— Вы удивлены?
— Признаться, да.
— Я сам немало удивлен и огорчен своим открытием. Но жизнь прошла, а перед ликом вечности лукавить грех. Ведь чем мы занимаемся? Толкованием поступков, мыслей, настроений, а толкования всегда неоднозначны, однозначна лишь истина. И заключается она в конкретном человеке, даже если это преступник, то бишь фигура защиты, как мы условились его называть.
Климову польстило такое уточнение. Получалось так, что в их «ученом» споре он одержал победу. Хоть маленькую, но победу. И это позволило ему задать вопрос.
— Иннокентий Саввович…
— Я слушаю.
— Вы не могли бы в двух словах пересказать сюжет украденной у вас книги?
— «Магии и медицины»?
— Да. Почему ее искала инквизиция?
Озадовский на какое-то мгновение задумался, потом зажал трубку в зубах, потянулся за спичечным коробком. Взяв его со стола, достал спичку, чиркнул. Держа ее на весу и глядя на колеблющийся язычок пламени, ответил:
— У книги не может быть только один сюжет. Так не бывает.
Климов смутился.
|
|
— Может, я коряво выразился…
— Ничего, я это к слову.
Прикуривая, Озадовский смежил веки, и стало видно, как дрожат его ресницы. Глубоко и жадно затянувшись, он выдохнул дым и откинулся в кресле.
Возникла небольшая пауза.
Климов заметил за ним привычку дожигать спичку до конца и в тот момент, когда он перехватил ее за сгоревшую, источенно-скрученную часть, изменил свой вопрос:
— Я хочу понять, кому она сейчас нужна? Ведь эта книга…
— Вы хотите сказать, книга прошлого?
— Да.