Был ли Джозеф Листер пионером хоть в каком-нибудь смысле

Другие статистические данные, полученные в больнице св. Варфоломея, также показали, что Листера можно рассматривать как пионера лишь в довольно ограниченном смысле. Между 1847 и 1857 годами смертность от раневой инфекции в больнице св. Варфоломея была равна всего 15 %. Другими словами, за десять лет до того, как Листер впервые получил должность хирурга, в больнице св. Варфоломея смертность была такой, какой Листер хвастался в 1869 году. Между 1857 и 1867 годами смертность в этой больнице снизилась еще больше — до 10 %, а в 1877 году она вообще достигла впечатляющих 2 %. Проверка эффективности использования гигиенических методов в различных палатах Королевской больницы в Глазго не обнаружила большой разницы между палатами Листера и его скептически настроенных коллег. Во время прямой атаки на Листера в 1875 году один хирург по имени Джеймс Спенс утверждал, что выполнил за три года, не применяя карболовой кислоты, 66 ампутаций и всего три его прооперированных пациента умерли, а вот у пациентов Листера в 1870–1873 годах смертность после ампутации составляла 17 %.

Другими словами, если в середине XIX века и был достигнут какой-либо прогресс в хирургии, то вряд ли правильно приписывать его полностью заслугам Листера.

На первый взгляд это все выглядит довольно загадочно. Если карболовая кислота, как утверждал Листер, действительно столь мощный антисептик, то ее применение, несомненно, должно было обеспечить Листеру первое место в медицинском сообществе. Однако этого не произошло, поскольку в его палатах не придерживались требований гигиены, а в такой благоприятной для размножения среде болезнетворные микроорганизмы конечно же легко преодолевали защитные барьеры, выстраиваемые с помощью карболовых опрыскиваний, примочек и марлевых повязок. Несмотря на раздававшуюся со всех сторон критику, Листер в своих палатах соблюдал лишь самые элементарные требования гигиены. Кроме того, как утверждали тогдашние врачи, наличие едкого вещества в ране вряд ли могло содействовать ее естественному заживлению. Большинство хирургов и тогда и теперь считают, что лучше, когда процесс заживления протекает сам собой, но для этого необходимо, чтобы окружающая пациента среда была чистой и свободной от микроорганизмов, насколько это возможно. Предлагавшееся Листером сочетание инвазивных антисептиков и грязных палат приводило к тому, что пациенты либо выздоравливали дольше, либо не выздоравливали вообще.

Критиковать Листера легко не только с сегодняшних позиций, но и с позиций его современников. Так, на страницах журнала «Ланцет» выдающийся британский хирург Лоусон Тейт писал: «Да, нагноение происходит под воздействием микроорганизмов, тем не менее практика профилактического использования антисептиков мешает заживлению ран и оказывает общее неблагоприятное воздействие на весь организм».

Тейт высказывался как человек, имеющий большой опыт. Ранее он пытался лечить сложные переломы по методу Листера. Докладывая о своих результатах в «Ланцете», он отмечал, что нагноение во время таких операций развивалось только в тех случаях, когда он применял кислотную пасту «в полном соответствии с рекомендациями мистера Листера».

Не следует удивляться тому, что многие хирурги в 70-е годы XIX века игнорировали Листера. В то время работало множество других врачей, достигших великолепных результатов, поэтому относительно небольшие достижения Листера вряд ли могли принести ему славу. У журнала «Ланцет» в 1875 году были все основания писать: «Если бы у методов мистера Листера были действительно какие-либо особые достоинства, то лет через восемь — десять они не преминули бы громко и уверенно заявить о себе». К большому разочарованию самого Листера, этого не произошло. В результате в 70-е годы XIX века его звезда начинает постепенно закатываться. Даже «ученики» стали его покидать. Отправившись в 1873 году в Шотландию, чтобы посмотреть, как работает его прежний кумир, Джордж Томсон, врач из Олдхэма, вернулся весьма разочарованным. В том же журнале «Ланцет» он резко отозвался о догматизме, с которым Листер пользуется карболовой кислотой. Возмутила его и легкость, с которой Листер объяснял неудачи лечения его методом — мол, в тех прискорбных случаях не соблюдались его, Листера, рекомендации. «Остатки моей веры в профессора Листера рассеялись как дым», — заключил Томсон.

СОЗДАНИЕ ВОЛНЫ

Так почему же всего через десятилетие Джозеф Листер был всеми обласкан и превращен в кумира? В какой-то мере это можно рассматривать как награду за неустанные труды по избавлению больных от лишних страданий. Однако нежелание Листера сравнить количество выздоровевших пациентов в его палатах и палатах его конкурентов, говорит о том, что им двигал не только альтруизм. В значительно большей степени вся последующая слава Листера объясняется тем, что он, как никто другой, умел сделать себе рекламу. Между 1865 и 1880 годами он заручился поддержкой десятков верных сторонников (особенно в провинциальных больницах) и вызвал к себе большой интерес за рубежом. Опубликовав несколько книг и статей по антисептике, Листер крепко привязал свое имя к попыткам сократить число послеоперационных инфекций. Поначалу он позиционировал себя рядом с более достойным соперником в лице Джорджа Каллендера, а когда тот в 1878 году скончался и оказался быстро забытым, перед Листером открылись дополнительные возможности. К этому времени Листер уже стал профессором клинической хирургии в Королевском колледже Лондона, причем это назначение поддержало большинство местных терапевтов и раскритиковало большинство местных хирургов. Теперь у него появились новые возможности для пропаганды своих методов и борьбы с идейными противниками.

Начиная с 1867 года Листер упорно доказывал, что его карболовые опрыскивания и примочки основывались на пастеровской теории болезнетворных микроорганизмов. Все 70-е годы XIX века британские хирурги были либо безразличны к тому, что являлось первопричиной инфекции, либо очень сомневались в таком объяснении. Однако, после того как Пастер в 1881 году создал вакцину от сибирской язвы, а в Германии бактериология достигла огромных успехов, Листер мог утверждать, что его правота доказана. Прошло немного времени, и немецкие врачи принялись восхвалять Листера за предвидение и рекомендовать использовать карболовые орошения в полевой хирургии. Поскольку акции Листера за рубежом повышались, то и в Англии заговорили о том, что не оценили вовремя деяния этого великого человека. В 80-е годы XIX века хвалебные возгласы стихли и наступил этап некоторого забвения.

Пытаясь понять загадку такого возвеличивания Листера, один из его современников объяснял, что он достиг славы «на гребне волны». Смысл этой метафоры может объяснить многое. На передний план Листера выдвинули очень важные открытия в медицине, которые начались еще до того, как он стал хирургом, и никак не зависели от его практических предложений. То, что он оказался на гребне волны, было большой удачей. Его решение в 1867 году сделать ставку на Пастера оправдало себя. Листеру повезло и в том, что в конце 70-х и начале 80-х годов XIX века в лаборатории Роберта Коха велась работа, которая позволила определить, что причиной заболеваний являются микроорганизмы. В этом контексте ни на чем не основанная интуиция Листера стала восприниматься как прозорливость. Каллендер не сумел всецело принять теорию болезнетворных микроорганизмов, а потому, несмотря на его выдающиеся практические достижения по снижению послеоперационной смертности, он так и не удостоился посмертной славы. Нет сомнения в том, что многие критики Листера не изменили своих позиций, считая, что слава к нему пришла совершенно незаслуженно. Однако к 80-м годам и особенно после того, как Листер стал в 1888 году пэром, пыл критиков поутих.