2017-12-14
571
Само существование системы государственных школ порождает сложную сеть налогов и субсидий, не имеющих сколько‑нибудь внятного морального обоснования. Прежде всего, родители, предпочитающие отдавать своих детей в частные школы, вынуждены нести бремя двойных расходов: они сами платят за обучение своих детей, а своими налогами субсидируют обучение в государственных школах. В крупных городах только очевидный распад системы государственных школ сделал возможным процветание школ частных. В сфере высшего образования, где распад не был столь выраженным, частные колледжи теряют почву под ногами под натиском государственных колледжей, которые могут из средства налогоплательщиков больше платить преподавателям и меньше брать со студентов. Вспомним и о том, что по Конституции государственные школы могут быть только светскими, а это значит, что религиозным родителям приходится платить налоги на содержание светских государственных школ. Отделение церкви от государства – это благородный принцип, соответствующий общему либертарианскому подходу – все отделить от государства, но здесь он перешел в какую‑то дикую крайность: государство принуждает верующих людей субсидировать обучение неверующих.
Существование государственной школы означает также, что холостые и бездетные пары вынуждены субсидировать семьи с детьми. В чем здесь этический смысл? А сегодня, когда рост населения вышел из моды, представьте себе непоследовательность либеральных борцов с ростом населения, защищающих систему государственных школ, которая обеспечивает не только субсидирование семей с детьми, но еще и субсидирование в пропорции к числу детей в семье. Не обязательно присоединяться к истерии борцов с перенаселением, чтобы поставить под вопрос разумность государственного субсидирования многодетных семей. Ведь кроме всего прочего, бездетные пары и холостяки вынуждены при этом субсидировать богатые многодетные семьи. Есть ли в этом какой‑либо моральный смысл?
В последние годы сторонники государственных школ пропагандируют доктрину, что «каждый ребенок имеет право на образование», иными словами, что налогоплательщики должны это право оплачивать. Но эта концепция неверно истолковывает саму идею права. Право, с философской точки зрения,– это нечто внутренне присущее природе человека и этого мира, нечто, что может быть сохранено и удержано в любое время и в любом возрасте. Право на самого себя, на защиту свой жизни и собственности, принадлежит к правам именно такого типа: оно применимо и к неандертальцу, живущему в пещере, и к современному жителю Калькутты или Соединенных Штатов. Такое право не зависит от обстоятельств места и времени. Но право на труд, на трехразовое питание или на двенадцатилетнее школьное образование не может быть гарантировано подобным же образом. Такого рода права не могут существовать, как оно и было во времена неандертальцев или есть в современной Калькутте. Если право – это нечто такое, что может быть реализовано только в условиях современной индустриальной цивилизации, значит оно вообще не относится к числу естественных прав человека. Более того, либертарианское право на самого себя не требует того, чтобы какую‑то группу людей ставили перед необходимостью заботиться об обеспечении этого права для другой группы. Каждый человек может обладать правом на самого себя, и при этом не возникает нужды в том, чтобы кого‑либо к чему‑либо принуждали. Но если говорить о праве на школьное образование, оно может быть реализовано, только если людей вынуждают его оплачивать. Права на школьное образование, на труд, на трехразовое питание не являются неотъемлемой частью человеческой природы, но зато для их реализации нужны эксплуатируемые люди, которых заставляют платить за обеспечение подобного рода прав.
Более того, при рассмотрении концепции права на образование непременно следует учитывать, что обучение в школе – это лишь малая часть продолжающегося до конца жизни процесса обучения. Если у каждого ребенка действительно есть право на образование, тогда почему бы не поднять вопрос о праве на чтение газет и журналов и почему бы тогда правительству не ввести налоги на обеспечение бесплатной прессой каждого, кто того пожелает?
Профессор Милтон Фридман, экономист из Чикагского университета, оказал важную услугу обществу – он отделил в образовании и других областях денежные расходы от других аспектов правительственного субсидирования. Хотя Фридман, к сожалению, не спорит с идеей, что налогоплательщики должны оплатить школьное обучение каждого ребенка, он отметил, что это никоим образом не может быть аргументом в пользу государственных школ: налогоплательщики могут субсидировать обучение каждого ребенка, но при этом возможно обойтись и без государственных школ[20]. В соответствии со ставшей знаменитой «ваучерной схемой» Фридмана государство должно выдать каждому родителю ваучер, позволяющий ему оплатить обучение ребенка в любой школе по своему выбору. Ваучерная схема сохраняет финансирование образования за счет налогов, но зато открывает путь к ликвидации громоздкой, неэффективной, тиранической монополии системы государственных школ. Родители смогут послать своего ребенка в любую частную или государственную школу, так что возможности для свободного выбора будут наибольшими. Ребенок сможет учиться в любой выбранной родителями школе – традиционной или прогрессивной, религиозной или светской, капиталистической или социалистической. Таким образом, денежные субсидии будут полностью отделены от правительственной системы школьного образования.
Хотя схема Фридмана во многом улучшила бы нынешнюю систему, расширив возможности выбора учебного заведения и открыв путь к ликвидации системы государственных школ, многие проблемы, с либертарианской точки зрения, она не решает. Во‑первых, сохранится морально неоправданное принудительное субсидирование школьного образования. Во‑вторых, право на субсидирование влечет за собой право на регулирование и контроль. Правительство не станет покрывать ваучерами обучение в любой школе. Понятно, что ваучеры разрешат использовать лишь для оплаты обучения в сертифицированных частных школах, отвечающих государственным требованиям, а это означает, что правительство будет детально контролировать частные школы – контролировать их программы, методы обучения и формы финансирования. Власть государства над частными школами, которым придется на многое идти ради права получать ваучерную оплату, станет еще больше, чем сегодня[21].
Предпринятая в 1920‑е годы в Орегоне попытка ликвидировать частные школы была последней, но они до сих пор остаются под жестким детальным контролем. Каждый штат, например, требует, чтобы дети получали образование только в сертифицированных им школах, а это прямое давление на содержание и состав учебных программ. Чтобы пройти сертификацию, частным школам приходится идти на соблюдение множества бессмысленных и требующих немалых издержек требований, причем это относится и к учителям, которым приходится посещать нелепые курсы повышения квалификации, чтобы подтвердить свое право продолжать преподавание. Сегодня многие превосходные частные школы работают, по сути дела, нелегально, потому что отказались подчиниться неразумным требованиям правительства. Самая большая несправедливость, пожалуй, в том, что в большинстве штатов родителям запрещено учить своих детей самостоятельно, потому что штат не признает такое обучение настоящей «школой». Сегодня множество родителей обладают даже избыточной квалификацией в этом плане и прекрасно могли бы учить своих детей, особенно в объеме начальной школы. Более того, они могут лучше любого постороннего судить о способностях и возможностях своего ребенка и учитывать это в выборе темпа и направления обучения, на что не способна никакая школа.
«Бесплатное» школьное образование в природе невозможно, потому что некто, а именно налогоплательщик, должен оплатить обучение. Но когда услуга оторвана от платы за нее, неизбежно возникает избыток детей в школах (тот же эффект дают законы об обязательном образовании), а плюс к этому безразличие ребенка к образованию, за которое его семья не платит. В итоге в школах томится, причем неоправданно много лет, множество детей, которые не пригодны к учению или не интересуются им и которым было бы куда лучше сидеть дома или пойти работать. Мода на массовое обучение привела к массовому недовольству обучающихся из‑под палки подростков, а также к общей идее, что стать полезным членом общества можно, только окончив среднюю школу (или даже колледж). Усилению давления на школьников способствовала истерическая кампания борьбы с «отсевом» из школ, развернутая средствами массовой информации. Отчасти, конечно, в этом есть вина бизнеса, поскольку работодатели очень рады тому, что работников им готовят за счет злополучных налогоплательщиков. В какой же мере система массового школьного образования обязана готовности работодателей взвалить издержки по подготовке рабочей силы на налогоплательщиков?
Легко сообразить, что подготовка, за которую работодатели ничего не платят, не может не быть чрезвычайно дорогостоящей, неэффективной и слишком затянутой во времени. При этом все более ясно, что продолжительное обучение в школе вовсе не нужно для подготовки рабочих по многим специальностям. Вот что говорит об этом Артур Стинчкомб:
Может ли средняя школа научить чему‑то такому, за что захотел бы заплатить наниматель работников физического труда, если бы последние все хорошо выучили? В общем, ответ будет отрицательным. Школьная программа не оказывает существенного влияния на физические способности и ответственность – два главных качества хорошего работника ручного труда. Нанимателям, нуждающимся в надежных работниках, нужны дипломы об окончании средней школы как свидетельство дисциплинированности. Всему остальному они могут обучить своих работников прямо на рабочем месте, причем быстрее и дешевле, чем это делает средняя школа[22].
К тому же, как отмечает профессор Бэнфилд, в любом случае большинство необходимых навыков и умений усваиваются на рабочем месте[23].
Сравнительную бесполезность школы в деле подготовки к физическому труду продемонстрировал восхитительный проект MIND частной образовательной службы, входящей в настоящее время в компанию Corn Products Refining Company of Greenwich, штат Коннектикут. В рамках этого проекта собирали бросивших школу и не имевших навыков физического труда молодых людей и за несколько недель интенсивной подготовки с применением обучающих машин им преподавали основные трудовые навыки и направляли на работу в корпорации. За десять лет обучения в государственной школе эти молодые люди научились меньшему, чем за несколько недель подготовки в частной компании, которая натаскивала их на выполнение конкретных трудовых обязанностей! Возможность бросать школу и в более молодом возрасте начинать самостоятельную и независимую трудовую жизнь была бы безмерным благом и для молодежи, и для всего общества.
Есть убедительные свидетельства связи между законами об обязательном школьном образовании и обострением проблемы подростковой преступности, особенно у переживших разочарование подростков. Так, Стинчкомб обнаружил, что бунтарское и антиобщественное поведение является, «по большей части, реакцией на саму школу», а британский Комитет Кроузера выяснил, что, когда в 1947 году правительство увеличило минимальный возраст окончания школы с четырнадцати лет до пятнадцати, резко увеличилось число случаев антиобщественного поведения у четырнадцатилетних подростков, обнаруживших себя запертыми все в той же клетке[24].
Часть вины за законы об обязательном обучении и массовом школьном образовании следует возложить на профсоюзы, которые ради ограждения себя от конкуренции со стороны молодых рабочих стремятся как можно дольше держать их в учебных заведениях и не подпускать к рынку труда. Таким образом, и профсоюзы, и предприниматели являются мощными лоббистами обязательного обучения и, следовательно, незанятости большей части молодежи.
Высшее образование
Если не считать законов об обязательном школьном образовании, все критические замечания в адрес государственных школ могут быть направлены и в адрес государственных учреждений высшего образования, но с одним примечательным добавлением. В случае государственного высшего образования можно с уверенностью говорить о том, что это – механизм перекачки средств наименее обеспеченных слоев на субсидирование образования более обеспеченных групп! Это происходит по трем основным причинам: структура налогообложения не прогрессивна, т.е. не берет с богатых больше; студенты колледжей обычно имеют более обеспеченных родителей, чем те, кто в колледжи не идет; окончив колледж, человек зарабатывает больше, чем тот, кто там не учился. В результате государственный колледж оказывается механизмом перераспределения дохода в пользу более состоятельных слоев! Как оправдать это с точки зрения морали?
Профессоры Вейсброд и Хансен уже продемонстрировали подобный эффект перераспределения в своем исследовании колледжей Висконсина и Калифорнии. Они обнаружили, например, что в 1964–1965‑х годах средний семейный доход жителей Висконсина, дети которых не обучались в университете, составил 6500 долларов, а у семей, дети которых учились в университете, он был равен 9700 долларам. В Калифорнии эти доходы составили, соответственно, 7900 и 12 000 долларов. Больший разрыв доходов в случае Калифорнии объясняется тем, что в этом штате структура налогов была менее прогрессивна. Дуглас Уиндхам выявил сходный механизм перераспределения от бедных к богатым в штате Флорида. Вейсброд и Хансен на основании своего калифорнийского исследования сделали следующий вывод:
В целом эти субсидии ведут не к уменьшению, а к увеличению неравенства между людьми разного социального и экономического положения, поскольку семьи с меньшим доходом либо не имеют права на эти субсидии, либо не могут ими воспользоваться в силу других условий и ограничений, связанных с их материальным положением. То, что мы обнаружили в Калифорнии,– чрезвычайно неравное распределение субсидий через государственную систему высшего образования – имеет, вероятно, еще большие масштабы в других штатах. Ни в одном штате нет столь разветвленной системы местных профессиональных колледжей[25*],как в Калифорнии, а потому ни в одном штате такой большой процент выпускников средней школы не получает государственное высшее образование. В результате можно быть уверенным, что в Калифорнии не получает субсидий меньший процент молодых людей, чем в других штатах[26].
Более того, частные колледжи не только поставлены властями штатов в неравное финансовое положение из‑за нечестной конкуренции, вызванной государственными субсидиями, но и подвергаются с их стороны детальному контролю и регулированию. Так, в штате Нью‑Йорк никто не может создать организацию с названием «колледж» или «университет», пока не купит у властей облигацию стоимостью 500 000 долларов. Нет сомнений, что это отсекает от рынка высшего образования небольшие и небогатые образовательные учреждения. Кроме того, региональные ассоциации колледжей, имеющие право аккредитовать образовательное учреждение или отказать ему в праве выдачи дипломов, в состоянии закрыть любой колледж, не соответствующий установленным требованиям к содержанию учебных курсов или к финансированию. Например, эти ассоциации отказывают в аккредитации колледжу, если он работает ради прибыли и управляется собственником, а не попечительским советом, даже когда учебный процесс в нем поставлен безупречно. Поскольку колледжи, управляемые собственниками, которые заинтересованы в эффективном и качественном обслуживании клиентов, в финансовом плане бывают более успешными, эта дискриминация ложится дополнительным нелегким бременем на частную систему высшего образования. В последние годы успешно работавший Marjorie Webster Junior College в Вашингтоне был почти на грани закрытия из‑за того, что региональная ассоциация отказала ему в аккредитации. Могут возразить, что региональные ассоциации – это организации частные, а не государственные. Но они работают в тесном контакте с федеральным правительством, которое, например, отказывает неаккредитованным колледжам в предоставлении обычных стипендий или льгот в оплате за обучение для ветеранов вооруженных сил[27].
Дискриминация частных колледжей (и других организаций) не ограничивается аккредитацией и стипендиями. Еще больший ущерб им наносит структура подоходного налога. Освободив управляемые попечительскими советами образовательные учреждения от подоходных налогов и обложив налогами колледжи и университеты, находящиеся в частной собственности, федеральное правительство и власти штатов мешают развитию того, что могло бы стать самой эффективной и кредитоспособной частью системы образования. Либертарианцы, естественно, не предлагают облагать налогами колледжи, управляемые попечительскими советами, но хотят освободить от налогов и частные колледжи. Либертарианская этика требует равенства не в рабстве, а в свободе.
Вообще говоря, совет попечителей – это плохой способ управления для любой организации. Прежде всего, в отличие от ориентированных на прибыль компаний и корпораций, фирма, управляемая попечительским советом, никому не принадлежит. Попечители не могут воспользоваться прибылью от успешной деятельности организации, поэтому у них нет стимулов действовать эффективно или должным образом служить клиентам. Пока колледж или другая организация не страдает от чрезмерной недостачи средств, он может жить, не особенно заботясь об эффективности. Поскольку попечители не могут пользоваться прибылью от улучшения качества работы, обычно они работают спустя рукава. Более того, как правило они скованы требованиями уставных документов. Например, попечительский совет колледжа не имеет права ради экономии средств своей организации превратить часть территории кампуса в коммерческое предприятие, скажем, в приносящую прибыль парковку.
В случае управляемых попечителями колледжей, в которых студенты оплачивают лишь малую часть стоимости своего образования, а основные средства приходят в виде субсидий или пожертвований, дело не ограничивается недобросовестностью по отношению к клиентам. Обычная рыночная ситуация, когда производитель продает продукцию, а потребители оплачивают ее полную стоимость, осталась в прошлом. Несоответствие между стоимостью услуг и оплатой ведет к неудовлетворительным результатам для всех участников. Потребители, например, чувствуют, что тон задают менеджеры. Напротив, как заметил один либертарианец в разгар студенческих волнений в конце 1960‑х годов, «в Берлице никто не бастует». Более того, тот факт, что настоящими «потребителями» являются органы власти, фонды или преуспевшие выпускники, пожертвования которых служат основным источником средств колледжа, означает, что высшее образование неизбежно ориентируется на их требования и в меньшей степени заботится о нуждах студентов. Вот что говорят об этом профессоры Бьюкенен и Девлетоглу:
Посредничество правительства между университетами и студентами как потребителями их услуг создало ситуацию, в которой университеты не могут соответствовать требованиям студентов и направить ресурсы непосредственно на удовлетворение этих требований. Чтобы получить финансирование, университетам приходится конкурировать с другими видами деятельности, субсидируемыми за счет налогов (с вооруженными силами, средними школами, программами социального обеспечения и т.д.). Интересы же студентов отступают на второй план, а возникающие в итоге студенческие волнения только подогревают наблюдаемый нами хаос… Растущая зависимость от финансовой поддержки государства, отраженная в системе бесплатного обучения, сама по себе может стать существенным источником нестабильности[28].
Либертарианский рецепт наведения порядка в сфере образования очень прост: убрать правительство из образовательного процесса. Правительство пыталось формировать молодежь страны с помощью системы государственных школ и создавать будущих лидеров нации с помощью контролируемой государством системы высшего образования. Отмена законов об обязательном обучении избавит школы от роли тюремных надсмотрщиков для молодежи и даст свободу всем тем, кому плохо в школах, предоставит им возможности для личной независимости и производительного труда. Ликвидация государственных школ покончит с уродливым бременем налога на недвижимость и откроет пути для удовлетворения потребностей и запросов нашего многообразного и изменчивого населения. Ликвидация системы государственного образования положит конец несправедливым принудительным субсидиям, предоставляемым большим семьям, причем зачастую семьям из обеспеченных классов в ущерб малоимущим. Правительственная политика воспитания молодежи в соответствии с желаниями государства будет свободой выбора и свободой деятельности, короче говоря, подлинно свободным образованием, осуществляемым в рамках формальных образовательных учреждений и за их пределами.
