Глава II. Отношения между США и Европой во время правления Джорджа Буша младшего

Внешняя политика США

Стратегия США в ХХI веке заключается в следующем:

 

1. Сохранить лидирующие, глобальные позиции страны, закрепить место главного участника в научно-технической революции, контролирующей силы в Северной Атлантике и Восточной Азии.

 

2. Предотвратить появление неконтролируемого конкурента, способного к середине века вырваться в мировые лидеры и создать новый мир, в котором впервые за пятьсот лет Запад не был бы лидером.

 

Таким образом, на протяжении 1990-х гг. Вашингтон решал проблему выбора внешнеполитического курса между неоизоляционизмом и активизмом (интервенционизмом). Основные тенденции современной внешней политики США имеют глубокие исторические корни, о чем свидетельствует политический опыт страны ХIХ–ХХ вв. Оба эти внешнеполитические направления имеют свои плюсы и минусы, а реальная внешняя политика Белого дома, как правило, становится “средним” воплощением, синтезом их обоих. Можно предположить, что данные тенденции будут бороться, переплетаться и взаимно дополнять друг друга во внешней политике США и в ХХI веке.

о внешней политике США на рубеже веков прослеживаются обе традиционные тенденции, свойственные данному виду государственной деятельности: активисткая (или интернационалистско-интервенцио­нистская) и неоизоляционистская. При этом во взаимодействии двух тенденций заметно доминировала первая – как отражение представлений американцев о месте США в современном мире. С самого начала ХХI века внешнеполитический курс США демонстрирует преемственность традиций.

 

Общие контуры современной американской внешней политики были намечены еще в период предвыборной президентской кампании 2000 г. Тогда же кандидат в президенты от Республиканской партии Джордж Буш-младший наметил основные внешнеполитические приоритеты Америки. В большинстве своем они получили подтверждение и развитие в политике республиканской администрации США, занявшей Белый дом в январе 2001 г.

 

Будущий президент США, следуя американской политической традиции, в своих предвыборных речах уделял не слишком большое внимание внешней политике. Кандидаты на пост президента США, как правило, исходят из того, что американский народ интересуется, прежде всего, внутренними, а не международными проблемами. Рост цен на лекарства или бензин привлекает внимание американцев больше, чем напряженные отношения между Китаем и Тайванем. Однако это не означает, что после победы на выборах новый президент будет уделять внешней политике так же мало внимания, как и в своих предвыборных выступлениях.

 

Настроение и акценты предвыборных речей Дж. Буша позволяли уже в 1999–2000 гг. предположить, что потенциальный президент США будет проводить активную внешнюю политику, базирующуюся на признании американского мирового лидерства. В одном из своих выступлений по вопросам американской внешней политики в ноябре 1999 г. (речь в Президентской библиотеке Рональда Рейгана в Калифорнии) Дж. Буш прямо заявил о том, что “Америка должна участвовать в мировых делах”. Более того, будущий 43-й президент США использовал в своей речи термин, четко и содержательно обозначающий в политической терминологии США определенное направление внешней политики, а именно интернационализм (интервенционализм – в соответствии с российской политологической классификацией). “Интернационализм Америки не должен состоять из действий без широкого видения, действий без приоритетов и миссий без определения срока их окончания – такой подход подрывает волю Америки и иссушает ее жизненные силы”. Данный пассаж также, очевидно, свидетельствует и о влиянии на внешнеполитические представления лидера республиканцев неоизоляционистских настроений. Неоизоляционизм проявляется в сдержанности и взвешенности оценок возможностей Америки, в стремлении ограничить круг (и сроки действия) американских внешнеполитических приоритетов с тем, чтобы “не распылять” и не подрывать “жизненные силы” страны, а концентрироваться на внутренних проблемах.

 

Основной миссией внешней политики США, по мнению Дж.Буша, должно стать распространение американских демократических ценностей в мире с признанием того, что свобода и демократия могут трансформироваться в соответствии с национальной и культурной спецификой различных стран. В этом смысле позиция Буша мало отличается от постулатов концепции “расширения демократии” Лэйка-Клинтона. “Америка ценит свободу, но мы ей не владеем. Нам нравится стройное здание нашей демократии, но мы понимаем, что архитектура подобных зданий в других странах может быть непохожей на нашу. Мы предлагаем другим свои принципы, но мы не должны никому навязывать свою культуру”. В результате демократического воздействия Америки на остальной мир, равно как и под влиянием серии других внешнеполитических действий (включая военные), будет достигнута “великая и путеводная цель” США – “превратить нынешний период американского влияния в годы и годы демократического мира”.

 

Буш также сформулировал тезис о том, что для сохранения мирового влияния американцы будут использовать все методы и средства, включая военные. “Мы должны освоить новую технологию ведения войны для того, чтобы распространять свое мирное влияние не просто во всем мире, но и на долгие годы”.

 

В своей предвыборной программе (1999 г.) Дж. Буш изложил собственное (и Республиканской партии) видение внешнеполитических приоритетов. Последние были уточнены и сформулированы уже в офи­циальных документах новой администрации в 2001 г. В основе данных приоритетов лежали (по утверждению самого Буша) “долговременные национальные интересы”.

 

Среди главных внешнеполитических приоритетов США было названо развитие союзнических отношений со странами Западной Европы, Восточной Азии и Северной Америки. При этом Соединенные Штаты, разумеется, должны были возглавить “движение к мировому порядку, основанному на свободе”.

 

Особое внимание уделялось “защите интересов Америки в районе Персидского залива”, имея в виду Ирак, а также “установлению мира на Ближнем Востоке на основе безопасности Израиля”. Война в Ираке в марте-апреле 2003 г. свидетельствует о том, что заявление об американских интересах в Персидском заливе не было красивым риторическим приемом кандидата на пост президента, а отражало конкретные намерения части политической элиты США.

 

Важнейшим направлением внешней политики США провозглашалось развитие отношений с Китаем и Россией. (Именно в таком порядке: в системе внешнеполитических приоритетов США Китай первенствует над Россией). По мнению Дж. Буша, “проблема состоит в том, что две из величайших евразийских держав – Китай и Россия – находятся на переходной стадии развития”. Поэтому “сегодня трудно понять их намерения, поскольку сами они не знают своего будущего”. Однако очевидно то, что “если они станут друзьями Америки, эта дружба сделает мир более устойчивым”.

 

В отличие от более “дипломатичных” высказываний другого претендента на президентский пост – демократа Альберта Гора Буш весьма жестко охарактеризовал роль и место Китая в новой системе миропорядка, а также его взаимоотношения с США. “Китай поднимается во весь рост и это нельзя остановить. Китай – это конкурент, а не стратегический партнер. Мы должны относиться к Китаю без враждебности, но и без иллюзий. В то же время этот режим не должен питать никаких иллюзий относительно мощи и целей Америки”. Вместе с тем Буш осознает, что миру и стабильности не будет угрожать “свободный и процветающий Китай”. Отсюда следует ряд направлений китайской внешнеполитической стратегии США, включая торгово-экономические связи с КНР, сотрудничество в деле борьбы “с распространением оружия массового уничтожения и достижения мира на Корейском полуострове”.

 

В таком контексте “в лице Америки Китай найдет надежного и активного торгового партнера. А торговля даст ход нашему постоянному приглашению в мир экономической свободы. Экономическая свобода вырабатывает привычку к свободе политической. А привычка к политической свободе формирует ориентацию на демократию, ожидание демократии. Будем свободно торговать с Китаем, и время будет работать на нас”. Данное заявление Буша мало отличается от позиции прежней администрации Клинтона, предполагавшей “приручить” подобным образом Китай и включить его в систему международных экономических отношений с тем, чтобы обезопасить США и их партнеров в АТР. Все это еще раз подтверждает тенденцию преемственности во внешней политике США.

 

В отношениях с Россией, как подчеркнул Дж.Буш, требуется прежде всего “терпение”. “Терпение, последовательность и твердая опора на демократические силы”. Тональность рассуждений Дж. Буша о России в целом доброжелательная и уважительная. “Россия – с ее обширными пространствами, талантами и мужеством ее народа, богатством ресурсов и размахом вооружений – предстает перед нами как великая держава, и к ней всегда следует относиться именно как к таковой”. Переходное для России десятилетие (1990-е гг.) Буш назвал “эпохой раскрепощения и разочарования”.

 

В основе интересов США в отношении России лежит прежде всего национальная безопасность Америки, которой угрожает недостаточная защищенность российского ядерного потенциала. Буш имеет в виду “поползновения стран-изгоев, хищение ядерных материалов и случайные запуски ракет-носителей”. Кроме того, по оценкам американских экспертов, “оценки численности российских запасов ядерного оружия могут оказаться заниженными на 30%. Другими словами, большое количество имеющихся в России ядерных материалов не учтено”. Отсюда следует необходимость оказания финансовой помощи России в деле утилизации ее списанных ядерных вооружений, ядерных отходов, обеспечения безопасного хранения ядерного потенциала и т.д.

 

Камнем преткновения во взаимоотношениях США с Россией, по мнению Дж. Буша, являлся вопрос о ПРО – системе противоракетной обороны, требовавшей модификации. Буш не исключал (даже на фоне тогдашних натянутых отношений с Россией) возможности сотрудничества с Москвой в деле создания новой системы противоракетной обороны при условии, что “Россия должна отказаться от своей опасной привычки к распространению оружия массового уничтожения” (т.е. продажа соответствующих технологий Индии, Ирану и Ираку).

 

Отдельным вопросом американской внешней политики были обозначены взаимоотношения США с Индией, что означает признание растущей мощи и перспектив этой азиатской державы. Фактически впервые за многие годы Индия была определена как особый и отдельный приоритет американской внешней политики. Дж. Буш заметил, что “в своих стратегических расчетах мы зачастую забываем об этой великой стране, расположенной на южной оконечности Евразии. В грядущем столетии мы станем свидетелями появления демократической Индии в качестве одной из мировых сил”. В связи с такой перспективой “Соединенные Штаты должны уделять этой стране больше внимания. Нам следует устанавливать более широкие торговые и инвестиционные отношения с Индией по мере того, как она будет раскрываться для внешнего мира”.

 

В перечне американских внешнеполитических интересов Индия заняла место сразу же после вопросов о Китае и России, но перед сюжетами о союзнических альянсах в Европе и Азии и международных организациях типа НАТО и ООН. В отношении союзников, НАТО и ООН позиция кандидата от республиканской партии демонстрировала преемственность с внешней политикой, имевшей место в 1990-е гг. По-преж­нему подчеркивалась лидерская позиция США в отношениях с союзниками. По-прежнему именно НАТО (с главенствующим в нем положением США), а не ООН, признавалось активным фактором в урегулировании конфликтов и регулировании международных отношений. В свою очередь, роль и значение ООН в международных делах Дж. Буш-млад­ший оценивал значительно ниже, в духе рассуждений своего предшественника в борьбе за президентский пост от республиканской партии Боба Доула. Как и Доул, Дж. Буш-младший заявлял: “Я никогда не отдам американские войска под командование ООН”. При этом признавалось, что “ООН может быть полезной в инспектировании вооружений, поддержании мира и гуманитарных мероприятиях”. Претендент даже пообещал выплачивать ООН членские взносы (чего не делали предыдущие администрации), “но только при условии реформирования бюрократических структур ООН и уменьшений непропорционально большой доли наших платежей”.

 

Все эти направления внешней политики, обозначенные во время предвыборной кампании Дж. Буша, нашли продолжение и развитие в международной деятельности республиканской администрации, пришедшей в Белый дом в январе 2001 г.

 

Любопытно сравнить внешнеполитические взгляды Дж. Буша с аналогичными позициями его конкурента по президентской кампании, претендента от демократической партии Альберта Гора. При сопоставлении выступлений двух политиков по вопросам внешней политики США выясняется, что несмотря на тщательно акцентируемые ими самими различия, их позиции во многом схожи. Оба они интернационалисты, враждующие с неоизоляционистами в своих партиях. По существу внешнеполитических проблем, о которых высказывались Дж. Буш и А. Гор, можно найти не так уж много различий в позициях демократов и республиканцев.

 

В частности, демократы и А. Гор придавали большее значение глобальным проблемам, с которыми столкнулась Америка после окончания холодной войны. Это “планетарные” проблемы, нерешенность которых угрожает национальной безопасности США: распространение СПИДА, ядерный терроризм и потепление климата на Земле. Кроме того, в отличие от республиканцев, А. Гор и демократы занимали более сдержанную и осторожную позицию по вопросам создания эффективной национальной противоракетной обороны – ПРО. А. Гор признавал, что Соединенным Штатам необходимо иметь действенное средство сдерживания для борьбы с ядерными угрозами со стороны так называемых “государств-изгоев”, но он отказался безоговорочно согласиться с необходимостью создания системы ПРО, “которая не доказала своей надежности и не прошла должной проверки”.

 

Альберт Гор также уделял большое внимание вопросам экономической безопасности США, что предполагало расширение внешнеэкономических связей и укрепление стабильности за рубежом. По словам Гора, “наша экономика все больше зависит от стабильности на иностранных рынках и экономического процветания наших ведущих союзников”. Следствием этого провозглашалась необходимость оказания союзникам США “помощи в преодолении международных финансовых трудностей, будь то кризис мексиканского песо или финансовые кризисы в странах Юго-Восточной Азии. Таким образом, обеспечивается дальнейшее процветание Америки”. Другим направлением американской внешней политики, гарантирующим стабильность в мире, А. Гор назвал обеспечение военной безопасности США и того, “чтобы наши вооруженные силы оставались сильными и способными решать стоящие перед Соединенными Штатами проблемы”.

 

Таким образом, несмотря на партийные различия, оба претендента на президентский пост высказывались достаточно единообразно и универсально по важнейшим внешнеполитическим проблемам: глобальному лидерству США, значимости вооруженных сил США и экономических связей, поддержке союзников и борьбе с угрозами и вызовами американской национальной безопасности. Различия наблюдались преимущественно в деталях и акцентах. В связи с этим становится понятным, почему внешнеполитическая практика Белого дома в 2001–2003 гг. поддерживалась большинством граждан Америки – не только республиканцами, но и демократами.

Администрация президента Дж. Буша пришла к власти в тот период, когда в американском истэблишменте и обществе утвердилось мнение о мировом лидерстве США. Основным внешнеполитическим тезисом американских политиков стало утверждение о том, что беспрецедентная мощь Соединенных Штатов “требует и соответствующей ответственности – активных действий для защиты и утверждения национальных интересов США, поддержки союзников, внесения соответствующего вклада в глобальную стабильность и безопасность. Долг Соединенных Штатов – быть во главе мирового сообщества”. Это высказывание сенатора-демократа Джозефа Байдена, члена сенатского Комитета по международным отношениям (март 2001 г.), ярко характеризует настроения как американской политической элиты, так и общества в целом. Подобные заявления делаются политиками только тогда, когда они уверены в общественной поддержке. По словам того же Дж. Байде­на, “к счастью, многие американцы понимают, что быть во главе мирового сообщества – это долг Соединенных Штатов”. Тезис о мессианском “долге” США во многом объясняет внешнюю политику администрации Дж. Буша-младшего, предполагающую активное вмешательство в дела мирового сообщества.

 

Известный американский политолог-международник, профессор факультета государственного управления и дипломатии Джорджтаунского университета (Washington D.C.) Роберт Дж. Либер, анализируя международную роль США в ХХI веке, выделяет “три широкомасштабные тенденции”, которые определяют ответы Америки на современные внешнеполитические угрозы и вызовы. При этом оценки известного политолога не выбиваются из общепринятых (в Америке) представлений о лидерстве и долге США.

 

1. В качестве первой тенденции Р. Либер назвал уникальное положение Соединенных Штатов, поскольку это самая мощная и влиятельная страна в мире. Исключительный, лидерский статус США является следствием как крушения Советского Союза, так и того факта, что ни одна отдельно взятая страна или группа стран не могут эффективно соперничать с Соединенными Штатами. США обладают уникальной военной мощью и передовыми технологиями; ведущая роль Америки проявляется в ее экономической мощи, конкурентоспособности, уровне развития информационных технологий и даже в таких сферах, как индустрия развлечений и массовая культура. В этом смысле рассуждения Либера мало отличаются от высказываний З. Бжезинского и других известных политологов, сделанных еще в 1990-е гг.

 

2. Лидерство Америки является предпосылкой для многих форм международного сотрудничества. Это особенно касается сферы международной безопасности. (США брали на себя роль лидера в 1999 г. в Косово, в Боснии с 1995 г., в Персидском заливе в 1991 г. От роли лидера они отказывались в Боснии в период с 1992 по 1995 гг., в Руанде в 1994 г.. Отказ США от международного лидерства привел к негативным последствиям для указанных стран). По словам Либера, опыт свидетельствует о том, что в целом ряде случаев альтернативой лидерству Америки является не лидерство другой страны, регионального или международного органа (например ООН), а бездействие. В связи с этим перед США стоит дилемма: выбирать роль мирового надзирателя или терять свое лидерство, которое не только отвечает интересам Соединенных Штатов, но и способствует формированию более стабильной и благоприятной международной обстановки.

 

3. После окончания холодной войны Соединенным Штатам стало труднее поддерживать сотрудничество со своими союзниками и друзьями. В прошлом стимулом к сотрудничеству являлось чувство общей для всех угрозы, которое сдерживало неизбежно возникавшие между союзниками разногласия и противоречия. “В отсутствие такой угрозы страны испытывают более сильное искушение заниматься своими, более узкими интересами, несмотря на то, что это может препятствовать решению международных проблем”.

 

С исчезновением советской угрозы американская общественность стала меньше интересоваться внешней политикой, которая в определенной степени утратила свою актуальность. При этом речь не идет об изоляционизме. В настоящее время общественность, пресса и конгресс, утверждает Либер, занимают скорее интернационалистскую, чем изоляционистскую позицию. Однако в общественном сознании проблемы внешней политики уже не столько актуальны как в годы холодной войны. Другими словами, изоляционистские настроения все-таки представлены в современном американском обществе, хотя и не доминируют, в отличие от активизма, в общественном сознании.

 

На фоне таких внешнеполитических настроений американцев формируется внешняя политика США. Современная американская внешнеполитическая стратегия включает целый комплекс задач:

 

1. Сохранить и улучшить взаимоотношения с союзниками Соединенных Штатов в Европе (страны НАТО), Азии (Япония) и Америке (Мексика, Канада). В последние годы ХХ века между США и Европой возникли разногласия по вопросам: противоракетная оборона (ПРО), планы Европейского союза по созданию сил быстрого реагирования, торговые споры, генетически измененные продукты питания и т.д.

 

По мнению Р. Либера, за многими подобными разногласиями стоит реакция (точнее недовольство) Европейского сообщества мощью Америки, а также обида на то, что время от времени Соединенные Штаты предпринимают односторонние действия, не особенно заботясь о том, что думает по этому поводу Европа. В свою очередь Америка обеспокоена перспективой принятия Европой своего особого курса по мере того, как ЕС станет добиваться большей согласованности в вопросах экономики и внешней политики.

 

Однако несмотря на наличие вполне реальных разногласий и трений, европейцы по-прежнему полагаются на Соединенные Штаты в сфере безопасности. Европу и США также объединяют общие экономические интересы и демократические ценности. В связи с этим можно предположить, что хотя во взаимоотношениях США и ЕС и в дальнейшем сохранятся трения и разногласия, “трансатлантический развод” не состоится.

 

В контексте развития взаимоотношений США с Европой актуализируется вопрос о НАТО – Североатлантическом альянсе, в котором участвуют фактически все наиболее влиятельные страны Европы, но возглавляют который Соединенные Штаты. По заявлению госсекретаря Колина Пауэлла (март 2001 г.), “мы [США и их европейские партнеры по НАТО и ЕС] должны помнить, что Альянс по-прежнему жизненно важен. Я постараюсь донести до них [партнеров] мысль о том, что Соединенные Штаты будут и впредь взаимодействовать с этим Альянсом, равно как и с Европейским союзом. И мы можем его укрепить. Он не исчезнет. Он не распадется”.

 

США понимают наличие расхождений со своими европейскими союзниками, но при этом даже в спорных вопросах продолжают отстаивать свои позиции. Показателен в этом смысле вопрос о соотношении роли ЕСБО (Европейская составляющая безопасности и обороны) и НАТО. На значимости ЕСБО в деле обеспечения безопасности Европы настаивают, как правило, европейские страны. США, в свою очередь, отдают приоритет в данном вопросе НАТО, поскольку занимают там лидирующие позиции. По словам К. Пауэлла (2001 г.), “мы доказали [во время Балканского /Югославского/ кризиса], что ЕСБО должна быть неотъемлемой частью наших усилий в рамках НАТО. НАТО по-прежнему живет и доказывает свою эффективность, и именно поэтому еще девять стран ждут, смогут ли они присоединиться к великому альянсу”. Таким образом, позиция новой администрации республиканцев по вопросам взаимоотношений с ЕС и НАТО весьма традиционна и в целом продолжает линию прежней президентской администрации Б. Клинтона.

 

В Западном полушарии современная внешняя политика США направлена на дальнейшее развитие взаимополезных связей с Канадой и Мексикой. Не случайно свои первые встречи президент Буш провел с премьер-министром Канады Кретьеном и президентом Мексики Фоксом. По словам госсекретаря Колина Пауэлла, США понимают, “насколько важна для нас Мексика – наш второй по масштабам партнер после Канады”. В расширении делового сотрудничества США и Мексики особая роль отводится НАФТА (Североамериканская ассоциация свободной торговли). По мнению К. Пауэлла, “НАФТА представляет собой мощный двигатель, который может помочь сломать барьеры и дать Мексике возможность создавать у себя рабочие места для мексиканцев и решать проблему иммиграции, с которой сталкиваемся все мы”.

 

2. Опыт нового века свидетельствует, что вторым по важности направлением внешней политики Соединенных Штатов являются их взаимоотношения с Россией. В настоящее время у американской элиты и общества почти не осталось иллюзий относительно того “перехода, который осуществляет Россия”. Россия, по мнению американских политиков и ученых, находится в условиях глубокого экономического, социального и демографического кризиса и построение там рыночной экономики и по-настоящему демократической системы весьма проблематично (“является, по словам Р. Либера, мягко говоря, делом долгим и непростым”). С другой стороны, Россия уже не представляет собой глобальную угрозу для американских интересов.

 

В том случае, если Москва будет проводить политику, противоречащую американским интересам, администрация Буша будет “стараться ей препятствовать”. В таких обстоятельствах, по словам Р.Либера, “задача администрации Буша будет состоять в том, чтобы довести до сведения российского руководства, что подобная политика является серьезной преградой на пути улучшения отношений двух стран. Ее продолжение уменьшает шансы России на получение доступа к западным капиталам и технологиям”. Таким образом, США не остановятся перед прямым экономическим и политическим давлением на Россию.

 

При этом США объективно не заинтересованы в усилении хаоса и дезинтеграции в России, в том числе и из-за опасности потери централизированного контроля над ядерным оружием. По словам министра обороны США Дональда Рамсфелда, американская “политика должна учитывать, что безопасности Америки угрожает не столько сила России, сколько ее слабость и непоследовательность. Значит, необходимо обратить непосредственное внимание на безопасность и надежность содержания российских ядерных сил и запасов”.

 

Нестабильная и озлобленная Россия, по мнению американских политиков, более опасна для США и всего мирового сообщества, чем стабильная страна, видящая и имеющая перспективы улучшить свои экономические и политические позиции. По словам Кондолизы Райс, советника по национальной безопасности президента Буша, “следует признать, что безопасности Америки меньше угрожает сила России, чем ее слабость и непоследовательность. Соединенным Штатам необходимо признать, что Россия является великой державой, в отношении которой у нас всегда будут как конфликтующие, так и совпадающие интересы”.

 

3. Взаимоотношения с Китаем. Прежние администрации Б. Клинто­на пытались добиться баланса между конструктивным взаимодействием с Пекином (содействие экономической модернизации), с тем чтобы сделать китайское общество более открытым и демократическим, и конфронтацией с китайским режимом в целях удержания последнего от столкновения с Тайванем, а также предотвращения поставок китайских ракетно-ядерных технологий третьим странам.

 

Взаимоотношения с КНР представляются американской администрации трудной задачей, поскольку в начале ХХI века Китай увеличил свои военные расходы на 17% в рамках проводимой им модернизации вооруженных сил. Китай продолжил развертывание МБР (межконтинентальных баллистических ракет), нацеленных на Соединенные Штаты, а также снабжал иракские силы ПВО оптико-волоконными коммуникационными кабелями и т.д.

 

В связи с этим перед США встала задача добиться баланса стимулов и “антистимулов” (угроз), способных воздействовать на поведение Китая. Одновременно администрация Буша должна предоставлять гарантии безопасности своим союзникам – Японии и Южной Корее в контексте потенциальной китайской угрозы.

 

Задача осуществления “сбалансированной” политики в отношении КНР сближает позиции администраций Дж. Буша и Б. Клинтона. Американское правительство отмечает по-прежнему двойственный или даже многослойный характер взаимоотношений США и Китая. Показательно в этом смысле выступление К. Пауэлла на слушаниях по его утверждению на должность госсекретаря в сенатском комитете по иностранным делам (17 января 2001 г.). “Китай для нас не стратегический партнер, но и не наш неизбежный и непримиримый противник. Китай – конкурент и потенциальный соперник в регионе, но еще и торговый партнер, готовый к сотрудничеству в тех областях, включая Корею, где наши стратегические интересы пересекаются. Все это Китай, но Китай не враг, и наша задача – сохранить такое положение”.

 

По вопросу о Тайване США признают тезис о том, что есть только один Китай. В этом смысле Тайвань – часть Китая. Соответственно признается, что разрешение разногласий КНР и Тайваня является делом обеих заинтересованных сторон, разумеется при неиспользовании военной силы. При этом Соединенные Штаты не снимают с себя ответст­венности за поддержку, в том числе и военную, Тайваня. По словам гос­секретаря К. Пауэлла, США будут “поддерживать Тайвань и удовлетворять его оборонные потребности в соответствии с нашим Законом об отношениях с Тайванем”.

 

4. Традиционно значимым для США является ближневосточное направление внешней политики. Проблема Ближнего Востока включала на момент прихода к власти администрации Буша арабо-израильский конфликт и конфронтацию с режимом Саддама Хусейна в Ираке. Угрозы и вызовы безопасности США с Ближнего Востока признавались Белым домом как “таящие в себе наибольшую опасность”.

 

Особенно трудной для США в смысле конкретизации политики являлась в 2001–2002 гг. проблема Ирака. И наоборот, конфликт между Израилем и палестинцами перестал быть предметом такого же интенсивного внимания, как при администрации Б. Клинтона. Отказ Ясира Арафата “от самых перспективных из когда-либо выдвигавшихся мирных предложений” и бесконечные вспышки насилия свидетельствуют о том, что палестинское руководство не желает прекращения конфликта с Израилем. В связи с этим главной задачей администрации Буша на Ближнем Востоке становится предотвращение перерастания конфликта в войну. При этом эксперты по внешней политике предлагали Америке переждать, пока уровень насилия спадет и появится перспектива заключения какого-либо промежуточного соглашения, т.е. занять выжидательную позицию фактического невмешательства в арабо-израильский конфликт.

 

5. Важнейшей внешнеполитической задачей администрации Дж. Буша в новом веке является перестройка оборонной политики США с учетом перемен в мире после окончания холодной войны и в свете революционных изменений в области военных технологий. Особое внимание Белый дом и Пентагон уделяют вопросам противоракетной обороны (ПРО) и борьбы с терроризмом.

 

Официальная позиция Вашингтона по проблеме ядерного сдерживания ярко представлена в высказываниях советника по национальной безопасности президента г-жи Кондолизы Райс. На брифинге в Белом доме 22 февраля 2001 г. она заявила, что “система противоракетной обороны, о которой мы говорим, предназначена для защиты от угроз со стороны государств, подобных Ирану и Северной Корее, где режим нераспространения стал весьма несовершенен и где наблюдается распространение ракетных технологий, что вызывает у нас большую озабоченность”.

 

По мнению Джозефа Байдена, сенатора-демократа, члена Сенатского комитета по международным отношениям, “основную угрозу безопасности США представляет оружие массового уничтожения. Мы должны выработать новую стратегию сдерживания, призванную нейтрализовать опасность применения террористами или государствами-изгоями ядерного, химического и биологического оружия с помощью ракет-носителей”. Америка должна сохранить международный консенсус в деле нераспространения новых технологий в “преступные руки”. “Недавно (2001 г.) группа первоклассных специалистов, специально созданная для изучения этого вопроса, настойчиво рекомендовала нам в течение ближайших десяти лет израсходовать около 30 млрд долл. на программы по обеспечению безопасности “беспризорных ядерных боеголовок” в России и удержанию российских ученых от продажи своих знаний и опыта государствам-изгоям”.

 

По вопросу о развертывании программы ПРО в самих Соединенных Штатах существуют разногласия на межпартийном уровне. Так, большинство республиканцев ставило под сомнение полезность контроля над ядерным оружием и высказывалось за скорейшее развертывание национальной системы противоракетной обороны. Показательна в этом смысле позиция представителя республиканской партии, сенатора Джесси Хелмса, который отверг (2001 г.) необходимость достижения консенсуса с оппонентами данной программы на международной арене, особенно с Россией. “В юридическом смысле администрация Буша не видит никаких препятствий для создания любой национальной системы противоракетной обороны по своему выбору. Лично я не считаю, что перезаключение Договора по ПРО с Россией позволит нам создать необходимую систему обороны”. (Речь шла о Российско-американском договоре от 1972 г.).

 

Большинство демократов, наоборот, поддерживало меры в области контроля над вооружением и скептически относилось к необходимости срочного развертывания противоракетной обороны. Так, по мнению Дж. Байдена, если противоракетная оборона все-таки нужна, то следует создавать такую систему, с которой согласилась бы Россия в рамках пересмотренного Договора по ПРО.

 

Улучшение взаимоотношений США и России осенью 2001 г. сняло разногласия двух стран по вопросу о противоракетной обороне и Россия достаточно лояльно отнеслась к одностороннему выходу США (2002 г.) из Российско-американского договора по ПРО.

 

Задачи американской военной политики в ХХI веке в контексте новых “угроз и вызовов” США были сформулированы (2001 г.) министром обороны в администрации Дж.Буша Дональдом Рамсфелдом:

 

1. Сформировать и поддерживать силы сдерживания, соответствующие нынешней обстановке в области безопасности. Новая обстановка связана с распространением оружия массового уничтожения и средств его доставки. Необходимо обеспечить эффективную противоракетную оборону. Важным элементом нашей оборонной политики остается ядерное сдерживание. Однако в XXI веке оно должно быть адаптировано к новым вызовам. Оно должно базироваться на сочетании наступательного ядерного и оборонительного неядерного потенциала, совместно лишающих потенциальных противников возможностей и выгод от угрозы применения оружия массового поражения.

 

2. Обеспечить боеготовность и стабильность развернутых сил. Вооруженные силы США должны быть готовы справиться с любой непредвиденной ситуацией и способны вести боевые операции в течение длительного периода времени, если это понадобится.

 

3. Модернизировать потенциал США в сферах командования, управ­ления, связи, разведки и космоса таким образом, чтобы удовлетворить потребности XXI века.

 

4. Трансформировать оборонный комплекс США. Нынешний процесс закупки систем вооружений плохо приспособлен для удовлетворения требований, предъявляемых расширением нетрадиционных и асимметричных угроз эры технологических прорывов и широкомасштабного распространения.

 

5. Реформировать структуры, а также усовершенствовать процессы и организацию Министерства обороны.

 

Таким образом, и в ХХI веке США стремились сохранить и упрочить роль мирового гегемона. Последнее предопределяется не только международным положением Соединенных Штатов, но и их жизненно важными национальными интересами. В связи с этим позиция Дж. Буша и республиканцев была и остается активистской (интервенционистской) с “вкраплением” неоизоляционизма, неизбежным в условиях существующей политической культуры США.

 

События 11 сентября 2001 г. на некоторое время направили эволюцию внешней политики США к ее менее амбициозному варианту – кооперативной стратегии. Выводы теоретиков “стабильной однополярности” оказались несколько преждевременными. Прогнозы алармистов оказались точнее. Угроза безопасности США в настоящее время исходит со стороны наднациональной, надгосударственной силы – международного терроризма. После террористических актов 11 сентября 2001 г. американское руководство поняло, что не только мир нуждается в США, но и США в поддержке других стран в реализации глобальной стратегии.

 

Политолог С. Уолт полагает, что даже лидерство США в международной антитеррористической кампании (2001–2002 гг.) не дает основания полагать, что остальной мир будет безоговорочно принимать все, что делают США, что сверхдержавность исключит критику и противоречия. Это прежде всего относится к ведущим мировым державам – Китаю, России, Индии, странам ЕС, которые вряд ли будут мириться с гегемонистскими устремлениями США.

 

Американский политолог Дж. Айкенбери считает, что отношения США с остальным миром должны строиться на основе взаимных договоренностей: Соединенные Штаты делают свою мощь безопасной для всего мира, а остальной мир дает согласие жить в порядке, в основе которого “американская система”.

 

Успех международной антитеррористической операции “Справедливое возмездие” в Афганистане, с одной стороны, повернул администрацию Буша к стратегии кооперации (улучшились отношения США с Россией, расширилось поле сотрудничества Америки со странами Средней Азии и т.д.), а с другой – вновь усилил самоуверенность и лидерские амбиции США. Последние весьма наглядно проявились в американской политике в отношении Ирака. Уже в 2002 г. сторонники жесткой внешнеполитической линии в администрации США – убежденные “гегемонисты” – П. Уолфовиц, Кондолиза Райс, Дональд Рамсфелд заявляли, что настало время “разделаться” со всеми врагами США на Ближнем Востоке и Персидском заливе, а также укрепить положение Америки в мире. В марте 2003 г. США начали войну в Ираке против ре­жима Саддама Хусейна. Протест мировой общественности против воен­ного вмешательства в дела суверенного государства не оказал влияния на позицию США. Победоносная война еще более укрепила мессиан­ско-гегемонистские настроения в американском обществе.

 

Интервенционизм в современной внешней политике США является своего рода практическим воплощением “доктрины свободы”, сформулированной в мае 2002 г. ведущим экспертом Гуверовского института, Стэнфордского ун-та и Фонда Карнеги М. Макфолом. По мнению автора доктрины, как и во времена холодной войны, основной миссией США станет борьба за распространение свободы, и внешняя политика должна организовываться вокруг этой цели. Только барьером на пути свободы сейчас является не коммунизм, а терроризм. Следовательно, на борьбу с терроризмом должна быть направлена внешняя политика США. Во всех “оставленных без внимания США” регионах существуют либо террористические автократические режимы, либо государства-из­гои являются спонсорами терроризма. Поэтому борьба “за свободу” будет такой же долгой, как почти вековая борьба с коммунизмом.

 

Основные задачи и ориентиры внешней политики США в контексте “доктрины свободы” свидетельствуют об ее “интервенционистской” сущности:

 

1. Многосторонние (коллективные) действия могут быть эффективными только при лидерстве Америки.

 

2. Следует отказаться от ложной идеи, в соответствии с которой членство “плохого” или проблемного государства в демократической организации – НАТО, ВТО, ЕС – способствует его демократизации. Требования приема России в НАТО безосновательны, так как она до сих пор не является демократической страной.

 

3. США должны добиваться сохранения военного преимущества над остальным миром.

 

4. Должна быть разработана военная доктрина, позволяющая использовать мощь сверхдержавы для смены антидемократических режимов. Эта политика должна дополняться широкомасштабной программой по строительству демократии в странах воздействия.

 

5. Помощь США не должна рассматриваться как благотворительность, это “инструмент политики национальной безопасности”.

 

6. Афганистан должен стать аналогом Западной Германии в политике США. Строительство демократии в Афганистане должно стать делом Америки.

 

7. Ирак должен стать следующим кандидатом для приложения “доктрины свободы”.

 

8. Россия останется второразрядным членом западного сообщества пока там не укрепится демократия.

 

В настоящее время уже очевидно, что большинство рекомендуемых Макфолом направлений внешней политики США весьма активно реализуются администрацией Дж. Буша-младшего, рискующей, тем самым, превратить свою страну в мирового жандарма. В целом контур современной внешней политики США можно определить как несомненное мировое доминирование.

 

США и Европа

 

17 июня 2001 года в столице Словении Любляне прошли первые переговоры президента России Владимира Путина и президента США Джорджа Буша-младшего, по итогам которых между двумя президентами установились доброжелательные отношения, однако это не привело к разрешению существующих между Россией и США противоречий. Следующие переговоры лидеров двух стран прошли в Генуе в июле 2001 года.

После официального фотографирования Владимир Путин и Джордж Буш провели первый раунд переговоров – в узком составе, в которых приняли участие Секретарь Совета Безопасности России Владимир Рушайло и помощник Президента США по национальной безопасности Кондолиза Райс.

 

Переговоры в расширенном составе состоялись после краткой прогулки Владимира Путина и Джорджа Буша по парку замка «Брдо». В ходе дискуссии с участием делегаций обсуждались различные вопросы российско-американского сотрудничества и международные проблемы. Главными темами стали укрепление стратегической стабильности и инициатива США по созданию НПРО.

 

Стороны согласились продолжать сотрудничество в целях совместного решения региональных проблем на Балканах, в Нагорном Карабахе и Афганистане.

 

Была выражена заинтересованность в использовании энергетических ресурсов Каспийского бассейна. По словам Владимира Путина, перспективными направлениями сотрудничества являются энергетика, в том числе атомная, космос.

 

В ходе встречи главы государств договорились обменяться визитами.

 

В переговорах в расширенном формате принимали участие: глава МИД России Игорь Иванов, Госсекретарь США Колин Пауэлл, Секретарь Совета Безопасности России Владимир Рушайло и помощник Президента США по национальной безопасности Кондолиза Райс.

 

По окончании переговоров Владимир Путин и Джордж Буш провели пресс-конференцию.

11 сентября 2001 года произошла крупнейшая террористическая в Соединённых Штатах Америки. Был уничтожен Всемирный торговый центр, погибло более трёх тысяч человек, в Пентагоне пострадало левое наружное крыло, погибло 125 человек.

События 11 сентября повлекли за собой обширные политические последствия. Атаки были осуждены средствами массовой информации и правительствами по всему миру, общую идею сочувствия американцам выразила французская газета LeMonde, написавшая «Мы все американцы» («NoussommestousAméricains»)[121]. Наиболее широко известными исключениями стали палестинцы, открыто демонстрировавшие свою радость по поводу атак на Америку[122]. Также журналисты сообщали о демонстрациях в Пекине в поддержку атак, в которых участвовали китайские студенты[123]. Лидеры большинства стран Ближнего Востока, включая Афганистан, осудили теракты. Ирак стал заметным исключением, официально заявив, что «американские ковбои пожинают плоды своих преступлений против человечности»[124].

Приблизительно через месяц после террористических атак 11 сентября, США собрали и возглавили коалицию международных сил, целью которой стало свержение режима талибов в Афганистане, на территории которого базировалась «Аль-Каида»[125]. Пакистанские власти приняли решение оказать поддержку Соединённым Штатам в их борьбе против талибана, предоставив коалиции свои военные аэродромы. Кроме того, в Пакистане были арестованы около 600 предполагаемых членов «Аль-Каида», которые впоследствии были переданы в США[126].

Многие страны, такие как Великобритания, Индия, Австралия, Франция, Германия, Индонезия, Китай, Канада, Россия, Пакистан, Иордания, Маврикий, Уганда и Зимбабве, внесли на рассмотрение «антитеррористические» изменения в законодательстве[127], и заблокировали банковские счета[128] компаний и отдельных лиц, подозреваемых в сотрудничестве с «Аль-Каидой».

Органы правопорядка и разведывательные службы многих стран, таких как Италия, Малайзия, Индонезия и Филиппины, арестовали множество подозреваемых в террористической деятельности людей, в рамках борьбы с повстанческими движениями по всему миру[129][130]. В США эти действия критиковались, в том числе «Комитетом по защите билля о правах», который утверждал, что многие традиционные ограничения на слежку со стороны правительства были «демонтированы» принятием «Патриотического акта»[131]; утверждалось также, что пострадала защита гражданских свобод американцев[132][133].

США создали в Гуантанамо (Куба) центр для содержания в заключении тех, кто были названы «незаконными враждебными комбатантами». Законность такого заключения под стражу ставилась под сомнение, в том числе Европейским парламентом[134], Организацией американских государств[135] и AmnestyInternational («Международная амнистия»)

12 сентября на экстренной сессии Совета НАТО генсек альянса лорд Дж. Робертсон заявил о введении в действие (впервые в истории Североатлантического блока) Вашингтонского договора о создании НАТО. Статья предусматривает коллективную оборону для всех государств блока в случае нападения на одну из стран-участниц. Этот шаг явился прямым следствием происшедших накануне событий, связанных с террористической атакой на Нью-Йорк и Вашингтон.

20 сентября 2001 года в обращении к Конгрессу и американскому народу, зачитанном на заседании обеих палат парламента, Джордж Буш-младший официально объявил войну против терроризма. Выдвинутая «доктрина Буша» предусматривала нанесение превентивных ударов по противнику и односторонние действия без необходимости их одобрения международным сообществом.

Доктрина Буша (англ. BushDoctrine) — выражение, используемое для описания различных смежных принципов внешней политики 43-го президента Соединенных Штатов Джорджа Буша. Первоначально фраза характеризовала политику, согласно которой Соединённые Штаты имеют право обезопасить себя от стран, которые дают убежище или помощь террористическим группам, чтобы оправдать таким образом вторжение в Афганистан в 2001 году.

Позднее в доктрину были включены дополнительные элементы, включая спорную политику превентивной войны, заключающейся в том, что Соединённым Штатам следует смещать режимы в других странах, которые представляют потенциальную или предполагаемую угрозу для безопасности Соединённых Штатов, даже если эта угроза не является непосредственной; политика «распространения демократии» по всему миру, особенно на Ближнем Востоке, как и стратегии борьбы с терроризмом, а также готовность следовать военным интересам США в одностороннем порядке. Некоторые из этих стратегий содержались в документе Совета национальной безопасности под заглавием «Стратегии национальной безопасности Соединенных Штатов»,

3 октября Владимир Путин встретился с генсеком НАТО Джорджем Робертсоном и заявил, что РФ готова строить с НАТО партнерские отношения.

7 октября 2001 года Буш объявил о вводе войск в Афганистан, чтобы свергнуть режим Талибан, уничтожить Аль-Каиду и найти Усаму бен Ладена.

17 октября 2001 года президент России Владимир Путин объявил о закрытии военно-морской базы в Камрани (Вьетнам) и выводе радиоэлектронного центра из Лурдеса на Кубе. США приветствовали это решение.

13 ноября 2001 года силы НАТО вошли в столицу Афганистана — Кабул.

С августа 2003 года командование ISAF осуществляется блоком НАТО. В состав ISAF вошли 48 стран (большинство — члены НАТО), самый крупный контингент предоставили США.

По состоянию на 1 июня 2014 года, общая численность ISAF составляла 49 902 военнослужащих^[105]:

Всего ИСАФ: 49 902;

1. Австралия — 356. 2. Австрия — 3. 3. Азербайджан — 94. 4. Албания — 72. 5. Армения — 121. 6. Бахрейн — 0. 7. Бельгия — 147. 8. Болгария — 378. 9. Босния и Герцеговина — 53. 10. Великобритания — 5 200. 11. Венгрия — 100. 12. Дания — 165. 13. Германия — 2 695. 14. Греция — 10. 15. Грузия — 805. 16. Иордания — 1069. 17. Ирландия — 7.

18. Исландия — 3. 19. Испания — 247. 20. Италия — 2 000. 21. Латвия — 31. 22. Литва — 83. 23. Люксембург — 1. 24. Македония — 152. 25. Малайзия — 2. 26. Монголия — 40. 27. Нидерланды — 200. 28. Норвегия — 67. 29. Новая Зеландия — 2. 30. ОАЭ — 35. 31. Польша — 968. 32. Португалия — 66. 33. Румыния — 1 002. 34. Сальвадор — 0.

35. Словакия — 275. 36. Словения — 4. 37. США — 32 800. 38. Тонга — 55. 39. Турция — 457. 40. Украина — 27. 41. Финляндия — 95. 42. Франция — 177. 43. Хорватия — 146. 44. Черногория — 25. 45. Чешская Республика — 250. 46. Швеция — 219. 47. Эстония — 20. 48. Южна

 

11 декабря 2001 года Китай вступил в ВТО. США приветствовали этот шаг.

13 декабря 2001 года президент Джордж Буш официально уведомил Россию о выходе США из российско-американского Договора о ПРО от 1972 года. Путин назвал решение Буша ошибочным.

Администрация США по официальным каналам уведомила Правительство России о своем намерении в одностороннем порядке выйти из Договора по ПРО от 1972 года и о начале шестимесячного отсчета времени, по истечении которого США формально выйдут из Договора.

 

Как передает Reuters, сегодня днем посол США в России Александр Вершбоу передал соответствующее письменное уведомление Правительству России. Подобные уведомления выходе из Договора по ПРО получили и правительства других государств бывшего СССР.

 

Сегодня в 18:00 по московскому времени президент США Джордж Буш, после совещания с сотрудниками аппарата советника президента по национальной безопасности, выступил в Розовом саду у своей резиденции. Он объявил о принятом им решении выйти из российско-американского Договора по ПРО от 1972 года.

 

Свою речь президент произнес в присутствии государственного секретаря США Колина Пауэлла, министра обороны Дональда Рамсфелда и советника по национальной безопасности Кондолизы Райс.

 

Президент США заявил, что принятое им решение об одностороннем выходе США из Договора по ПРО "никоим образом не скажется" на новых отношениях с Россией "или на безопасности России". По словам Буша, в ходе встреч в Любляне, Генуе, Шанхае, Вашингтоне и Кроуфорде он выработал с президентом России Владимиром Путиным "общую основу дня новых стратегических отношений" двух стран и теперь США и Россия переходят от отношений "взаимногарантированного уничтожения к взаимному сотрудничеству".

 

При этом глава Белого дома подчеркнул, что США привержены курсу на "создание прочных экономических отношений между Россией и США и новых связей между Россией и нашими партнерами по НАТО".

 

"Я ожидаю своего визита в Москву, чтобы продолжить наши переговоры и формальным образом выразить наши новые стратегические взаимоотношения",- отметил Буш.

 

По словам президента США, он также "очень высоко ценит важные советы президента Путина и сотрудничество с его стороны в нашей борьбе по уничтожению сети "Аль-Каиды" в Афганистане. Буш также высоко оценил приверженность России сокращению ее ядерных арсеналов и вновь подтвердил, что со своей стороны США намерены сократить число своих оперативно задействованных ядерных боеголовок до уровня в 1700-2200 единиц.

 

Глава Белого дома подчеркнул, что нынешний момент весьма отличен от 1972 года, когда договор по ПРО был подписан. СССР более не существует, и у США должна быть "свобода и гибкость", чтобы защитить себя. Денонсированный США договор, отметил президент, препятствует созданию Вашингтоном собственной системы ПРО, что в условиях борьбы с терроризмом является необходимым "для защиты нашего народа от вероятного ракетного удара со стороны террористов, который может исходить из стран, находящихся вне международной системы".

 

Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки об ограничении систем противоракетной обороны от 26 мая 1972 года предусматривает, в частности, ограничение каждой из сторон систем противоракетной обороны и принятие других мер в соответствии с положениями настоящего договора. Каждая из сторон обязуется не развертывать системы ПРО территории своей страны и не создавать основу для такой обороны.

 

В соответствии со статьей XV, договора "каждая из Сторон в порядке осуществления своего государственного суверенитета имеет право выйти из настоящего Договора, если она решит, что связанные с содержанием настоящего Договора исключительные обстоятельства поставили под угрозу ее высшие интересы. Она уведомляет другую Сторону о принятом ею решении за шесть месяцев до выхода из Договора.

 

В таком уведомлении должно содержаться заявление об исключительных обстоятельствах, которые уведомляющая Сторона рассматривает как поставившие под угрозу ее высшие интересы".

 

Сегодня в 20:00 по федеральным каналам президент России выступил с ответным заявлением в связи с объявленным США односторонним выходом из Договора по ПРО.

 

Владимир Путин в частности сказал, что хотя "такой шаг не явился для нас неожиданностью, но мы считаем данное решение ошибочным". "Сегодня, когда мир столкнулся с новыми угрозами, нельзя допустить правового вакуума в сфере стратегической стабильности, нельзя подрывать режимы нераспространения оружия массового уничтожения", - заявил президент. Путин подчеркнул, что Россия продолжает настаивать на сокращении стратегических наступательных вооружений "до уровня 1500 - 2200 ядерных боезарядов у каждой стороны".

 

Владимир Путин обсудил по телефону с председателем КНР Цзян Цзэминем ситуацию в связи с принятием США решения о выходе из Договора по ПРО. Как сообщили пресс-служба главы государства, обмен мнениями подтвердил совпадение подходов и оценок России и Китая к вопросам поддержания стратегического баланса в мире, сохранения международной стабильности и безопасности. Стороны подчеркнули, что продолжат "последовательную линию на создание надежной системы стратегической стабильности, основанной на международно-правовых механизмах", сообщила пресс-служба Кремля.

 

Как заявили РИА "Новости" информированные источники, для России принятие такого решения Соединенными Штатами "в определенной степени даже выгодно: не тратя собственных средств на аналогичные системы безопасности, мы сможем обеспечить свои национальные интересы".

 

По словам источников, российские теоретические разработки "позволяют создать системы, которые дают возможность адекватно реагировать" на односторонний выход США из Договора по ПРО.

 

Но российские сенаторы-генералы считают, что Москва может предпринять адекватные меры. Как сказал в интервью "Интерфаксу" заместитель главы комитета СФ по безопасности и обороне генерал-полковник Владимир Кулаков, в этом случае Россия может инициировать процесс создания системы европейской ПРО. "Об этом говорил президент не так давно, и сегодня этот вопрос может стать актуальным", - полагает Кулаков. По его словам, действия американской администрации не будут способствовать укреплению стабильности в мире, поскольку вынудят и Россию, и другие страны искать "адекватные меры" для своей защиты. "Я убежден, что выход США из Договора от 1972 года - это, по сути, возврат к эпохе "холодной войны" и начало гонки вооружений в мире", - подчеркнул генерал. Он также пояснил, что из выхода США из Договора по ПРО не следует автоматического выхода России из Договора по СНВ-2, как предрекают некоторые российские политики. "Эти документы не связаны между собой, в СНВ-2 речь идет об уничтожении ядерного потенциала", - напомнил Кулаков.

 

Между тем газета NewYorkTimes считает, что президент Буш "идет на дипломатический риск". "Если ему посчастливится, русские смирятся с этим решением, и отношения с Москвой будут продолжать улучшаться, в то время как Вашингтон будет свободно проводить испытания новой системы НПРО.

 

В противном случае, Буш может вызвать негативную реакцию Кремля и положить начало новой опасной гонке вооружений с Россией, а возможно, и Китаем, - говорится в статье, перевод которой помещен на сайте InoPressa. - Совершенно непонятно, почему он захотел пойти на риск в тот момент, когда ему крайне необходимо сотрудничество России в борьбе с терроризмом. Непохоже, что после терактов 11 сентября Вашингтон пришел к выводу об уязвимости США перед возможным ракетным нападением".

 

Россия не имеет особого желания тратить миллиарды долларов на модернизацию своих ядерных вооружений, однако в качестве первого ответного шага она может выйти из других соглашений в ядерной области и довольно легко вновь оснастить свои ракеты ядерными боеголовками. Путин может предпринять ответные меры и в других областях. Американские войска не могут без позволения России использовать базы в некоторых бывших советских республиках Средней Азии, таких как Узбекистан и Таджикистан. Бушу явно потребуется поддержка России, если он надеется добиться от Ирака согласия на принятие международной миссии инспекторов по вооружениям. Даже если русские решат не принимать сразу ответные меры, все равно непонятно, зачем Бушу потребовалось их провоцировать, пишет NewYorkTimes.

 

Подробнее: http://www.newsru.com/world/13Dec2001/pro1.html

20 декабря в соответствии с резолюцией № 1386 Совбеза ООН были созданы Международные силы по поддержанию безопасности, действующие на территории Афганистана.

1 января 2002 года Тайвань стал членом ВТО, что вызвало протесты со стороны Китая. США, наоборот, одобрили этот шаг.

11 января первые задержанные прибыли в американскую тюрьму на базе в Гуантанамо. Размещение тюрьмы на военной базе вызвало резкую критику со стороны Кубы.

16 января 2002 года Совбез ООН единогласно наложил санкции на Аль-Каиду и Талибан.

В конце января 2002 года президент Буш обозначил т.н. «ось зла», включив туда трех «стран-изгоев», стремящихся получить ядерное оружие — Иран, Ирак и КНДР. В июне 2002 года к «оси зла» были причислены еще страны — Куба, Ливия и Сирия, которые якобы стремятся к получению химического или биологического оружия.

24 мая 2002 года в Москве президент России Владимир Путин и президент США Джордж Буш подписали Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (Договор о СНП). 1 июня 2003 года договор вступил в силу.

Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (Договор о СНП), более известный на Западе как Московский договор, был подписан в Москве 24 мая 2002 между Россией и Соединенными Штатами Америки. Условия договора ограничивают количество ядерных боеголовок, стоящих на боевом дежурстве, до 1700—2200 для каждой из сторон. Договор о СНП вступил в силу 1 июня 2003 после совместной ратификации Россией и США, срок его действия истекает 3