Когда начинать конфронтацию

Существует много признаков ситуации, в которой следует начинать прямую конфронтацию. Как показано на примере, мы пользуемся прямой конфронтацией, когда группа создает мощный тайный союз, и никакие тонкие методы не могут сломать невидимую стену, воздвигнутую ими.

Этот союз, который мы должны разрушить, иногда берет свое начало от тонкой работы одного единственного члена группы; "за которым следуют "остальные. Это может быть мужчина или" женщина, "которая очень часто словоохотлива, раскована; которая захватила власть," и которой остальные подчинились, не оказав сопротивления — и очень часто бессознательно.

Если мы не вмешаемся, ничего не изменится, «Мира, ты доминируешь в этой группе» —можем мы сказать.

Или: «Джек, ты перебиваешь одного за другим, и все боятся тебя».

В других случаях человек обретает власть над группой, изображая хрупкость: «Одно грубое слово, и я разрушусь».

В результате остальные стараются вести себя очень вежливо, не только с «лидером», но и друг с другом.

В этом случае мы также должны сделать, решительный шаг: «Гарри, у тебя появляются, слезы, будто, ты страдаешь, но на самом деле ты можешь их контролировать, не так ли? Ты не даешь людям слово сказать, и ты пытаешься проделать это со мной.»

Может случиться и так, что группа может заключать тайный союз для того, чтобы не упоминать о постоянных опозданиях кого-либо, или, возможно, о саморазрушающем поведении, например, алкогольной или лекарственной зависимости.

Если мы не вмешаемся, то обнаружим, что мы не в ладу со всей группой, а вовсе не только с «преступником». Так происходит, потому что тайные мотивы других членов группы не являются первопричиной их стремления избегать возмездия за свою откровенность; реальную или воображаемую.

В других случаях замораживание группы происходит в противоположном направлении, когда группа нападает на бедного одного члена группы фактически за все, что он или она делает. Если это происходит, принятие стороны жертвы становится табу для группы. Но именно это мы и должны сделать. Мы должны поддержать отверженного и противостоять линчеванию.

Особенно деликатными являются те случаи, когда терапевт обнаруживает, что он охарактеризовать себя самого, чтобы преодолеть групповое замораживание. Когда это происходит, мы почти наверняка испытаем желание выступить против наших притеснителей в совершенно определенных выражениях; Однако мы сами в здравом уме, или должны быть таковыми. Скорее, нам следует помнить, что такие нападения на нас могут быть необходимы для группового развития. Допустимо, чтобы первое освобождение группы от долго сдерживаемой злости на нас происходило в агрессивной форме, но даже если и так, было бы неблагоразумно распустить группу, не дав ей высказаться.

Почти всегда, когда мы пытаемся противостоять членам группы, которые вошли в молчаливое соглашение не замечать происходящего, нам следует воспользоваться такой тактикой, так как попытки применить другие методы оказались безуспешными.

Можно вспомнить «Джентельменское соглашение» Лауры Гобсон или «Лояльность» Голсуорси, в которых упоминается о молчаливом соглашении игнорировать жалобы меньшинства. В этих случаях, как и в наших, никакие средства не были эффективными, пока не было принято решение открыто противостоять группе.

Короче говоря, единственной разумной причиной конфронтации при наличии в группе некоторых устойчивых, упорно проявляющихся аттитюдов является освобождение самой группы от тираний этого фиксированного аттитюда. Мы не должны использовать конфронтацию для самозащиты или защиты кого-либо, а только для освобождения членов группы, чтобы они могли увидеть новую перспективу и создать новые взаимоотношения.