Устойчивость к успеху

 

 

Из всех великих ученых, которых я знал, одна только мадам Кюри осталась

совершенно неиспорченной успехом.

А. Эйнштейн

 

Гораздо больше людей могут противостоять неудаче, нежели успеху.

Бедствия могут даже облагородить человека, мобилизовав все лучшее в нем, в

то время как слава низводит всех, кроме самых великих, до такого состояния,

когда человек превращается в символ самодовольного авторитета или в лучшем

случае становится добрым покровителем тех, кто славы лишен.

Как работа ведет талант к славе, так слава уводит его от работы,

используя для этого множество способов. Во-первых, чувство опустошенности,

когда наконец окончена трудная работа, или, по выражению Ницше, "меланхолия

завершения". Когда разум исследователя, его ассистенты и инструментарий,

объединенные воедино, приспосабливаются к определенному типу работы, она,

независимо от степени оригинальности, становится рутинной. По достижении

цели привычный ежедневный порядок внезапно ломается. В период последующего

мрачного затишья увлекавшая ранее цель работы отсутствует. Ученый

оказывается перед лицом угнетающей задачи - проанализировать цельный

высокосовершенный механизм специализированных средств и приемов мышления,

очистить как ум, так и лабораторию для дальнейших исследований. Но каких

проблем? Ученый был настолько увлечен решением предыдущей задачи, что его ум

еще плохо подготовлен для восприятия чего-либо нового. Раз уж работа привела

его к выдающемуся достижению, то в сравнении с этим ничто не кажется ему

заслуживающим внимания.

Многие ученые - я бы сказал большинство - фактически увязают в побочных

результатах своего собственного успеха. Под их началом создаются большие

институты, которыми надо управлять. Они получают огромную корреспонденцию,

приглашения на чтение лекций, участие в церемонии открытия новых лабораторий

или больниц, на издание монографий и составление обзоров. К ним приходят все

больше и больше посетителей, бесконечное количество бывших студентов просят

дать рекомендации при переходе с одной работы на другую и т. д. Времени на

научную работу остается все меньше, и. хотя некоторые из этих предложений им

даже приятны, в результате у них не остается ничего, кроме такого рода

деятельности, не имеющей никакого отношения к научной.

Успех вреден также и порождаемой им лестью. Слава делает действующую

личность действующим лицом. Хочет он или не хочет, но ученый должен с

достоинством относиться порой к чрезмерным восхвалениям со стороны прессы,

телевидения, научной общественности, иначе его скромность будет

восприниматься с обидой. Затем знаменитость превращается в оракула. Даже

если его профессиональные интересы ограничены областью биохимии, его мнение

требуется по самым различным политическим, философским и даже религиозным

вопросам. Если же он считает се.бя недостаточно компетентным, его обвиняют в

чванстве и безразличии. И наконец, Великий Человек должен "одалживать свое

имя" по каждому случаю: сюда относится написание статей, публичные

выступления или как минимум многочасовые сидения в президиуме с единственной

заботой - иметь внушительный вид.

Так слава безжалостно губит живую личность, превращая человека в

памятник его собственным достижениям. Это не то признание, в котором

нуждается ученый, но противодействие последствиям этого признания может

потребовать столько же усилий, сколько отняла та самая работа, которая и

привела его к славе.

 

 

Мужество

 

 

Древний мореплаватель так обращался к Нептуну, попав в жестокую бурю:

"О боже! Ты можешь спасти меня, коли пожелаешь, а можешь погубить. Но какова

бы ни была твоя воля, рулем своим я буду править по моему разумению".

М. де Монтень

 

Наша молодежь должна понять, что в Век Фундаментальных Исследований

человек будет вести свои величайшие войны не силой юных мускулов, будет

выигрывать свои битвы не отвагой штыковой атаки и готовностью погибнуть во

имя дела. Теперь в мирное время, как и на войне, великие сражения

человечества будут выигрывать герои другого склада: люди, обладающие сильным

интеллектом и редкой разновидностью мужества - трезвой решимостью посвятить

свою жизнь тому, что они считают достойной целью существования. Наши дети

должны осознать, что гораздо труднее жить ради дела, чем умереть за него.

Мало кто считает мужество важным качеством научной деятельности. Оно и

не является таковым в привычном смысле этого слова. Случается, конечно, что

бактериолог заражается смертоносным микробом, что исследователи

рентгеновских лучей (в том числе У. Кеннон) на первых порах подвергались

опасности, так как необходимые защитные меры еще не были известны, что

токсиколог может пасть жертвой одного из изучаемых им смертельных ядов.

Однако люди склонны излишне драматизировать подобные несчастные случаи, ибо

в науке они происходят не чаще, чем в других областях деятельности. Несмотря

на все эти опасности, для того чтобы стать исследователем, великой отваги не

требуется.

Иногда врач ставит на себе те или иные эксперименты. но они редко

бывают опасными. Готовность подвергать себя риску производит на публику еще

большее впечатление, чем несчастные случаи. И все же, на мой взгляд, делать

вклад в науку, выступая в качестве морской свинки, просто глупо, за

исключением очень редких случаев, когда никакая другая форма эксперимента не

может привести к решению действительно важной проблемы. Каждый человек

должен реализовывать свои лучшие способности, так что давайте оставим

доблесть и физическую отвагу представителям вооруженных сил. Ученому нужна

менее эффектная, но более устойчивая разновидность мужества, с тем чтобы

выбрать деятельность, которая наверняка лишит его многих радостей, в том

числе в семейной жизни и в достижении благосостояния. Молодым начинающим

врачом он должен стремиться к низкооплачиваемой работе в лаборатории, а не к

более привлекательной работе в медицинских учреждениях. По мере роста

профессионального уровня ему нужна немалая смелость, чтобы отказаться от

предложения занять высокооплачиваемую и влиятельную административную

должность. Еще большее мужество потребуется для продолжения оригинальной

научно-исследовательской работы, не получающей ни моральной, ни материальной

поддержки.

Молодой человек, желающий пойти в науку, должен быть способен к

переоценке ценностей и к отказу от общепринятых символов успеха, в

особенности от культа "красивой жизни". Для этого нужны незаурядное мужество

и вера - прежде всего в свои собственные еще не испытанные возможности.

 

 

Здоровье и энергия

 

Упоминание здоровья и энергии в числе полезных для занятия наукой

качеств может показаться излишним. Эти качества так или иначе важны для

любой деятельности; сидячий образ жизни ученого, быть может, предполагает их

не в меньшей степени, чем занятия другими профессиями.

Ученому-"фундаментальщику", безусловно, не нужна мощная мускулатура, но

слабое, подверженное болезням, чересчур изнеженное тело неспособно

противостоять тяжелым нагрузкам, с которыми сопряжены высшие достижения в

любой области. Ученый, который стоя проводит в лаборатории долгие часы или

напрягает все свои умственные силы, погружаясь в многочасовые абстрактные

размышления, нуждается в дисциплинированном, мужественном и, я бы сказал,

спартанском образе жизни. Он должен находить способы поддерживать свою

физическую форму, несмотря на искусственно созданные работой в лаборатории

жизненные привычки. Верно, что иногда физический или психический дефект

может послужить движущей силой для совершенствования человеком своих

творческих и интеллектуальных способностей, но наличие такого дефекта

требует еще большего внимания к своей физической форме.

 

 

ОРИГИНАЛЬНОСТЬ

 

 

Сила оригинальной, творческой мысли состоит в способности по-новому

взглянуть на вещи. Под независимостью мышления я в первую очередь имею в

виду инициативность и способность сделать первый шаг. А эта способность в

свою очередь зависит от воображения, умения сформировать осознанное

представление о чем-либо новом, ранее не встречавшемся в действительности. А

для этого нужны острота взгляда, проницательность, способность выделить

наиболее важные характеристики, еще не заметные для непосвященного.