Глава 24

Дождь был редким гостем на Корусканте – ведь погодой на планете управляли вручную, – зато в беспокойных небесах время от времени возникали микроклиматические бури, которые окатывали урбанистический пейзаж своей мощной волной. Сегодня был как раз один из таких дней: зародившись над Заводским районом, буря стремительным потоком хлынула на восток, к заброшенному Храму джедаев.

Улучшенный слух позволял Вейдеру улавливать хлюпанье дождевых капель, косо бьющих по изысканным шпилям и плоской крыше Храма. Хлюпанью вторили зловещие звуки его шагов, эхом разносившиеся по темным пустынным коридорам. Сидиус послал его в Храм якобы за тем, чтобы порыться в архивах в поисках каких-то древних ситских голокронов, по слухам, привезенных сюда столетия назад.

Но Вейдер знал правду.

Сидиус послал его сюда, чтобы освежить в его памяти мгновения той резни, которую он учинил среди джедаев.

Хотя штурмовики и дроиды позаботились о том, чтобы убрать трупы и отмыть пятна крови, выжженные отметины на потолке и стенах по-прежнему служили напоминанием о том внезапном нападении. Разбитые колонны валялись на полу, гобелены обвисли лохмотьями, в комнатах по-прежнему веяло запахом бойни.

Существовали и менее осязаемые свидетельства произошедшего.

Храм кишел призраками.

То, что вполне могло быть и ветром, продувавшим недостижимые прежде коридоры, звучало, будто поминальный плач духов, жаждущих отмщения. Эхо, перекатывающееся от шагов штурмовиков коммандера Аппо, напоминало бой далеких походных барабанов. Нечто похожее на столбики дыма, который должен был развеяться уже несколько недель назад, выглядело как извивающиеся в смертельных муках силуэты.

Император Палпатин еще не успел озвучить свои планы касательно этого унылого остова былого величия. Храм мог быть снесен, перестроен в императорский дворец, передан во владение Вейдеру под видом какой-то садистской шутки или оставлен в его теперешнем виде. Мог стать мавзолеем, чтобы каждый житель Корусканта мог смотреть на него и помнить, что случается с теми, кто рискнул прогневать императора.

С каждым днем воспоминания Энакина в сознании Вейдера угасали – все, кроме воспоминаний о том, что случилось в Храме. Они были так же свежи, как и солнечный рассвет, который Вейдеру довелось наблюдать этим утром из окна своих высотных покоев. Настоящий сон по-прежнему был для него утопией, тщетно преследуемой целью. Но и видения больше не приходили. Способность предвидеть события – эта палка о двух концах – вероятно, была выжжена пламенем Мустафара.

Но Вейдер помнил.

Помнил ясно как день, как в кабинете Палпатина он собственными руками превратил себя в раба. Помнил взгляд старика, умоляющего о пощаде, помнил его сладкие речи о спасении Падме, помнил, как он бросился на помощь. Помнил изумленное лицо Мейса Винду, когда ситские молнии швырнули его через раму разбитого окна.

Помнил Энакина, склонившегося перед Сидиусом, который нарекал его Дартом Вейдером.

Отправляйся в Храм джедаев, сказал тогда Сидиус. Мы застигнем их врасплох. Сделай то, что должно быть сделано, повелитель Вейдер. Без колебаний. Без пощады. Только тогда ты познаешь темную сторону настолько, что будешь в состоянии спасти Падме.

И тогда он отправился в Храм.

С той же самой неколебимой решимостью, с какой Оби-Ван явился за ним на Мустафар. Ставя перед собой единственную цель: смерть врагу.

Мысленный взор рисовал картины, на которых он вместе с 501-м легионом солдат маршировал сквозь ворота Храма: мгновения кровавого пиршества, буйства темной стороны. Какие-то моменты он помнил лучше других: как скрещивает клинки с мастером фехтовального искусства Сином Драллигом; как обезглавливает своих первых наставников, обучавших его мастерству обращения с Силой; и, разумеется, те моменты, когда он хладнокровно, один за одним убивает всех детей – надежду и опору Ордена джедаев.

Еще до того, как это случилось, он задавался вопросом: способен ли он на такое? В состоянии ли он – еще новичок в обращении с темной стороной – призвать на помощь все могущество Силы, чтобы та вела его клинок? В ответ темная сторона нашептывала: Они – сироты. У них нет ни друзей, ни семьи. Тут ничего не поделаешь. Будет лучше, если они просто погибнут.

Но даже сейчас от этого воспоминания кровь застывала в жилах.

Лучше бы это место никогда не было построено!

На самом деле, он убил всех этих джедаев не в угоду Сидиусу, как самом у Сидиусу хотелось бы думать. В своем высокомерии владыка ситов и не подозревал, что Энакин видит его насквозь. Неужели Сидиус искренне полагал, что сможет оставить, как есть, тот факт, что он с самого начала манипулировал Энакином и армиями в Войне клонов?

Нет, Энакин убил джедаев не в угоду Сидиусу и не для того, чтобы доказать свою преданность Ордену ситов.

Он выполнил приказ Сидиуса потому, что джедаи никогда не приняли и не одобрили бы его решение пожертвовать Мейсом и остальными ради спасения Падме от ужасной участи, которая настигала ее в видениях. Что важнее, джедаи непременно встали бы на пути у Энакина и Падме, когда те сделали бы первые шаги, призванные вершить судьбу галактики.

Первым шагом стало бы убийство Сидиуса.

Но на Мустафаре Падме была настолько не в себе от событий в Храме, что просто отказалась его слушать. Она вбила в голову, что власть его заботит куда больше, чем их любовь.

Как будто одно мыслимо без другого!

А потом явился этот проклятый Оби-Ван и не дал ему до конца втолковать супруге, что все, что он натворил – в кабинете Палпатина и в Храме – все было ради нее и ради их нерожденного ребенка. Не появись Оби-Ван, Энакин смог бы убедить ее в своей правоте – заставил бы ее принять правду – и тогда они вдвоем выступили бы против владыки ситов...

Дыхание Вейдера в голос стало громче.

Сжав пальцы искусственных рук в кулаки, он не сумел обуздать ярость, и его широкие плечи под тяжелым плащом поникли.

Почему она не захотела слушать? Почему все они не желали слушать?

По мере приближения к залу, содержавшему джедайские архивы, гнев продолжал нарастать. У входа в зал штурмовики коммандера Аппо и сотрудники Бюро Внутренней Безопасности покинули Вейдера; последние, насколько ему было известно, получили от Палпатина отдельный приказ.

Вейдер застыл в дверях просторной библиотеки: его бросало в дрожь не столько от воспоминаний, сколько от эффекта, который они оказывали на его заживающие легкие и сердце. Оптические полусферы маски придавали некоторый налет мрачности залу, который прежде был ясно освещен и от стен до потолка заставлен полками с аккуратно выстроенными и каталогизированными голокнигами и другими носителями.

Ныне пол был забрызган кровью, как и постаменты по обеим сторонам длинного прохода; некоторые из них по-прежнему были увенчаны бюстами джедаев.

Даже если бы он избавил галактику от Сидиуса, даже если бы в одиночку выиграл для Республики эту войну, джедаи все равно не простили бы ему содеянного: они сражались бы с ним до последнего. И почти наверняка попытались бы забрать у них с Падме ребенка: их наследник и в самом деле должен был стать невероятно могущественным в Силе. Даже сверх меры! Если бы только мастера-джедаи из Высшего Совета не закоснели в своем образе жизни, не были настолько ослеплены гордыней, они давно бы уже поняли, что Орден себя изжил. Как и сама Республика, он выпал из времени, стал порочен, зациклен лишь на собственных интересах.

Но даже если бы при всех своих грехах Совет все же внял голосу разума и согласился произвести его в ранг мастера... возможно, Энакин мог бы и дальше терпеть их потуги.

Но наречь его Избранным и при этом сдерживать во всем; лгать ему и просить лгать от их имени... Какого же исхода они ждали?

Старые бестолочи.

Теперь он понимал, почему они не приветствовали использование темной стороны. Потому что они любыми средствами цеплялись за власть, хотя всем и без того было прекрасно известно, что к низвержению ситов привела их одержимость. Джедаи собственными силами выбили из-под себя опору, сами способствовали возрождению из небытия темной стороны. Их вклад в победу ситов был не меньшим, чем вклад Сидиуса.

Сидиуса, их союзника.

Одержимость властью во все века способствовала низвержению любых правящих режимов – а все потому, что многие были просто не в состоянии контролировать собственное могущество и становились его рабами. Во многом из-за этого галактику захлестнул хаос; во многом из-за этого Сидиус столь безболезненно прорвался к вершине.

Сердце в груди Вейдера колотилось, аппарат искусственного дыхания усиленно подкачивал воздух в легкие. Вейдер понял: ради сохранения здоровья и душевного равновесия ему придется избегать мест, подобных этому. Мест, которые доводят его гнев до исступленного безумия.

Осознав, что ему, вероятно, никогда больше не доведется ступить на твердую поверхность Набу или Татуина, он издал столь мучительный стон, что остатки постаментов посыпались друг на друга, словно костяшки; бронзиевые бюсты слетели с них и покатились по заляпанному кровавыми пятнами полированному полу.

Испытывая моральное опустошение, он оперся плечом на потрескавшуюся колонну и простоял в такой позе, казалось, вечность.

Писк комлинка на поясе вернул его к реальности. Выждав несколько мгновений, он активировал устройство.

Из крошечного динамика донесся взволнованный голос главы Бюро Внутренней Безопасности Арманда Айсарда, находившегося в информационном зале Храма.

По словам Айсарда, кто-то пытался получить дистанционный доступ к джедайским архивам.