Происхождение видов на основе функциональной наследственности

Чарльз Дарвин, чья жизнь пришлась на большую часть XIX века, является самым влиятельным из всех живших когда-либо биологов. Он коренным образом изменил не только направление развития биологической науки, но и представления философов и теологов о месте человека в природе.

Джон Боулби. Чарльз Дарвин: Новая жизнь (1992)

Ламарк придерживался совершенно фантастического представления о том, что один вид может развиться в другой благодаря сильному желанию и стремлению особи лучше приспособиться к окружающей среде. Это, конечно, предполагает передачу фенотипических изменений последующим поколениям. Идеи Ламарка воспринимались с вежливой иронией, как некие любопытные соображения, которым не стоит придавать большого значения.

Х. Р. Хейс. От обезьяны к ангелу (1964)

Часто говорят, что идеи Чарльза Дарвина произвели революцию в человеческом сознании, однако не всегда ясно, какие идеи имеются в виду. Может быть, это концепция эволюционного изменения? Возможность существования Вселенной без Бога? Или это морально-философские следствия наличия у нас обезьяньих предков? Есть и еще один вопрос: связывая эти концепции с именем Дарвина, не думаем ли мы, что в их законченном виде они являются порождением одного гигантского интеллекта? И если это так, то неужели именно благодаря теориям Дарвина с глаз человечества спала пелена и оно стало видеть реальный мир по-новому, без предрассудков и догм?

Если мы согласимся с обычными представлениями о Дарвине, то нам на все перечисленные вопросы придется ответить «да». Отсюда следует, что издание книги «О происхождении видов путем естественного отбора» в 1859 году действительно произвело переворот в человеческом сознании. После Дарвина человечество вынуждено было отказаться от упрощенного представления о себе как о вершине Творения и признать, что единственным залогом успеха является соответствие возможностей целям. Человек — не особый случай, а еще один живой организм. То, что Коперник сделал для постижения Вселенной, Дарвин совершил для постижения мира земной природы.

Придерживавшийся именно этого взгляда выдающийся американский зоолог Джордж Гейлорд Симпсон в 1950 году писал: «Вопрос о нашем предназначении до 1859 года задавать было бессмысленно, и лучше, если бы мы вообще над ним не задумывались». Симпсон, как и большинство его коллег, относился к Дарвину с огромным почтением и считал 1859 год водоразделом в интеллектуальной истории человечества: по одну сторону этого водораздела воды текли в море невежества, а по другую — к просвещению. Многим образ, найденный Симпсоном, нравится до сих пор, однако безоговорочное его признание лишает нас надежды когда-нибудь понять, кем был Дарвин и что он действительно сделал.

В этой главе я надеюсь показать, что, если освободиться от вечного соблазна воспринимать его труды через призму современных представлений об эволюции, то он окажется не более чем человеком своего времени. Дарвин не только не противостоял всему, что было до него, но размышлял как человек переходного периода. Его основная заслуга не в том, что он умел предвидеть, а в том, что отважился признать факты, полностью противоречившие его представлениям. Истинный Дарвин, который предстанет перед нами в конце этой главы, обладает не меньшими достоинствами, чем тот, кого мы привыкли уважать. И более того — его труд позволит нам выявить некоторые фундаментальные аспекты научного прогресса.