Благородные корунды (рубин и сапфир), шпинели и цирконы

 

В некоторых немногих местах Земли мы находим определенное весьма своеобразное сообщество горных пород. В таких местах часто упоминавшиеся в предшествующих главе пегматитовые ходы встречаются с очень древними кристаллическими сланцами и с мраморовидными известняками или доломитами. Кристаллические сланцы имеют также особое отношение к уже упомянутым ранее грюнштайнам, которые мы охарактеризовали как выражение древообразующей тенденции в древнем жизненном состоянии Земли.

Третья компонента этого сообщества горных пород, мраморовидные известняки и доломиты, указывает на новый уклон в истории жизни Земли. Мы рассмотрим его вкратце, чтобы попытаться понять, почему именно в вышеуказанных местах мира минералов внезапно появляются корунды.

Известь появляется в более молодых пластах Земли, например ­ юры, явного образования из бесчисленных морских животных, покинувших после смерти свои раковины и оболочки. Когда между этими известняками появляются так называемые доломитовые доски (часто даже окремненные), то это указывает на то, что временами в жизни моря преобладали определенные низшие растительные формы. Такими низшими растительными формами являются известные нам сегодня водоросли. Одно­ или многоклеточные разновидности водорослей, которые из своего жизненного процесса выделяют известь или доломит, распространены сегодня ещe больше.

Доломит, смесь углекислого кальция и углекислого магния, именно этим содержанием магния указывает на свое растительное происхождение. Магний, как ядро субстанции хлорофилла, является центральной вещественностью для функции жизненных процессов растительного мира.

Способность низших растительных форм, водорослей, обходиться с кальцием и магнием так же, как позднее ­ низшие животные со своими раковинами и скорлупами, связана с тем, что у этих ранних форм растительного царства имеется ещe и животный уклон. У них еще не произошло чистого разделения между животным и растительным образованием. У папоротников этот «животный уклон» ещe присутствует весьма отчетливо в сложном способе размножения. С чем связано это примечательное промежуточное положение низших растительных форм, мы не можем здесь рассматривать, это увело бы слишком далеко. Интересующимся можно указать соответствующие рассмотрения Герберта Громана*.

Отсюда следует, что мраморы и доломиты, которые, как сказано, залегают между пегматитами и кристаллическими сланцами, образовались из жизненных процессов низших растительных форм в эти древнейшие эпохи жизни Земли. И эти, так называемые пра­известняки и пра­доломиты ­ не имеют еще ничего общего с более поздними животными отложениями известняков.

Резюмируя то, что выражено в этой группе пород ­ пегматитов, кристаллических сланцев и известняков, и, соответственно ­ доломитов, можно сказать: пегматиты с их образованиями полостей указывают на начинающееся отделение животного образующего принципа от древнего минерально­растительного мира гранита, с которым мы ранее познакомились, как с разрастающимся в себе самом миром цветения. Благородные камни, которые внезапно появляются в пегматите как отдельные образования, нужно рассматривать как сорванные цветы: отдельные минералы, которые в мелких и незначительных фракциях скрыты в граните, возвышаются к полной красоте своих кристаллических форм.

В кристаллических сланцах листовой принцип слюды уплотняется до описанного образования «дерева», которое весьма отчетливо выразилось в собственно грюнштайнах. Так что «растительное» является в форме, метаморфоза которой ­ сегодняшние деревья. В области сланцев и характерных грюнштайновых образований мы не находим больше ничего, что могло бы нам указать на «животный характер».

Теперь в отложенные известняки и доломиты погружается «животный уклон» полевого шпата в граните; он входит уже отделенным от других принципов, но при этом полностью преобразованным. Ибо в триаде гранита ­ кварц, слюда и полевой шпат ­ полевой шпат представляет «известковое» начало. Это «известковое», как отдельная составная часть этих пород, в кристаллических сланцах ­ полностью исчезает. Но оно, как сказано, появляется вновь и преобразуется в мраморы и доломиты, залегающие между сланцами.

Итак, ещe совершенно недифференцированная минерально­растительная жизнь гранитов подразделяется в дальнейшем развитии так, что в возникающих из гранитов пегматитах начинает высвобождаться цветочное (благородные камни), в сланцах ­ делается самостоятельным листовое и уплотняется до стеблевого, и в мраморовидных известняках и доломитах проявляется далее новый жизненный уклон, который указывает на низшие растительные формы с ещe животными свойствами в их жизненных процессах.

Это можно представить так, что желеобразные состояния этих позднейших горных пород возникают поочередно из описанных жизненных процессов. Сначала, будучи еще пластичными, они присутствуют рядом друг с другом. Вследствие этого происходят все те своеобразные проникновения, сдвиги и движения типа выпотов, которые потом можно обнаружить в твердой горной породе. Великолепные складчатости в сланце и гнейсе совершенно немыслимы без этого предшествовавшего пластического состояния.

В этот «момент», несущий указанные новые жизненные тенденции, и возникают корунды, благородные формы которых известны с древних времен как рубин и сапфир.

Основная субстанция всех корундов ­ кристаллизованный глинозем (окись алюминия). Глинозем мы уже встречали у благородных полевых шпатов, у берилла и у топаза. Но там он все же был в соединении с кремнекислотой и с другими веществами. Здесь, у корундов, мы имеем дело с «чистым» глиноземом, окрашенным металлами, как и другие благородные камни.

Глинозем присутствует также в слюде ­ в соединении с кремнекислотой и калием или магнием. Он есть и в полевых шпатах вместе с кремнекислотой, калием, натрием или кальцием. Эти минералы ­ слюда и полевые шпаты, составляют в структуре мира горных пород свыше 60 процентов. Из этого можно видеть, какую роль сыграл глинозем в ранних жизненных состояниях Земли. Ещe и сегодня есть растения, которые в особой мере перерабатывают глинозем, включая его в свое строение. К ним принадлежат хвощ полевой, папоротники, моховые папоротники (селагинелла) и некоторые простейшие, которые встречаются только в австралийской флоре. В жизненных процессах этих растений глинозем имеет особое отношение к образованию листа. В минеральном мире и соответственно ­ в лежащем в его основе древнем царстве жизни Земли это отношение к листообразованию появляется в образовании слюды, которое, как мы уже упомянули ранее, восходит к подобным чашелистнику образованиям древнего минерально­растительного мира.

Так что в слюде глинозем вместе с кремнекислотой является той субстанцией, которая определяет характерную слоистую структуру.

Примечательно то, что субстанция, которая очень распространена в соединении с кремнекислотой, выступает вдруг самостоятельно и отдельно. У остальных благородных камней также весьма распространенные субстанции встречаются в благородной форме, но с тем значительным различием, что свободный глинозем является большой редкостью.

Появление этого свободного глинозема в виде корунда является таким же показателем дифференциации жизненных процессов, как и возникновение сланцев и известняков.

В высвобождении субстанции глинозема из тесной связанности с древними минерало­растениями проявляются мощные мировые силы, чью уникальность превосходят лишь те, которые лежат в основе образования алмаза. Ведь вещество, которое обычно массово присутствует в любой пахотной почве, здесь настолько возвышено и облагорожено, как вряд ли какая­либо другая земная вещественность.

Мы не намереваемся отправляться за тайнами тех мировых сил, происхождение которых, как сказал Р. Штайнер, нужно искать по ту сторону Зодиака.

Исключительность этой свободной, кристаллизованной субстанции глинозема выражается также и в том, что она в своем существовании ­ не связана с вышеупомянутыми тремя разновидностями горной породы, но может быть вросшей как в пегматиты и в сланцы, так и в известняки или доломиты. Кристаллические сланцы в истории развития имеют сильное отношение к грюнштайнам, сапфир, например, могут находить также в базальтах, которые также родственны грюнштайнам.

Дальнейшая особенность корундов ­ твердость. Согласно шкале Мооса, которая является лишь числовой, так что не передает никакой качественной оценки, корунд имеет твердость 9. В действительности корунд примерно в девять раз тверже горного хрусталя; в этом качестве его превосходит только алмаз, который в девяносто раз тверже корунда.

Кристаллические формы корундов очень разнообразны. У рубина это преимущественно шестигранные призмы с ровными концевыми гранями; у сапфира ­ часто шестигранные бочкообразные формы, сглаженные или заканчивающиеся шестигранными пирамидами.

Прозрачные красные корунды до сих пор называют рубинами, причем особенно редкие и ценимые ­ цвета «голубиной крови». Окраска рубина основывается на содержании железа и столь малых следах хрома, что они уже не устанавливаются аналитически, но только спектроскопически.

Корунд синего цвета носит название сапфир. Его окраска также основывается на железе и на незначительном содержании родственного железу титана.

Белые и желтые корунды также называют сапфирами; находят, что их окраска обуславливается теми же металлами, варьируется только величина и распределение коллоидных частиц металла. Все другие окраски корундов, которые в большом разнообразии встречаются наряду с рубином и сапфиром, также обуславливаются упомянутыми тремя металлами. Части этих цветных корундов дали названия других соответствующих благородных камней с приставкой «восточный». Таким образом, фиолетовый корунд называют «восточный аметист», изумрудно­зеленый ­ «восточный изумруд», окраски топаза ­ «восточный топаз» и так далее. Исключение составляет красновато­желтый «королевский топаз» Цейлона, также корунд, который называется также «падпараджа».

У рубина и сапфира встречается оптическое явление, которое встречается, да и то весьма редко, только у позднее обсуждаемого граната, так называемый астеризм: у некоторых слабо или тускло окрашенных камней, негодных для огранки, встречается звездообразное, шестилучевое световое явление, передвигающееся в зависимости от положения относительно источника света. Эти звездчатые рубины и звездчатые сапфиры шлифуют кабошонами, чтобы ещe более подчеркнуть явление. Феномен этой подвижной световой звезды основывается на структуре кристалла корунда, в котором залегают тончайшие кристаллические иголочки других минералов. Подобные камни часто окрашены только сизо­серым и имеют плотный «шелк», что означает, что они, собственно, несколько «туманны». Сильно окрашенные камни со звездой очень редки и относятся к наибольшим драгоценностям.

Если говорить о месторождениях благородных корундов, рубина и сапфира, мы хотели бы указать на изложенное в главе о ляпис­лазури и бирюзе о древнем Лемурийскпм континенте. То, что там говорилось об охватывающей Землю периферии этого континента, имеет значение, и притом особое, и для благородных корундов. Существенные месторождения этих благородных камней находятся в Южной Азии, на Цейлоне, на Мадагаскаре и в Австралии. Известны, пожалуй, корунды из Африки, но их кристаллы ­ не ювелирного качества. На южноамериканском континенте до сегодняшнего дня найдены лишь немногие корунды в центральной Бразилии. Северная Америка имеет некоторые месторождения в штатах Каролина и Монтана, которые наряду с техническим корундом поставляют также рубин и весьма интересный сапфир.

Классической областью месторождений благородных корундов в течение столетий является все же Южная Азия с Цейлоном.

Для рубина на первом месте нужно назвать верхнюю Бирму с районом Могок. Благородный камень там, как почти во всех месторождениях, добывают из горных осыпей выветривания. Известна, правда, материнская порода рубина ­ грубозернистый белый мрамор. Здесь кристаллы рубина образовались, паря в известковом геле, перед затвердением мрамора.

Лишь немногие созерцали удивительную картину вросшего в белый мрамор красного кристалла рубина. Как сказано, камень здесь добывают исключительно из гальки, щебня и глин выветривания. Кроме рубина здесь находят синие, зеленые, желтые и белые сапфиры, которые происходят частично из смежного пегматита, с ним они и попадают в гальку. Камни ­ очень мелкие, чаще всего весят лишь доли грамма; более крупные экземпляры, от 6 до 9 карат (1 карат = 0,2 грамма) без изъянов ­ редкость. Все же раз в пару лет находят ювелирные камни между 30 и 400 каратами. Ещe более редки большие экземпляры в 1000 карат, которые для обработки не годятся. Бирманские рубины ценятся как самые красивые.

Следующие по значению месторождения находятся в аналогичных геологических условиях в Сиаме. Камни здесь также добывают из «россыпей» (осыпей выветривания). Окраска сиамских рубинов варьируется в оранжево-желтых и коричневых тонах, так что их ценность незначительна. Здесь одновременно встречаются и сапфиры.

В Афганистане на протяжении столетий известны рубиноносные мраморы восточнее Кабула и в других местах. Добыча этих месторождений была раньше весьма значительной.

На Цейлоне светло­малиново­красный рубин изредка находят наряду с многочисленными сапфирами в россыпях на юге и на западе острова. Ещe более редок рубин в Австралии, где его находят, частично вместе с сапфиром, в Новом Южном Уэльсе.

Важнейшие месторождения сапфира ­ в Сиаме, в Кашмире и на Цейлоне. Сиамские сапфиры лишь частично встречаются вместе с рубинами, материнская порода точно не известна. Когда во всех месторождениях сообщество горных пород постоянно имеет одну и ту же, описанную выше характеристику, с уверенностью заключить о материнской породе нелегко. Опыт все же склоняет к тому, что сапфир больше связан с пегматитами, сланцами или даже грюнштайнами.

В Сиаме, как и в знаменитом Кашмире, сапфиры также добывают из россыпей. Это месторождение, которое известно в Европе около восьмидесяти лет, стало знаменитым своими камнями небесно­голубого и василькового цвета, которые сохраняют свою великолепную окраску и при искусственном освещении. В Кашмире найдены также самые большие сапфиры. Находили блоки 30 см длиной и кристаллы 15 см длиной и 9 см толщиной ювелирного качества.

Чаще всего сапфиры добываются на Цейлоне. Они светлее, чем индийские и сиамские, содержат много шелковистых включений и своей окраской следуют за освещением. Сапфиры Цейлона при искусственном свете могут быть грязно голубовато-серыми, и вместе с тем, в туманный или облачный день могут излучать прекраснейший васильковый цвет. У сапфиров Цейлона также оживленный блеск. Часто встречаются большие камни и камни с шестилучевой звездой. Многочисленные корунды других цветов происходят преимущественно из этого острова и встречаются вместе с сапфиром.

Австралия поставляет великолепные зеленые и зелено­синие сапфиры, материнская порода которых ­ базальт. Камни здесь также добывают из россыпей как в Индии и Цейлоне; они отличаются большей твердостью.

Американские сапфиры в Монтане добывают частью также в горных выработках, промышленным путем, но известны также и россыпи. Выломанные из твердой породы (базальтов) камни отличаются более интенсивными, чем из россыпей, окрасками. У них также твердость выше, чем в южно-азиатских месторождениях. Некоторые сапфиры из Монтаны ­ коричневатых тонов с синим, металлическим отблеском. Стали известными голубые и зеленые камни оттуда, которые при искусственном освещении становятся красными, как александрит.

Теснейшим образом с месторождением благородных корундов связаны шпинели. Эти благородные камни известны немногим, так как они чаще всего появляются на рынке под другими названиями, как рубин балэ (розово­красный) или рубин альмандин (фиолетово­красный). Вещественно все же шпинель ­ нечто совершенно иное. Она состоит из смеси корунда и окиси магния. Форма ее кристаллов ­ октаэдрическая (две поставленные друг на друга четырехсторонние пирамиды) с тенденцией приближаться к ромбическому двенадцатиграннику. Добывают шпинель почти исключительно вместе с рубином и сапфиром, в россыпях. Но ее материнской породой всегда является мрамор или доломит, паря в котором она формировалась.

Шпинели нужно рассматривать, в том же смысле, что и корунды ­ как особые образования; филогенетически (но не вещественно!) эти камни очень близки друг другу. Содержание магния в шпинели указывает, ещe больше, чем у корундов ­ на подъем слюдяно­листового в красочный цветочный регион. Самые существенные окраски этого благородного камня ­ красная, синяя, фиолетовая, коричневая и желто­зеленая; обусловлены они теми же металлами, что и у корундов. Месторождения его ­ те же, что и рубина и сапфира; следует подчеркнуть Бирму, Сиам и Цейлон. Из Бразилии происходит желтая, так называемая уксусная шпинель; в Северной Америке есть некоторые месторождения, которые иногда поставляют пригодные для обработки камни.

Твердость шпинели меньше, чем у корунда, она примерно такая же, как у топаза (твердость по Моосу ­ 8).

 

В отличие от корундов и шпинелей циркон ­ минерал, распространенный во всем мире. Его трудно не найти в большом числе горных пород, и навряд ли найдется речной или морской песок, не содержащий циркон, по крайней мере ­ в микроскопических зернышках. Но только там, где циркон появляется в сопровождении благородных корундов, он становится благородным камнем. Этот факт более впечатляющим образом освещает констелляцию сил образования благородного камня, как она возвещает о себе при встрече трех вышеописанных видов горной породы.

Циркон ­ кремнекислое соединение примечательного одноименного металла, циркония, который чрезвычайно устойчив и столь же тугоплавок, как железо. Он имеет отчетливое сродство к металлу, который извлекают из кремнекислоты, так называемому кремнию.

Эти металлы, получаемые и из кремнекислоты и из циркона ­ столь же твердые, как кварц, режут стекло и способны, легируя железо, придавать ему большую твердость и кислотостойкость.

Очевидно, субстанция циркония имеет большое сродство к кремнекислоте, с которой она всегда связана. Ее можно рассматривать как в высокой степени уплотненную кремнекислоту, если учитывают, что она имеет почти удвоенный удельный вес последней. Циркон поэтому ­ самый тяжелый благородный камень из всех, нам известных. Это отношение к тяжести выражается ещe и другим образом: циркон содержит радиоактивные вещества. И хотя это ­ торий, все же это делает циркон главным носителем радиоактивности горных пород. Все радиоактивные вещества, уран, радий и так далее ­ принадлежат к самым тяжелым, т.е. наиболее уплотненным веществам минерального мира.

Кристаллы циркона ­ четырехсторонние призмы, закрытые с двух сторон четырехсторонними или ромбическими пирамидами. Твердость ­ несколько выше, чем у горного хрусталя, а именно ­ 7,5.

Преломление света и блеск циркона столь сильны, что его можно легко перепутать с алмазом. Отсюда ­ огненная игра разнообразных окрасок. Прежде всего это относится к самой благородной форме циркона, огненно­красному гиацинту, который может уходить в оранжево­коричневатый. Другие оттенки цвета ­ розовый, коричневый, желтый и фиолетовый. Зеленый в различных градациях ­ нередок на Цейлоне, в то время как синий цвет получают путем обжига коричневых камней. Этот обжиг, к сожалению, применяют также и к светлым гиацинтам, вследствие чего получают бесцветные, алмазоподобные камни, которые поступают на рынок как матарские алмазы (по месторождению Матара на Цейлоне).

Окрашивающие металлы ­ те же, что у корунда и шпинели, только синие цирконы из Сиама наряду с железом и титаном содержат медь и редкий элемент гафний.

Там, где циркон врос в горную породу, он так тесно с ней связан, что добыть его оттуда представляется невозможным. Его находят только в уже упомянутых россыпях вместе с другими благородными камнями. Важнейшие места: Цейлон, откуда приходит большинство самых красивых цирконов, далее ­ Австралия и Индия с их месторождениями корундов. В Южной Африке и Бразилии гиацинт сопровождает алмазы.

Алмаз

При рассмотрении алмаза мы отправляемся в регион, который, в сущности, ещe больше закрыт для сегодняшних человеческих познавательных способностей, чем все, связанное с остальными благородными камнями. Это очевидно уже из того простого факта, что в случае алмаза мы имеем дело уже не с обычными неорганическими минеральными субстанциями ­ кремнекислотой, глиноземом или их соединениями, но с чистым кристаллизованным углеродом.

Углерод является той субстанцией, которая переводит невидимую саму по себе жизнь в видимый облик, он является основной субстанцией остова видимой жизни Земли. С этими формирующими остов, дающими облик и определяющими форму свойствами углерода связано также то, что в своей повседневной форме он предстает нам как графит, каменный уголь, бурый уголь, т.е. как остаток прежней жизни ­ в темной, непрозрачной вещественности. Чернота углерода является выражением присущих ему уплотняющих и формообразующих сил. Сама жизнь создала себе эту субстанцию, чтобы свои текучие формообразования, которые предсуществуют полностью в царстве невидимого, сделать зримыми. Так из жизни возникло вещество, которое объединяет в себе мировую противоположность света и тьмы, которое единственным образом связывает верхнее и нижнее, невидимое и видимое.

В этом смысле углерод является рожденной из света субстанцией, которая одновременно насыщается высшей земной плотностью; он ­ самое прозрачное для света вещество и одновременно самое твердое вещество из всех, нам известных.

Углерод встречается нынче в минеральном мире Земли в трех различных формах: как алмаз, как графит и как уголь (каменный). Если осматривать пласты и формации, в которых содержатся эти три формы углерода, то отчетливо видно, что они принадлежат совершенно различным эпохам формирования жизни Земли.

Алмаз появляется в Южной Африке вросшим в горную породу, которая близка уже часто упоминавшимся грюнштайнам: кимберлит или «голубая земля» (англ. «blue ground»).

Родина графита ­ напротив, преимущественно в сланцах более древних пластов, в связанных с ними мраморных известняках и в некоторой степени ­ в пегматитовых ходах гранита.

Каменный уголь ­ образует собственную формацию, которая общеизвестна. Между графитом и каменным углем, особенно антрацитом, в определенных, более древних угольных месторождениях имеются переходы.

Р. Штайнер показал, что эти различные формы углерода связаны с более древними состояниями жизни Земли, которые предшествуют нынешнему земному состоянию. Эти «планетарные» состояния Земли Р. Штайнер подробно представил в книге «Очерк тайноведения» и обозначил их как ступени Сатурна, Солнца и Луны. Так как здесь невозможно повторить в нескольких предложениях существо этих представлений Р. Штайнера, мы настоятельно рекомендуем этот труд*, который и без того образует основу этого «Введения в геммологию».

«Ступень Сатурна» является чистым тепловым состоянием, началом «вещественного» как такового, которое ещe ничего из «жизни» не обнаруживает.

«Ступень Солнца» является мировым телом из тепла, света и воздуха, на котором сначала развивается «растительная» жизнь, к которой на «ступени Луны» присоединяется «жидкое» и первые задатки «животной» жизни.

Только на четвертой ступени, на современной Земле, возникает твердое состояние, и человек, прошедший в своем развитии все эти состояния, является в физическом облике.

В начале современного земного развития прошлые состояния Сатурна, Солнца и Луны повторяются в преобразованной форме и отображаются в минеральном мире как зернистые (кремниевые) горные породы, слоистые (сланцевые) горные породы и известняки.

Так что в структурах горных пород, и, во вторую очередь ­ также в их вещественности, мы имеем ключ к первоначальному происхождению этих образований из более ранних состояний жизни Земли. Там, где эти образования взаимно пронизываются, структуры и вещества сглаживаются и перемешиваются, мы должны напоминать себе о повторении прошлого в современном земном развитии. Мы не можем удивляться, что известь появляется уже в гранитах и гнейсах, так как «животное», которое связано с ней, возникло, ведь, уже на «ступени Луны». На Земле оно становится заметным уже в процессе повторения «состояния Сатурна». Оно теснится и все время усиливается, пока оно имеет преобладание в известковых пластах юры и пока «длится» повторение «состояния Луны». И наоборот, в известняки юры могут прорваться «зернистые горные породы» в виде так называемых вулканов, так как прошлое «состояние Сатурна», безусловно, ещe живет и активно действует. Все эти кажущиеся запутанными феномены не в состоянии сгладить великую основную закономерность образования горных пород, которая присутствует в описанном триединстве и может быть увиденной при наличии доброй воли.

 

Итак, алмаз появляется в определенных грюнштайнах в обществе граната и хризолита (оливин). Последние два камня могут встречаться, как мы позднее увидим, также и сами по себе в совсем других породах. Но месторождения алмаза связаны с совершенно определенными земными областями. Это аналогично тому, с чем мы уже знакомились в случае бирюзы и ляпис­лазури, а также корунда. Во всяком случае, гранат и хризолит ­ также всегда связаны с грюнштайнами или переходят (особенно гранат) в родственные грюнштайнам сланцы.

Но грюнштайны, в которых встречается алмаз ­ особым образом относятся к «солнечной ступени» Земли. Они представляют в мире горных пород то «время», в котором Солнце, Луна и Земля были ещe единым мировым телом. Здесь упомянем еще раз привходящую на «ступени Солнца» «растительную жизнь», которая потом в земном развитии выражается в вышеуказанных характерных особенностях грюнштайновых минералов. Стало быть, надо думать ­ алмаз возник в жизни Земли на «ступени Солнца», ступени сильной «растительной» жизни всей Земли. Но в пределах этой повторной, земной ступени Солнца набирает силу также ступень Луны. Она проявляется там, где в гнейсы и сланцы (но теперь ­ в удалении от грюнштайнов) внедряется известь (мрамор). Там, где это имеет место, в гнейсе, сланце и в извести (мраморе) находят графит, который Р. Штайнер указывает как форму углерода, возникшую на лунной ступени Земли.

Третья и собственно земная форма углерода, как ее назвал Р. Штайнер, это ­ каменный уголь. Он возникает лишь после того, как Солнце и Земля разделились. В начале этого углеобразования завершается «повторение солнечной ступени», столь отчетливо выраженное в преобладающих сланцевых образованиях.

Итак, в алмазе мы можем видеть нечто «солнечное», в графите ­ «лунное» и в каменном угле ­ собственно земное.

Эти три формы углерода указывают таким образом на различные этапы жизни. У каменного угля мы находим ещe безупречные жизненные формы, которые содержатся как схематический отпечаток примитивнейших растительных форм. Никто не сомневается в том, что этот аморфный уголь произошел из совсем ещe не дифференцированной растительной жизни.

У графита нельзя найти такой жизненной формы. Но мы видим другое. Графит ­ слоист, и в основной форме, когда он кристаллизован, очень похож на шестиугольные листики слюды. В породах, где он встречается, таких, как гранит, гнейс и сланец, он «вытесняет» эту слюду и «садится на ее место». Но это, собственно, означает: там, где обычно присутствует слюда, внезапно появляется графит. Если мы вспомним, что слюда является «элементом листа» древнего минерально­растительного мира, мы увидим, что эта форма углерода, графит ­ все же имела отношение к «жизни». Это можно показать ещe и другим образом. Существуют отложения лучисто­волокнистых, шарообразных радиально­волокнистых форм графита; в больших месторождениях Цейлона древесинообразные массы не являются особой редкостью. Но все это ­ формы, которые мы уже ранее находили у грюнштайновых минералов и благородных руд. Жизнь, «остатком» которой является графит, очевидно, была очень близка древнему минерально­растительному миру. В появлении этой формы углерода мы должны видеть первое зародышевое явление столь обширного позднее носителя жизни и ее облика. Это ­ первая попытка творения: перевести древний «кремниевый мир» ­ в следующий, «углеродный мир» жизни.

У самого алмаза, который сегодня встречается в тех породах, которые обнаруживают первое существенное проявление органического, древесного формообразования в минеральном мире ­ «органическое» в высшей степени стерто. Хотя субстанцией алмаза и является чистый углерод, органическая субстанция. Но породы, которые содержат чистый кристаллизованный углерод, нельзя рассматривать как типичные, в собственном смысле, угленосные горные породы. На всей Земле существуют бесчисленные месторождения пород, очень похожих на алмазоносную «голубую землю», но они не содержат ни углерода, ни графита, из которого при определенных условиях мог бы «возникнуть» алмаз. Так что углерод в этих горных породах ­ чужак, если говорить языком современной геохимии.

Но в определенных местах Земли этот «чужак» все же присутствует, как остаток «солнечной жизни» Земли, той жизни, чьи «образования» не поддаются нашей сегодняшней силе воображения.

Так что в алмазе имеют место явления, позволяющие предвидеть нечто из праобразов жизни.

Самой частой формой кристалла алмаза является октаэдр, четырехсторонняя двойная пирамида, с которой мы познакомились уже у шпинели и которая среди Платоновых кристаллических тел была формой Солнца. Но этот октаэдрический облик кристалла алмаза в бесчисленных вариациях стремится к форме шара. У него можно найти все переходы от октаэдра к ромбическому двенадцатиграннику с округленными промежуточными формами и далее ­ вплоть до шарового облика. Эти округленные образования, как с выпуклыми, так и с вогнутыми «гранями» ­ абсолютно характерны для алмаза, мы находим их практически только у него. В законченной шаровой форме мы находим только те разновидности алмаза, которые сопровождают его как неблагородный, непрозрачный борт (мелкозернистые сростки), баллас или карбонадо. Борт и баллас ­ плотные, черные массы, внутреннее строение которых может быть беспорядочным или радиально-волокнистым, часто имеют чисто сферическую форму. Карбонадо ­ коксообразный, величиной от горошины до куриного яйца, с блестящей черной поверхностью. Эти неблагородные формы алмаза иногда ­ даже более твердые, чем чистый, прозрачный кристалл и поэтому весьма подходящий материал для техники глубокого бурения.

В этих сферических формах алмаза, а также в радиально-волокнистых шарах борта, можно видеть, что праформа субстанции алмаза, прежде чем она из была охвачена силами кристаллизации и была ещe в известном состоянии геля, была каплей, шаром. Но шар является праформой жизни.

В кристалле алмаза могут быть вросшими другие минералы и благородные камни. Найдены кристаллы, включающие в себя гранат, хризолит, топаз, кварц или кристаллы циркона, так что в прозрачном кристалле алмаза можно отчетливо видеть другие минералы, как бы парящие внутри. Нередки также жидкие включения; они идентифицированы как солевые растворы и жидкая углекислота. Эти последние явления также вполне отчетливо указывают, что алмаз должен происходить из водного состояния геля. Чистый углерод ­ неплавок, а все включенные в него минералы имеют точку плавления в среднем около 1500°. Алмаз мог затвердеть намного позднее, чем минералы, которые он включает. Известны алмазы из Бразилии, проросшие пластинками горного хрусталя; этот феномен подтверждает общее первоначальное состояние геля.

Первые месторождения алмаза были открыты, вероятно, в Бразилии и Южной Африке. Это уже упомянутые серпентиноподобные грюнштайны, известные как кимберлит или blue ground ­ голубая земля. В этих обоих месторождениях известны знаменитые «трубки» ­ «вулканические», трубчатые образования, заполненные кимберлитом. В Южной Африке алмаз добывают почти исключительно в горных выработках в этих трубках, взрывая и затем измельчая породу. Благодаря своей твердости алмаз вряд ли разрушается при этом грубом процессе. Измельченная горная порода смешивается с водой и полученный шлам протекает по наклонным вибростолам, густо смазанным жиром. На этом жире остаются только алмазы; все другие минералы смываются водой. Это сцепление алмаза с жиром ­ следствие органической субстанциальности алмаза, у которого совершенно другое поверхностное натяжение, чем у остальных минералов.

Южноафриканские алмазные месторождения в ЮАР были открыты только в 1867 году. Дети одного бура нашли первый камень, который весил примерно 21 карат и позднее был выставлен на всемирной выставке в Париже. В последующие годы здесь же снова и снова находили алмазы, в том числе и знаменитый алмаз «Звезда Южной Африки», весом 85 карат. В семидесятые годы начался систематический поиск, приведший сначала к открытию «желтой земли», которая была ничем иным, как выветренной «голубой землей», а в последующие годы ­ к выявлению «трубок». Последних открыли примерно около 200, из которых 150 ­ алмазоносны и 25 из них имеют промышленное значение. С наступлением нового столетия началась систематическая эксплуатация этих месторождений, которые остались до сегодняшних дней ключевыми и практически неистощимыми. В зависимости от месторождения ­ от 30 до 50 процентов добытых алмазов имеют вес больше карата (0,2 грамма). Самый большой алмаз, найденный до сегодняшнего дня, так называемый Куллинан, весил 3106 карат и открыт в 1905 году в желтой земле Первого рудника. За время между первым открытием южноафриканских алмазов и 1926 годом найдены примерно 24 камня весом между 100 и 1600 карат.

Окраска южноафриканских алмазов ­ все оттенки радуги, от наиболее ценимого голубовато­белого и сапфирно­синего, до красного и розового. Преобладают желтоватые тона. Редкостны кристаллы алмаза, показывающие внутри темный, отчетливый крест. Последний возникает из­за слоистой структуры кристалла, в которой залегают более темные субстанции. Из­за четверичности симметрии возникают регулярные отложения в виде креста. Такой камень во время первой мировой войны был подарен Красному кресту от южноафриканского алмазного рудника.

Кроме этих месторождений в трубках Африки есть ещe многочисленные месторождения алмаза в виде россыпей, где благородный камень находят в свободном виде в песках и осыпях выветривания. Они находятся частично в Южной Африке, далее ­ в Юго-Западной Африке, в Родезии, в Танганьике (Восточная Африка), в бельгийском Конго, португальской Анголе, на Золотом Берегу и в Либерии.

В 1929 году мировое производство алмазов составляло примерно 7 миллионов карат, из которых только Африка поставила 6,5 миллионов.

Древнейшие месторождения алмаза, которые стали разрабатываться уже в дохристианские времена и сегодня истощены, находятся в Передней Индии на восточной стороне нагорья Декана, которое полностью состоит из мощного базальтового покрова. Там алмазы также добывали из россыпей, конгломерированных галек и щебневых масс выветренной горной породы. Эти индийские алмазы отличаются величиной и чистотой. Из них известен «Орлов» или «Великий Могол», бледно­сине-зеленый камень примерно 400 карат, который оценивается как лучший индийский алмаз.

Он найден в 1680 году и огранен в виде бриллианта примерно 200 карат весом; после всяческих скитаний и перемен владельцев был приобретен Екатериной II в 1772 году, приказавшей вделать его в скипетр. Хранится в Алмазном фонде России. Ряд индийских алмазов весом между 400 и 40 каратами после огранки имеют собственное имя; между ними ­ Кохинор («Гора света»). Эти камни находятся в государственных сокровищницах и среди сокровищ азиатских набобов. Алмазные месторождения острова Борнео ­ практически исчерпаны. Камни там находили только в россыпях. Некоторую особенность представляют корунды из Борнео, в которых обнаруживались вросшие в них мелкие, до микроскопических, кристаллы алмаза.

В Австралии есть места находок алмазов в Новом Южном Уэльсе, Квинсленде и некоторых других районах. Австралийские алмазы считаются более стойкими, чем камни из других месторождений.

Самые значительные месторождения на южноамериканском континенте ­ в Бразилии.

Открытие бразильских алмазов в восемнадцатом столетии затмило приоритет Индии. В конце девятнадцатого столетия ­ Бразилию перегнала Африка.

Бразильские месторождения находятся в провинциях Баия и Минас­Жерайс. Здесь ещe и сегодня добывают благородный камень из осыпей выветривания и россыпей. Бразилия за 150 лет расцвета добычи алмазов дала множество прекрасных камней. Самые большие камни достойны упоминания: «Южная звезда», примерно 260 карат, после огранки ­ бриллиант в 125 карат ­ сегодня во владении индийского князя; «Звезда Минаса», примерно 180 карат, и «Южный Крест», розовый алмаз в 118 карат, найденный в 1929 году. Следующие, незначительные месторождения находятся в Южной Америке в британской, голландской и французской Гайане а также в Венесуэле.

В Северной Америке ­ целый ряд месторождений в Штатах и в Канаде, которые в целом, в сравнении с Африкой, Бразилией и Индией, поставили лишь немногие камни. Эти американские месторождения интересны лишь тем, что алмазы в них обнаруживаются в первичных месторождениях в грюнштайнах или родственных горных породах, как в Южной Африке.

В России алмазы найдены на золотых и платиновых приисках Урала.* Месторождение, совместное с платиной ­ снова указывает на грюнштайны. Находки в Лапландии и в Богемии тесно связаны с гранатом, который чаще всего сопровождает первичные месторождения алмазов. В Богемии это были лишь два кристалла в несколько десятых карата весом, найденные в содержащих гранат песках.

Широкое распространение этих единичных месторождений позволяет сделать вывод, что возможности образования алмазов существовали во многих местах Земли. Это всегда одни и те же горные породы, в которых находят алмаз: самого различного рода грюнштайны, серпентины, эклогиты, всегда присутствуют минералы, родственные хризолиту (оливин или перидот), и почти никогда не отсутствует гранат.

Но действительно значительные месторождения находятся, как мы уже отмечали ­ в Индии, Африке и Бразилии, т.е. в областях того Лемурийского «праконтинента», который мы уже упомянули при обсуждении ляпис­лазури и бирюзы. Это та область Земли, в которой, согласно исследованиям Р. Штайнера, разыгрывался переход существа человека от более духовного существования к начинающей свое бытие физически­видимой телесности. Этот процесс продолжается вплоть до атлантического времени (третичный период). Но его праначала ­ уходят назад, вплоть до уже упомянутой «солнечной ступени» Земли. Р. Штайнер поэтому говорит о том, что алмаз образовался в то время, когда возникло первое основание физического тела человека. Эти «первые основания» заключались в «зародышах» позднейших органов чувств. Среди них на первом месте стоит глаз, орган чувств, состоящий из прозрачной для света материи. Эта прозрачная для света материя глаза глубоко внутренне связана с прозрачной для света, твердой материей алмаза. Способность же активного зрения ­ напротив, имеет свой минеральный прообраз в хризолите, который алмазы сопровождает.

 

Хризолит и гранат

Хризолит, который минералогически именуется оливин или перидот ­ спутник алмаза, поскольку он встречается в уже упомянутом кимберлите, голубой земле, как составная часть этой горной породы. Этот оливин­хризолит, сопровождающий в кимберлите алмаз, вовсе не имеет характера благородного камня, его зерна здесь мелки и к тому же он нечист. Вместе с уже упомянутым среди благородных грюнштайнов диопсидом, титан­железом, красным гранатом (капским рубином) и серпентиноподобным кимберлитом он образует материнскую породу алмаза.

Вещественно оливин­хризолит ­ силикат железа и магния с совсем незначительным содержанием никеля и марганца. Окраска его варьируется от желтоватого оливково­зеленого до бутылочно­зеленого, встречаются также желтоватые и коричневатые тона. У благородного хризолита ­ неповторимый насыщенный золотисто­зеленый цвет, который очень редко встречается у других цветных благородных камней. Твердость его несколько ниже, чем у горного хрусталя, так что для вставки в перстень он слишком восприимчив к повреждениям. Этот, становящийся редким, благородный камень очень ценится за неповторимость окраски; но получить этот камень достаточно высокого качества нелегко.

В конце главы о благородных грюнштайнах мы отметили особое положение хризолита: этот благородный камень ­ единственный, который находят в метеоритах. Этот метеорный хризолит, как найденный, к примеру ­ в известном каменном метеорите из Красноярска, который в 1749 году был открыт в районе Енисейска, может быть достаточно крупным и хорошо кристаллизованным, чтобы даже быть пригодным для обработки. Кто носит такой камень, действительно может сказать, что владеет благородным камнем, свалившимся с неба.

В этих, содержащих оливин или хризолит метеоритах, открывается действительно великая тайна прошлого, тайна образования Земли. Уже у алмаза мы могли отметить, что он родом из возраста жизни Земли, обозначенного Р. Штайнером как «ступень Солнца». Так что та минерально­растительная жизнь, которую мы описали в главе о благородных грюнштайнах, стоит в самой тесной связи с этой «солнечной ступенью» жизни Земли. Все эти примечательные образования грюнштайнов от габбро и серпентина до базальта, которые залегают между гранитами, гнейсами и сланцами, или, как базальт ­ прорывают иссохшие позднее оболочки Земли, возникли на этой «солнечной ступени» жизни Земли.

Примечательно, что порода, из которой состоят каменные метеориты, является характерным фрагментом упомянутых грюнштайнов. Все множество типичных минералов и металлы, которые присутствуют в грюнштайнах, появляется также в каменных метеоритах.

Эти метеориты, которые считают обломками других мировых тел, всегда были загадкой для петрологов. Другое мировое тело, ведь, должно было бы также содержать известь, гранит, гнейс, сланец, и так далее, и возникает вопрос: почему эти горные породы не появляются в каменных метеоритах?

Важные указания к разрешению этого вопроса уже в 1923 году дал Р. Штайнер в цикле «Сверхчувственный человек, понятый антропософски». Он показывает, что субстанция метеоритов происходит, собственно ­ из Солнца. Эта субстанция выбрасывается из Солнца в области так называемых солнечных пятен, разумеется в таком тонком состоянии, что нужно говорить о световом состоянии материи. Этот, установленный исследованиями Р. Штайнера, факт лишь двадцатью годами позднее был подтвержден спектроскопическими исследованиями солнечных пятен скандинавскими исследователями Б. Эдленом и Б. Штрёмгреном ­ уже естественнонаучными методами. Поэтому сегодня можно считать достоверным, что вещественность метеоритов происходит из Солнца и достигает Земли совершенно определенными путями и из совершенно определенных направлений. Об этой, здесь далее не обсуждаемой проблеме, автор подробнее сообщает в книге «Жизнь Земли», глава 12.

Из представленного следует, что тот обширный жизненный процесс, который на «солнечной ступени» жизни Земли вел к образованию «грюнштайнов», в метаморфизированной форме действует ещe и сегодня, как конкретный процесс между Солнцем и Землей, приводя к образованию каменных и железных метеоритов. Ибо в метеоритах снова и снова появляется одна и та же субстанциальность, та примечательная конфигурация горной породы, которую мы знаем из древних грюнштайнов. Это не может быть чем­то иным, чем то, что издревле связано с Солнцем. Поэтому в метеоритах никогда не выступают гранит, гнейс, сланец, известь или еще какая­либо порода.

В этих процессах падений каменных метеоритов ­ в Землю, в ее живое существо почти беспрерывно, но в живых ритмах ­ вводится субстанция Солнца. Субстанция эта, поступает ли она в твердых кусках или в виде тончайшей космической пыли, составлена преимущественно из железа, магния и кремнекислоты. В оливин­хризолите она достигает совершенства благородного камня. Все три составляющие этой субстанции ­ вещественно, душевно и духовно открывают жизнь Земли воздействию всего космоса. Кремний и магний ­ основные жизненные вещества для существования растений; они передают растениям солнечный свет. Железо и кремний ­ субстанции, которые делают органом чувств пронизанную кровью кожу человека. Но в глазном образовании мы имеем ту высшую дифференциацию органа чувств, которая душевно и духовно полностью открывает человека миру. В словах Гёте: «Не будь глаз солнечным, он никогда бы не увидел Солнце» высказывается глубокая истина. Глаз действительно рожден солнечным воздействием. Тем же солнечным воздействием, которому и хризолит обязан своим бытием, и будет обязано все вновь возникающее. Здесь лежит более глубокая причина, почему с древнейших времен хризолит­оливин связывали с глазом. Эти связи подтверждает своими исследованиями и Р.Штайнер.

В своей неблагородной форме оливин чрезвычайно распространен в грюнштайнах; но и в виде так называемого перидотита он образует самостоятельные скальные разновидности. В таком перидотите находят также и хризолиты, самые красивые из всех известных. Главное месторождение лежит на маленьком вулканическом островке Сент­Джон у египетского побережья Красного моря. Там уже в дохристианское время добывали хризолиты; они использовались в храмах Египта и передней Азии. Но месторождение в течение столетий было скрыто, так что до 1900 года не знали, откуда, собственно, происходили великолепные камни, которые были известны из сокровищниц королей и церквей.

В сущности, указанное месторождение ­ единственное, которое поставляет действительно ценные камни. У египетских камней, по сравнению с немногими находками в других местах Земли ­ непревзойденная окраска. Хорошие хризолиты поэтому явно более редки, чем хорошие изумруды или тем более ­ алмазы. Но они не достигают слишком высокой цены, так как они не очень устойчивы в носке. Ювелирные оливины находят иногда в богемских базальтах. Темные бутылочно­зеленые оливины добывают в британской Колумбии, очень мелкие ­ находили в черном лавовом песке на Гавайях. В каньоне Аризоны в 1904 году нашли несколько прекрасных больших оливинов до 50 граммов весом. В северо-западном Нью­Мексико, в Аризоне и в Ниле оливин находят также в россыпях. Из последних трех месторождений значение имеют только американские.

 

Гранат, который сопровождает алмаз, так называемый капский рубин, является членом большой и многоцветной семьи этих благородных камней. Общеизвестны только красные гранаты. Но этот благородный камень существует и в разновидностях: фиолетово­красной (альмандин), коричневой (коричный камень или гессонит), кроваво­красной (богемский гранат или пироп, или капский рубин), от желтой до красно-коричневой (шпессартин) и зеленой (демантоид и андрадит). Следующий зеленый гранат ­ гроссуляр (крыжовниковый камень). Это разнообразие окрасок, как и у всех благородных камней ­ связано с окрашивающими металлами. Так, известны кальций­алюминиевые гранаты, содержащие железо и хром ­ белого, светло-зеленого, коричневого, до гиацинтово­красного цвета. К ним принадлежат: гроссуляр, коричный камень, гессонит. Кальциево­железный гранат не содержит глинозема, зато содержит больше железа. Он бесцветный, часто коричневый, зеленый или даже черный. К нему принадлежат сверкающий демантоид и топазолит.

Далее ­ магниево­алюминиевые гранаты, содержащие железо и хром. К ним принадлежит богемский пироп и капский рубин. Эта группа гранатов наиболее известна кроваво­красной, иногда несколько коричневатой окраской.

Железо­алюминиевые гранаты в своей самой благородной форме ­ кроваво­красные с синеватым оттенком альмандины.

Марганцево­алюминиевые гранаты также всегда содержат железо; они ­ желтые или красно­коричневые, а также оранжево-желтые и с красно­коричневой окраской ­ шпессартины.

Кальций­хромовый гранат или уваровит ­ темный изумрудно­зеленый, но образует столь мелкие кристаллы, что его в этой форме трудно считать благородным камнем. Только в последнее время нашли его в крепких, мелкозернистых массах, которые иногда можно обрабатывать.

Все гранаты являются силикатами, как и берилл, топазы и турмалины. Они тверже горного хрусталя и в зависимости от содержания металлов их удельный вес может быть почти вдвое большим, чем у него, так что они действительно тяжелы. Вещественный состав почти так же сложен и разнообразен, как у турмалинов. Но форма кристалла, при всех окрасках ­ весьма характерна и унифицирована: ромбический двенадцатигранник. Кристаллы могут быть очень мелкими, но могут достигать и величины грецкого ореха и больше.

Гранат распространен во всем мире как породообразующий минерал. Найти где­либо в старых горах гранат ­ не приключение. В центральных Альпах есть бесчисленные места, где гранатовая скала образует целые горы. Его родина ­ зеленые и серые сланцы, где он, вместе со своеобразными формами роговой обманки (снопчатый сланец), зеленой хромовой слюдой, зеленым хлоритом, синим цианитом, в полном смысле слова ­ расцветает в горной породе. Но он может также быть вросшим в сланцевом гранулите (белая горная порода из тонкозернистого кварца и полевого шпата), в мраморе и доломите, часто также ­ в зеленом серпентине.

Примечательная особенность граната: он большей частью, особенно его красные, благородные разновидности, является вросшим в плотную горную породу и только изредка образует друзы в расселинах и полостях. Всесторонне сформированные кристаллы сидят, как спелые плоды, выросшие в скале, отчетливо указывая на то, что окружающая масса горной породы затвердела лишь после совершенного образования кристаллов граната. Это ­ кристаллы, образованные в «парящем» состоянии. Потому такие кристаллы извлечь из горной породы тяжело. Это удается, если эта окружающая порода ­ мягкий хлоритовый сланец, мягкий слюдяной сланец или серпентин. Поэтому чаще всего гранат добывают из россыпей, которые возникли путем выветривания и дробления материнских горных пород. Благодаря твердости и тяжести этот благородный камень отделяется от более легких частиц горной породы и образует тогда настоящий гранатовый песок.

Когда мы рассматриваем горные породы, содержащие вросший гранат, нас поражает гармоничность окраски. Здесь, как мы уже упоминали выше, имеются самые различные разновидности и сообщества минералов. Снова и снова бросается в глаза противоположность между красно­коричнево­желтыми тонами граната и серыми до изумрудно­зеленых ­ тонами материнской горной породы. Другой полюс группируется вокруг зеленых гранатов, которые встречаются прежде всего там, где материнская порода (серпентин) содержит много хрома, который дает в этом случае интенсивную окраску. Прекраснейшим образом эта полярность красного и зеленого, которую демонстрирует этот благородный камень в себе и к своей материнской породе, выражена в эклогитах. Это ­ горная порода, состоящая из плотно свойлоченных кристаллов от луково­зеленой до изумрудно­зеленой роговой обманки, в которую твердо вросли более мелкие или более крупные кроваво­красные кристаллы граната. Этот эклогит имеет значение также в петрографии как одно из самых загадочных образований мира горных пород нашей Земли. Он невероятно плотен и тяжел из­за содержания железа, и при этом совсем не стоек против выветривания. Это связано с тем, что железо в зеленой роговой обманке ­ особенно восприимчиво к кислороду воздуха, оно там в так называемой двухвалентной форме. Если этот камень оставить сырым при доступе воздуха, он начинает по­настоящему ржаветь. Эклогит очень близок грюнштайнам и встречается в относительно немногих местах. В этой породе, для который столь характерен гранат, мы имеем верный образ для радостной гармонии минерально­растительной жизни солнечной ступени Земли. Это ­ та же гармония, которую мы ощущаем при виде яблони с густой зеленой листвой и созревающими румяными плодами. Можно было бы также представить цветущий куст темно-красных роз.

Но привлекать такие образы к «пониманию» граната ­ все же может быть несколько ошибочным. Следует все же учесть, что весь мир горных пород является действительным миром образов, содержащих лишь блеклые тени пульсировавшей когда-то сквозь свет и тепло жизни. Этим теням можно дать плоть химическими формулами, высокими давлениями и огненно­жидкими температурами, чтобы попытаться их расшифровать. Но кто это делает, поступает как тот, кто щелкает орех тысячетонным прессом, чтобы извлечь ответ ­ как возник орех.

Эту полярность красного и зеленого, которая выступает у самого граната и в отношении к его материнской породе, можно рассматривать ещe и с другой стороны. Красный и красно­коричневый тона большинства гранатов создает та форма железа, которую химики называют трехвалентным железом. Мы уже познакомились с этой формой железа у гематита. Другая форма этого металла, так называемое двухвалентное железо, образует соединения зеленого цвета. Так что если мы снова рассмотрим в качестве примера эклогит, то мы можем видеть, что в зеленой основной массе породы железо существует в двухвалентной (более растительной) форме, в то время как у вросшего красного граната ­ железо трехвалентно, т.е. имеет окраску красной крови. Выше мы отметили, что этот эклогит не атмосферостойкий, он ржавеет. Но это значит, что двухвалентное железо благодаря кислороду, углекислоте и привходящей влажности воздуха ­ окисляется и переходит в трехвалентную форму. Вывод напрашивается сам собой: зеленая основная масса эклогита в обычном воздухе возникнуть не могла. При образовании этой зеленой роговой обманки атмосфера должен была быть практически лишенной кислорода, иначе бы все железо окислилось. Но в кристаллах граната, которые вставлены в эклогит, находится все же трехвалентное железо.

Это существование рядом друг с другом обеих форм железа, которые широко распространены в других сообществах минералов, а здесь лишь очень актуальны, указывает на подчиняющий принцип, который, как во всяких жизненных процессах, распространяется на внешние химические закономерности веществ.

Но это значит, что в пределах жизненных процессов двух­ и трехвалентность железа используется живым организмом как инструмент и может существовать рядом, независимо от неорганических закономерностей веществ. Но этот подчиняющий принцип не является ничем иным, как «жизнью» древнего минералорастения, о котором мы уже так часто говорили. В области «жизнедеятельности» могли органически образовываться такие «нестойкие» минеральные образования, которые потом, подвергаясь действию атмосферы, содержащей воду и воздух ­ также распадаться и «разлагаться» как труп.

Красный гранат принадлежит к тем примечательным камням, которые в древности и в средние века называли собирательным именем ­ карбункулы. Имелась в виду, независимо от вещественности камня, определенная, очень приближающаяся к крови окраска. В таких камнях видели чистый, непорочный и бесстрастный прообраз человеческой крови. Кто носил такой камень, тому этот камень напоминал, что его цель ­ так преобразовать собственную кровь, чтобы она развила такую же чистую и бесстрастную силу, как ясный, прозрачный благородный камень.

Насколько было правомерным такое представление, мы можем убедиться лишь сегодня, после того, как Р. Штайнер в своих исследованиях показал, что кремниевые горные породы Земли произошли из чистой, пронизанной светом минерально­растительной «жизни». Из этой жизни и развились благородные камни ­ как цветы и плоды.

Месторождения гранатов распространены по всей Земле. Из многочисленных месторождений, где этот благородный камень вымывают из россыпей или извлекают из неплотной породы механически, упомянуты только действительно значительные. Альмандин, по имени своего древнейшего месторождения Алабанда в Малой Азии, поступает сегодня преимущественно из россыпей Цейлона. В Передней Индии ­ это Раджпутана, Сарва и месторождения в провинции Джайпур, которые из выветренного гнейса и слюдяного сланца поставляют камни красивой расцветки. В Афганистане, Южной Африке, Бразилии и на Мадагаскаре альмандины также находят в россыпях. Далее следует упомянуть Аляску и Гренландию. Раньше кристаллы до пяти сантиметров величиной добывали из слюдяных и хлоритовых сланцев Циллерталя в Тироле.

Пироп или магниево­алюминиевый гранат, с древнейших времен поступает из богемского Среднего нагорья (Чехия). В основном он кроваво­красного цвета. Камни свыше восьми миллиметров в диаметре считаются редкими. Были времена, когда большие гранаты из Богемии достигали цены рубинов. После открытия южноафриканских месторождений алмазов с их крупными пиропами (капский рубин), производство богемских камней быстро пошло на убыль, особенно, когда этот благородный камень все больше выходил из моды. После этих обоих месторождений, которые в отношении качества сегодня ещe важнейшие, следовало бы ещe назвать Цейлон, восточную Индию, Австралию и несколько месторождений в южных США. Из Мадагаскара между обеими мировыми войнами приходил очень красивый темно­розово­красный гранат, светлее, чем прочие пиропы, который ныне снова исчез из торговли. Так называемый гранат фашода, который часто был чистого карминово­красного цвета и в особо крупных кристаллах, поступал из бывшей немецкой Восточной Африки.

Гессонит (коричный камень) встречается в россыпях Цейлона, в Восточной Африке, в США (Калифорния и Виргиния) и в Сен­Готтарде в Швейцарии. Цвета этого благородного камня ­ от коричного до гиацинтового ­ весьма ценятся. Зеленоватые вариации этой группы кальций­алюминиевых гранатов, так называемые гроссуляры (от grossularia, по латыни ­ крыжовник) добываются в Раджпутане в Индии, на Мадагаскаре, в Южной Африке и в Северной Америке ­ в Канаде, Калифорнии и Мэне. Дальнейшие месторождения находятся в Европе у Резбаня (Чехия) и в Монте Роза в Альпах. Из реки Вилюй в Сибири происходит прекрасно окрашенный, но мутный гроссуляр, который шлифуется в виде кабошонов и часто похож на жад.

Демантоид (андрадит) ­ кальциево­железистый гранат, который находят исключительно в некоторых точках на Урале. У него ­ совершенно особенно светящийся зеленый цвет и высокий коэффициент преломления. Твердость, как и у остальных гранатов, незначительна. Это ­ самый редкий и самый ценный гранат. В Трансваале в Южной Африке находят крепкий, тонкокристаллический демантоид хорошей окраски, который гранится как жад или нефрит из Трансвааля.

Магний­алюминиевый гранат, шпессартин, крупные, до семи см кристаллы которого нашли в турмалиновых пегматитах в нижней Калифорнии, является единственным гранатом, который может происходить также вне грюнштайнов. Темно-красные до коричневато-красных кристаллы этого благородного камня на редкость прозрачны, окраска очень плотна. Его кристаллы оранжево-желтого цвета находят также на Мадагаскаре и в Бразилии, где он встречается в столь больших массах (шпессартиновые скалы), что выветренный материал можно добывать как марганцевую руду (браунштейн).

Свое название этот благородный камень получил по имени своего древнейшего месторождения ­ Шпессарт в Баварии.

Очень красивые шпессартины находил автор в 1931 году на большом Мёзеле в Циллертале. Темно-красные, великолепно образованные кристаллы вросли в скалу зеленой роговой обманки вместе с белоснежным кальцитом.

Гагат и янтарь

В предшествующих главах была предпринята попытка описать образование минеральных благородных камней как процессы, которые были свойственны прошедшим жизненным состояниям Земли и ее царств природы. Здесь эти состояния жизни и жизненные формы прошлого ­ сегодня не наблюдаемы, это чрезвычайно трудно ­ сделать себе верные их представления. Наблюдатель мира минералов сегодня ­ в положении анатома перед вскрываемым трупом. Хотя он и в состоянии точно установить и описать место, форму и структуру органов, но вряд ли он сможет образовать правильные представления о возникновении органов из жизни и из их функций. Первоначальным в видимом, явленном образовании, органе или соединении органов, растении, минерале является, ведь, всегда деятельность, которая разыгрывается ещe полностью в области чистых сил. При этом безразлично, как обозначить эти силы. Все явления, органические или неорганические, рост растения или кристалла ­ происходят в поле, невидимом, но явно организованном, имеющем определенную силовую конфигурацию.

Возражение, что не следовало бы сравнивать труп с кристаллом ­ сегодня все больше и больше безосновательно, ведь показано достаточно ясно, что и минеральная материя подлежит распаду. Р. Штайнер часто называл минеральный мир Земли ­ костной системой живой Земли. Так как этой живой Земле принадлежит, кроме того, атмосфера, вся вода Земли, тепло, свет, растение, животное и человек. Минеральное царство, эта чрезвычайно сложная костная система когда-то намного более живой Земли, так же является остатком органической жизни, как человеческий или животный скелет. Он также может пережить очень долгие времена, так как он ­ наиболее минеральное в человеческой и животной организации.

Никто не станет утверждать, найдя где­либо кость или весь скелет, что это образование ­ чисто минеральной природы, хотя оно, по обстоятельствам, может состоять из одной фосфорнокислой извести. В его структуре он распознает несомненно органическое происхождение. Но если он исследует эту структуру под микроскопом, он откроет фактически формы, которые есть и в так называемом минеральном мире, он найдет кристаллы фосфорнокислой извести, которые имеют такой же вид, как кристаллы так называемой минеральной фосфорнокислой извести (апатита) в первичной горной породе Земли.

Минералог, который где­либо в каменоломне, в штольне или на горной вершине постукивает молотком по скалам и горным породам и делает свои бодрые выводы о возникновении минералов, в точности подобен тому исследователю, который из кристаллов в ископаемой кости заключает, что речь идет о только минеральном образовании.

Минеральное царство, скелет когда-то более живой Земли, является огромным образованием, которое указывает на столь же могучие процессы жизни. Кто не делает хотя бы попытку охватить взглядом эту громадность при рассмотрении мира горных пород, тот не выходит за пределы «микроскопирования». Не напрасно Р. Штайнер постоянно настаивал на том, чтобы при рассмотрении частностей и мелочей всегда следовало бы больше продвигаться вперед в познании великих взаимосвязей. Иначе связь с действительностью теряется.

Жизнь Земли, из огромного, обширного, но не дифференцированного на отдельные формы жизненного состояния постепенно развилась до сегодняшней дифференциации царств природы и форм. Мировые силы, которые активно действовали в древнем жизненном состоянии Земли, в связи с образованием отдельных форм творят сегодня на совершенно иных плоскостях бытия.

Поэтому настоящее новообразование горных пород и минералов в определенном периоде медленно идет к концу и одновременно начинается растворение, выветривание и распад минерального царства.

На этот период приходится образование двух более или менее благородных отложений из теперь уже существующего растительного царства: гагата, называемого также черным янтарем, и янтаря.

Возникновение этих обеих субстанций ­ далеко разделено во времени друг от друга. Гагат находят в сланцах черной юры, которые хранят в себе известных ихтиозавров, в коричневой юре и в верхнем меле. Все эти пласты принадлежат к большой заключительной главе истории горных пород, которая охватывает преимущественно мощные отложения известняков из животной жизни.

Гагат ­ не что иное, как очень плотный и твердый уголь глубокой бархатисто-черной окраски. Излом ­ блестящий, раковистый. Пригодный для обработки материал, он раньше применялся для изготовления траурных украшений; его можно прекрасно полировать, у него появляется тогда теплый вощеный блеск.

Происхождение гагата окутано некоей тьмой. Находят иногда экземпляры, которые показывают ещe слабую структуру древесины; считают, что речь здесь о выдержанной в сапропеле и вследствие этого сильно битуминизированной древесине. В каждом случае первоначальная органическая субстанция подвергалась чрезвычайной усадке. Вместе с гагатом находят также куски ископаемой древесины, которая полностью превращена в серную железную руду (пирит или марказит). Это указывает на то, что гагат фактически может возникать из древесины. Только не следует представлять, что эта древесина выглядела так же, ка