Лещина, лесной орешек

 

Кустарник, плоды, ветки и древесина которого широко используются в продуцирующих целях. Венки из лещины клали на сосуд, в который первый раз доили овец в Юрьев день (у южных славян); из ее веток плели корзину, в которую снимали вылетевший из улья рой пчел, чтобы было больше меда; подкладывали ветки лещины под насест, чтобы курица вывела больше цыплят; втыкали кусочки лещины в одежду новобрачных и плели из ее веток венки для них же, изготовляли из древесины лещины первое веретено для начинающей прясть девочки, чтобы работа у нее спорилась.

 

Лещина широко известна в магии и в качестве оберега. Южные славяне употребляли ее для облегчения родов, для лечения лихорадки, бородавок и многих других болезней. У болгар, поляков, хорватов и словенцев в магии было весьма популярно разжигание огня из веток лещины: это предшествовало магическому ритуалу «гашения горячих углей в воде», проводимому в лечебных целях, а также служило способом распознавания ведьмы, отбирающей у коров молоко: при разжигании такого огня ведьма начинала испытывать мучения.

Словенцы во время рождественских гаданий, вызывая на перекрестке нечистую силу, очерчивали себя магическим кругом с помощью ветки лещины.

Ветки лещины нашли разнообразное применение в календарных обрядах: словенцы и хорваты использовали их для ритуального стегания людей и скота; поляки, чехи и словаки освящали ветки лещины в Вербное воскресенье, украшали ими жилье на Троицу.

У южных славян лещина часто выступала в роли дерева. В Боснии известны рассказы о том, что лещине можно было исповедаться, а ее плоды или почки употреблялись вместо просфоры на Рождество и Пасху. Жители Боснии в том случае, если в доме случалась беда, обходили трижды вокруг лещины и просили Бога помочь им. Лещина обнаруживает приметы дерева познания: сербы считали, что если положить в рот мясо змеи, жившей под лещиной, то начнешь понимать язык животных, а если съесть сердце такой змеи, поймешь язык трав.

Во всех славянских традициях лещина относится к тем благословенным деревьям, в которые, как полагали, не бьет гром. Ветки лещины, кол, крестики и большие кресты, сделанные из нее, втыкали в поля и виноградники, ставили в углах домов, хлевов и амбаров, жгли лещину при грозе; человек мог чувствовать себя в безопасности, спрятавшись во время грозы под лещиной, заткнув за пояс ветки лещины или прикрепив их к шапке, поскольку, как считалось, в этом случае дьявол не сможет спрятаться под шляпу от преследующего его грома. Ореховую палку, с помощью которой человеку случалось отогнать змею от жабы, сербы держали в доме, поскольку она отводила любое зло, в том числе разгоняла градовые тучи.

Связь между лещиной и громом можно усмотреть и в представлении о том, что наряду с папоротником, цветущим в купальскую ночь, чудотворными свойствами обладает и ветка лещины, цветущая также один раз в году: на Благовещение, в Страстной четверг или на Ивана Купалу. Если оторвать такую ветку и идти туда, куда она ведет, можно найти клад, раскрыть водный источник.

Вместе с тем известны поверья о том, что гроза (гром) в одну из летних ночей портит орехи. Они чернеют, червивеют, а чаще сгорают изнутри. Это случается обычно в ночь накануне Ильи, на Купалу, в ночь накануне дня св. Петра и Павла, а у восточных славян — обычно в так называемую рябиновую ночь (летнюю ночь с сильной грозой), часто приходящуюся либо на Купалу, либо на канун Успения Богородицы.

По поверьям, лещина прогоняет змей и иных хтонических существ, противостоящих «высшим силам». Прутьями из лещины изгоняли змей 1 марта и на Благовещение и изготовляли из древесины лещины посох для овчара или пастуха. Жители Сербии считали, что прутом лещины легче всего убить змею, поэтому дети, расхаживая босиком по траве, носили с собой палку из лещины, полагая, что она защитит их от укуса. У чехов прутом из лещины хозяева били по стенам дома и хозяйственных построек, изгоняя оттуда мышей.

Лещина имеет отношение к области смерти и «тому свету»: плоды лещины были своего рода «хтонической едой»: на святки, т. е. в период, когда среди живых незримо присутствовали души предков, хозяева обязательно рассыпали орехи по полу и кидали в углы (где обитали души), тем самым прикармливая их.

Причастность лещины к области потустороннего, к смерти прослеживается в специфическом ритуале, известном болгарам и сербам. При рождении в хозяйстве ягненка (жеребенка и т. д.) все домашние стремились как можно быстрее поднять его с земли, и первый, взявший его на руки, произносил: «Пусти ореховое, возьми кизиловое». Тем самым только что родившееся животное физически отрывали от хтонической сферы и желали как можно быстрее оставить ее («пусти ореховое») и начать расти и крепнуть («возьми кизиловое»); ср. представления о кизиле как дереве здоровья и крепости.

В фольклорной символике лещина присутствует и эротическая тема. У русских запрещалось ломать лещину потому, что от этого якобы «парней девки не будут любить, а бабы мужиков». В украинских песнях часто фигурирует «ореховая корчма» с красавицей-хозяйкой: такая корчма воспринимается как место веселья, гуляний и внебрачной любви. Плоды и ветки лещины нашли широкое применение в любовной магии. К примеру, у южных славян, если девушка хотела покорить парня, она должна была сорвать молодую ветку лещины и трижды ударить ею парня по спине, после чего он уже не мог бы смотреть ни на кого другого.

 

Клен

 

У славян дерево, в которое превращен («заклят») человек. По этой причине кленовое дерево не используют на дрова («явор от человека пошел»), не подкладывают листья клена под хлеб в печи (в листе клена видят ладонь с пятью пальцами), не делают из него гроб — «грешно гноить в земле живого человека») и т. д.

Превращение человека в явор — один из популярных мотивов славянских баллад: мать «закляла» в явор непослушного сына или дочь; музыканты, идущие через рощу, где растет это дерево, срубают явор и делают из него скрипку, которая голосом сына (дочери) рассказывает о вине матери. В балладах о матери (или жене) — отравительнице явор вырастает на могиле убитого сына (мужа) или его сажают на этой могиле. Есть также типичное для восточно-славянских причитаний обращение к умершему сыну: «Ай мой сыночек, мой же ты яворочек».

 

В южно-славянской традиции, где подобные баллады неизвестны, клен тем не менее также мыслится причастным к человеческой судьбе. Согласно сербским поверьям, если сухой клен обнимет несправедливо осужденный человек, клен зазеленеет; если же к зеленеющему весной клену прикоснется несчастливый или обиженный человек, дерево высохнет.

Клен широко используется в календарной обрядности славян — на Троицу, в день Святого Духа и в другие праздники ветками клена украшали дома, хозяйственные постройки, ворота и др.

 

Верба

 

Верба — кустарник или дерево, в народной культуре символизирующее быстрый рост, здоровье, жизненную силу, плодородие. Молодая, особенно освященная в Вербное воскресенье, верба защищает от стихийных бедствий, нечистой силы, болезней и т. п., в то время как старая, верба считается прибежищем чертей, водяных и других «нечистиков» и местом, куда можно отсылать болезни.

Как символ роста верба выступает в заклинаниях, благопожеланиях и других ритуалах. Сербы заплетали венки из вербы в Юрьев день, «чтобы прибыль в доме росла, как верба весной». Ср. восточнославянские магические формулы типа «Расти, как верба», произносимые в Вербное воскресенье при битье вербой.

 

В день Сорока мучеников у сербов в Алексинацком Поморавье пастух стегал скот ветками вербы и кизила, говоря: «Будь здоров, как кизил, и расти, как верба!», а девушки и парни ходили вместе к зарослям вербы, хлестали друг друга вербными ветками и произносили такое же заклинание.

Хлестание вербовой веткой, освященной в Вербное воскресенье, производилось у восточных славян в Юрьев день. Затем эту ветку втыкали в поле, бросали в пруд, затыкали за иконы и т. п. В Боснии в Юрьев день сербские девушки опоясывались вербой, чтобы на будущий год быть с «пузом», т. е. выйти замуж и забеременеть. Опоясывали вербным прутиком подойник, «чтобы прибывало молоко».

В пасхальный понедельник в Чехии, Моравии, Силезии и Польше парни били девушек сплетенными вербовыми прутиками «помлазками», а во вторник девушки били парней. В Моравском Загорье в Духов день проходили конные состязания за обладание венком из вербы; победитель назывался «королем».

На Волыни и в Подолье девушки украшали цветами деревце или ветку вербы на Ивана Купалу и водили вокруг них хоровод, а затем парни врывались в девичий круг, захватывали вербу и разрывали ее на части.

В Словении и Хорватии в день Невинных младенцев (28 декабря), называемый иногда «днем битья», мальчики ходили с вербовыми прутьями, били взрослых и требовали от них выкуп.

Сербские додолы нередко рядились почти исключительно в ветки вербы и ходили с вербой или с вербовыми палками в руках.

Ветки вербы, освященные в Вербное воскресенье, использовались для защиты от грома, грозы и бури. Русские верили, что верба, брошенная против ветра, прогоняет бурю, брошенная в огонь — усмиряет его, а посаженная в поле — оберегает посевы (Тамбовщина), что выброшенные во двор ветки останавливают град. Белорусы ставили при граде пучок освященной вербы на подоконник (Витебщина); в Карпатах при грозе ломали освященную вербу и жгли в печке, «чтобы дым отвел грозу и дьявол при этом не прятался в трубе».

Поляки при буре и граде кропили тучу освященной вербой и святой водой и жгли ветки вербы, клали их на подоконник. Болгары также жгли освященную вербу от грозы и града, хорваты сжигали мелкие ветки вербы, а большой горящей вербовой веткой хозяйка дома крестила грозовую тучу, «чтобы она рассеялась». Во многих местах (у сербов, поляков) из освященной вербы делались кресты; их втыкали в пахотную землю для защиты урожая от града.

Первый выгон скота и первая пахота обычно не обходились без освященной вербы. Ею били скот в Юрьев день и у русских при первом выгоне лошадей в ночное (чаще всего на Николу вешнего), тогда весь день лошадей стегали не кнутом, а вербой. В Белоруссии с освященной вербой выходили и на первую пахоту ярового поля, и на распахивание целины.

Целительным средством освященная верба считалась у всех славян. Сербы и македонцы опоясывались ею при жатве, «чтобы не болела спина», витебские белорусы окуривали ею больной скот, растирали ее в порошок и засыпали им раны, делали из нее и можжевельника отвар и пили при больном горле, желудке, лихорадке, употребляли для примочек от опухолей и ушибов.

У поляков больной передавал свою болезнь вербе: сначала он опоясывался соломенным перевяслом, а потом скрытно от всех шел к молодой вербе и опоясывал ее тем же перевяслом; верба засыхала, лихорадка проходила. У сербов исцеление от болезни осмыслялось как венчание болезни с вербой: «Я обвенчал свою болезенку с вербочкой». При этом на вербу ставили зажженную свечу длиной, равной окружности головы больного.

Сербы вновь выученный заговор сначала произносили «на вербу», а потом уже заговаривали людей и скот. Так поступали, «чтобы заговор так же легко принялся, как принимается верба».

Старую вербу считали проклятым деревом в некоторых районах Сербии, Боснии, Македонии и Польши. В районе Скопля (Македония) вербу называли проклятой, потому что она не давала плодов, тени.

Сербы-боснийцы говорили, что верба была проклята и потому она обыкновенно гнилая изнутри. В нее стрелял из лука, и ее проклял св. Сысой; он метил в сатану, который в ней прятался. Поляки в Вармии и на Мазурах полагали, что верба — злое дерево: по этиологической легенде, из вербы были сделаны гвозди для креста, на котором был распят Христос. В наказание за это верба стала бесплодной, трухлявой и с кривым стволом.

По представлениям белорусов, на вербе с Крещения до Вербного воскресенья сидит черт (до этого он обитает в воде, в лозе, а после Вербного воскресенья на клене и в жите). Словаки полагали, что водяной часто сидит на самой высокой вербе и высматривает свою жертву, а болгары думали, что самодивы (вилы) живут на вербах и других деревьях.

По белорусским верованиям, черти весной «отогреваются» на вербе, а после того как вербу освятят в Вербное воскресенье, они падают в воду, поэтому от Вербного воскресенья до Пасхи нельзя пить воду, зачерпнутую под вербой. При этом черти, по белорусским и польским поверьям, предпочитают сухую, дуплистую вербу, ср. польскую и белорусскую поговорку: «Влюбился, как черт в сухую (старую) вербу» (Н. И. Толстой, В. В. Усачева).

Известны украинские фольклорные тексты, прямо или косвенно связывающие вербу с небом и солнцем: объясняя детям в начале Великого поста, куда девалась скоромная пища, им говорили: «Були на масниці вареники, так в піст на вербу повтікали» или же «Узяла Бозя (Бог) на вербу та там і поставила». Верба упоминается в детских заклинаниях, обращенных к дождю: на вербу (а также на дуб или вообще «наверх») помещают горшок с борщом, который падает вместе с деревом или его уносят с собой птицы: «Не иди, не иди, дощику, / Наварю я борщику, поставлю на вербі, / Щоб випили горобі..»

В украинских весенних песенках (отмечающих окончание дневного времени, отведенного для пения) решето (символ солнца) также оказывается помещенным на вербе, ср. такую веснянку:

 

Спивалы дивочки, спивалы,

В решето песеньки складалы,

Поставылы на верби,

Як налынулы лыбыди.

И звалылы решыто до долу.

Час вам, дивочки, до дому.

 

со свадебной песней: «Склонилось сонечко до долу. Час нам, панове, до дому».

В украинских загадках верба — это солнце: «Стоит верба на серед села, розпустила голье на все Подолье». В северно-русских свадебных песнях «золотая верба» напрямую соотносится с храмом: «На горе высокой… Выросла верба золотая… Посередке золотой вербы списана Спаса Пречистая Божья Матерь Богородица». В заговорах верба, наряду с дубом и некоторыми другими деревьями, — Мировое Древо, представляющее собой центр мироздания: «На моры, на лукаморі стащь вярба, на той вярбе семсот галля, а у том галле звіта лапухова гняздо, у тым гняздзе ляжыць Ева-царыца…»

В славянском фольклоре и верованиях верба оказывается причастной к сфере чудесного, ср., например, мотивы «золотой вербы» («де не повернется, золот1 верби ростуть») и «груши на вербе» («…у нас девки в злате ходят, у нас вербы грушки родят»), известные в западно-украинском фольклоре. В восточно-славянской сказке-небылице на лошади вырастает верба до неба. На юге Польши и в Галиции известны рассказы о чудесной дудочке, которую можно сделать из вербы, растущей в самой глубине леса, там, где ее не касался солнечный луч и где она никогда не слышала ни петушиного крика, ни шума бегущей воды. С помощью такой дудочки можно развеселить загрустившего человека, заставить танцевать того, кто никогда этого не делал, можно привлечь себе в ульи чужих пчел, разоблачить злодея и убийцу и т. п.

 

Ель

 

Дерево, используемое в похоронных и поминальных ритуалах, а также известное в качестве обрядового деревца. Относящиеся к ели мифологические представления и обряды получили развитие преимущественно у восточных и западных славян.

Для культурной семантики и символики ели существенны ее природные свойства как вечнозеленого, пахучего, колючего, «женского» и бесплодного дерева. Согласно этиологическим легендам, ель укрыла Богородицу во время ее бегства с Христом в Египет или Христа, прятавшегося от чумы, за что получила благословение и была вознаграждена, оставшись навечно зеленой.

 

Колючесть ели, а также сильный смолистый запах обусловливают ее применение в качестве апотропея (амулета). На Украине еловые ветки (вместе с ветками шиповника и крапивой) втыкали в канун купальской ночи перед воротами, хлевом, в стреху крыши и другие места, чтобы уберечь скот от ведьм, свиней — от болезней. Поляки при первом удое процеживали молоко через положенные крест-накрест еловые веточки, чтобы оно не испортилось. Еловые ветки широко использовались для защиты строений и культурного пространства от непогоды. Мораване украшали ими кресты, которые на Пасху втыкали в посевы от града. Однако более действенным средством считались еловые ветки, освященные на Рождество, Крещение, Сретение, Пасху или в день рождества Иоанна Крестителя. По сообщению с Витебщины, освященные еловые ветки вместе с ладаном подкладывали при закладке дома под четыре угла, чтобы предохранить его от грома. Ветки, которые были воткнуты в лед по бокам проруби на Крещение, приносили домой, клали за образа и втыкали в крышу — от ветра и грома; привязывали к яблоням в саду, чтобы предохранить деревья от бури; втыкали в стену, клали под дом, в подпол — «чтобы буря не тронула».

Ель — по грамматическому роду названий в славянских языках — по преимуществу дерево женское. Вероятно, именно с «женской» символикой ели связан запрет сажать и вообще иметь около дома ель, которая якобы «выживает» из дома мужчин. По верованиям сербов, если ель растет вблизи дома, в нем не будут рождаться мальчики. На Русском Севере не сажали ель у дома, опасаясь, что в противном случае «мужики не будут жить, умирать будут, одни вдовицы будут».

Запрет сажать ель у дома может объясняться принадлежностью ели к неплодовым деревьям (согласно болгарской легенде, ель «бесплодна», поскольку ее прокляла Богородица). В Белоруссии ель не сажали из опасения, что «в доме ничего не будет вестись», «ничего не будет родить ни в хлеву, ни дома». Особенно избегали держать ель у домов молодоженов, чтобы те не остались бездетными.

В России ель могла быть священным деревом (ср. также священные сосны). Известны легенды о явлении на елях чудотворных икон и о постройке часовен и церквей в местах, где росли такие ели.

В верованиях восточных славян ель имеет отношение также и к области народной демонологии. Согласно владимирской быличке, домовой живет в большой сосновой или еловой ветке, подвешенной где-нибудь во дворе. Дети лесовых духов лежат в люльках, висящих на елях и соснах, а дети русалок — под елью. По елям черти водят проклятых и утащенных ими в лес детей, под ель леший укладывает спать заблудившихся детей.

Один из популярных мотивов русской демонологии, связанных с елью, — счет хвоинок. Согласно быличкам, этим занимаются по поручению колдунов заброшенные к ним проклятые дети, а также черти, требующие себе работы у колдунов. Тот же мотив встречается и в заговорах от детской бессонницы (ср.: «Поди, заря, в лес, сядь на елку, считай себе иголки. Там тебе дело, там тебе работка. Моего дитятка сердечного знай не задевай»).

Ель — дерево, которое нашло широкое применение в похоронной и поминальной обрядности. У старообрядцев принято было прямо в лесу подкапывать корни большой ели, немного выворачивать ее из земли и в образовавшуюся яму класть тело умершего без гроба, а затем сажать ель на прежнее место, «яко будто век тут ничего не бывало». С этим согласуется олонецкое свидетельство о похоронах висельников между двумя елями, а также мотив похорон под елью в сербских эпических песнях.

У западных, в меньшей степени у восточных славян ветви ели как вечно зеленого растения, гирлянды из нее и еловые венки — одно из самых распространенных украшений могилы. Срубленную ель (а также кипарис, сосну, можжевельник), часто украшенную цветами или лентами, могли устанавливать или реже — сажать на могиле парня или девушки, умерших до брака.

 

Береза

 

Береза — одно из наиболее почитаемых у славян деревьев. В народной традиции береза может выступать как «счастливое» дерево, оберегающее от зла, и как вредоносное, связанное с женскими демонами и душами умерших.

Поверья о полезных и вредоносных свойствах березы сосуществуют у восточных и западных славян в одних и тех же регионах. На Мазурах и в Вармии (Польша) березу считали вместилищем духов — поэтому в нее так часто бьет молния; в других селах она оценивалась как «счастливое» дерево, приносящее здоровье и добро.

В ряде случаев в Полесье запрещалось сажать березу рядом с домом, чтобы на хозяев не напали болезни, чтобы не вымерла семья (или по другим причинам — береза часто «плачет»; в нее часто «бьет» гром). Согласно карпатским поверьям, если женатый мужчина посадит березу во дворе, то кто-нибудь из семьи умрет. На Русском Севере место, где когда-то росли березы, признавалось несчастливым, на нем не ставили новый дом. В районе Сольвычегодска избегали пользоваться березовыми дровами и не жгли бересту, считая, что от этого заводятся клопы.

 

Вместе с тем во многих местах березу специально сажали рядом с домом для благополучия семьи, по случаю рождения ребенка, для защиты от молнии, для отпугивания зла и т. п. В Люблинском воеводстве береза считалась деревом, приносящим удачу; по ее веткам, поставленным в воду, девушки гадали о замужестве. Установленная в переднем углу при строительстве дома ветка березы была символом здоровья хозяина и семьи. Березовые ветки втыкали в поле, чтобы получить богатый урожай злаков, льна. Березовое полено закапывали под порогом новой конюшни, чтобы «велись» кони. После выпечки хлебов в печь бросали березовые поленья, чтобы «ягнята были белыми».

В народных легендах береза — благословенное дерево, укрывшее Богородицу и Христа от непогоды (польское поверье) или св. Пятницу от преследований черта (русское), или, напротив, проклятое Богом дерево, прутьями которого якобы хлестали Христа (сербское).

Женская символика березы проявляется в обрядах лечения детских болезней: например, веря в магическое исцеление, носили девочек к березе, а мальчиков — к дубу (укр.). В обрядовых приговорах при сватовстве береза и дуб выступали как символы невесты и жениха («у вас есть Береза, а у нас Дуб…»). Чтобы иметь в браке больше мальчиков, чем девочек, молодая при выходе из церкви должна была взглянуть в сторону леса и сказать: «Все в лесу дубы, лишь одна береза» (гуцулы Закарпатья). В Полесье верили, что посаженная близко к дому береза вызывает женские болезни у его обитательниц; что наросты на березовых стволах образуются от женских проклятий («бабских прокленов»). В некоторых полесских селах при похоронах покрывали тело умершей женщины березовыми ветками, а тело мужчины — ветками тополя. В белорусских причитаниях умерших братьев называли «зялеными кусточками», а умерших сестер — «белыми бярезами». В свадебных и лирических песнях береза — самый популярный символ девушки.

Связь березы с нечистой силой и душами умерших тоже указывает на женскую символику: о русалках в Полесье говорили, что они «с березы спускаются» или «на березах качаются»; в русальных песнях они сидят «на белой березе», «на кривой березе».

Принадлежащими русалкам считались такие березы, ветки которых свисали до земли; на Троицкой неделе к ним боялись приблизиться, опасаясь русалок. В Польше такие плакучие березы, одиноко растущие в поле, назывались деревьями духов. В них якобы вселялись души умерших девушек, которые по ночам выходили из берез и «затанцовывали» насмерть случайных прохожих. Согласно польским поверьям, под одиноко растущей березой покоится душа умершего насильственной смертью и вместо сока в ней струится кровь. Некоторые признаки необычного вида березы (искривленная или сросшаяся с другим деревом) были для белорусов свидетельством того, что под ней погребена невинно загубленная душа. Во многих восточно-славянских балладах, легендах, сказках погибшая девушка превращается в березу. Характерно, что в Костромском крае об умирающем говорили: «В березки собирается».

Береза часто упоминалась как атрибут нечистой силы в демонологических поверьях и быличках: рассказывали, например, что ведьма могла надоить молоко с ветвей березы; она же летала по ночам не только на помеле или хлебной лопате, но и на березовой палке; белые кони, подаренные человеку чертом, превращались в кривые березы, а поданный чертом хлеб — в березовую кору; женщину, в которую вселился бес, во время приступа «бросало» на березу.

Широко известны у восточных славян троицкие обряды с растущей или срубленной березой, совершаемые, как правило, девушками и женщинами. У русских в четверг перед Троицей совершался обряд «завивания березки»: девушки шли в лес, выбирали там молодую березу и под пение обрядовых песен закручивали на дереве ветки в форме колец, связывая их своими лентами, поясами или нитками; рядом с «завитой» березкой водили хороводы, гадали о будущем замужестве, устраивали совместное угощение. Девушки «кумились» с березой, просили у нее доли, умывались березовым соком для красоты и здоровья. В Костромском крае верили, что девушка, первой севшая в тени «завитой» березы (на которой «завили» венок), выйдет замуж в текущем году.

В день Троицы вновь ходили к этому дереву, чтобы «развить», «распустить», «освободить» березу. Наряду с этим совершались обряды и со срубленной «троицкой березкой» (которую называли в разных местах по-разному: «кума», «гостейка», «семик», «куст», «баба», «красота»): деревце украшали лентами, бусами, цветами, ходили с ним по селу, а затем выносили за его пределы и там сжигали или топили (т. е. «провожали березку» или «хоронили» ее).

Крестьяне Дмитровского края (под Москвой) верили, что в березовые ветки на Троицу вселялись души умерших родственников.

Ветки березы, особенно те, что были использованы в троицких или других календарных обрядах, расценивались в народной магии как надежный оберег. У всех славян считали, что заткнутые под крышей дома, оставленные на чердаке березовые ветки защищают от молнии, грома, града; воткнутые посреди посевов в поле, они отгоняют грызунов и птиц; брошенные на огородных грядках, предохраняют капусту от гусениц. С помощью веток березы и березовых веников пытались уберечься от нечистой силы, болезней, «ходячих» покойников. Накануне дня Ивана Купалы березовые ветки втыкали над дверями хлевов, чтобы не дать ведьмам проникнуть к коровам и навредить им; на рога коровам надевали березовые венки для защиты от ведьм. У западных славян надежным средством защиты от злых сил считалась березовая метла, прислоненная к постели роженицы или к колыбели новорожденного. Во многих местах верили, что при битье березовым прутом заболевшего ребенка болезнь тут же отступит.

В знахарской практике действенным приемом лечебной магии считалось хождение к растущей березе для «передачи» ей болезни: под березу выливали воду, оставшуюся после купания больного ребенка, (ср. мотив угрозы по отношению к болезни в тексте русского заговора от грудной жабы: «Брошу жабу под березов куст, чтоб не болело, чтоб не щемило»). Русские крестьяне обращались к березе с просьбой об исцелении и при этом скручивали над больным березовые ветки, угрожая не отпускать их до тех пор, пока болезнь не отступится от человека. В Мазовии страдающий малярией должен был потрясти березу с приговором: «Тряси меня, как я тебя, а потом перестань».

 

Осина

 

Осина в народных представлениях — проклятое дерево; вместе с тем широко используемое в качестве оберега.

Рассказывают, что осина виновна в том, что позволила мучителям Иисуса Христа сделать из своей древесины крест, на котором его распяли, гвозди, которыми он был прибит к кресту; Богородица либо сам Христос прокляли осину и наказали ее вечным страхом, от которого та трясется по сей день. Согласно другим источникам, осина не проявила почтения: в момент рождения Христа и при его кончине не затихла и не склонилась, а продолжала шелестеть листвой и трепетать. Потому она дрожит без причины, не дает плодов и не может укрыть человека своей тенью. Наконец, говорят, что мучимый страхом и раскаянием Иуда долго не мог найти дерево, которое согласилось бы «принять» его, и лишь осина сжалилась и позволила ему повеситься на ней, за что тут же и была проклята Богом.

 

Осину запрещалось сажать около домов (во избежание несчастья, в том числе — болезней); осину не использовали при строительстве, не топили ею печь, избегали сидеть в тени дерева, не вносили в дом осиновых веток и т. п.

Кое-где у восточных славян осину считали также «чертовым» деревом (ср. характерное гуцульское название черта «осинавец»). В местах, где растет осина, по поверьям, «вьются» черти. Ходить там небезопасно: черти могут так запутать человека, что он заблудится и не найдет дороги назад. Черти, заводящие человека в заросли осины, принимают облик его родственников и знакомых, а затем внезапно исчезают; изображают свадьбу, на которой человек веселится, а наутро он обнаруживает себя спящим не в избе, а под осиной; колдун, мстящий ребенку, угощает его сладостями, которые оказываются на деле осиновыми листьями, и т. п. О пребывании черта на осине (или вблизи нее) свидетельствует запрет прятаться под осиной во время грозы, потому что «осину гром ищет» (гром «бьет» черта в славянских поверьях).

Связью осины с нечистой силой можно объяснить широкое использование ее в магических целях. Согласно белорусским поверьям, на огне из осиновых веток ведьмы готовили вредоносное зелье; чтобы превратиться в волка или стать невидимым, колдун должен был перекувырнуться через пять осиновых колышков, вбитых в землю, или через осиновый пень; бросив ветку осины перед путником, колдун сбивал его с дороги. Желая завести дружбу с лешим, человек призывал его, стоя в лесу на поваленных осинках.

Вместе с тем в некоторых ситуациях осину использовали в магических целях и при гаданиях. Чтобы обнаружить вора, поляки вкладывали в расщепленную осину вещь, до которой дотрагивался вор; считалось, от этого его начнет трясти лихорадка и злодей поспешит вернуть украденное. Белорусы, чтобы вернуть себе подменыша, били его, положив на осиновые ветки. Осину использовали и в магических способах распознавания ведьмы: ее можно было увидеть, если в ночь накануне Ивана Купалы спрятаться в хлеву под бороной, специально изготовленной из осины. Чтобы узнать, кто из женщин в селе ведьма, белорусы вбивали в землю осиновый кол, состругивали с него щепки, поджигали их и на огне кипятили цедилку (тряпочку, через которую процеживают молоко): считалось, что ведьма непременно придет просить не жечь ее огнем.

Известным магическим приемом было и «заламывание» осины. Человек, поссорившийся с соседом, работник, стремящийся расстаться с хозяином, юноша, желающий навсегда покинуть родные места, — заламывали вблизи дороги ветку осины со словами «Пойду и осиною заломлю дорогу», полагая, что никогда уже не вернутся в опостылевшие им места. Мотив заламывания осины как оберега от русалок встречается в песнях, исполнявшихся в Полесье весной при «проводах русалки», ср.: «Проведу русалку, проведу, / Да и осинкою заломлю, / Штоб русалочка не ходила, / Мого житечка не ломила».

В фольклоре, поверьях и обрядах осина выступает действенным средством в борьбе с нечистой силой, ведьмами, колдунами и хтоническими существами. На огне из осиновых дров сжигали после смерти колдунов, чтобы они не вредили людям, а также утопленников, похороненных на общем кладбище, что вызывало сильную засуху (ср. в проклятиях: «Чтоб ты сгорел на осиновом дереве»). В русской сказке богатыри побеждают Бабу-Ягу, придавливая ее корнями осины; Добрыня Никитич вешает побежденного им Змея-Горыныча на «осину кляплую» (былина «Добрыня и Змей»).

По русским и белорусским поверьям, убитую змею надо повесить на осину, иначе она оживет и укусит человека. Заговоры от укуса змей обычно читают над осиновой корой, а затем трут ею укушенное место.

У восточных славян, а также в Польше осиновый кол втыкали в могилу «ходячего» покойника или вампира. Нередко это делали еще при похоронах, чтобы умерший не превратился в «ходячего» покойника. Это обыкновенно касалось, прежде всего, за-ложных покойников, т. е. тех, кто умер неестественной или преждевременной смертью. Более эффективным считалось вбивание осинового кола прямо в труп умершего (ср. соответствующие проклятия («Кол осиновый тебе на том свете») и пожелания-угрозы, адресуемые хозяевам, если они плохо одаривали колядников («На Новый год осиновый гроб, / Кол и могилу, / Ободрану кобылу»). Облегченная форма этого обычая — установление на могиле осинового креста или помещение в гроб на грудь покойного маленьких осиновых крестиков.

В обрядах восточных славян осина использовалась в качестве оберега. В Юрьевскую (см. Юрьев день) и купальскую ночь с помощью осиновых веток, воткнутых в стены хлева, в ворота, сараи, оберегали скот от ведьм, отбирающих у коров молоко. С той же целью при отеле коров на рог ей укрепляли кусочек осины; первое молозиво процеживали через осиновую дудочку и отдавали корове. Если у коровы кисло молоко, ее прогоняли через положенные вдоль порога осиновые ветки; через осиновое полено, помещенное в воротах двора, заставляли перешагнуть только что купленную лошадь и т. п.

Оберегая поля от ведьм, могущих отобрать «спор», в посевы втыкали ветки осины (чаще всего в купальскую ночь); тем же способом охраняли огороды от кротов, гусениц и др. Знахарь, уничтожающий на поле залом (скрученные в узел колосья, вид порчи), вырывал его из земли осиновыми палками и сжигал на осиновом огне. При строительстве дома в углу фундамента втыкали осиновые колышки, оберегая дом от всякой беды. Защищаясь от лешего, человек, застигнутый ночью в лесу, ложился спать в круге, очерченном на земле осиновой палкой.

В народной медицине на осину «переносили» различные болезни: при лихорадке срезанные волосы и ногти больного вкладывали в дыру, просверленную в осиновом дереве, и забивали дыру осиновым колышком, полагая, что от этого лихорадка не сможет выйти наружу. Иногда вещи больного закапывали в яме под осину или сажали больного на свежий осиновый пень, полагая, что болезнь уйдет из человека в него. «Передавая» болезнь дереву, просили осину: «Осина, осина, возьми мою трясину, дай мне леготу!»

В некоторых случаях в обмен на здоровье человек давал обещание не наносить осине вреда — не ломать ее ветвей, не рубить, не жечь (ср. сходные поверья о бузине). При детской эпилепсии срезанные волосы и ногти забивали в косяк двери осиновым колышком на высоте роста ребенка: считалось, что когда ребенок перерастет это место, он выздоровеет. При детской бессоннице из осины делали купель для ребенка или клали осину ему в колыбель. С помощью осины лечили также зубную боль, грыжу, детский испуг и другие болезни. При приближении эпидемии холеры в четырех концах села втыкали в землю срубленные деревца осины, ограждая тем самым село от проникновения болезни.

Применялась осина и в народной ветеринарии. При эпидемии чумы (так называемой «коровьей немочи») размахивали в воздухе осиновыми палками; на осиновом огне готовили лекарственные травы для скота и др.

 

Бузина

 

Воплощение и вместилище черта и т. п. (преимущественно в западно-славянском, отчасти западно-украинском ареале). Характерно отношение к бузине как к проклятому, нечистому и опасному растению; отсюда ограниченное использование бузины в семейных и календарных обрядах и широкое ее применение в магии, оберегах, гаданиях, народной медицине. У южных славян «негативный» комплекс поверий о бузине несколько ослаблен. У русских и белорусов соответствующие представления и обрядовые функции связаны с осиной, вербой и некоторыми другими деревьями.

Бузина наделяется функцией медиатора: она, по поверьям, существует от начала мира и потому причастна к мифическим протособытиям (грехопадение Адама и Евы, убийство Авеля) и христианской истории (предательство Иуды).

 

Считалось, что под бузиной и в ее корнях живет дух, демоническое существо (черт, бес и др.). В польском предании говорится о том, что первый бес поселился в огромной яме и посадил сверху бузину, чтобы она охраняла его. На Украине верили, что бузину «насадил черт» и теперь постоянно живет под ней, поэтому ее нельзя выкапывать с корнем, чтобы не раздражать его. На Западной Украине известны мифологические рассказы о лесных духах, обитающих в зарослях бузины, о превращении упыря в куст бузины. Сербы считали куст бузины местом обитания вил. Вместе с тем бузина — обиталище домашних духов, приносящих хозяевам добро, опекунов хозяйства (спонсоров) и др. В польских и украинских заговорах бузина отождествляется с Адамом; к ней обращаются со словами: «Бузыновый Адаме», «Человек Божий, святой Адам», поясняя это тем, что и бузина, и Адам существуют со времени основания света.

Отношение к бузине как к неприкасаемому и опасному растению отразилось в запрете выкапывать (выкорчевывать) бузину, нарушение которого могло привести к смерти человека, несчастьям и различным болезням, а также к падежу скота. В случае необходимости для выкорчевывания бузины специально нанимали (в Польше, например) калек или душевнобольных. Считалось, что там, где был выкопан куст бузины, никогда ничего не вырастет. На Украине из бузины запрещали делать детские игрушки, иначе у детей болела бы голова; у украинцев и поляков — сжигать бузину во избежание зубной боли; у поляков, гуцулов, лужицких сербов — спать под бузиной, мочиться под нее, влезать на бузину. Бузину не использовали в качестве топлива, чтобы не навлечь в дома клопов и блох.

На Украине и в Польше бузину считали проклятым деревом. Здесь известна легенда о том, что на бузине якобы повесили Иуду (или дьявола), отчего ее листья и ягоды издают трупный запах, ее нельзя использовать в бытовых целях и т. п. Бузина упоминается в проклятиях (ср. сербское: «Пусть у тебя на очаге вырастет бузина»). Известны мифологические рассказы о том, как человек не мог найти дорогу, блуждая вокруг куста бузины. Аналогичные легенды и поверья часто относятся у славян к осине.

На Украине широко известны обращенные к бузине заговоры, содержащие мотивы «чуда» и произносимые под бузиной с определенной магической целью: «от напасти», «чтобы суд не засудил», «для приобретения силы и отваги», «для избавления от всякой беды» и др. (ср.: «Добры вечір тобі, бузю, ты мій вірний друзю! Скажи мени, бузю, як тому було, як сын батька вбыв, а з Матір'ю гріх творыв? — Там так було: терлось та м'ялось, та більш того, що и так миналось»). Сюжет заговора как бы воспроизводит некое мифическое протособытие, свидетелем которого была в свое время бузина. Это событие резко нарушало нравственные нормы, но тем не менее, имело благоприятный исход («терлось, та мялось, ни на ком не сыскалось»).

В народной медицине западных славян и украинцев при лечении чахотки, лихорадки, зубной боли и других болезней символически «переносили» эти болезни на бузину. Под бузиной закапывали колтун, выливали под нее воду, в которой купали больного ребенка, — в надежде на то, что болезнь заберет дух, живущий под бузиной, обвязывали бузину нитками из одежды больного и т. д. Чтобы уберечь ребенка от головной боли, словенцы закапывали под бузиной его остриженные волосы, а словаки купали маленьких детей в отваре цветов бузины, чтобы обеспечить им здоровье.

К бузине были обращены заговоры, которые читали под бузиной при лечении зубной боли (у украинцев и поляков) и лихорадки (у чехов и мораван). Эти заговоры содержат мотивы «отсылки» болезни на бузину или договора человека с бузиной, ср. польский заговор: «Святая бузина, я тебя храню от сожжения огнем, а ты меня храни от зубной боли».

У южных славян бузина широко применялась при укусах змей, скорпионов и ос, а также использовалась в народной ветеринарии.

У чехов и словенцев девушки обращались к бузине во время гаданий о замужестве. На святки девушка шла к кусту бузины, трясла его и говорила: «Трясу, трясу бузину, отзовись, пес, с той стороны, где живет мой милый», и слушала, где залают собаки. Считалось, что во время гадания можно увидеть суженого в кусте бузины.

Ветки бузины использовались в качестве универсального оберега. Ими украшали дома, хозяйственные постройки, заборы, ворота и другие объекты для защиты людей и хозяйства от ведьм в канун Юрьева дня и дня Ивана Куп алы.

На Балканах ветки бузины (наряду с другими растениями) применялись в обрядах вызывания дождя. Ими украшали с ног до головы додолу, пеперуду, куклу Германа, а по завершении обряда сбрасывали ветки в воду.

 

 

Растения

 

Колючие растения

 

Колючие растения чаще использовались в защитной, лечебной, отгонной магии, реже — в любовной. Колючий является синонимом острого: в народной культуре предметы и растения с такими признаками имеют общую семантику и сходным образом используются в магической практике. Сюда: относятся: боярышник, терновник, шиповник, крыжовник, ежевика, можжевельник, репейник, реже — хвойные деревья, а также другие растения, обладающие шипами и колючими листьями.

 

Из предметов — гребень, грабли, вилы, вертел, игла, нож и т. п. Использование колючих и острых предметов и растений определяется их способностью ранить, калечить, впиваться в тело, причинять боль, вред. С другой стороны, охранительная функция колючих растений основана на их способности цепляться за одежду, удерживать, не отпускать кого-либо, ср. сербское название терновника «вукодржица» (волкодержица). С этим свойством связано их использование в приворотной магии.

Чаще всего колючие предметы и растения применяются в качестве оберегов людей и скота от нечистой силы и болезней. Чтобы защитить дом от нечистой силы, ворота, двери, окна дома и хлева обвязывали ветками колючих растений; у южных славян — преимущественно боярышником и терновником, у западных — шиповником и диким крыжовником, у восточных — репейником и можжевельником. У южных славян дверь запирали колышком из боярышника, а в замочную скважину втыкали шипы колючих растений, чтобы нечистая сила не проникла в дом. Вампиру в гроб клали ветки колючих кустарников, чтобы они цеплялись за его одежду и не выпускали его из могилы. Чтобы уберечь скотину от ведьм, на Украине, у южных и западных славян в четверг перед Троицей и в Юрьев день затыкали колючие растения в хлеву. Сербы при первом доении над воротами хлева вешали венок из шиповника, а чехи перед началом мая, накануне дня св. Филиппа и св. Якуба в порог хлева и в навоз втыкали ветки крыжовника или шиповника.

Наряду с колючими растениями в этой же роли использовались острые предметы, которые затыкали в порог, крышу, двери и окна дома или хлева, обносили их вокруг охраняемого пространства, а иглы и булавки втыкали в одежду, чтобы обезопасить человека от порчи.

Охранительные свойства имел также костер из веток колючих растений: в Сербии и на Западной Украине вампиров и ведьм сжигали на огне из терновника или боярышника. В Чехии в костры, разводимые в Юрьев день, клали ветки крыжовника и терновника, чтобы к дому не приближалась нечистая сила. Русские после выноса покойника топили печь можжевельником, чтобы покойник не мог вернуться. Оберегом служили не только сами колючие и острые предметы и растения, но и упоминание о них в магических формулах. В Сербии в день св. Иеремии девушки, чтобы отогнать змей, обходили село с песней, в которой сообщалось, что все змеи убежали, а единственная оставшаяся «оба глаза выколола о две колючки терновника, о четыре шиповника».

В ряде случаев применялось символическое укалывание, закалывание, прокалывание возможной опасности. В день св. Димитрия деревянными копьями колют во все дыры в доме, амбаре, других хозяйственных постройках или затыкают эти копья в землю, что должно уничтожить всех мышей в доме. В Сербии в Тодорову субботу женщины колют иглой камень, чтобы проколоть глаза змее.

Колючие растения и острые предметы использовались для лечения болезней: на Русском Севере считают, что все болезни боятся чертополоха. Белорусы отваром колючих трав лечили колющие боли, в частности колики и колотье в боку. У западных славян колючие растения использовались для лечения коров, испорченных ведьмой, и для возвращения отобранного молока. Для этих целей в Словакии хозяйки делали венок из шиповника и сквозь него процеживали молоко, кипятили его на огне из веток шиповника, выливали в навоз молоко от испорченной коровы и били по этому месту прутом шиповника, надеясь тем самым исколоть ведьме лицо.

В приворотной магии использовалась способность колючих растений задерживать кого-либо, цепляться за одежду, чтобы «зацепить» суженого.

В календарных обрядах, направленных на увеличение плодородия, укалывание символизирует коитус. В Словакии в день св. Андрея и во время адвента ряженые парни натягивали на лицо или на руку кожу ежа и старались уколоть девушек. На Русском Севере во время святок ряженые парни, так называемые веретельники, вставляли себе между ног веретена и кололи ими девушек.

Колючие растения, в частности терновник и шиповник, считались «дьявольским» творением. Например, на Украине полагали, что репейник и вообще колючие растения посадил дьявол, чтобы люди, цепляясь за них, ругались и таким образом грешили.

 

Крапива

 

Иначе — колоть (ср. названия: рус. — «жигучка», укр. — «жалива», бел. — «жигливка» и т. п.) (собственно, слово «крапива» и означает «то, что оставляет мелкие пятна, крап»). В народной культуре играет роль оберега и отгонного средства; причисляется к «дьявольским» растениям, соотносимым с «чужим» миром; вместе с тем наделяется символикой плодородия.

Согласно легендам, крапива произошла из проклятых или грешных людей либо выросла на месте их гибели. О крапиве в народе говорили, что ее посеял дьявол и она проклята Богом (украинцы).

У южных славян первую крапиву ели для сохранения здоровья на весь год. В Боснии на Пасху причащались вином и хлебом (по-христиански), а потом крапивой. У болгар и сербов, когда в Юрьев день первый раз ели крапиву, произносили формулы отгона болезней и пожелания здоровья. В Страстную субботу болгары варили крапиву и мазали крапивой крупный рогатый скот, чтобы он не бесновался.

Апотропейные свойства крапивы широко использовались для защиты от болезней, порчи, нечистой силы, стихийных бедствий, несчастий. У южных славян в Юрьев день крапиву клали на ночь под голову, украшали ею голову, опоясывались ею, хлестали себя и друг друга крапивой; затыкали крапиву в цепь очага, чтобы никогда не угас огонь и не опустел дом и т. п. В день Ивана долгого (1/14 июня) у русских водили хороводы, участники которых жгли друг друга крапивой, желая избавиться от болезней.

Накануне Иванова или Духова дня в качестве оберега от ведьм, колдунов и другой нечистой силы раскладывали крапиву на окнах, на порогах, вешали крапиву на дверях домов; перед купанием в реке в воду бросали крапиву для защиты от русалок (восточные славяне), держали в руках крапиву как оберег от водяного (чехи); на Русальной неделе для охраны от русалок крапиву зашивали в пояс (болгары); в окна домов бросали крапиву с приговором: «Крапива в дом, а клоп вон» (Русский Север).

При первом выгоне стада на пастбище в день св. Георгия южные славяне перед ритуальным доением украшали зеленью и крапивой загоны для овец, всю молочную посуду; белорусы процеживали молоко через пучок крапивы, доили скот через венок из крапивы; украинцы Закарпатья бросали крапиву в подойник, «чтобы овцы не болели», «чтобы скотине, как и крапиве, ничто не вредило». Для обилия молока, сметаны, масла крапивой кормили скот, натирали вымя коровам и овцам (сербы); горшки для молока, маслобойку мыли мочалкой, сделанной из крапивы, после чего ее сжигали, чтобы злой человек не похитил «спор» (удачу) (чехи, словаки). Для защиты скота от ведьм накануне дня Ивана Купалы крапиву затыкали в щели скотных дворов; вешали коровам на лоб венки из крапивы (поляки); переводили скот через кучу крапивы (восточные славяне).

Охранные и продуцирующие свойства крапивы использовались в аграрных обрядах: в посевное зерно клали корень крапивы, который после сева закапывали посреди поля (сербы). На гряды капусты сажали выкопанную с корнем крапиву, приговаривая: «Крапива червям, а капуста нам» (Забайкалье). Чтобы никто не мог отобрать плодородие, чехи Моравии клали крапиву в первую телегу навоза, вывозимого в поле. Крапивой украшали дежу, в которой замешивали обрядовые хлебы (Болгария).

Крапиву использовали в колдовстве и магии: ее сжигали для отгона градовых туч; втыкали в одежду, в цепь очага, чтобы молния не ударила в дом. У сербов старая ведьма «посвящала» новую, ударяя ее веником из крапивы. На Юрьев день во время качания на качелях девочки ударяли взрослых девушек по ногам крапивой, чтобы их «распалить» и чтобы они вышли замуж (македонцы). В целом видно, что крапива — растительный эквивалент огня.

Негативная символика крапивы отражена в поверьях: обильно разросшаяся крапива осмыслялась как предвестие смерти, запустения, разрухи. В народных песнях запустелые дворы поросли крапивой, вдова сравнивается с сухой крапивой. Представления о крапиве как о растении «чужого», «дикого», «аномального» мира отразились в выражениях: «найти в крапиве» — родить внебрачного ребенка; «крапивница» — мать внебрачного ребенка; крапива, «крапивник» — внебрачный ребенок, подкидыш; «прыгать в крапиву», «скакать в крапиву» — о прелюбодеянии, внебрачных связях.

 

Папоротник

 

Особо известен такой символ, как цветок папоротника, с которым связана легенда: папоротник в ночь на Купалу выпускает красивейший цветок-огнецвет. И цветет он только одну ночь, а потом бесследно пропадает. Тот, кто найдет этот цветок, станет мудрым и сильным. И найдет клад.

 

 

ДОМАШНЯЯ ВСЕЛЕННАЯ