В последнее десятилетие сторонники подобных теорий подвергли тщательному исследованию сотни

тысяч страниц документов и дневников Третьего Рейха, ставших доступными после распада СССР. Они проанализировали строение газовых камер. Они указали на противоречия и неправдоподобные детали в рассказах бывших узников лагерей и, несмотря на почти всеобщее презрение со стороны учёных кругов, получили рекомендации за некоторые из своих работ от учёных из уважаемых учебных заведений, таких как Северо - западный [348] и Лионский [349] университеты»[350].

Впоследствии статья Ким Мёрфи дошла до Ирвинга перед самым его процессом, и она разрешила высказаться обеим сторонам, что крайне необычно. Пять месяцев спустя Мёрфи, присутствовавшая перед этим на всей ревизионистской конференции и ставшая первым журналистом, поступившим так, составила неискажённый отчёт с точными цитатами и характеристиками выступавших [351].

Британские СМИ чрезвычайно подробно освещали процесс Ирвинга. 12 января, во время предварительных слушаний, лондонская «Таймс» написала следующее: «На кону здесь стоит вовсе не самолюбие отдельных личностей с чрезмерно раздутым самомнением. Нет, речь идёт о том, действительно ли одна из самых чёрных глав в истории XX столетия имела место или же она была выдумана евреями по политическим мотивам»[352].

«Korea Herald» упомянула о давнем западном тщеславии: «Этот процесс проникает в самое сердце западной идентичности, психологии и собственного воображаемого образа. Для союзников - победителей — Англии, Америки и бывшего СССР — борьба против Гитлера стала нарицательной: титанической битвой света с тьмой, добра со злом, прогресса с фашизмом. В действительности же всё было гораздо сложнее. Союзники, однако, стали верить в свою собственную пропаганду»[353].

Февральский выпуск «Atlantic Monthly» посвятил процессу Ирвинга длинную статью, написанную одним убеждённым врагом ревизионизма. В ней констатируется: «Сейчас, почти через сорок лет после поимки Эйхмана, холокост вновь предстал перед судом [...] Ирвинг не отрицает, что погибло много евреев. Взамен он отрицает, что кто - то из них погиб в газовой камере, что Гитлер лично отдал приказ об

уничтожении европейского еврейства и что эти убийства существенно отличались от других злодеяний времён Второй мировой войны. Разумеется, то же самое утверждали и многие крайне правые эксцентрики. Что отличает Ирвинга, так это то, что его взгляды на холокост появляются на фоне работы, которую уважали и даже почитали некоторые из ведущих британских и американских историков»[354].

С: Интересно, как историк, отстаивающий такие тезисы, мог стать самым читаемым автором исторических трудов в мире?

Р: До 1998 года его взгляды на холокост были вполне стандартными. Он поменял своё мнение благодаря отчёту Лёйхтера [355]. В 1989- м он даже выпустил за свой счёт глянцевое издание отчёта Лёйхтера и написал к нему предисловие:

«В отличие от истории, химия — точная наука. [...] До самого конца этого трагического столетия всегда будут неисправимые историки, государственные деятели и журналисты, считающие или же не имеющие другой экономически жизнеспособной альтернативы, кроме как считать, что нацисты использовали в Освенциме «газовые камеры» для убийства людей. Но пусть они сейчас объяснят мне — как образованному и критическому специалисту по новой истории, — почему в здании, которое они всегда называли бывшей газовой камерой, нет каких - либо существенных следов цианистых соединений. Судебная химия — это, повторяю, точная наука. Мяч на их стороне.

Дэвид Ирвинг, май 1989 г.»[356] С: Это самый настоящий рецепт того, как стать социальным и профессиональным прокажённым!

Р: О чём он, наверно, даже не догадывался. Из - за своих исторических убеждений Ирвинг сделал себе финансовое и социальное харакири. Как бы то ни было, ему удалось, как никому другому до того момента, привлечь общественное внимание к ревизионизму. Но даже в этом случае ревизионистам не дали сказать слова, а, как обычно, облили грязью.

Одним из последствий этого временного интереса к «дьявольскому» ревизионизму стала одиннадцатистраничная статья в американском журнале «Эсквайр» за февраль 2001 года, весьма уважаемом глянцевом издании с тиражом примерно в 600.000 экземпляров.

Статья эта, под названием «Внутри бункера» (стр. 98-140), была написана Джоном Сэком [357], сделавшим себе имя на книге «Око за око», в которой он поведал о массовых убийствах немцев в трудовых лагерях в оккупированной Польшей восточной Германии после Второй мировой войны [358].

С: А в Германии эту книгу не уничтожили?

Р: Вообще - то первоначально её должна была опубликовать издательская фирма Пайпер, но из - за того, что автор попал под перекрёстный огонь еврейских группировок, издатель изъял книгу из печати ещё до её выпуска. Но в конце концов её выпустило другое немецкое издательство [359].

С: Значит, Джон Сэк — антисемит?

Р: Нет. Сэк (умерший в 2003- м году) был евреем по происхождению. Его «ошибкой» было то, что он

сообщил о беспорядочных убийствах невинных немцев мстительными евреями из лагерного персонала в восточной Германии после войны.

Американский ревизионист Роберт Каунтисс написал о книге Сэка одобрительную рецензию и отослал её автору. В результате этого между ними образовалась дружба, что дало Сэку возможность лично

познакомиться с некоторыми американскими ревизионистами и принять участие в ряде их конференций [360].

Вот что сказал этот уважаемый еврейский автор, верящий в газовые камеры и холокост, о «злобных» ревизионистах:

«Несмотря на свой подход к холокосту, они [ ревизионисты ] были вежливы, непредвзяты, понимающи, интеллигентны. Их глаза не сверкали абсолютной уверенностью, и их лица не были искажены лютой ненавистью. Они вовсе не походили на нацистов и неонацистов. Так же как и на антисемитов. [...]

Но я также хотел сказать кое - что терапевтическое [ о ревизионистской конференции ], сказать кое - что о ненависти. В отеле [ в котором проходила конференция ] я её совершенно не ощущал; её уж точно было меньше, чем если бы евреи говорили о немцах. Никто не разу не сказал что - нибудь, даже отдалённо напоминавшее слова Эли Визеля: «Каждый еврей где - то глубоко в душе должен оставить место для здоровой, мужской ненависти к тому, что немцы собой олицетворяют, к тому, в чём состоит их сущность»[361]. Никто также не сказал что - нибудь, напоминавшее слова Эдгара Бронфмана, председателя Всемирного еврейского конгресса. Один шокированный профессор однажды сказал Бронфману: «Вы учите целое поколение ненавидеть тысячи немцев», на что Бронфман возразил: «Неправда, я учу целое поколение ненавидеть миллионы немцев». Никакой ненависти к евреям, сопоставимой с этой ненавистью или с ненавистью к немцам, которую я встречал на каждой странице книги [ Даниеля Гольдхагена ] «Hitler’sWilling Executioners»[362], я совершенно не увидел [...]»[363].

Сэк также признал, что некоторые из аргументов, годами приводимые ревизионистами («отрицателями»), были, по сути, справедливы: «[...] Отрицатели холокоста говорят (и они правы), что один комендант Освенцима [ Рудольф Хёсс ] дал признания после того, как его подвергли пыткам [364], и что другие рассказы [ о холокосте ] полны предубеждений, слухов, преувеличений и прочего хлама, как выразился издатель одного еврейского журнала через пять лет после войны [212]. Отрицатели говорят (и они снова правы), что коменданты, доктора, эсэсовцы и евреи из Берген - Бельзена, Бухенвальда и целого ряда лагерей давали после войны показания, согласно которым в этих лагерях имелись цианидные [ газовые ] камеры — что все сегодняшние историки отрицают».

Не молчит Сэк и о гонениях на ревизионистах: «Шестнадцать других докладчиков говорили [ на ревизионистской конференции 2001 года ], а я насчитал шестерых, которые вступили бы в конфликт с законом из - за своего неверия в холокост и в орудие смерти из Освенцима. Признаваться в этом в пределах чьей - то слышимости незаконно не только в Германии, но и в Голландии, Бельгии, Франции, Испании, Швейцарии, Австрии, Польше и Израиле, где за отрицание холокоста могут дать пять лет, в то время как за отрицание бога — всего лишь один год. Один из выступавших, Дэвид Ирвинг, был оштрафован на 18.000 долларов за то, что он во всеуслышание объявил в Германии, что одна из цианидных [ газовых ] камер в Освенциме — это копия, построенная поляками после войны. Это действительно так, но истина в Германии не может служить оправданием в таких вопросах».

С: И что после всего этого произошло с Сэком?

Р: Ну, Дебора Липштадт, к примеру, сказала о нём, что он — неонацист, антисемит и что он даже хуже, чем «отрицатели холокоста»[360]. Ведь ревизионистов и их друзей нужно по определению изображать как безжалостных злодеев, а не как вызывающих сочувствие жертв. Кстати, именно таково было объяснение, которое Ким Мёрфи получила от главного редактора «Лос - Анджелес таймс», заявившего ей, что отныне он не разрешает ей печатать никаких статей о преследованиях ревизионистов на страницах своей газеты. Более того, за честность, продемонстрированную двумя своими статьями, о которых говорилось чуть выше, Ким Мёрфи была «откомандирована» в Аляску [365].