double arrow

Чудеса: большие и маленькие

1

Глава 7. Чудеса в решете

 

«Я наблюдала, насколько велика сила Сахасрары! В некоторых людях Она творит чудеса!»

Пуджа Сахасрары, 05.05.2002 г, Италия.

Обязательно исправлюсь!

 

Подарил Дарьюшке супруг большой павлопосадский платок ярко-красного цвета, осуществилась её давнишняя мечта! Ну, чего греха таить – не успела ещё избавиться эта новоиспечённая йогиня от нечистого желания покрасоваться: и так накинет на себя яркий платок, и этак: всё красиво! Идёт она себе по улице и любуется на собственные отражения в многочисленных витринах: ах, хороша!

Вдруг откуда ни возьмись, налетел на нашу модницу сильный порыв ветра и сорвал с её плеч предмет нескончаемой гордости… И упал платок не куда-нибудь, а прямо в огромную лужу… Вот незадача! Не жалея новеньких туфелек, вошла Даша в грязную лужу, картинно приподнимая подол своей модной с тройной оборкой юбки. Вокруг люди собрались: смеются, дивуются, даже пальцами показывают на Дарьюшку. Дел, что ли нет никаких? Да, что с них возьмёшь – не реализованные, невежественные личности!

Награда была неожиданной: платок, покрывавший пол-лужи, был совершенно сухим! Удивились невольные зрители от такого невиданного факта: вот это номер! Надо красиво завершить это сольное выступление. И Дарьюшка, (а иначе, какая же она была бы артистка) элегантно встряхнула своей волшебной шалью прямо в направлении ошеломлённых зевак и, бросив одним театральным движением на левое плечо свою чудесную шаль, неспешно удалилась.

Зайдя за угол, она торопливо сунула злополучный платок в сумку и хорошенько рванула и без того покрасневшие от стыда мочки ушей.

– Прости меня, милая моя Матушка, я обязательно исправлюсь!

21 августа, 1990

Как дарить любовь

 

«Когда вы подносите цветы, то у вас просвещаются муладхара и свадистан».

Лекция о летаргии, Англия, 1980

В те первые, суровые годы дикого российского капитализма, когда многие потеряли работу, приходилось экономить каждую копейку. Тогда я сделала маленькое открытие: если знать счёт своим деньгам, их словно становится больше. Приходя на программы, я видела, как многие сахаджа йоги приносят цветы, даря их Матери. И мне тоже очень хотелось подарить цветы Богине, но я же решила соблюдать строгую экономию во всём. «Если Шри Матаджи – Богиня, Ей и так принадлежит весь мир. Тогда, что для Неё наши цветы?» – рассуждало это смышлёное эго.

Однажды иду на программу и вижу, как одна чистенькая старушка продаёт букетики ландышей. Цветы были настолько свежие и источали такой удивительный аромат, что я остановилась: уж такое было желание подарить Матери эти весенние цветочки! Купив букетик, почувствовала, что вдруг вся преисполнилась искрящейся радостью оттого, что смогу подарить эти цветы Шри Матаджи Нирмала Деви! Чувство детского ликования и какого-то нового отношения к Шри Матаджи переполняло так, что мои друзья-йоги сразу заметили это. «У тебя, что – сегодня праздник, да?» – спрашивали они. Мне очень хотелось ответить, что «да», действительно праздник: праздник моей души, которая стала чуточку мудрее! Эта душа осознала, что цветы нужны не столько Матери, сколько собственному сердцу! Матери действительно принадлежит всё, и Она ни в чём не нуждается. Нуждается наша душа: это она хочет любить и делиться этой любовью. Это она хочет понемногу приближаться к своей сути – духу. И Кто, как не Шри Матаджи, оценит это! Ведь, Она – в нашем сердце, вот оно и радуется! (Можно ли экономить на радости?) С каким обожанием положила я свой скромный букетик на Алтарь Богини! И как радовались мои ландыши: они так щедро дарили свой аромат, что моя подружка, сидя рядом со мной, сказала: «Как сильно сегодня в зале пахнет ландышами!»

И в самом деле, у алтаря лежало несколько белых букетиков, которые хотя и выглядели очень скромными, но отлично знали, как дарить свою любовь!

Май, 1991

 

Заветная тетрадка

В один из вторников, перед программой, ко мне подошла Валентина Ивановна Гостеева и строго сказала:

– Я знаю, что ты пишешь стихи, не отпирайся! – заявила Валентина Ивановна. Что ответить ей, я не знала, так как действительно кропала что-то такое, что настоящей поэзией было нельзя назвать. К тому же поэтическое пристрастие давно уже прошло, как проходят многие проявления юности. Поздравления, написанные к каким-либо датам, можно ли считать поэзией? Но моё скромное молчание Валентина Ивановна истолковала как согласие.

– Отлично! Вот тебе задание: непременно прочти свои стихи на будущей программе! – В следующую минуту она уже говорила с другой сестрой, а я думала о том, как же мне теперь разрешить эту странную ситуацию? Вернувшись домой, я достала свою старую тетрадь, но всё, что там было написано, не понравилось, и я тут же запихнула её обратно на полку. «Что же делать?» – озадаченно подумала я, так как знала, что Валентина Ивановна не отступится. Взглянув на портрет Шри Матаджи, помолилась Ей:

– Матушка, пожалуйста, дай мне хоть один хороший стих, который было бы не стыдно прочитать сахаджа йогам! – Помолилась, да и забыла. А на следующее утро проснулась оттого, что на меня просто лился стихотворный поток! Схватив ручку, я принялась записывать рифмованные строчки. В тот день мне было ниспослано около десяти стихотворений – одно интереснее другого! Как же я радовалась и благодарила Мать! Записав их в новенькую тетрадку, храбро отправилась на программу, надеясь, что Валентина Ивановна забыла про своё поручение. Но не тут-то было.

– Ну, что? Ты прочтёшь сегодня свои стихи? – издалека закричала Валентина Ивановна, стоило мне только переступить порог зала. Достав свою заветную тетрадку, я подала её Гостеевой. Она, увидев, что я действительно готова, вернула мне её со словами:

– Выбери что-нибудь сама и прочти перед медитацией. – И я прочла самый первый из тех стихов, подаренных мне Матушкой.

 

Молитва-сказ

 

Речка-реченька, вестник Вечности,

Предо мной течёшь из седых времён.

 

Диво дивное, Мать Всевечная,

Я пришла к Тебе, низкий мой поклон!

 

Ты позволь мне, Мать, помолитися,

В белы ноженьки поклонитися.

 

Ты позволь отдать все волнам Твоим,

Сказ души своей я хочу излить,

 

Как я жизнь жила не прикаянно,

Счастья всё ждала неслучайного.

И взошла заря над моей судьбой –

В жизнь Ты вошла – чистый Дух Святой!

 

Всё вокруг меня изменилося,

Словно в дивном сне озарилося!

 

Уж дала Ты мне дорогих сестёр,

А ещё дала братьев праведных.

 

Ты ведёшь нас в Дом вечной радости,

Где цветёт Любовь высшей святости.

 

Дай нам силушки и терпения,

Чтоб исполнить всё, что завещано,

 

Чтобы Русь моя распрямилася,

Всем народам свет подарила бы.

 

Диво дивное, не сказанное,

Мать предсущая, светозарная,

 

Ты позволь мне, Мать, помолитися,

В стопы-лотосы поклонитися...

Июнь, 1991

Чудеса: большие и маленькие

 

* Молодая супружеская пара, поздно возвращались с репетиции. Их шаги гулким эхом разносились в пустынной темноте спящей улицы.

– Кореш, дай закурить! – хрипло проговорил, невесть откуда взявшийся детина, дыша перегаром.

– Я не курю, – ответил Митя.

– А - а - а! Не куришь?! – вытаращив глаза, заорал любитель курева.

В свете дальнего фонаря Юля увидела, а скорее почувствовала, как хулиган с силой ударил её мужа ножом и так же внезапно исчез, как и появился! От ужаса ставшие ватными ноги Юли подкосились, и она тихо сползла на ночную мостовую...

– Юль, ну чего ты, вставай! – словно сквозь густой туман услышала молодая женщина спокойный, совсем обыденный голос мужа. Не веря своим ушам, вскочила она, цепляясь за рукав куртки мужа.

–Ты… живой, Митя?

– Эх, куртка - то совсем новая была! – с сожалением проговорил Митя, ощупывая дыру на уровне своего сердца.

Прошло уже много лет после того события, а куртка с памятной дырою, как символ защиты Матери, до сих пор висит в шкафу молодой семьи как драгоценная реликвия.

 

* Пыльные московские улочки плавились под палящими лучами полуденного солнца, когда Алла отправилась в Расторгуево. Она не чувствовала жары: прохладный фонтанчик кундалини постоянно охлаждал её.

– Ай, молодая! Ай, бриллиантовая! Дай погадаю, судьбу предскажу! – настырная старая цыганка, как репейник, тащилась за нею.

– А мне не нужны твои предсказания, я сама о себе всё знаю, – ответила девушка цыганке.

– Ой - ёй - ёй, – скептически захихикала та. – Как это, знаешь?

– А я – святая! – парировала йогиня, повергнув в шок новоявленную сивиллу.

 

* Возвращались две юные йогинечки домой. Время было уже позднее, и сестрички немного побаивались темноты. И, конечно же, своим страхом привлекли двух джигитов с Кавказа.

– Эй, дэвушки! Полюбитэ нас поскорее! – заигрывали они с девушками. И так эти джигиты насели на них, что те уж и не знали, как избавиться от назойливых ухажёров. И тогда одна из них вдруг запела тоненьким голоском:

– Ом твамева сакшат, Шри Ганеша сакшат…

Тут же к ней присоединилась и другая:

– … Шри Ади Шакти Матаджи, Шри Нирмала Деви намоо намаха!

– Ой, как тут нэ интэрэсно! – замахали руками кавалеры, и их сдед тут же простыл.

 

* – Еду я как - то в электричке после программы, читаю лекции Матери. Состояние – что надо! – рассказывает Юля Бычкова. – И вот, входит в вагон этакая вальяжная цыганочка и – шасть ко мне. Пристала, как муха: погадаю, да погадаю! Такое, мол, на лице моём она прочитала! Я уж не знала, как избавиться от этих плутовских услуг, а потом стала просто щёлкатьперед носом цыганки.

– Ой, что ты? Что ты?! Что ты?!! – в страхе завопила ворожея, и тут же растворилась.

* Супруга одного московского сахаджа йога не разделяла его духовных устремлений. Зная некоторых, бывавших у него друзей, она весьма скептически оценивала всё это йоговское движение. Но Мать играет не только со своими бхактами. И вот однажды эта правоканальная и, надо заметить, очень праведная особа захлопнула входную дверь своей квартиры. Как она ни билась, орудуя ключами, всё было тщетно: замок словно заклинило!

«Надо позвонить этому «святому» – с иронией подумала она о своём муже, – может ему удастся открыть этот упрямый механизм?» Но автоответчик равнодушно доложил, что абонент вне зоны доступа.

Надеяться было не на кого, и хозяйка замк а снова ринулась на приступ собственной квартиры. «Ох уж эти мне «маха - йоги»! – продолжала потихоньку сетовать выбившаяся из сил женщина. – Ну, что они могут, эти «леваки»? Только и твердят день - деньской, как попугаи: «Джей Шри Матаджи! Джей Шри Матаджи! Джей Шри Матаджи!»

И – о чудо! – зам о к плавно поддался…

 

* Входят в вагон метро двое не слишком трезвых гражданина и тут же громко принимаются выяснять отношения. Все пассажиры замерли в ожидании чего-то неприятного. Мне тоже нелегко было выслушивать эту яростную перебранку с использованием неформальной лексики. Кто-то пытается урезонить хулиганов, но всё тщетно. Атмосфера накаляется.

Вскоре я наблюдаю, как орущий ком из человеческих тел катится прямо в мою сторону. (О Боже, что же мне делать?) И тут же ясно представился огонь пылающего хавана! Я мысленно бросаю в него весь негатив, который беспокоит людей, и стараюсь войти в медитацию. А когда открываю глаза, то вижу удивительную картину: хулиганы хлопают друг друга по плечу и весело смеются.

Вот это хаван!

 

* Как-то вечером спустилась я в садик у своего подъезда и, устроившись под раскидистой яблонькой, стала забивать шубитинг. Но внимание всё время уходило на то, что между ветками были большие просветы, через которые жильцы с верхних этажей могли увидеть меня. На следующий вечер я снова спустилась в садик, чтобы помедитировать на земле и забить шубитинг. Помедитировав, я подняла глаза вверх и вдруг увидела, что надо мною нет просветов: все ветки яблони склонились пониже к земле и заботливо укрыли от посторонних глаз… Я была потрясена: прямо как в сказке «Гуси-лебеди»! Я не просила Мать, не крутила банданов: помощь пришла совершенно неожиданно!

Джей Шри Матаджи!!!

 

* Однажды наши реализованные сыновья отдыхали на даче у своего приятеля. Погода с самого утра была жаркой и солнечной, и сразу после завтрака друзья собрались на речку искупаться. Но по пути вдруг пошёл «ситцевый» дождик, а на небе появилась большая и очень яркая радуга. Мальчишки прыгали под весёлым солнечным дождиком и не сразу заметили, как эта многоцветная радуга оказалась буквально в двух шагах от них! – Смотрите, радуга пришла поиграть с нами! Давайте «искупаемся» в её красках!

Мальчики увидели, что радуга приблизилась к ним и накрыла их густым сиреневым потоком, и все вдруг стали похожи на инопланетян с сиреневыми лицами и глазами!

– Ой, как здорово-о-о! А я уже в зелёном луче, идите ко мне-е-е!

– Ко мне, ко мне! Я уже – в красном! Вот это да-а-а!!!

Так они бегали из одного цветового луча в другой, веселясь и радуясь необыкновенному чуду, подаренному природой!

* В регистратуре поликлиники сказали, что в больничном листке должен расписаться главврач. Отправившись на третий этаж, я увидела невероятную толпу, плотной стеной стоявшую у дверей главврача… Можно легко представить мою реакцию. Но делать нечего, и я, заняв очередь, сажусь на освободившееся место. «На всё воля Твоя, Богиня!» – мысленно говорю я и достаю «Шри Лалита Сахастранаму», чтобы занять своё внимание.

Вдруг тут же открывается дверь, выходит главврач и громко произносит: «Кто здесь с больничным?» Не веря своим ушам, я бегу со своим синим листочком: «Я! Я – с больничным!» Не глядя, врач подписывает мой листок, и я в великой радости несусь домой! А я ведь и бадана не успела покрутить.

* В мою рабочую комнату вошли несколько человек. В руках у них были небольшие измерительные приборы.

– Нам велено проверить уровень радиации в этом здании. Мы уже обследовали все кабинеты на вашем этаже, и результаты не обнадёживающие: радиация превышает допустимые уровни. Так что мы обязаны проверить и у вас, извините. – Сказал главный проверяющий.

Конечно, я не возражала. Мужчины стали направлять свой приборчик в разные места кабинета, и везде прибор улавливал невысокий радиационный фон.

– Странно… – удивился один из тех, который записывал показания прибора, – в этой комнате самый низкий показатель радиации! А около стола радиация полностью отсутствует, как это может быть? – Он указал рукой в направлении столика, на котором стоял календарик с изображением Шри Матаджи. Подошли помощники и ещё раз сделали измерения: нет радиации!

– Но в чём же дело? Если есть радиация в одном углу, она должна быть и в другом, а прибор ничего не показывает! Почему? – Все присутствующие обернулись ко мне, ища объяснения, и я сказала:

– Да потому, что я тут медитирую, пою мантры и молюсь!

– Поёте? – скептически переспросил главный проверяющий, – но радиации-то нет….

 

Соблюдайте протокол Божественности!

Мы с Татьяной Егошиной часто сочиняли задорные частушки на самые злободневные проблемы московского коллектива и пели их перед программами, вызывая живой отклик зала. Однажды мы дошли до того, что придумали частушку про Ханумана, да и спели её (в числе других) перед пуджей, пока готовилась сцена.

 

– Мы попросим Ханумана: «Помогай почаще нам,

Поднимайся утром рано. Ох, и за нас всё делай Сам!»

 

– Что это вы вздумали тревожить Бога Ханумана? – отчитывала нас потом одна праведная сестра. – Не боитесь, что Он проучит вас?

– Да у Ханумана, в отличие от тебя, с чувством юмора всё в порядке! – отшучивались мы. Но строгая сестра, неодобрительно посмотрев на нас, гордо удалилась от столь несерьёзных личностей. Закончилась пуджа, и уже стали предлагать прасад, как мы с Таней засобирались домой, так как пуджа проводилась за городом, и было уже довольно поздно.

– Что это вы отделяетесь от коллектива? – сделала замечание всё та же праведная сестра, когда мы в вестибюле надевали свои зимние пальтишки. Но мы великодушно простили её, и вместе с другими сёстрами побежали к вокзалу. Вскоре подошла электричка, и мы поехали домой.

– А что же это остановки-то не объявляют? – забеспокоилась одна из сестёр. – Как же мы узнаем, на какой станции выходить?

– По-моему, мы должны выйти на четвёртой по счёту станции, – предположила другая сестра. Отсчитывая остановки, мы вскоре сошли на перрон. Но как же были все разочарованы, когда увидели, что вышли совсем не на той остановке! Здесь было очень пустынно и темно: прямо необитаемый остров какой-то. Нойогини не унывали. Покрутив бандан и пропев 12 имён Шри Ганеши, бегали в догонялки, играли в снежки, стараясь согреться, так как мороз был не шуточным. (А электрички всё не было). Затем пошёл такой обильный снег, что все стали похожи на снеговиков. И вдруг пришла догадка:

– Сестрички, а ведь это Шри Хануман остужает наше эго и учит смирению. Давайте попросим у Него прощения за частушку, которую сегодня мы спели с Таней.

Склонившись в намасте перед мысленным образом Шри Ханумана, мы от всего сердца просили Его простить нас за эту дерзость. И Он простил, так как вскоре после этого пришла и остановилась на нашей станции электричка – вся в весёлых огнях. И там сидели и пели баджаны наши любимые братья и сёстры! Как же они смеялись над нами, когда мы рассказали им об уроке, который преподнёс нам Шри Хануман.

– Правильно, – резюмировала самая праведная из сестёр, – соблюдайте протокол Божественности и будьте коллективными!

Декабрь 1994

Утренняя мелодия

***

Снова музыка в сердце моём:

Я раскрыта, божественна, вечна.

Как поющий младенец, беспечна –

Снова музыка в сердце моём!

 

Снова музыка в сердце моём.

Мир сиянием Духа наполнен.

«Джей Шри Матаджи!» – тихо исполню.

Снова музыка в сердце моём…

 

Снова музыка в сердце моём.

Я склоняюсь в дочернем почтенье

Нирананда – какое прозренье!

Снова музыка в сердце моём!

За окном едва забрезжил фиолетовый рассвет: всё кругом мирно спит. Ресницы Дарьи слегка вздрагивают от неслыханных наплывов неземной музыки, потоков света и… стихов: что это, откуда? И можно ли словами передать то небесное состояние человеческой души, из которой рождается несказанное? (Это и есть проявления духа?) И Дарьюшка, боясь шевельнуться, трепетно внимает этим явлениям Божественного… Обычно такие музыкально-ритмические ливни растворяются в сознании йогини так же внезапно, как и являются. (На то оно и чудо). Но сегодняшнее состояние было очень ясным, устойчивым и радовало своей новизной.

«Снова музыка в сердце моём!» – вставая с постели, вслух сказала Даша и поклонилась улыбке Богини. «О Мать! Ты, конечно, знаешь, что происходит? Оно вот так работает, да? Но, какие ангельские хоралы!» – продолжала удивляться йогиня, обливаясь студёной водой. «А, может быть, меня заносит во сне в какие-то эмоциональные слои? Однако, какая всё-таки гармония там, наверху! Так композиторы черпают вдохновение? Жаль, что я не знаю нотной грамоты!» – размышляла Даша, наливая тазик для ног. Затем она, энергично тряхнув головой, сбросила все эти сладкие наваждения и отправилась к алтарю.

Надевая пальто, Дарья взглянула на Лунный календарь: «О, так сегодня день благословений! Посмотрим, что день грядущий мне готови-и-ит?» – пропела она, прикрывая за собой входную дверь. Пребывание в лифте Дарьюшка тоже проводила с пользой. С каждым вошедшим пассажиром она мысленно здоровалась, так же мысленно поднимала ему кундалини и просила Мать даровать всем духовность, победу и славу. При этом давно подметила, что пассажиры-мужчины лучше реагируют на вибрации: они тут же становятся рыцарями, подобными Шри Раме, и непременно предлагают Дарьюшке выйти из лифта первой. Но пассажиры-женщины, за редким исключением, остаются глухи и непроницаемы к её стараниям. Странно, почему? Ведь именно у них, а не у мужчин есть эта кумбха, наполненная энергией кундалини. Однако и мужчины, и женщины, войдя в лифт, одинаково поворачивались к Даше спиной. Конечно же, только для того, чтобы ей легче было поднимать им кундалини!

«Я окунаюсь в Океан Парамчайтаньи!» – весело произносит Дарья, захлопнув за собой скрипучую парадную дверь подъезда. На самом деле она окунулась в серый моросящий дождик и побежала к остановке автобуса. «Снова музыка в сердце моём», – шепчет йогиня, стараясь не упустить утреннее волшебство, и мысленно приветствует вошедшую под навес остановки полную даму.

Автобуса долго нет, и чтобы скоротать время, Даша закрывает глаза, поднимает внимание на сахасрару, а затем – выше и выше… И тут потоки яркого света вместе с тончайшими ароматами хлынули на неё! «Наверное, выглянуло солнышко… Но, какой же парфюм у этой тётеньки!» – думает йогиня и, чтобы получше разглядеть даму, открывает глаза. К своему великому удивлению, она уже стоит на остановке в полном одиночестве, а свинцовое небо по-прежнему затянуто плотными облаками. «Неужели, это опять божества?» – догадывается Даша, идя навстречу своему автобусу.

«Снова музыка в сердце моём!» – подбегая к станции метро, декламирует Дарья и вдруг видит, что на крыше недавно отстроенного павильона «Макдоналдс» восседает огромная, с плаксивым лицом кукла. «О мистер Мак, какой-то ты безрадостный! – замечает йогиня. – Давай-ка, я подниму тебе кундалини, а то ты распугаешь своих посетителей!» Она мысленно выполняет протокол над этим «господином» и удивляется усилившимся вибрациям. «Интересно, почему? Ведь у кукол нет кундалини». Но довольная собой и явно повеселевшей куклой, Даша спускается в подземное царство метро.

Весь день она крутится в производственных заботах. (Трудно удерживать внимание, когда вокруг столько материальности!) Время от времени она вспоминает лицо Шри Матаджи, и до её сознания, как дальнее эхо, доносится утренняя мелодия… Даша знает, что внимание держать необходимо не только для себя, но и для других людей. Они ведь очень чувствительны к вибрациям. Вот недавно, например, старушка на улице ни с того, ни с сего низко поклонилась Дарьюшке! Но йогиня понимает: это почтение к вибрациям Матери, Её присутствию в сердце Даши, а не ей самой. «Вот так, глядишь, потихонечку все и просветлятся, и да наступит Царствие Божие!»

Бывает и наоборот. Например, на прошлой неделе едет йогиня в метро, медитирует, никого не трогает: наслаждается. И где-то на краешке внимания слышит недовольное брюзжание молодого человека, сидящего слева от неё. «Блатата несчастная, у-х-х-х!!!» – злобно шипит он. Даша открывает глаза и, к своему удивлению, встречает горящие ненавистью глаза, устремлённые прямо на неё! Парень в гневе пересаживается подальше от Даши и оттуда посылает ей свои язвительные эпитеты и сравнения. Но йогиня понимает: ему просто не хватает любви, вот он и злится. И она шепчет: «Шри Матаджи, пусть моя чистая любовь воздействует на этого человека». Через мгновение молодца просто как ветром сдуло. Вот, как это работает!

Уже вечером, сидя за ужином в кругу семьи, Даша ощущает, как неожиданно хлынул поток вибраций… Но сообщение по радио слышит отчётливо: «Основатель с а мой разветвлённой сети быстрого питания Ричард Макдональд сегодня скончался». О, вот так это тоже работает? Дарья с удивлением смотрит на смеющийся лик Матери и смиренно склоняется перед Её тайной.

16.06.1996

Белые чайки

 

«В глубине ваших надежд и желаний лежит молчаливое знание запредельного».

«Смерть и жизнь – едины, как едины река и море».

Халиль Джибран, «Эссе».

Звонок телефона был порывистым и тревожным. Дарья неторопливо подняла трубку:

– Иванова, ты не забыла, что завтра в 9 часов утра собираемся на Митинском кладбище, у центральных ворот? Смотри, не опаздывай! – быстро прокричала сестричка Людмила и так же быстро бросила трубку. В ушах ещё долго звучали, словно недосказанные мысли, короткие гудки. «Завтра похороны Альки, – думала Даша, – но как же я поеду туда? Как стану изображать скорбь, когда при одной лишь мысли об этой девочке, о её смерти, внутри у меня всё поёт от радости! Боже, как можно постичь такое? Где найти ответ этому необъяснимому состоянию: погибла Алечка, мой маленький дружок, а я… радуюсь? – продолжала анализировать ситуацию сахаджа йогиня. – Ни один здравомыслящий человек не способен понять это. Ещё подумают, что со мной что-то не так. А как – так? Может быть, по-йоговски так и надо? Ведь мы не знаем, к чему прикоснулись, что там – за этой чертой?» Вот такие мысли одолевали йогиню со вчерашнего дня, когда она узнала, что пропавшую Альку наконец-то нашли.

Это уже случалось с Дарьей, когда умерла её мама. Вечером принесли телеграмму. Муж подаёт ей этот зелёный листок, говорит слова утешения, а она чувствует, как сердце ощутимо расширяется, и волна ошеломляющей радости накрывает её… Даша берёт телеграмму из рук мужа и поспешно закрывает ею своё лицо, чтобы тот не заметил этого внезапного прилива радости. Что это: защита или откровение? А теперь вот и с Алечкой…

На следующее утро Даша поднялась до будильника. За окном густой белой пеленой стлался туман. Она отметила, что состояние внутри было стабильным: сахасрара открыта, в сердце – полная тишина. Благодарно взглянув в глаза Матери, Даша склонилась к Её стопам:

– О Мать, я ничего не понимаю! Мой ограниченный разум не в состоянии вместить Твоих проявлений! Об одном лишь молю: пусть моё состояние радости не смутит никого, и пусть всё пройдёт так, как Ты хочешь!

Дарьюшка раньше всех приехала в Митино. Туман рассеялся, но воздух ещё был влажным. Она пошла в ближайшую рощицу, забила шубитинг, помедитировала. Милость Божия неувядающим лотосом цвела в её сердце. Из-за кустов Даше было видно, что сахаджа йоги уже собрались. «Пора идти, – решила она, – вот сейчас тебе, Дарья, пригодятся твои артистические способности!» Придав своему лицу серьёзное выражение, она пошла к братьям и сёстрам, стоявшим под навесом автобусной остановки. Почти все были одеты в чёрное, и смотрелись некой бесформенной массой, словно неживые.

Сзади – у стены, стояла Вера (мать Альки) с опухшими от слёз глазами. В московском коллективе все хорошо знали их обеих как певиц и тацюристок, (как говорил доктор Богдан). А какое восхищение вызвало их прошлогоднее выступление, когда они – на два голоса – спели «Аве Марию» Каччини в то мгновение, когда в зал, где сидели йоги со всех концов мира, вошла Святая Мать! Этот момент незабываем: нежнейшая мелодия-молитва возносилась куда-то высоко-высоко, прославляя красоту высшей женственности Марии-Махалакшми!

И Шри Матаджи была прекрасна! Она стояла в своём белом сари очень близко от сцены и внимательно слушала совершенные голоса матери и дочери, так вдохновенно льющиеся под звуки органа! А мы все плакали слезами благоговения перед Божественной Матерью и перед неземной красотой этой вечной музыки, открывшей для нас семь небес со всеми их ангелами и архангелами! Эфир, наполненный голосами Веры и Альки, проникал во все клеточки наших существ, очищая и одухотворяя их. Это был поистине благословенный – звёздный – час Веры и её дочери Али!

При взгляде на Веру волна острого сострадания всколыхнулась в сердце Даши: «Господи, как помочь ей, чем утешить? – думала она, обняв подругу за поникшие плечи. – Может, рассказать ей… А вдруг не поймёт, обидится? Но молчать невозможно. Будь, что будет – скажу!»

– Вера, родная, – тихо заговорила Дарья, – я должна сказать тебе… А ты реши сама. Одно твоё слово – и я уйду! – Вера удивлённо взглянула на подругу.

– Понимаешь, Вера… Не знаю, почему, но внутри у меня всё сияет от радости! – выдохнула йогиня.– Может быть, Алька в раю, а, Вер? – ресницы Веры задрожали, роняя слезинки.

– И у меня… – прошептала в ответ Вера и снова заплакала, уткнувшись в плечо Даши. Но слёзы её уже были совсем другими. (О, словно тяжелый груз свалился с плеч Дарьи!)

– Вера! Давай тогда расскажем всем об этом, а? – обрадовалась она. Вера, молча, кивнула, не поднимая головы. И Даша, нарушая плотную тишину, заговорила необычно звонким для неё голосом:

– Ёжики, пожалуйста, послушайте нас! – Сахаджа йоги удивлённо обернулись на голос Дарьюшки.– Мне трудно что-либо объяснить вам, но только у Веры и у меня внутри – огромная радость, понимаете? Радость!

Вдруг всё ожило, задвигалось, просветлело!

– И у меня – радость, – робко сказала одна из сестёр, пришедшая на похороны.

– И у меня – тоже, – призналась другая.

– И у нас! – спешили отозваться третьи.

– О! Так почему же мы идём против нашей радости? – воскликнула Даша. Все собравшиеся заговорили, заулыбались: стали сами собой. «Какое счастье! – ликовала йогиня. – А что, если бы ты, Дарья, не решилась и не выпустила бы эту радость из темницы условностей! Благодарю Тебя, моя милая-милая Матушка! Благодарю за то, что Ты направляешь нас каждое мгновение. Это всё – Ты!»

– Сестричка, – мать Альки тронула Дашу за рукав,– я знаю, что вы были дружны с Алькой. Прошу тебя – неси её портрет.

Даша, благодарно взглянув на Веру, бережно приняла портрет, с которого, как живая – ясно и радостно, смотрела на мир юная Алька.

«Вот мы и снова с тобой рядышком, Алечка!» – мысленно сказала Даша портрету и пошла впереди процессии. Пошла… Только можно ли этим привычным словом описать то состояние, которое было дано испытать йогине: какое-то время ноги её совершенно не касались земли! К Даше и раньше приходили состояния парения, когда она вдруг становилась абсолютно невесомой. Но этот полёт, который подхватил и понёс её сейчас, не шёл в сравнение с тем, что уже испытывала Даша. «О Мать! Какие благословения Ты посылаешь мне! Разве я смогу воздать Тебе за них? Что я должна сделать, чтобы отблагодарить Тебя? А, может быть, просто всё поведать другим?»

А кругом было много улыбок и прекрасных, словно на большом празднике, ярких цветов. «А помнишь, Алечка, как мы с тобой рисовали, лепили и говорили о йоге, о жизни и о любви? Ты жила на Чистых Прудах, (это очень близко от Котельников) и часто прибегала ко мне на работу, где мы мастерили реквизит. Ты умела задавать откровенные вопросы и, как равная, принимала только прямые и правдивые ответы. А как мы пели с тобой на два голоса, помнишь? Я всегда восхищалась твоим абсолютным слухом и широким диапазоном. Мы вместе медитировали, глядя с высоты двадцать пятого этажа на завораживающее движение вод Москвы-реки. А как ты учила меня танцевать, помнишь?»

И Даше ясно вспомнился тот сентябрьский день, так много объяснивший в её жизни... Она шла на работу и, против обыкновения, не замечала ни яркого солнышка, ни щедрой красоты ранней осени. Внимание её снова и снова возвращалось к вчерашней танцевальной репетиции, где ей недвусмысленно дали понять, что она «не тянет», что у неё всё слишком не профессионально. «Что ж, они правы, – соглашалась Даша. – Разве индийским танцам обучаются в пятьдесят лет? А танец «Девяти энергий Дурги» – это же что-то особенное! Он похож на чудесный фейерверк и одновременно – на дивное ритуальное действо, отчего вся атмосфера вокруг обретает совершенно новое измерение – измерение Света и Благодати! И музыка – ритмичная и огневая – она сразу проникает в глубины существа и совершает внутри чудодейственную работу.

И вот, – ей нужно отказаться от этой сказки… Даша всем сердцем сокрушалась и не могла представить себя вне этого творческого коллектива, вне этого спектакля, в создании которого она принимала самое живое участие. «Шри Матаджи, – молилась йогиня,– пожалуйста, дай мне утешение, помоги осознать, что происходит? Как мне преодолеть эту вовлечённость, эти привязанности к людям и к творчеству? Дай мне силы справиться с испытанием, чтобы понять, что в Сахаджа Йоге нет негативности, а есть задачи, которые надо решать. Но – как? Я не знаю…»

Поднявшись к себе на двадцать пятый этаж, она села к алтарику и попробовала перебросить энергию слева направо. Баланса не получалось. Мантра на безмыслие тоже не работала, и мысли одна за другой воскрешали вчерашнее событие. Всю свою жизнь, с самого детства Даша была бесконечно влюблена во всю эту театрализованную суету: она пела и плясала, писала сценарии и сама же ставила их. Но главный её талант был организаторский. Где бы ни жила она – в маленькой ли алтайской деревне или в военном городке какой-нибудь очередной пустыни, куда посылали служить её мужа – бравого лейтенанта, везде она тут же заводила вокруг себя «бучу боевую и кипучую», из которой рождались всевозможные КВН-ы, утренники и новогодние балы. Она была счастлива этой коллективной радостью. Придя в Сахаджа Йогу, Дарья очень скоро увидела, что её окружают люди совершенно уникальные: красивые, творческие! «Жемчужинки», – говорит про таких Шри Матаджи. Они отлично танцевали, музицировали, писали стихи. А как они пели! Даша с восторгом глядела на них и училась их мастерству. Можно сказать, что она нашла тех, о встрече с которыми мечтала всю жизнь. Нашла…

Вдруг дверь кабинета с шумом распахнулась и, словно вихрь, в комнату ворвалась Алька.

– Нет! Ты должна участвовать в танце «Девяти Дург»! – с порога прокричала она.

– Но ты же, Алечка, всё видела: у меня ничего не получается, и они хотят…

– Да, они хотят заменить тебя Соболевой, если ты не научишься держать меч, как положено Дурге, а не мокрице! Ты должна доказать, что можешь, понимаешь?

– Я не собираюсь ничего доказывать. Всё правильно. Соболева молодая и отлично справится, – подавляя слёзы, говорила Дарья. Обняв свою седую подругу, Алька нежно, как ребёнка, гладила по голове и мягко пеняла ей:

– Как же ты, Дашуля, не понимаешь, что не кому-то, а самой себе ты должна доказать, что в состоянии преодолеть свой внутренний страх и неуверенность. Страх и неверие в себя – вот твои враги. А Соболевой ничего не нужно, так как её центральное сердце в полном порядке. И они этого тоже не понимают. Видят одну лишь внешнюю сторону! – запальчиво говорила сострадательная Алька.

Дарья с удивлением слушала речи четырнадцатилетней девочки, поражаясь её мудрости. Словно не Дарья, а именно Аля была старше её на все тридцать пять лет.

– Дашуля, – продолжала Алька, – тебе нужно работать над своим центральным сердцем. И я пришла, чтобы помочь, потому что люблю тебя. Вставай, я принесла мечи и фонограмму. Я уверена, что участие в этом танце поможет тебе! «А ещё говорят, что яйца курицу не учат», – глядя на свою юную наставницу, думала йогиня.

Часа три-четыре мучила Алька уставшую Дарью, заставляя её в точности выполнять все движения танца. Фонограмма гремела так, что было слышно на первом этаже. «Вот это огонь, вот это металл!» – восхищалась девочкой Дарья.

– Ну, на сегодня хватит! Молодец, Дашуля! Жить будешь, – плюхнувшись в кресло, удовлетворённо говорит Алька.

– Это ты, Аля, молодец.

– Я? Нет тут никаких моих заслуг. В нашей семье все профессионально поют и танцуют, так что это у меня это – наследственное. Вот если ты у нас затанцуешь... А хочешь, Даш, я покажу тебе танец Главной Дурги? – таинственно прошептала Алька.

– Как? Разве ты уже выучила и танец Главной?

Вместо ответа Алька быстро перекрутила фонограмму, взяла свой меч и встала в самую боевую позицию Богини Дурги. «Ах ты, Боже мой! – с восторгом глядела Даша на девочку. – И когда же она успела… Или танцевать для неё так же просто, как дышать? А какая пластика, какая гармония и красота! Как же она будет жить с этими совершенствами в этом несовершенном мире?» – с замиранием сердца думала йогиня, не отрывая заворожённого взгляда от этой маленькой богини.

– Здорово, Алечка! – восхищённо аплодирует Дарья, радуясь танцу.

– О, нет! Я знаю, что всё ещё очень-очень сыро. Но я буду много репетировать, и когда Лена Шатохина уедет учиться в Индию, я непременно станцую Главную Дургу!

Даша верит в свою юную подругу. Ещё много раз репетировали они этот сложный, но такой прекрасный танец Девяти энергий Дурги. Дарья уже не хуже других гремела мечом и вихрем носилась вместе со всеми по сцене.

А потом была неповторимая поездка в Кабеллу и это незабываемое выступление перед Самою Шри Ади Шакти! Потом – Воронеж, Питер и последний спектакль в Москве…

«Благодарю тебя, моя милая Аленька, благодарю за всё. Ты протянула руку помощи, когда мне было трудно, и помогла осознать, что в Сахаджа Йоге – всё благо».

…Её нашли на дне Чистых Прудов, когда растаял лёд, с мечом в руке: она репетировала танец Главной Дурги… «Как же так, Алечка? Ты учила меня побеждать, а сама себя не уберегла. Ты с раннего детства жила творчеством, на равных со взрослыми участвовала во всех репетициях, поездках и концертах, разделяя все наши ошибки и успехи. Ты дышала творчеством и ушла в танце-полёте. Разве тут есть повод для слёз? По-человечески, нам трудно понять, почему нужно было уходить в столь юном возрасте. Ведь мы думали, что в Царствие Божьем, куда позвала нас Богиня-Мать, нет места для смерти. Но мы также знаем, что всё – в воле Её. И ответом тому – радость и свет, сопровождающие нас всех сегодня. А Свет – это Реальность. Смотри, Алька, тебя пришли проводить столько святых! Разве это не подтверждение твоей завершённости?»

Апрельское солнышко сияло так, словно распахнулись все семь небес, чтобы излить на пробудившуюся почву потоки света и славы! Всё вокруг казалось преображённым: природа, напитавшись весенних соков, пробуждалась для новой жизни. Лица сахаджа йогов светились возвышенной любовью: это наша любовь тебе, Алька! С неистовым гиканьем носились в синем небе белые чайки. Интересно, откуда они здесь сегодня?

А на холмик свежей земли, сыпались и сыпались многоцветные лепестки роз....

Апрель. 1998


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  


1

Сейчас читают про: