишвили Г.В. О «сверхсильном» антропном принципе // Вопросы философии, 2000, № 2.
Гудинг Д., Леннокс Дж. Мировоззрение: Для чего мы живем и каково наше место в мире. Ярославль, 2001.
Гут А., Стейнхардт П. Раздувающаяся Вселенная // В мире науки, 1984, № 7.
Даниил (Сысоев), диакон. Эволюционизм в свете православного учения // Шестоднев против эволюции: В защиту святоотеческого учения о творении. Сбор. статей / Под ред. диакона Даниила (Сысоева). М., 2000.
Комаров В.Н., Пановкин Б.Н. Занимательная астрофизика / Под ред. В.М. Чаругина М., 1984.
Крейг У. Было ли у Вселенной начало? // Наука и религия, 1991, № 4.
Наан Г.И. Понятие бесконечности в математике и космологии // Бесконечность и Вселенная. М., 1969.
Полкинхорн Дж. Наука и богословие. Введение. М., 2004.
Тростников В.Н. Им же вся быша… // Москва, 1995, № 1.
Хеллер М. Творческий конфликт: О проблемах научного и религиозного мировоззрения. М., 2005.
Шердаков В.Н. Человек и нравственные ценности // Человек в системе наук. М., 1989.
Штеренберг М.И. Синергетика и биология // Вопросы философии, 1999, № 2.
Энкерберг Дж., Уэлдон Дж. Гипотеза творения. Научные свидетельства в пользу Разумного Создателя. Симферополь, 2000.
