Причины Смутного времени

 

В русской исторической науке, особенно после выхода в свет фундаментального исследования академика С.Ф. Платонова «Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI―XVII вв.» (1899), главной причиной начавшейся Смуты называли совокупность династического, хозяйственного и социального кризисов, поразивших страну на рубеже столетий. При этом подчеркивалось их равновеликое влияние на возникновение и развитие этого процесса и утверждалось, что раскол русского общества произошел не по социальным интересам, а сугубо по корыстно-эгоистическим притязанием и «верхов» («власти»), и «низов» («земли»).

В советской исторической науке, особенно после выхода в свет известной работы профессора И.И. Смирнова «Восстание Болотникова» (1951), акцент стал сознательно делаться исключительно на социальном или классовом аспекте структурного кризиса в стране, что вполне вписывалось в классическую марксистскую формулу «о классовой сущности любого государства» и «о классовой борьбе как локомотиве истории». В последнее время в работах многих историков (А. Кузьмин, Р. Скрынников, В. Козляков, О. Тюменцев, Л. Морозова) прежняя концепция причин и истоков Смуты, предложенная академиком С.Ф. Платоновым, вновь получила свое признание и стала активно тиражироваться в научной и учебной литературе. Более того, с подачи профессора А.Л. Станиславского, автора известной монографии «Гражданская война в России XVII в.: казачество на переломе истории» (1990), саму Смуту часто стали называть первой гражданской войной в России.

 

4. Лжедмитрий I (1605―1606)

 

Именно в такой, накаленной до предела социальной и политической обстановке в стране на исторической арене России появляется фигура Лжедмитрия I (1582—1606). Сейчас абсолютно точно установлено, что под этим именем скрывался бывший галицкий дворянин, а затем монах московского Чудова монастыря Юрий Богданович (Григорий) Отрепьев, который еще в 1603 г. бежал в Польшу, хотя ряд русских историков (Н. Костомаров, С. Платонов) отвергали эту точку зрения, как недоказуемую.

Кому пришла в голову идея использовать этого амбициозного авантюриста в своих целях, доподлинно установить трудно до сих пор. Одни историки (С. Соловьев, В. Ключевский, С. Платонов) называют бояр Романовых, у которых когда-то служил Гришка Отрепьев, другие (Р. Скрынников, А. Кузьмин) — польских магнатов Ю. Мнишека и А. Вишневецкого, а третьи (Н. Костомаров) — самого польского короля Сигизмунда III. Но, кто бы ни стоял за фигурой первого самозванца, совершенно очевидно, что он «был только испечен в польской печке, а заквашен в Москве» (В. Ключевский).

Весной 1604 г. Лжедмитрий I начал собирать в Малороссии, входившей тогда в состав Речи Посполитой, и на территории Дикого поля, где обитали донские и запорожские казаки, войско для похода на Москву. Собрать под свои знамена ему удалось несколько тысяч запорожских и донских казаков и мелкопоместных польских и малороссийских шляхтичей. В октябре 1604 г. с этим разношерстным войском он перешел границу Русского государства и начал поход на Москву. Вначале ему сопутствовал явный успех, поскольку на сторону самозванца перешли практически все города южных уездов страны — Чернигов, Воронеж, Путивль, Белгород, Елец и другие. Однако уже в январе 1605 г. он потерпел первое крупное поражение от царских воевод П.Ф. Басманова и В.В. Голицына в районе Добрыничей и вынужденно отступил в Путивль, ставший главной базой самозванца до нового похода на Москву.

Нам трудно предположить, как бы развивались события дальше, но в апреле 1605 г. от апокалипсического удара (ишемического инсульта) в Москве скоропостижно скончался царь Борис Федорович Годунов, и Лжедмитрий I, воспользовавшись этим обстоятельством, начал новый поход на Москву. Уже в мае 1605 г. к нему присоединились правительственные войска воевод В.В. Голицына и П.Ф. Басманова и он начал свое триумфальное шествие к столице.

В начале июня 1605 г. в самой Москве агентами самозванца во главе с князем В.В. Голицыным был организован мятеж против нового царя Федора Борисовича Годунова (1589—1605), в ходе которого он и его мать, вдовствующая царица Мария Григорьевна Годунова (Скуратова-Бельская), были убиты князем Василием Мосальским и его сподручными холопами, а его сестра Ксения Борисовна Годунова пострижена в монашки и сослана во владимирский Девичий монастырь.

Самозванец вошел Серпухов, куда к нему срочно выехала представительная депутация москвичей, в состав которой вошли 37 представителей двух старейших и знатнейших боярских родов — Вельяминовых и Сабуровых, которые состояли в родстве с Годуновыми. Первоначально самозванец «принял депутатов ласкою», однако затем по наущению П.Ф. Басманова, который стал главным воеводой самозванца, все они были ограблены и отправлены в темницу.

А уже 20 июня 1605 г. Лжедмитрий I торжественно въехал в Москву, где был опознан «своей матерью» инокиней Марфой (Марией Федоровной Нагой) как ее родной сын, чудом спасшийся царевич Дмитрий, и через месяц, венчавшись на царство под именем Дмитрия Ивановича (1605―1606), он стал новым «помазанником божьим» и законным правителем огромного Русского государства. Тогда же новый государь подыскал себе и подходящую кандидатуру нового московского патриарха, которым по его «рекомендации» был «избран» рязанский митрополит грек Игнатий (1605―1606) — первый из высших иерархов РПЦ, признавший в Лжедмитрии законного царя.

Век первого самозванца на московском престоле оказался на редкость недолговечным. Амбициозный и неглупый самозванец, сознавая всю шаткость своего положения на царском троне, попытался заручиться поддержкой влиятельного московского боярства, для чего вернул из ссылки всех тех, кто попал в опалу при Борисе Годунове: князей Бельских, Черкасских, Сицких, Нагих, бояр Романовых, Головиных и других. Более того, всех он призвал войти в состав его правительства, однако многие из них, особенно Романовы, зная истинное лицо самозванца, отказали ему в поддержке и предпочли наблюдать за дальнейшим развитием событий со стороны. В обновленный состав Боярской думы вошли только три «возвращенца», удостоенных думного чина окольничих, — Василий Яковлевич Щелкалов, да братья Иван Петрович и Петр Петрович Головины.

В исторической литературе было немало споров о социальной политике Лжедмитрия I. Его называли и крестьянским, и казачьим, и крепостническим «царем», однако, как верно подметил профессор А.Г. Кузьмин, ни в какую из этих категорий он, конечно, не укладывался, поскольку преследовал одну-единственную цель: удержаться у власти только ради удовлетворения собственных прихотей и разгоревшегося честолюбия. Хотя, конечно, ему пришлось откликаться на социальные запросы различных групп населения, в том числе казаков и дворян.

В январе 1606 г. под давлением московского служилого люда был восстановлен пятилетний сыск беглых крестьян, отмененный при Борисе Годунове. В результате Лжедмитрий I потерял поддержку южных уездов страны, которые являлись основной опорой его власти, поскольку именно помещики этих уездов были кровно заинтересованы в полной отмене этой нормы, так как именно в их южные уезды и направлялась основная масса беглых крестьян и холопов из центральных районов страны.

В феврале 1606 г. в Москве начались переговоры с послами Сигизмунда III о передаче Речи Посполитой Смоленска, Чернигова, Пскова, Новгорода и других русских городов, обещанных самозванцем в качестве откупного польскому королю и его покровителю, польскому магнату Юрию Мнишеку. Переговоры эти закончились безрезультатно, и в итоге самозванец оказался без поддержки польской шляхты, что ускорило его неизбежный конец. В Москве возник заговор против Лжедмитрия I, который возглавили члены новой Боярской думы, князья Василий и Дмитрий Ивановичи Шуйские, возвращенные незадолго до этого, еще при Борисе Годунове, из политической ссылки в столицу.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения москвичей, стало венчание Димитрия-Самозванца на польской магнатке Марине Юрьевне Мнишек, которое прошло без важнейшего в православии свадебного обряда причастия. И уже через неделю после этого события, 17 мая 1606 г., в Москве вспыхнуло «народное восстание», в результате которого Лжедмитрий I был убит, труп его сожжен, а прах развеян по ветру. Так бесславно и трагически закончился жизненный путь первого самозванца в истории России.

Историки до сих пор крайне неоднозначно оценивают личность и деяния этого знаменитого персонажа русской истории. Значительная часть из них (А. Панченко, Р. Скрынников, А. Кузьмин) по-прежнему продолжает считать Лжедмитрия I «льстивым антихристом», лжецом и казнокрадом. Но другие авторы, в основном из либерального лагеря (В. Кобрин, А. Юрганов), утверждают, что личность Лжедмитрия I, которого они считали очень «креативным» русским царем, была хорошим шансом для России стать цивилизованной европейской страной. Правда, при этом они почему-то забывают о том, чьим ставленником был этот «креативный» царь и какие переговоры он вел с посланниками польского короля.

 

5. Василий Шуйский (1606―1610) и движение И.И.Болотникова (1606―1607)

 

19 мая 1606 г. новым царем был «выбран» организатор заговора против Лжедмитрия I, престарелый князь Василий Иванович Шуйский (1606—1610), который при своем вступлении на престол дал московским боярам «крестоцеловальную запись», в которой «целовати крест на том, что мне, великому государю, всякого человека, не осудя истинным судом з бояры своими, смерти не предати, и вотчин, и дворов, и животов у братии их, и у жен и у детей не отъимати». В отношении этой крестоцеловальной клятвы-присяги в исторической науке до сих пор существуют разные оценки. Одни авторы (В. Ключевский, А. Кузьмин, Г. Абрамович), ссылаясь на «Иное сказание» (1625), в котором сохранилась эта уникальная «запись», утверждают, что она существенно ограничивала власть нового монарха в пользу родовой аристократии, их оппоненты (С. Платонов, Р. Скрынников) отрицали этот факт. Ряд известных историков либерального толка (В. Кобрин, А. Юрганов) усмотрел историческое значение «крестоцеловальной записи» в том, что она явила собой первый в истории России договор царя со своим подданными, что, конечно же, является очень большой натяжкой, причем явно политизированной.

В начале июля 1606 г. аналогичная смена власти произошла и в РПЦ: «самозваный патриарх» Игнатий был отрешен от сана, взят под стражу и заточен в Чудов монастырь, а новым архипастырем Русской православной церкви был избран влиятельный владыка, казанский митрополит Гермоген (1606―1612), который был активным противником свергнутого самозванца и сторонником нового царя.

Тем временем на политической арене России появляется новая фигура исторического масштаба — Иван Исаевич Болотников. По данным профессора В.И. Корецкого, в далекой юности он был военным холопом князя Андрея Ивановича Телятевского, во время голода бежал от своего господина к донским казакам, затем попал в плен к крымским татарам, которые продали его туркам на галеры, и только после всех этих злоключений он был выкуплен венецианскими купцами и отпущен ими на родину. Возвращаясь в родные пенаты, И.И. Болотников оказался в Путивле, где местный воевода князь Григорий Иванович Шаховской поднял мятеж против Василия Шуйского. Именно ему и боярскому сыну Федору Ивановичу (Истоме) Пашкову мятежный воевода поручил возглавить его повстанческую армию и начать новый поход на Москву.

В июле — августе 1606 г. И.И. Болотников и Ф.И. Пашков разгромили правительственную армию князей Ю.Н. Трубецкого и И.М. Воротынского под Кромами и Ельцом. А в сентябре 1606 г. они разбили царские войска князя Д.И. Шуйского под Калугой и Каширой и, пополнив свои ряды отрядами тульских и рязанских дворян во главе с Исаком Никитичем Сумбуловым и Прокопием Петровичем Ляпуновым, двинулись к Коломне. Здесь состоялась их решающая битва с правительственной армией под командованием трех царских воевод — князей Ф.И. Мстиславского и И.М. Воротынского и боярина М.Б. Шеина, в которой повстанцы одержали вверх и продолжили свое победоносное шествие к столице.

В октябре 1606 г. армия И.И. Болотникова, разбив лагерь в подмосковном селе Коломенском, начала осаду Москвы. Вскоре в лагере повстанцев произошел раскол и в результате сначала П.П. Ляпунов и И.Н. Сумбулов, а затем и Ф.И. Пашков переметнулись на сторону Василия Шуйского. В начале декабря 1606 г. И.И. Болотников потерпел сокрушительное поражение от князя Ф.И. Мстиславского и отошел к Калуге, осаду которой в январе 1607 г. начали правительственные войска.

Тем временем на Руси объявился новый самозванец Илейка Муромец-Горчаков (Илья Иванович Коровин), который объявил себя не существующим сыном царя Федора Ивановича Петром. Под знаменами очередного самозванца князья Г.И. Шаховской и А.И. Телятевский собрали новую армию, которую отправили на помощь И.И. Болотникову. Но в апреле 1607 г. армия «царевича Петра» была разбита и так и не смогла пробиться к Калуге. В результате И.И. Болотников отошел к Туле, где к нему присоединился И.И. Горчаков. В мае 1607 г. царская армия под командованием самого Василия Шуйского начала осаду Тулы, которая завершилась в октябре 1607 г. полным поражением повстанцев. И.И. Горчаков и И.И. Болотников были взяты в плен: первого этапировали в Москву, где после проведенного сыска, «по совету всей земли» он был повешен, а второй был сначала ослеплен, а затем сослан в Каргополь и утоплен здесь в проруби.

В отечественной историографии движение И.И. Болотникова всегда оценивали крайне неоднозначно. Первоначально восторжествовала точка зрения так называемой «школы академика М.Н. Покровского», которая оценивала движение И.И. Болотникова как неудавшуюся буржуазную революцию, которую позднее совершенно бездоказательно попытался «реабилитировать» смоленский историк профессор Д.П. Маковский. В сталинско-брежневские времена (И. Смирнов, А. Зимин, В. Корецкий) движение И.И. Болотникова стали называть первой крестьянской войной. В постсоветский период большинство историков (А. Станиславский, Р. Скрынников, Н. Павленко, В. Козляков) справедливо говорит, что эти события следует характеризовать как один из этапов гражданской войны, поскольку:

1) ни по своим целям, ни по движущим силам это движение никак не тянет на полномасштабную крестьянскую войну;

2) в кровавое вооруженное противостояние были втянуты все классы и сословия русского общества;

3) представители всех социальных групп и слоев населения пребывали в составе всех враждующих лагерей.

 

6. Лжедмитрий II (1607―1609)

 

В июле 1607 г. в Стародубе объявился новый самозванец — Лжедмитрий II, личность которого до сих пор является предметом давних научных споров. Одни авторы (А. Палицын, Н. Карамзин) склонны видеть в нем поповского сына Матюшку Веревкина, другие (Р. Скрынников) полагают, что им был крещеный литовский еврей Богданко Шкловский, а оппоненты и тех, и других (В. Корецкий, В. Кобрин, А. Кузьмин) утверждают, что новым самозванцем стал вяземский дворянин Михаил Андреевич Молчанов.

Современный российский историк профессор И.О. Тюменцев в своей последней работе «Смутное время в России начала XVII столетия: движение Лжедмитрия II» (2008) высказал вполне разумное предположение, что доступные источники позволяют точно выявить только круг тех людей, которые с большой долей вероятности стояли у истоков новой самозванческой интриги. К этим лицам он причислил трех любимцев первого самозванца — боярских детей М.А. Молчанова, Б.И. Сутупова и Г.И. Микулина, а также князя Г.П. Шаховского и боярского сына И.Е. Михнева. Более того, он установил, что никто из указанных персон не принадлежал ни к людям романовского круга, ни к сторонникам князя Ф.И. Мстиславского, поэтому сделанное наблюдение позволило ему отказаться от старой гипотезы академика С.Ф. Платонова о причастности боярской оппозиции к организации этой интриги и высказать предположение, что это дело рук бывших фаворитов Лжедмитрия I.

Осенью 1607 г. Лжедмитрий II со своим войском, основу которого составляли донские казаки атамана Ивана Мартыновича Заруцкого и польская шляхта, захватил Орел и, перезимовав здесь, весной 1608 г. вместе с польскими отрядами гетманов А. Лисовского и Р. Ружинского начал новый поход на Москву. В начале мая 1608 г. самозванец, разбив у Болхова царскую армию князей Д.И Шуйского и В.В. Голицына, вошел в село Тушино под Москвой, которое и стало главной резиденцией Лжедмитрия II, более известного под именем «Тушинский вор». В скором времени в этот тушинский лагерь стали быстро стекаться все противники Василия Шуйского, в том числе князья Д.Т. Трубецкой, Д.И. Черкасский, А.Ю. Сицкий, Г.И. Шаховской, боярин М.Ф. Бутурлин и другие важные персоны, которые признали в «Тушинском воре» законного царя и вошли в состав его Боярской думы.

Более того, в тушинский лагерь потянулись и многие иерархи РПЦ, в том числе давний противник Годуновых и Шуйских, глава романовского клана и бывший ближний боярин Федор Никитич Романов, который в 1605 г., после своего освобождения из Антониево-Сийского монастыря, вернулся во власть и стал ростовским митрополитом. Здесь же под Москвой он стал играть роль «нареченного патриарха» нового русского «царя», хотя всем противникам Лжедмитрия II представлял себя как «пленника самозванца» и не настаивал на своем патриаршем сане. Неслучайно законный патриарх Гермоген в своем послании прямо указал: «а которые взяты в плен, как и Филарет-митрополит и прочии, не своею волею, но нуждею, и на християнский закон не стоят, и крови православных братии своих не проливают, таковых мы не порицаем, но и молим о них Бога, елика сила, чтоб Господь от них и от нас отвратил праведный свой гнев и подал им и нам по велицей Его милости».

Стало совершенно очевидно, что вся страна окончательно раскололась на две части: Ярославль, Кострома, Ростов, Владимир, Суздаль, Вологда, Муром признали власть Лжедмитрия II, а Смоленск, Новгород, Рязань, Нижний Новгород, Казань остались верны Василию Шуйскому. Этот общественный раскол, как и раскол самой элиты, обострился с началом открытой польской интервенции отрядов Я. Сапеги, А. Лисовского и Р. Ружинского, которые в конце 1608 г. захватили Кострому, Ярославль, Углич и другие города Верхнего Поволжья.

 

7. Польско-шведская интервенция (1609―1610)

 

В этой ситуации в феврале 1609 г. Василий Шуйский подписал со шведами союзный договор, по которому Россия отказывалась от выгодных условий Тявзинского договора (1595), а шведы направляли для борьбы с тушинцами и поляками пятитысячный корпус генерала Якуба Делагарди. Подписывая этот договор, московское правительство руководствовалось исключительно тем соображением, что личные отношения между польским королем Сигизмундом III и его родным дядькой, шведским королем Карлом IX Ваза были крайне натянутыми, если не сказать враждебными. Но как показали все дальнейшие события, это соглашение стало крупным внешнеполитическим просчетом русской дипломатии, прежде всего, нового главы Посольского приказа окольничего П.А. Третьякова.

Весной 1609 г. русско-шведская армия под командованием Михаила Васильевича Скопина-Шуйского освободила от поляков Старую Руссу, Торопец, Торжок, Кострому, Галич, Ярославль и другие города. В июле 1609 г. М.В. Скопин-Шуйский разбил тушинцев под Тверью, но затем шведы, не получив обещанного жалования, «пустились в разбой».

В сентябре 1609 г. Речь Посполитая начала открытую интервенцию против России, польская армия под командованием польного гетмана С. Жолкевского осадила Смоленск. Одновременно всем польским отрядам, находившимся в тушинском лагере, было приказано оставить самозванца и присоединиться к регулярной армии. Оставшись без военной поддержки, Лжедмитрий II бежал в Калугу, где в конце 1610 г. был убит на охоте его собутыльником и начальником личной стражи, князем Петром Арслановичем Урусовым. В этой ситуации ряд членов тушинской Боярской думы обратились к Сигизмунду III с просьбой прислать на московский престол своего сына Владислава, и в феврале 1610 г. боярин М.Г. Салтыков-Кривой подписал с поляками предварительное соглашение о призвании Владислава на московский престол.

В марте 1610 г. в результате отравления скоропостижно скончался талантливый русский полководец, князь М.В. Скопин-Шуйский, что окончательно лишило правительство его престарелого дядьки Василия Шуйского каких-либо перспектив остаться у кормила власти. В июне 1610 г. русская армия во главе с Дмитрием Шуйским была разбита гетманом С. Жолкевским у села Клушино близ Смоленска. В результате поляки заняли Можайск, Волоколамск и Дмитров, и стали стремительно продвигаться к Москве. В этой критической ситуации под руководством Захария Петровича Ляпунова в Москве вспыхнул новый мятеж, в ходе которого Василий Шуйский был свергнут с престола, насильно пострижен в монахи и заточен в Чудов монастырь.

После свержения очередного царя власть в Москве перешла к так называемой «Семибоярщине» в составе пяти служилых князей и двух старомосковских бояр — Федора Ивановича Мстиславского, Ивана Михайловича Воротынского, Андрея Васильевича Трубецкого, Андрея Васильевича Голицына, Бориса Михайловича Лыкова-Оболенского, Федора Ивановича Шереметева и Ивана Никитича Романова, которая сразу направила гетману С. Жолкевскому новый проект договора о призвании королевича Владислава на русский престол. В августе 1610 г. этот договор был подписан обеими сторонами, и уже через месяц в Москву был введен польский гарнизон, а свергнутый царь Василий Шуйский и два его младших брата, князья Дмитрий и Иван Шуйские были выданы С. Жолкевскому и отправлены под крепким караулом сначала в Смоленск, а затем под Варшаву, где в Гостынском замке в 1612 г. два старших брата — Василий и Дмитрий нашли свое последнее упокоение.

В октябре 1610 г. в Смоленске русская делегация во главе с князем В.В. Голицыным, вовремя переметнувшимся на сторону «Семибоярщины», и тушинским патриархом Филаретом начала тяжелые переговоры с Сигизмундом III на предмет того, чтобы его сын, королевич Владислав при вступлении на русский престол принял православие. Польский король, будучи ревностным католиком, категорически отказался от данного условия, поскольку именно оно полностью рушило все его гегемонистские планы в отношении русских земель. Поэтому, когда «нареченный патриарх» Филарет и князь В.В. Голицын отказались завизировать окончательный вариант договора в польской редакции, они были арестованы и увезены в Смоленск, а затем подо Львов, в имение гетмана С. Жолкевского Каменку.

Князь Василий Васильевич Голицын, который весь период Смуты бегал по разным «партийным лагерям» и всегда прислонялся к «победившей» стороне, так и не вернулся на Русь и умер в заточении в Вильно в 1619 г. А «нареченный патриарх» Филарет несколько лет находился в заточении в старинном тевтонском замке Мальборк и был отпущен из плена только после подписания Деулинского перемирия и вернулся в Москву в том же 1619 г.

В русской и советской либеральной историографии (В. Ключевский, С. Платонов, В. Кобрин) Смоленский договор, подписанный «Семибоярщиной» и гетманом С. Жолкевским, традиционно высоко оценивали как выдающийся памятник политической мысли, где впервые были четко оговорены гражданские, и отчасти политические права подданных нового «русского» царя. Однако значительное большинство советских и современных историков (К. Базилевич, Р. Скрынников, А. Кузьмин, В. Волков) справедливо расценивало этот договор как акт национального предательства, который к тому же окончательно запутал тяжелейшую внутриполитическую ситуацию в стране.

Единственным крупным государственным деятелем, не признавшим этот акт национального предательства со стороны «Семибоярщины», был глава Русской православной церкви патриарх Гермоген, который на особом молебне освободил русский люд от присяги королевичу Владиславу и призвал весь народ подняться на «литовских людей» и изгнать польских оккупантов из страны.

 

8. Первое и Второе ополчения (1611―1612)

 

К началу 1611 г. ситуация в стране полностью вышла из-под контроля «Семибоярщины»: в самой Москве и других близлежащих городах хозяйничали поляки, на севере открытую интервенцию против России начали шведы, а на юге хозяевами положения стали донские казаки Ивана Мартыновича Заруцкого.

В создавшейся ситуации в январе 1611 г. в Рязани по инициативе худородного боярского сына П.П. Ляпунова, князя Д.Т. Трубецкого и донского атамана И.М. Заруцкого начинает формироваться Первое (Рязанское) ополчение и создается первое оппозиционное правительство — «Совет вся земли», полный состав которого не известен до сих пор. В ряды Первого ополчения, помимо тульских и рязанских дворян и донских казаков, влился и посадский люд Нижнего Новгорода, Владимира, Суздаля и ряда других городов центральной России.

В самой Москве под руководством князя Дмитрия Михайловича Пожарского, бывшего тогда зарайским воеводой, и окольничего Василия Ивановича Бутурлина началось восстание против поляков, но когда Первое ополчение подошло к столице, это восстание уже было подавлено. Москва осталась в руках польских интервентов, а в стане ополченцев началось выяснение отношений между его руководителями, которое закончилось трагической гибелью П.П. Ляпунова, убитого донскими казаками, и распадом Первого ополчения. В июне 1611 г. после почти двухлетней осады пал многострадальный Смоленск, а в июле шведы захватили Новгород, и огромная страна оказалась на краю гибели.

В марте 1611 г. в Ивангороде объявился новый самозванец Лжедмитрий III, под личиной которого скрывался очередной авантюрист, известный по источникам под именем монаха Сидорки или Матюшки. В лагерь нового самозванца опять потянулся служилый и посадский люд близлежащих городов — Пскова, Гдова, Яма и Копорья. Собрав внушительное войско из местных казаков и стрельцов, он двинулся на Псков и в начале июля 1611 г., расположившись лагерем под стенами его детинца, стал вести переговоры с псковичами об условиях признания его государем.

Более того, желая привлечь на свою сторону «московских» ополченцев, оставшихся без своего вождя после убийства П.П. Ляпунова, Лжедмитрий III послал к столице одного из своих атаманов, который привел под Псков двух их представителей — Казарина Бегичева и Нехорошку Лопухина, которые при большом стечении псковичей заявили, что перед ними «истинной государь наш».

В Нижнем Новгороде по призыву тамошнего старосты Кузьмы Минича Захарьева-Сухорука (1570—1616) в сентябре 1611 г. началось формирование Второго (Нижегородского) ополчения, вооруженные силы которого возглавил опытный воевода, князь Дмитрий Михайлович Пожарский (1578—1642), только что оправившийся от ран. В марте 1612 г. войска Второго ополчения двинулись на Ярославль, где вскоре было создано новое правительство — второй «Совет всея земли» во главе с К.З. Мининым и Д.М. Пожарским и принято решение о начале освободительного похода на Москву.

Персональный состав этого правительства, столицей которого стал Ярославль, доподлинно также не известен, да и вряд ли историки смогут полностью его установить, поскольку в первой грамоте «Ото всей земли», датированной апрелем 1611 г., было установлено, что все русские города, признавшие власть ярославского правительства, должны делегировать в его состав «изо всех чинов людей человека по два». Достоверно известно, что: 1) в состав этого правительства вошел ряд представителей родовой аристократии, подписавших апрельскую грамоту «Ото всей земли», в том числе Василий Григорьевич Долгоруков, Андрей Петрович Куракин, Василий Иванович Бутурлин и Василий Петрович Шереметев, и 2) именно К.З. Минин и Д.М. Пожарский встали во главе этого правительства и поделили полномочия следующим образом: опытный нижегородский староста возглавил весь «финансово-экономический блок», а талантливый и мужественный воевода — весь «силовой блок».

Что особо интересно:

• все известные правительственные грамоты подписывались всеми видными членами «Совета всея земли», а поскольку в тот период неукоснительно соблюдался древний принцип «местничества», то подпись князя Д.М. Пожарского стояла на десятом месте, а посадского старосты К.З. Минина — только на пятнадцатом;

• поскольку К.З. Минин был неграмотным, то вместо него подпись на всех грамотах ставил князь Д.М. Пожарский с обязательной припиской «в выборного человека всею землею в Козмино место Минина князь Дмитрей Пожарской руку приложил».

В марте 1612 г. «псковскому вору целовали крест вси дворяне, дети боярские, московские жилецкие люди, стрельцы и боярин князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой», что естественно распыляло силы ополченцев, поэтому, узнав о новом самозванце, К.З. Минин и Д.М. Пожарский срочно разослали по городам и весям страны специальную грамоту от «Совета всея земли», в которой призывали «всих православных христиан не верить ни Маринке с сыном, ни тому вору, что стоит под Псковом».

Обстановка в лагере очередного самозванца резко обострилась, поскольку своим самоуправством и беззастенчивым грабежом он настроил против себя и «московских казаков», ушедших обратно под Москву, и самих псковичей, сколотивших против него заговор. Более того, против самозванца поднялись и шведы, которые в мае 1612 г. осадили псковский пригород Порхов. Почувствовав неладное, Лжедмитрий III попытался бежать в Гдов, но был пойман отрядом псковских стражей и в цепях доставлен в Псков, а оттуда направлен в Москву. Что случилось с самозванцем дальше «не бог весть», поскольку по одним источникам он был убит самими псковичами во время стычки с отрядом гетмана Г. Ружинского, а по другим — он все же был доставлен в Москву и обезглавлен здесь.

Войска Второго ополчения пошли походом на столицу. Уже в июле 1612 г. передовые отряды ополченцев подошли к центру Москвы и сразу же ввязались в боевые действия против двух польских отрядов полковников М. Струся и Ю. Будзилы, крепко засевших в Китай-городе и Кремле. Затем к столице подошли основные силы Второго ополчения, возглавляемые князем Д.М. Пожарским, которые в конце августа у Донского монастыря в ходе трехдневного сражения разгромили армию гетмана Я.К. Ходасевича, шедшую на помощь осажденному польскому гарнизону. В начале октября к Д.М. Пожарскому присоединились отряды Первого ополчения во главе с князем Д.Т. Трубецким, и в результате польский гарнизон, потеряв всякую надежду на спасение, в конце октября 1612 г. капитулировал и покинул территорию Московского Кремля.