Контактная сфера жизнеобеспечения (производство, оказание услуг населению и потребление)

Сфера жизнеобеспечения является естественной контактной зоной для установления межэтнических связей. Особенностью ситуации в Западной Беларуси являлось разделение, специализация рода занятий по национальному признаку накануне второй мировой войны. Поляки представляли элиту – интеллигенцию (служащие), белорусы составляли основную часть крестьянства, евреи доминировали в сфере бизнеса и коммерции – производстве и торговле. Существование подобной модели в значительной степени препятствовало смешиванию этнических групп на рабочих местах, ограничивало масштабы межэтнических контактов. Советизация края начала изменять традиционное распределение национальных групп по основным нишам занятости населения.

В контактной сфере жизнеобеспечения было несколько болевых точек, приводивших к возрастанию межэтнической напряжённости как внутри рабочих коллективов, так и между специалистами и потребителями.

Уже в первые месяцы установления советской власти в Западной Беларуси произошел полный развал основ экономической системы, сложившейся здесь «при Польше». На первом этапе общая ситуация дестабилизации, перевод на советское денежное обращение и лихорадочная скупка различных товаров военнослужащими Красной армии и представителями советского аппарата привели к тому, что частные торговцы в соответствии с рыночными законами начали поднимать цены и придерживать товар. Такие действия расценивались советской властью как спекуляция и подрывная антисоветская деятельность. Произошел парадокс: советская власть, появление которой в крае привело к разрушению частного сектора экономики, спровоцировало стремительный рост цен (в десять и более раз) и резкое увеличение спроса на ряд товаров, ответственность за экономический кризис возложила на «капиталистов» и «спекулянтов». В документах временных управлений и в прессе торговцев обвиняли в «раздувании спекулятивных цен на товары»[29]. Поскольку в торговой сфере преобладали евреи, у обывателей формировался негативный образ спекулянта-еврея, виновного в инфляции, появлении дефицита и «чёрного рынка». Во временные управления и органы советской власти сыпались жалобы и заявления граждан, в которых сообщалось о фактах продажи евреями-торговцами мануфактуры и различных промышленных изделий по завышенным ценам[30]. В периодической печати публиковались постановления о штрафных санкциях в отношении торговцев за нарушение норм торговли с указанием фамилий и имён оштрафованных. Читатели газет не могли не заметить, что в большинстве случаях в саботаже, т.е. прекращении торговли, или спекуляции обвинялись евреи[31]. Как следствие, в ходе выборов в местные советы отмечались факты, когда избиратели высказывались против кандидатов-евреев, заявляя, что все евреи являются спекулянтами[32].

Документы и воспоминания подтверждают, что участие евреев в «теневой экономике» было значительным. Приток в Западную Беларусь беженцев, среди которых 90 % составляли евреи, превратил экономическую ситуацию в населённых пунктах, где скапливались беженцы, в критическую. Начальник слонимского городского отдела НВКД Толмачёв так характеризовал ситуацию в городе, где по данным на лето 1940 г. насчитывалось 15 тысяч беженцев: «Большинство беженцев до сих пор трудовой деятельностью не занимается, многие из них спекулируют, многие проживают свои старые накопления, вещи и прочее имущество. Зарегистрирована масса случаев, когда беженцы выходят за город, торчат целыми днями на дорогах, ловят крестьян, везущих в город на рынок продукты: масло, яйца, овощи и т. д., скупают по более сходной цене, а затем выносят на рынок и продают в 2-3 раза дороже, вследствие чего продукты на рынке вздорожали. Например, яйца с 3 руб. 50 коп. десяток – до 8-9 руб., мясо с 6 руб. – до 10-12 рублей кг и т. д.»[33].

В г. Белостоке, где находилось более 25 тысяч беженцев, а в очередях за хлебом возле каждого магазина стояли по две тысячи человек, в спекуляцию, по сообщениям ответственных работников, были вовлечены десятки тысяч людей[34]. Советские руководители с тревогой отмечали, что масштабы спекуляции в городах области вышли за рамки уголовщины и приняли характер классовой борьбы[35]. Безусловно, всё это приводило к ухудшению криминогенной ситуации (валютные операции, контрабанда, кражи имущества), а также усиливало негативное отношение к евреям со стороны местного населения.

Вместе с тем, необходимо отметить, что советское руководство и вслед за ним обыватели во многом давали ошибочные интерпретации мотивам участия евреев в деятельности «чёрного рынка», указывая только на стремление спекулянтов и контрабандистов к обогащению. Игнорировался тот факт, что многие евреи были вынуждены заниматься нелегальной деятельностью и продавали имущество, чтобы обеспечить себе элементарное проживание: беженцы меняли вещи и ценности на продукты, местные евреи избавлялись от нажитого добра, если собирались выехать за границу, а также чтобы дополнить скудный советский паёк.

Ликвидация частного сектора экономики привела к возникновению достаточно острой конкурентной борьбы за рабочие места в создаваемом государственном секторе. Практически единственным работодателем становилось государство. Рабочие, ремесленники, торговцы, служащие включились в погоню за вакансиями и доходными рабочими местами. О существовании проблемы безработицы в Западной Беларуси свидетельствует факт невозможности трудоустройства по специальности основной массы беженцев из центральных районов Польши. Такая ситуация приводила к появлению трений в межэтнических отношениях в отдельных отраслях. К примеру, остро проявлялось профессиональное соперничество между медработниками г. Барановичи. Медики-неевреи жаловались, что в городской больнице были оставлены исключительно врачи-евреи, а врачи других национальностей были переведены на иную работу в городе или отправлены на село в районные медучреждения. Евреи (как, впрочем, и представители других этнических групп) настойчиво пытались вписаться в новую систему производства и распределения. Показательными являются документы по г. Кобрину: местная жительница-еврейка подала несколько заявлений на имя главы Временного управления города, претендуя занять должность заведующей столовой и не соглашаясь с предоставлением ей места рядового работника.

Евреи активно мимикрировали в создаваемые хозяйственные структуры, что вызывало озабоченность в органах госбезопасности и партийных организациях. В секретной докладной записке, отправленной начальником Гродненского городского отдела НКВД секретарю Гродненского горкома партии Г. Позднякову, говорилось, что руководство Гродненского горпищепромторга ведёт неправильную политику подбора кадров: из 564 чел., занятых в торговой сети и заготконторе горпищепромторга, 405 работников – евреи (около 72 %), что «противоречит национальной политике нашей партии». Автор докладной – начальник Гродненского городского отдела НКВД лейтенант госбезопасности Одинцов – описывает случай, который дал ему повод сделать такой вывод: директор горпищеторга коммунист Фишкин, еврей по национальности, незаконно уволил директора ресторана комсомольца Чепика, белоруса по национальности, в прошлом рабочего, чтобы трудоустроить еврея Рахлиса, присланного как специалиста городским комитетом партии. Как отмечено в документе, Фишкин «вызвал Чепика к себе в кабинет, которому нахально предложил передать должность директора ресторана Рахлису и стать его заместителем»[36]. По данным на 1 ноября 1940 г., в г. Гродно евреи составляли 79,9 % заведующих и заместителей заведующих магазинов розничной сети и 84,3 % продавцов[37]. В течение года проводилось «оздоровление» кадров, и уже по данным на 26 ноября 1940 г. 45 из 123 заведующих и заместителей заведующих магазинов розничной сети г. Гродно, евреев по национальности, были уволены (число евреев в этой категории уменьшилось на 36,6 %)[38]. Судебные расследования по уголовным делам евреев-служащих, уличенных в незаконном присвоении имущества в ходе проводимой национализации и злоупотреблениях своим служебным положением[39], вызывали определенный резонанс в обществе и дискредитировали как советскую власть в глазах местного населения, так и евреев в целом. Органы НКВД фиксировали распространенные разговоры жителей западных областей Беларуси о том, что трудящиеся не могут найти работу в то время, как торговцы, активисты различных «контрреволюционных» партий, владельцы крупной частной собственности и члены их семей работают в советских учреждениях и организациях. Среди тех, чьё трудоустройство возмущало жителей городов, было много евреев[40]. По мере того, как еврейская группа «компрометировала» себя перед советской властью и та избавлялась от её «недостойных» представителей, население западных областей Беларуси реагировало на это как на поворот в национальной политике, знак изменения приоритетов.

В городах, где система жизнеобеспечения изначально была более развитой, а включение еврейского населения в производство значительным, «еврейское присутствие» в сфере жизнеобеспечения являлось закономерным результатом традиционной профессиональной «специализации» этнических групп в Западной Беларуси. Тем не менее, в 1940-1941 гг. советское руководство начало принимать меры к ликвидации подобных диспропорций, проводя постепенную «деевреизацию» кадров. Чистки проводились под различными предлогами: люди увольнялись по собственному желанию, за несоответствие требованиям социального происхождения и попадали под сокращение.

Засилье евреев во многих сферах советизированной экономики вызывало, безусловно, межнациональные трения, усиливавшиеся по мере возрастания товарного дефицита. Перебои в снабжении населения были сопряжены с проблемами, связанными с вопросами распределения товаров. Особенно большие трудности в снабжении отмечались в местечках. Так, в м. Волчин Высоковского района Брестской области возникла система реализации товаров, пользовавшихся повышенным спросом, по национальному признаку – евреям и белорусам по отдельности. После завоза товаров в одном магазине занимало очередь еврейское население, в другом – белорусское. Иногда между местными жителями возникали споры по поводу права евреев занимать очередь не в «своём» магазине[41]. Пресловутая «дружба народов» заканчивалась на пороге магазина, в который завезли сахар или мануфактуру. Межнациональные трения, когда каждая этническая группа отстаивала свои права на приобретение дефицитных товаров, в данном случае разрешались мирным способом – путем компромиссного соглашения о двух отдельных очередях. Но бытовые ссоры вокруг вопросов справедливого распределения товаров в любой момент могли привести к межнациональным столкновениям. Остается только гадать, сколько доносов поступало в органы НКВД после скандалов в очередях, сколько доносов было вызвано желанием опорочить хорошего специалиста, чтобы освободить искомое рабочее место, сколько доносов на торговцев было написано из зависти к более благополучному в материальном отношении соседу.

Как уже отмечалось, уклад жизни в сельской местности мало изменился. Национальный и количественный состав сельского населения в отличие от ситуации в городах оставался практически прежним. Это придавало определённую стабильность межэтническим отношениям в деревне. Но анализируя ситуацию в деревне, необходимо учитывать следующее: евреи в сельской местности в принимающем обществе во многом утратили ореол полезности. В довоенный период евреи рассматривались как необходимый элемент жизни, так как выполняли посреднические функции экономической и отчасти культурной связи между деревней и городом, позволяли крестьянам выходить за рамки практически господствующего натурального хозяйства, предоставляли возможности заработка и приработка, приобретения товаров на льготных условиях (в кредит, в рассрочку, в долг, в обмен на сельскохозяйственную продукцию). В период советизации евреи «ушли» либо в теневую экономику, либо в легальную хозяйственную деятельность, мимикрируя в советские хозяйственные и торговые структуры. В любом случае ранее бытовавшие этностереотипы о евреях как о богатых, хитрых приспособленцах, которые легко адаптируются к любым условиям и всегда получают прибыль и обеспечивают собственные интересы, получили дополнительную питательную среду.

Оценивая в целом межэтнические контакты в период 1939-1941 гг. в сфере жизнеобеспечения, следует отметить, что связи между населением в этой контактной сфере отличались бóльшей устойчивостью, чем в сфере общественно-политической жизни. Здесь в меньшей степени проявлялась неприязнь и напряжённость между различными этническими группами. Стороны, вступавшие в деловые отношения, делали это добровольно, по собственной инициативе, имея ввиду получение определённой взаимной выгоды. Бывший еврейский торговец, успевший припрятать товар, продавая его по астрономическим по довоенным меркам ценам, удовлетворял потребности местного населения, испытывавшего острую нужду в товарах первой необходимости. Участники нелегальных сделок рисковали в равной степени быть привлеченными к ответственности за нарушение запретов, на этой основе происходила солидаризация. Таким образом в контактной сфере жизнеобеспечения происходила определённая оптимизация межэтнических отношений, компенсирование негативных явлений, накапливаемых в других контактных сферах.