Вопрос о землевладении

Надежное средство укрепления центральной власти московские правители видели в распространении дворянского, помещичьего землевладения. Зависимые от великокняжеской власти и заинтересованные в ее укреплении дворяне-землевладельцы являлись ее прочной социальной опорой и военной силой. Система поместного землевладения создавала возможность установления единых административно-судебных порядков на всей территории страны без иммунитетных изъятий. Но для развития поместной системы нужны были земли, населенные и обрабатываемые крестьянами. Между тем на протяжении XIV — XV столетий обрабатываемые земли оказались сосредоточенными в вотчинах крупных светских и духовных феодалов. Фонд «черных» земель не мог удовлетворить потребностей в испомещении дворян, тем более что дворянам надо было давать земли в центре и в приграничных районах, а основная масса «черных» земель сохранилась лишь на Севере. В этих условиях в конце XV в. с особой остротой встал вопрос о землевладении крупных феодалов. Во время присоединения Новгорода, Твери, Вятки, Пскова и других земель великий князь «выводил» местное боярство в центральные районы, а их земли раздавал своим дворянам. Тем самым усиливалась социальная опора великокняжеской власти во вновь присоединенных землях. Однако полного решения проблемы это не давало. Значительная часть боярства служила великому князю, а кроме того, приходилось изыскивать земли и для новых вотчин «выведенных» бояр в центре и на окраинах страны.

Церковь и ереси

Большие земельные владения находились в руках церкви. Имея в виду не только получить земли для испомещения дворян, но и ослабить самостоятельность церкви, Иван III вынашивал планы секуляризации церковных земель. Обстановка, казалось, была благоприятной для осуществления этих планов, потому что авторитет церкви к концу XV в. стал колебаться. Об этом, в частности, свидетельствовало оживление еретических движений. Вопрос о церкви и церковных богатствах стал предметом широкого обсуждения. По свидетельству современников, в конце XV в. всюду — «в домах, на дорогах и торжищах» — монахи и «мирские» люди рас-суждали и спорили по этим вопросам, причем на эти споры сильное влияние оказывали идеи ере гиков. Еретические течения и движения представляют собой своеобразную форму социального протеста в религиозной оболочке и свойственны всему европейскому средневековью, Ф. Энгельс писал, что так как церковь в средние века занимала положение «наиболее общего синтеза и наиболее общей санкции существующего феодального строя», то «все выраженные в общей форме нападки на феодализм и прежде всего нападки на церковь... должны были по преимуществу представлять из себя одновременно и "богословские ереси». Поэтому, «чтобы возможно было нападать на существующие общественные отношения, нужно было сорвать с них ореол святости»¹.
Противники еретиков — воинствующие церковники — называли участников возникшей в конце XV в. в Новгороде ереси «жидовствующими» за некоторое сходство их взглядов в вопросах веры с иудаизмом, а основателем ереси считали еврея Схарию, приехавшего в 1471 г. в Новгород из Литвы. Из 27 известных по именам участников новгородской ереси 22 принадлежали к низшему сословию новгородского духовенства, к его «плебейской» части. Несколько иным был состав московских еретиков. Московский кружок образовался позже, в середине 80-х годов XV в., во главе его был приближенный Ивана III думный дьяк Федор Курицын, выполнявший важные дипломатические поручения великого князя. В состав кружка входили некоторые дьяки, а также купцы.
Московские еретики связывали свои идеи с задачами государственной централизации. Именно этим объясняется сочувственное отношение великокняжеской власти к еретикам, которые выступали против церковного землевладения, против существования сословия церковнослужителей и монашества и тем более — мздоимства при поставлении священников. Они настаивали на том, что каждый человек без посредства священников должен «общаться» с богом. На церковном соборе 1490 г. еретики были подвергнуты проклятию и отлучению от церкви, а позднее казнены.