Новые стратегии научного поиска и глобальный эволюционизм

Глобальный эволюционизм является основой современной научной картины мира. Важную роль в утверждении идеи глобального эволюционизма сыграла теория само­организации (синергетика). Синергетика – это теория самоорганизации, сделавшая своим предметом выявление наиболее общих закономерностей спонтанного структурогенеза. Термин синергетика в переводе с древнегреческого языка означает содействие, соучастие. Наиболее часто употребляется в значении: согласованное действие, непрерывное сотрудничество, совместное использование.

Творцом синергетики является Г. Хакен, который в 70-х годах ХХ века обратил внимание на корпоративные явления в самых разнообразных системах. В своем труде «Синергетика» он отмечал, что во многих дисциплинах, от астрофизики до социологии, мы часто наблюдаем, как кооперация отдельных частей системы приводит к макроскопическим структурам и функциям, как именно подсистемы или части производят изменения, всецело обусловленные процессами самоорганизации. Г. Хакен отметил, что при переходе от неупорядоченного состояния к состоянию порядка все системы ведут себя схожим образом. Существуют одни и те же принципы самоорганизации различных по своей природе систем, от электронов до людей, а значит, речь должна идти об общих детерминантах природных и социальных процессов, на нахождение которых и направлена синергетика. Она включила в себя новые приоритеты современной картины мира: концепцию нестабильного неравновесного мира, феномен неопределенности и многоальтернативности развития, идею возникновения порядка из хаоса.

Основная идея синергетики в том, что неравновесность мыслится источником появления новой организации, то есть порядка («Порядок из хаоса»). Г. Хакен считает, что переработка энергии, подводимой к системе на микроскопическом уровне, приводит к упорядоченности на макроскопическом уровне. При изменяющихся параметрах одна и та же система может демонстрировать различные способы самоорганизации.

Для поведения самоорганизующихся систем важна интенсивность и степень их неравновесности. Неравновесные условия вызывают эффекты корпоративного поведения элементов, которые в равновесных условиях вели себя независимо и автономно. Вдали от равновесия когерентность, т.е. согласованность элементов системы, в значительной мере возрастает. Коллективные движения Г. Хакен называет модами. Устойчивые моды, подстраиваются под неустойчивые. Работа головного мозга рассматривается как «шедевр кооперирования клеток». Синергетика опирается на конструктивное приращение знаний в так называемой «теории направленного беспорядка». Осмысление понятий порядок и хаос имеют обширные классификации и типологии хаоса: простой, сложный, детерминированный, узкополосный, динамичный и т.д.

Самый простой вид хаоса – «маломерный». «Многомерный» хаос сопровождает нерегулярное поведение нелинейных сред. В свете последних теоретических разработок хаос предстает как сверхсложноорганизованная последовательность, логика которой интересна. Ученые определяют хаос как нерегулярное движение с не периодически повторяющимися, неустойчивыми траекториями, где для корреляции пространственных и временных параметров характерно случайное распределение, наука о хаосе – это наука о процессах и о становлении, а не о бытии. Типы взаимосвязи и хаотизации представлены не только схемой цикличности, но и учетом отношений бинарности и дополнительности. Для освоения самоорганизующихся синергетических систем принята новая стратегия научного поиска, основанная на древовидной ветвящейся графике, образ которой воссоздает альтернативность развития. Выбор будущей траектории зависит от исходных условий, входящих в них элементов, локальных изменений, случайных факторов, энергетических воздействий.

На Х Международном конгрессе по логике, методологии и философии науки (август 1995 г.) И. Пригожин предложил идею квантового измерения применительно к Универсуму как таковому. Новая стратегия научного поиска предполагает учет принципиальной неоднозначности поведения систем и составляющих их элементов, возможность перескока с одной траектории на другую и утрату системной памяти, когда система забывает свои прошлые состояния, действует спонтанно и непредсказуемо (Пример А. Тойнби). Стратегия освоения самоорганизующихся синергетических систем связана с такими понятиями, как бифуркация, флуктуация, хаосомность, диссипация, странные атракторы, нелинейность, неопределенность.

В условиях, далеких от равновесия, действуют бифуркационные механизмы, предполагающие наличие точек раздвоения и неединственность продолжения развития. Каждое состояние социальной системы является бифуркационным. Флуктуации означают возмущения и подразделяются на 2 класса: класс флуктуаций, создаваемых внешней средой и класс флуктуаций, воспроизводимых самой системой. Система, по которой рассеиваются возмущения, называется диссипативной. Атракторы - это притягивающие множества, образующие собой как бы центры, к которым тяготеют элементы.

Приоритетное направление новой парадигмы – анализ нестабильных, неравновесных систем – сталкивается с необходимостью исследования феномена онтологической неопределенности, который фиксирует отсутствие реального референта будущего. Было принято считать, чем событие более вероятностно, тем оно неопределенно или неожиданно. Вероятность предполагает устойчивое распределение признаков совокупности и нацелена на исчисление континуума возможных изменений. Случайность означает, что свойства и качества отдельных явлений изменяют свои значения независимым образом и не определяется перечнем характеристик других явлений, это конкретно-особенное проявление неопределенности. Категорией возможность отражается будущее состояние объекта. Необходимые в новой стратегии изучения самоорганизующихся систем статистические закономерности формулируются на языке вероятностных распределений и проявляются как законы массовых явлений на базе больших чисел.

Для современного состояния синергетики характерно наличие двух эволюционных ветвей развития: организмической и неорганической. Мир живого действует по принципу «порядка из порядка». Стремлением косной материи является приближение к хаосу, увеличение энтропии с последующим структурогенезом. Инновационные средства стратегии научного поиска: ситуационная детерминация, «абдукция», «куматоид». Сам термин «case stuties» – ситуационные исследования, предполагает изучение особых ситуаций, которые не вписываются в устоявшиеся каноны объяснения (текстуальные и полевые ситуационные исследования).

Фаза «заключения к наилучшему объяснению фактов» названа абдукцией (по симптомам искать причину). Другой новацией является куматоид – (от греч. – волна). Он означает определенного рода плавающий объект, который характеризуется тем, что может появляться, образовываться, а может исчезать, распадаться (народ, студенческая группа, например). Особенность куматоида в том, что он безразличен не только к пространственно-временной локализации, но не жестко привязан к субстрату – материалу его составляющему. Его качества системные, не зависят от входящих в него элементов, от траектории их развития или поведения. Еще одной характеристикой куматоида является определенная предикативность его функционирования (быть народом, быть учителем, например). Он воспроизводит наиболее типическое. Новые стратегии указывают на принципиальную гипотетичность знания. За порогом неустойчивости, как отмечал Г. Хакен, возникает новая структура.

Переход науки к постнеклассической стадии развития создал новые предпосылки формирования единой научной картины мира. Дли­тельное время идея этого единства существовала как идеал. Но в по­следней трети XX в. возникли реальные возможности объединения представлений о трех основных сферах бытия - неживой природе, органическом мире и социальной жизни - в целостную научную кар­тину на основе базисных принципов, имеющих общенаучный статус.

Эти принципы, не отрицая специфики каждой конкретной отрас­ли знания, в то же время выступают в качестве инварианта в многооб­разии различных дисциплинарных онтологий. Формирование таких принципов было связано с переосмыслением оснований многих на­учных дисциплин. Одновременно они составляют один из аспектов великой культурной трансформации, происходящей в нашу эпоху. Если кратко охарактеризовать современные тенденции синтеза научных знаний, то они выражаются в стремлении построить общена­учную картину мира на основе принципов универсального эволюци­онизма, объединяющих в единое целое идеи системного и эволюци­онного подходов.

Становление эволюционных идей имеет достаточно длительную историю. Уже в XIX в. они нашли применение в некоторых областях знания, но воспринимались скорее как исключение по отношению к миру в целом. Принцип эволюции получил наиболее полную разработку в рам­ках биологии и стал ее фундаментальным принципом со времен Ч. Дарвина. Однако вплоть до наших дней он не был доминирующим в естествознании. Во многом это было связано с тем, что длительное время лидирующей научной дисциплиной выступала физика, которая транслировала свои идеалы и нормы в другие отрасли знания. Физи­ка традиционно исследовала фундаментальные структуры мирозда­ния, и поэтому она всегда была в числе наук, претендующих на фор­мирование базисных идей общенаучной картины мира. Но физика на протяжении большей части своей истории в явном виде принцип раз­вития не включала в число своих фундаментальных принципов.

Что же касается биологии, то она не достигла высокого статуса теоретически развитой науки, и только в XX в. были сделаны решаю­щие шаги на этом пути. Ее представления относились к области жи­вой природы, которая традиционно не полагалась фундаментом ми­роздания. Поэтому, участвуя в построении общенаучной картины мира, биология длительное время не претендовала на то, чтобы ее фундаментальные идеи и принципы приобрели универсальный обще­научный смысл, применялись во всех других областях исследования. Парадигмальная несовместимость классической физики и биоло­гии обнаружилась в XIX столетии как противоречие между положени­ями эволюционной теории Дарвина и второго начала термодинамики. Согласно эволюционной теории, в мире происходит непрерывное образование все более сложно организованных живых систем, упоря­доченных форм и состояний живого. Второе начало термодинамики демонстрировало, что эволюция физических систем приводит к ситу­ации, когда изолированная система целеустремленно и необратимо смещается к состоянию равновесия.

Иначе говоря, если биологическая теория исходила из созидания в процессе эволюции все более сложных и упорядоченных живых сис­тем, то термодинамика - из разрушения и непрерывного роста энт­ропии. Эти коллизии между физикой и биологией требовали своего разрешения, и предпосылками тому могло бы выступить эволюцион­ное рассмотрение Вселенной в целом, трансляция эволюционного подхода в физику, приводящего к переформулировкам фундаменталь­ных физических теорий. Но эта ситуация возникла только в науке по­следней трети XX столетия.

Представления об универсальности процессов эволюции во Все­ленной реализуются в современной науке в концепции глобального (универсального) эволюционизма. Его принципы позволяют едино­образно описать огромное разнообразие процессов, протекающих в неживой природе, живом веществе, обществе.

Концепция глобального эволюционизма базируется на опреде­ленной совокупности знаний, полученных в рамках конкретных научных дисциплин, и вместе с тем включает в свой состав ряд философско-мировоззренческих установок. Она относится к тому слою зна­ния, который принято обозначать понятием «научная картина мира». Почему же именно для современного этапа функционирования науки идеи универсального эволюционизма оказались принципиаль­но значимыми, позволяющими выработать общую картину единого процесса развития природы и общества? Прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо уточнить, что понимается под универсальным эволюционизмом, и выяснить, что способствовало утверждению в на­уке его идей, причем не на уровне метафизических рассуждений, но как обобщение конкретно-научных данных.

Универсальный (глобальный) эволюционизм характеризуется часто как принцип, обеспечивающий экстраполяцию эволюционных идей, получивших обоснование в биологии, а также в астрономии и геологии, на все сферы действительности и рассмотрение неживой, живой и социальной материи как единого универсального эволюционного процесса. Это действительно очень важный аспект в понимании глобально­го эволюционизма. Но он не исчерпывает содержания данного прин­ципа. Важно учесть, что сам эволюционный подход в XX столетии приобрел новые черты, отличающие его от классического эволюцио­низма XIX в., который описывал скорее феноменологию развития, нежели системные характеристики развивающихся объектов.

Возникновение в 40-50-х гг. XX столетия общей теории систем и становление системного подхода внесли принципиально новое содер­жание в концепции эволюционизма. Идея системного рассмотрения объектов оказалась весьма эвристической, прежде всего в рамках биоло­гической науки, где она привела к разработке проблемы структурных уровней организации живой материи, анализу различного рода связей, как в рамках определенной системы, так и между системами разной степени сложности. Системное рассмотрение объекта предполагает, прежде всего, выявление целостности исследуемой системы, ее взаимо­связей с окружающей средой, анализ в рамках целостной системы свойств составляющих ее элементов и их взаимосвязей между собой. Системный подход, развиваемый в биологии, рассматривает объекты не просто как системы, а как самоорганизующиеся системы, носящие открытый характер. Причем, как отмечает Н.Н. Моисеев, сегодня мы представляем себе процессы эволюции, самоорганизации материи ши­ре, чем во времена Дарвина, и понятия наследственности, изменчиво­сти, отбора приобретают для нас иное, более глубокое содержание. С его точки зрения, все, что происходит в мире, действие всех при­родных и социальных законов можно представить как постоянный отбор некоторых состояний из поля возможностей. В этом смысле все динамические системы обладают способностью «выбирать», хотя конкретные результаты «выбора», как правило, не могут быть пред­сказаны заранее.

Н.Н. Моисеев указывает, что можно выделить два типа механизмов, регулирующих такой «выбор». С одной стороны, адаптационные, под действием которых система не приобретает принципиально новых свойств, а с другой - так называемые бифуркационные, связанные с ра­дикальной перестройкой системы. Но кроме этих механизмов для объяс­нения самоорганизации необходимо выделить еще одну харак­теристику направленности самоорганизующихся процессов, которую Н.Н. Моисеев обозначает как принцип экономии энтропии, дающей преимущество сложным системам перед простыми. Этот принцип зву­чит так: если в данных условиях возможны несколько типов организации материи, не противоречащих законам сохранения и другим принципам, то реализуется и сохранит наибольшие шансы на стабильность и после­дующее развитие именно тот, который позволяет утилизировать внеш­нюю энергию в наибольших масштабах, наиболее эффективно.

Формирование самоорганизующихся систем можно рассматривать в качестве особой стадии развивающегося объекта, своего рода «син­хронный срез» некоторого этапа его эволюции. Сама же эволюция мо­жет быть представлена как переход от одного типа самоорганизующей­ся системы к другому («диахронный срез»). В результате анализ эволюционных характеристик оказывается неразрывно связанным с системным рассмотрением объектов. Универсальный эволюционизм как раз и представляет собой соединивший идеи эволюции с идеями системного подхода. В этом отно­шении универсальный эволюционизм не только распространяет раз­витие на все сферы бытия (устанавливая универсальную связь между неживой, живой и социальной материей), но и преодолевает ограни­ченность феноменологического описания развития, связывая такое описание с идеями и методами системного анализа.

В обоснование универсального эволюционизма внесли свою лепту многие естественнонаучные дисциплины. Но определяющее значение в его утверждении как принципа построения современной общенауч­ной картины мира сыграли три важнейших концептуальных направле­ния в науке XX в.: во-первых, теория нестационарной Вселенной; во-вторых, синергетика; в-третьих, теория биологической эволюции и развитая на ее основе концепция биосферы и ноосферы.

Начало XX столетия ознаменовалось цепью научных революций, сре­ди которых существенное место заняла революция в космологии. Она сыграла важную роль в утверждении идеи эволюции в неорганической при­роде и вызвала радикальную перестройку представлений о Вселенной. Речь идет о разработке теории расширяющейся Вселенной. Эта теория вводила следующие представления о космической эволюции: примерно 15-20 млрд. лет назад из точки сингулярности в результате Большого взрыва началось расширение Вселенной, которая вначале была горячей и очень плотной, но по мере расширения охлаждалась, а вещество во Вселенной по мере остывания конденсировалось в га­лактики. Последние, в свою очередь, разбивались на звезды, собира­лись вместе, образуя большие скопления. В процессе рождения и умирания первых поколений звезд происходило синтезирование тя­желых элементов. После превращения звезд в красные гиганты они выбрасывали вещество, конденсирующееся в пылевых структурах. Из газово-пылевых облаков образовываясь новые звезды и возникало многообразие космических тел.

Теория Большого взрыва рисовала картину эволюции Вселенной в целом. В ее истоках лежало открытие А.А. Фридмана, которое поставило под сомнение выводы А. Эйн­штейна о пространственной конечности Вселенной и ее четырехмер­ной цилиндрической форме и постулат о стационарности Вселенной во времени. Анализируя «мировые уравнения» Эйнштейна, описыва­ющие метрику четырехмерного искривленного пространства-време­ни, Фридман нашел нестационарные решения мировых уравнений и предложил три возможные модели Вселенной. В двух из них радиус кривизны пространства должен расти и Вселенная, соответственно, должна расширяться; третья модель предлагала картину пульсирую­щей Вселенной с периодически меняющимся радиусом кривизны3.

Модель расширяющейся Вселенной вела к трем важным предска­заниям, которые впоследствии оказалось возможным проверить путем эмпирических наблюдений. Речь идет, во-первых, о том, что по мере расширения Вселенной галактики удаляются друг от друга со скоро­стью, пропорциональной расстоянию между ними; во-вторых, эта мо­дель предсказывала существование микроволнового фонового излуче­ния, пронизывающего всю Вселенную и являющуюся реликтовым остатком его горячего состояния в начале расширения; в-третьих, дан­ная модель предсказывала образование легких химических элементов из протонов и нейтронов в первую минуту после начала расширения. Модель расширяющейся Вселенной существенно трансформиро­вала наши представления о мире. Она требовала включить в научную картину мира идею космической эволюции. Тем самым создавалась реальная возможность описать в терминах эволюции неорганический мир, обнаруживая общие эволюционные характеристики различных уровней его организации, и, в конечном счете, построить на этих осно­ваниях целостную картину мира.

В середине нашего столетия идеям эволюции Вселенной был дан но­вый импульс. Теория расширяющейся Вселенной, достаточно хорошо описывая события, которые имели место через секунду после начала рас­ширения, испытывала значительные трудности при попытках охаракте­ризовать наиболее загадочные этапы этой эволюции от первовзрыва до мировой секунды после него. Ответы на эти вопросы во многом были даны в рамках теории раздувающейся Вселенной. Эта теория возникала на стыке космологии и физики элементарных частиц. Ключевым элемен­том раздувающейся Вселенной была так называемая «инфляционная фаза» - стадия ускоренного расширения. Она продолжалась 10^-32 с, и в течение этого времени диаметр Вселенной увеличился в 10⁵⁰ раз. После колоссального расширения окончательно установилась фаза с нарушенной симметрией, что привело к изменению состояния вакуума и рожде­нию огромного числа частиц.

В нашей Вселенной преобладает вещест­во над антивеществом, и в этом смысле мы живем в несимметричной Вселенной. Предсказание асимметрии вещества и антивещества во Все­ленной явилось результатом сочетания идей «великого объединения» в теории элементарных частиц с моделью раздувающейся Вселенной. В рамках программы «великого объединения» оказалось возмож­ным описать слабые, сильные и электромагнитные взаимодействия при высоких энергиях, а также достичь существенного прогресса в теории сверхплотного вещества, При изучении последнего было обнаружено, что при изменении температуры в сверхплотном веществе происходит целый ряд фазовых переходов, во время которых резко меняются и свой­ства вещества, и свойства элементарных частиц, составляющих это ве­щество. Подобного рода фазовые переходы должны были происходить при охлаждении расширяющейся Вселенной вскоре после Большого взрыва. Тем самым была установлена взаимосвязь между эволюцией Все­ленной и процессом образования элементарных частиц. Все это давало возможность рассмотреть Вселенную как уникальную лабораторию для проверки современных теорий элементарных частиц.

Теория раздувающейся Вселенной радикально меняла наше представление о мире: в частности, претерпевал изменение «взгляд на Все­ленную как на нечто однородное и изотропное и сформировалось но­вое видение Вселенной как состоящей из многих локально однородных и изотропных мини-вселенных, в которых и свойства элементарных частиц, и величина энергии вакуума, и размерность пространства-вре­мени могут быть различными».

Теория раздувающейся Вселенной, трансформируя сложившуюся физическую картину мира, дает новый импульс формированию обще­научной картины мира на основе идей глобального эволюционизма. Она требует корректировки философско-мировоззренческих оснований науки, выдвигая ряд весьма важных проблем мировоззренческого характера. Новая теория позволяет рассматривать наблюдаемую Все­ленную лишь в качестве малой части Вселенной как целого, а это зна­чит, что вполне правомерно предположить существование достаточно большого числа эволюционирующих вселенных. Причем большинство из них в процессе эволюции не способны породить того богатства форм организации, которые свойственны нашей Вселенной (Метагалакти­ке). Но тогда возникают вопросы: почему наша Вселенная такая, как она есть, и как в ней возможна прогрессивная эволюция материи? Можно ли считать возникновение жизни на Земле, равно как и проис­хождение человека, случайным в существующей Вселенной, либо ста­новление человека является закономерным процессом в эволюциони­рующей Вселенной? Какое место занимает это событие в процессах эволюции, как сказывается оно на ходе эволюционных процессов?

Один из вариантов ответа базируется на антропном принципе, в основе которого лежит неявное предположение о существовании множества вселенных, а жизнь возникает там, где складыва­ются для этого особые условия. Согласно одному из вариантов антропного принципа, «то, что мы ожидаем наблюдать, должно быть ограничено условиями, необходимыми для нашего существования как наблюдателей. Хотя наше положение не обязательно является цент­ральным, оно неизбежно в некотором смысле привилегированное». Эта формулировка антропного принципа позволила Б. Картеру акцен­тировать внимание в основном на двух его вариантах: «слабом» и «сильном», которые получили достаточно широкую интерпретацию. Согласно первому, наше положение во Вселенной с необходимостью является привилегированным в том смысле, что оно должно быть сов­местимо с нашим существованием в качестве наблюдателей. «Силь­ный» антропный принцип утверждает, что Вселенная должна быть та­кой, чтобы в ней на некотором этапе эволюции допускалось существование наблюдателей.

Престижность такого рода направлений и программ определяется, прежде всего, современным поиском выхода из глобальных кризисов, к которым привело индустриальное развитие техногенной цивилизации. Именно в этом пункте осуществляется состыковка двух типов фак­торов, определяющих развитие современной научной картины мира. Социальные цели и ценности, меняющие облик науки как социаль­ного института, и внутринаучные, когнитивные факторы действуют в одном направлении - они актуализируют междисциплинарные связи и взаимодействия. Причем в этот процесс наряду с естественными ак­тивно включаются и социальные дисциплины, поскольку большинст­во современных направлений исследования имеют своим предметом сложные развивающиеся комплексы, которые включают человека и его деятельность в качестве составного компонента.

Все это, с одной стороны, усиливает роль общенаучной картины мира, обеспечивающей целостное видение сложных развивающихся человекоразмерных систем и понимание места каждой науки в их воз­можном освоении, а с другой, стимулирует «обменные процессы» между естественными, техническими и социальными науками, что в свою очередь ускоряет «наведение мостов» между соответствующими специальными научными картинами мира, их включение в общенауч­ную картину мира в качестве составных компонентов. На современном этапе общенаучная картина мира, базирующаяся на принципах глобального эволюционизма, все отчетливее выступает в качестве онтологического основания будущей науки, объединяюще­го науки о природе и науки о духе.

Концепция глобального эволюционизма претендует на создание нового типа целостного знания, сочетающего в себе научные, методологические и философские основоположения. Антропный принцип фиксирует связь между свойствами расширяющейся Вселенной и возможностью возникновения в ней жизни.

Важным в теории глобального эволюционизма является понятие «коэволюция», обозначающее новый этап согласованного существования природы и человека. С понятием «биосфера» В.И. Вернадский связывал пленку жизни, возникшую на поверхности земли, способную поглощать энергию космоса и трансформировать с ее помощью земное вещество. Живое вещество выступило катализатором процесса развития.

Биосфера, по Вернадскому, представляет собой целостную систему, обладающую высочайшей степенью самоорганизации и способностью к эволюции. Она является результатом «достаточно длительной эволю­ции во взаимосвязи с неорганическими условиями» и может быть рас­смотрена как закономерный этап в развитии материи. Биосфера пред­стает в качестве особого биогеологического тела, структура и функции которого определяются специфическими особенностями Земли и Кос­моса. Рассматривая биосферу как самовоспроизводящуюся систему, Вернадский отмечал, что в значительной мере ее функционирование обусловливается «существованием в ней живого вещества - совокупности живых организмов, в ней живущих». Специфической особенно­стью биосферы, как и живого вещества, выступает организованность.

Биосфера как живая система для поддержания своего существова­ния должна обладать динамическим равновесием. Но это особый тип равновесия. Система, находящаяся в абсолютном равновесном поло­жении, не в состоянии развиваться. Биосфера же представляет собой динамическую систему, находящуюся в развитии. Это развитие во многом осуществляется под влиянием внутренних взаимоотношений структурных компонентов биосферы, и на него оказывают всевозрас­тающее влияние антропогенные факторы.

В результате саморазвития и под влиянием антропогенных факто­ров в биосфере могут возникнуть такие состояния, которые приводят к качественному изменению составляющих ее подсистем. В этом смысле единство изменчивости и устойчивости в биосфере есть ре­зультат взаимодействия слагающих ее компонентов. Соотношение ус­тойчивости и изменчивости выступает здесь как единство постоянст­ва и развития, вследствие чего сама устойчивость есть устойчивость процесса, устойчивость развития.

Рассматривая роль антропогенных факторов, В.И. Вернадский отме­чал растущее могущество человека, в результате чего его деятельность приводит к изменению структуры биосферы. Вместе с тем сам человек и человечество теснейшим образом связаны с живым веществом, населяю­щим нашу планету, от которого они реально никаким физическим про­цессом не могут быть отделены. Эволюционный процесс живых веществ, охвативший биосферу, сказывается и на ее косных природных телах и по­лучает особое геологическое значение благодаря тому, что он создал но­вую геологическую силу - научную мысль социального человечества.

В.Вернадский отмечал, что все отчетливее наблюдается интенсив­ный рост влияния одного вида живого вещества - цивилизованного человечества - на изменение биосферы. Под влиянием научной мыс­ли и человеческого труда биосфера переходит в новое состояние – ноосферу. Ноосфера – это сфера разума, это огромный эволюционный скачок в планетарном и космическом развитии. Ноосфера – такой тип материальной системы, которая охватывает гигантский всепланетарный процесс.

Можно заключить, что эволюционная теория и созданная на ее основе концепция биосферы и ноосферы вносят существенный вклад в обоснование идей всех процессов и демонстрируют необратимый характер эволюционных процессов, четко обозначая в них фактор времени. Таким образом, можно констатировать, что в современной науке есть все необходимые естественнонаучные данные, позволяющие обосновать универсальный характер эволюции.

Итак, глобальный эволюционизм: во-первых, характеризует взаимосвязь самоорганизующихся систем разной степени сложности и объясняет генезис новых структур; во-вторых, рассматривает в диалектической взаимосвязи социальную, живую и неживую материю; в-третьих, создает основу для рассмотрения человека как объекта космической эволюции, ответственного за состояние мира, в который он «погружен»; в-четвертых, является основой синтеза знаний в современной, постнеклассической науке; в-пятых, служит важнейшим принципом исследования новых типов объектов – саморазвивающихся, целостных «человекоразмерных» систем.