Церковные споры: нестяжатели и иосифляне

Уже к концу XV в. в среде русского духовенства обозначились два течения, условно именуемые нестяжателями и иосифлянами. Между ними велись споры по вопросам об условиях и предназначении монашеской жизни. Нестяжатели во главе со старцем-отшельником Нилом Сорским стояли на том, что уход от мира должен быть направлен на индивидуальное нравственное совершенствование и спасение души, поэтому активно пропагандировали такую форму монашества, как пустынножительство. В материальном обеспечении такие люди не нуждались, работая своими руками, а владение собственностью, особенно населенными землями, считалось нежелательным. Рост церковных владений нестяжатели квалифицировали как стяжательство, как мирскую греховную страсть, как стремление к господству над другими людьми, что противно христианской вере. Источниками существования они признавали только личный труд, дары и подаяния. В начале XVI в. эти позиции отстаивали Вассиан Патрикеев и ученый монах Максим Грек.

Противники нестяжателей иосифляне, названные так по имени своего лидера, игумена Иосифа Волоцкого, отстаивали за монастырями не только душеспасительные, но и широкие общественные функции, указывая, что монастырь по назначению своему является духовным центром притяжения для населения целой округи, а посему нуждается в крепком хозяйственном обеспечении. Как это происходило, можно наблюдать на примере того же самого Иосифо-Волоколамского монастыря, для которого были характерны быстрый рост его земельных вотчин, четкая организация хозяйственной жизни, детально разработанная для населения сетка «тарифов» на услуги монахов: за разные виды поминовения душ, погребение и т. д. Иосифляне непоколебимо отстаивали тезис о том, что данное или пожертвованное в монастырь дано богу, а потому не может быть отобрано ни при каких условиях. На церковном соборе 1503 г. Иосиф Волоцкий и его сторонники добились закрепления этого принципа, сохранявшего в неприкосновенности церковные земли.

Собор 1503 г.

В 1503 г. был созван церковный собор, который бесстрашно коснулся всех больных сторон церковного быта, служивших для еретиков поводом к нареканиям на Церковь. Главным вопросом решавшимся на соборе был вопрос о монастырских землях. Иван III намеревался конфисковать основную часть земель в пользу казны, но натолкнулся на упорное сопротивление иосифлян. Победа иосифлян на соборе 1503 г. предопределила судьбу московских и новгородских еретиков. В 1504 г. они были осуждены и сожжены. Были осуждены плата за поставление и зазорная жизнь вдовых священников, пьянство духовенства, в т. ч. и накануне совершения Божественной Литургии, непорядки в монастырской жизни. Собор вплотную подошел к вопросу об отношении к монастырскому вотчинному землевладению. На арене этого собора выступили крупнейшие церковные деятели того времени - игумен Волоколамский Иосиф (Санин) и игумен Сорский (на р. Сорке, около Белоозера) Нил (Майков).

На соборе 1503 года выступает преподобный Нил Сорский - ученый монах, долго странствовавший по православному Востоку, побывавший и в Константинополе (уже под турками), живший долго на Афоне, знающий по-гречески и приглашенный на собор не по должности (у него была очень маленькая пустынька из нескольких человек), а приглашенный великим князем Иваном III. На этом соборе он, пришедший как бы со стороны, настаивает на том, чтобы все монастырские имущества (вотчины) отобрать. Взамен он предлагает свою теорию полной реорганизации монашеского бытия, как она сложилась за века: с 1054 до 1503 года - за 450 лет. Разумеется, его восприняли с ужасом. Конечно, он и должен был на этом соборе остаться в меньшинстве и против него начинается ответная кампания. Ясно, что реорганизация, предложенная Нилом Сорским, была практически неосуществима.

Что он предлагал:

Первое. Он исходил из отрицательного исповедания, то есть из обличения тех злоупотреблений, которые наличествуют на сегодняшний день: “Что такое в настоящий момент владение вотчинами, чем оно сопровождается?” Он не находит ни одного положительного примера, а все сплошь отрицательные.

Вот что пишет позже его ученик Вассиан Патрикеев: “Поступая в монастырь, мы не перестаем всяким образом присваивать себе чужое имущество. Вместо того, чтобы питаться от своего рукоделия и труда, мы шатаемся по городам и заглядываем в руки богачей. Раболепно угождаем им, чтобы выпросить у них село или деревеньку, серебро или какую скотинку. Господь повелел раздавать неимущим, а мы, побеждаемые сребролюбием и алчностью, оскорбляем различными способами живущих в селах братьев наших, налагаем на них лихву на лихву (оброки), без милосердия отнимаем у них имущество (за долги монастырю), забираем у поселянина коровку или лошадку, истязуем братьев наших мечами или прогоняем их с женами, детьми из наших владений (крепостного права еще не было). [Да и крепостное право о двух концах: это еще и право, дающее человеку, по крайней мере, право на свой дом, участок при доме, который переходит из рода в род].

"Или, иногда предаем княжеской власти на конечное разорение. Иноки, уже поседелые, шатаются по мирским судилищам и ведут тяжбу с убогими людьми за долги, даваемые в лихву. Или с соседями за межи. Тогда как апостол Павел укорял коринфян - людей мирских, а не иноков, - за то, что они ведут между собою тяжбы, поучал их, что лучше бы им самим сносить обиды и лишения, чем причинять обиды и лишения своим братьям".

Откуда у монастырей села? - это доброхотные вклады богатых людей на вечный помин души. Кирилл Белозерский, например, от таких вкладов отказывался.

Этот вопрос (вопрос волезавещателя), разумеется, тут же был поднят, но на него тоже встречаем ответ: “Вы говорите, что благоверные князья дали вклады в монастыри ради спасения душ своих и памяти родителей, и что, давши, сами они уже не могут взять обратно. Но какая польза может быть благочестивым князьям, принесшим дар Богу, когда вы неправедно устраиваете их приношения! Часть годовых сборов с ваших имений превращаете в деньги и даете в рост (и сейчас тоже монастыри имеют счета в банках - В.Е.). А часть сберегаете для того, чтобы во времена скудости земных произведений (голод, неурожай и прочее) продать по высокой цене. Сами богатеете, обжираетесь, а работающие вам крестьяне, братья ваши, живут в последней нищете, не в силах удовлетворить вас тягостною службой. Изнемогают от лихвы вашей и изгоняются вами из сел ваших нагими и избитыми. Хорошее воздаяние даете вы благочестивым князьям, принесшим дар Богу! Хорошо исполняете вы заповедь Христову: не заботиться о завтрашнем дне!”

Вассиан Патрикеев:² это правнук Димитрия Донского - князь Патрикеев. Естественно, что его оппозиция была срастворена твердым знанием: кто он такой; да и по роду и по племени ничуть не ниже и великого князя, а тем более и разных выскочек. А это уже опасно.

Иосиф Волоцкий занимался широкой благотворительностью из средств монастыря, особенно во времена народной недостачи: неурожая, голода, падежа скота и так далее. Помогает он много. Но одновременно с этим монастырское управление, как и всякое имущественное управление, всегда предполагает такие вещи, как твердо установленный оброк, следовательно, и какие-то средства взыскивать этот оброк. Иосиф Волоцкий постановил, чтобы монахов не обвиняли лично в насилии, запретил правеж (взыскания за долги) в монастырских стенах, но правеж разрешался и вменялся в обязанность поодаль монастырских стен.

По этому поводу Вассиан Патрикеев пишет: “Отвергшись страха Божия и своего спасения, повелевают нещадно мучить и истязать неотдающих монастырские долги, только не внутри монастыря, а где-нибудь за стенами. По-ихнему казнить христианина вне монастыря не грех. О, законоположитель! Или лучше назвать законопреступник! Если считаешь грехом внутри монастыря мучить братию свою, то и за монастырем также грех. Область Бога, почитаемая в монастыре, не ограждается местом. Все концы земли в руках Его. Откуда же ты взял власть нещадно мучить братий, а особенно неправедно!”

Это до нас дошли только послания Вассиана Патрикеева. А такие и подобные речи звучали и перед собором, и на самом соборе. Ко времени созыва собора русская церковная обстановка была накалена на достаточный градус. Это как бы отрицательный ориентир и самого Нила Сорского.

Но что предлагает Нил Сорский взамен веками сложившегося монастырского обихода?

Второе. Он предлагает скитское житие. Он понимает, что уединенная жизнь просто в пустыни - для совершенных. Для немощных - уединение может только способствовать развитию тщеславия. Скит - абсолютно безимущественное уединенное сообщество трех-четырех-пяти-двенадцати монахов, которые живут вместе, духовно поддерживают друг друга. Живут трудами своих рук, имеется малое землепашество, огороды. Золото, серебро, всяческие церковные украшения абсолютно изгоняются. Женщины не допускаются и близко в этот скит. Главное внимание уделяется не уставно-богослужебным молитвам: чтению положенного числа канонов, акафистов, поклонов и так далее, а внутреннему деланию. Это есть известная с основания монашества борьба с помыслами: внутренняя борьба. Не только борьба со страстями, но и недопущение помыслу развиться до степени страсти. На русскую почву перенесена целая монашеская наука борьбы с помыслами (началось с основателя монашества Антония Великого, Макария Великого). Нил Сорский, напоминаю, гораздо образованней своих оппонентов.

Это программа, изложенная в письменных произведениях Нила Сорского (они до нашего времени дошли); уже в 90-х годах XX-го века в Лавре был переиздан скитской устав Нила Сорского. Когда Нил Сорский выступил на соборе и вкраце изложил свой проект по реорганизации монастырей, то вызвал в ответ бурю негодования. Это влекло бы за собой немыслимые и для народного церковного сознания русского народа невыносимые передряги.

В конце концов, мнение Нила Сорского возобладало, но только это был 1764 год - секуляризация. Время Екатерины II, но проект был подготовлен до ее прихода к власти. Даже тогда это повлекло за собой много всего, в том числе и соблазнительных вещей: куда девать монастырские здания? Это недвижимое имущество было использовано государством, и в целях не всегда благочестивых; вдобавок прямо противоречит 49-му правилу VI-го Вселенского Собора: монастырские здания, единожды освященные для монастырей по изволению епископа, пребывают в монастыре всегда и не могут быть отдаваемы мирским человекам. А тогда, во второй половине XVIII века, где-то были организованы госпитали, где-то мастерские, где-то и заводы - как придется.

В 1492 году ждали конца света. Прошло 11 лет, решили, что опять идет антихрист. Даже Пасхалию боялись составлять после 1492 года. Геннадий Новгородский, чтобы умерить эти ложные эсхатологические ожидания, сделал расчет пасхалий на 70 лет. Когда конец света не состоялся, то уже всякие агностики и неправомыслящие тоже подняли голос: “Где же это у вас конец света? Почему же не приходит Господь судить живых и мертвых? А если вы в этом солгали, то лжете и все другое”. Резкие насильственные потрясения всегда для сознания очень трудны. Когда это инициирует государство - это легче (что взять с государства?). Но совсем трудно, когда такие резкие перемены предлагают глубоко церковные люди, каковым бесспорно был преподобный Нил Сорский.

Обличения Нила Сорского монастырского любостяжания остались в силе. На что он делает упор: Что такое монашество? - спрашивает он членов собора. И отвечает за них: “Это добродетель, возведенная в степень примера для подражания. Но если примера нет, если нет и добродетели, если монахи не могут освободиться от претензий на роскошь, от любостяжания, то какой же пример и кому они могут подать? А если так, то зачем вы существуете?”

Этого же мнения, кстати, держался и Сергий Радонежский, запрещавший просить милостыню по богатым дворам (его всегда укоряла братия), и особенно Кирилл Белозерский. Нил Сорский полагал свое монашеское начало как раз в Кирило-Белозерском монастыре. Там во время оскудения монастырских запасов Кирилл Белозерский увещевал братию так: “Если Господь и Пречистая Богородица не окажут нам попечения, то зачем нам и жить на земле”.

Развивая такую свою концепцию, Нил Сорский настаивал, что при монашеском укладе, существующем в настоящее время, монашество является не примером для мира, а поношением.

Что отвечает Иосиф Волоколамский на такое громовое обвинение: он указывает на монастырскую благотворительность, что монастырские крестьяне все равно живут лучше окружающих. Что в голодные годы монастырь должен иметь средства; что церковное благолепие тоже требует денег, особенно при большом количестве каменных построек. Но главный его аргумент очень оригинальный: “Аще у монастырей сел не будет, то как честному и благородному человеку постричися? А если не будет в монастырях доброродных старцев, то где взять людей на митрополию, или архиепископа, или епископа, или на всякие честныя власти?. А если не будет на митрополии людей доброродных, то и вера поколеблется”. Этот аргумент при анализе сразу начинает “трещать”:

1. Что значит: “если у монастырей сел не будет, то как честному и благородному человеку постричься?” Это значит, что он не в силах отказаться от мирских привычек к безбедному обеспеченному льготному житию. А если так, то нечего делать в монашестве. Монашество начинается не только с вольной нищеты, но и с добровольных унижений (кеносиса), которые монах должен терпеть для попрания своего самолюбия.

2. “Если не будет доброродных старцев, то где взять людей на митрополию” - оригинальное суждение. Откуда оно взялось? Архиереев знатных родов было очень немного, а святых архиереев, знатных-то родов, - буквально на пальцах одной руки - это на Руси. (В Византии же гораздо больше). Существует пастырский талант и призвание - это исключительно Божий дар и он не зависит от знатности происхождения.

А аргумент этот под влиянием (увы) Ветхого Завета. В ветхозаветной церкви саддукеи - это корпорация. Все первосвященство принадлежало к определенному клану, определенной касте. Иосиф Волоцкий, в сущности, предлагает такое кастовое архиерейство, которое должно выходить из царского сословия. Это было абсолютно неосуществимо. И история Церкви показывает, что люди, наиболее близкие к правящей верхушке, легче ударяются в оппозицию - тот же Вассиан Патрикеев. Так что не всегда и знатный род играет для благочиния положительную роль. Сам Иосиф Волоцкий - из маленьких бояр Саниных. Нил Сорский в миру Николай Майков - из маленьких бояр (от Майка Бунина).

Уже закончился собор 1503 года, а спор продолжался, он надолго пережил своих основателей. Нил Сорский скончался в 1508 году, Иосиф Волоцкий в 1515 году. Всегда к такому спору прислушивается государственная власть. (Иван III скончался в октябре 1505 года).

Прот. Георгий Флоровский писал, что правда Иосифа Волоцкого - это прежде всего правда социального служения, а его идеал - это своего рода "хождения в народ". С точки зрения Иосифа, все члены общества должны выполнять определенное служение. Не составляет исключения даже сам царь. И его Иосиф включает в ту же систему Божия тягла, - и царь подзаконен, и только в пределах закона Божия и заповедей обладает он своей властью. А неправедному или "строптивому" царю вовсе и не подобает повиноваться, он даже и не царь - "таковый царь не Божий слуга, но диавол, и не царь, а мучитель". В этой системе и монашеская жизнь - это некое социальное тягло, особого рода религиозно-земская служба. Этому социальному служению, деланию справедливости и милосердия изнутри подчиняется у Иосифа и самое молитвенное делание. Монастырские села он защищает, можно сказать, из филантропических и социальных побуждений: он принимает их от имущих и богатых, чтобы раздавать и подавать нищим и бедным. Волоколамская обитель постоянно превращается игуменом то в странноприимный дом, то в благотворительную столовую для сирот и убогих, то в больницу.

В отличие от Устава Иосифа Волоцкого, в Уставе ("Предании") Нила Сорского формулируются только самые общие правила монашеской жизни; этот текст чужд той дотошной и всеобъемлющей регламентации, которая явно предстает со страниц труда волоколамского игумена. Нил Сорский побывал на Афоне, в монастырях Константинополя, посещал лавры Палестины, может быть, был на Синае. В его "Предании" обнаруживаются следы знакомства с "Преданием" Саввы Освященного. Устав Нила Сорского предполагал четыре главных (и допустимых) источника материального обеспечения особножительных монастырей и скитов. Главным из них было "рукоделие", т. е. собственный труд монахов, а далее назывались "милостыня" (включающая в себя как пожертвования частных лиц, так и возможность государственной дотации), участие в товарообмене и использование наемного труда, но только в случае, если этот труд оказывается справедливо оплаченным. Создание Нилом Сорским собственного Устава, написанного явно в полемике с Уставом общежительного монастыря, написанным Иосифом Волоцким, наглядно свидетельствует о том, что общежитие Нил явно считал менее совершенной формой монашеской жизни по сравнению с особножительством, преимущественно в скитской форме.

Обсуждение планов отчуждения церковных земель в 1503 г. не привело к конкретным результатам. Члены собора разъехались, не приняв никакого решения. Тема секуляризации была предана забвению на несколько десятилетий. Светская власть не желала вспоминать о своей неудаче, а церковники, возмущенные преступным посягательством на их имущество, заинтересованы были в том, чтобы предать инцидент забвению. Лишь после смерти Василия III запретная ранее тема стала широко обсуждаться публицистами. Памятники о соборе появились при жизни поколения, не знавшего Нила Сорского и Иосифа Санина и черпавшего сведения о них из уст их ближайших учеников.