Зарождение антикоммунистического движения

Назревание экономического кризиса. Уже в первой половине 70-х гг. цена нефти поползла вниз. Средства, полученные от её продажи на пике рыночной конъюнктуры, страна очень быстро «проела». В 1971-85 гг. темпы роста расходов на социальную сферу и заработную плату опережали темпы роста национального дохода. Реформы Косыгина провалились. Социалистическая плановая экономика чувствовала себя всё хуже, несмотря на регулярные денежные инъекции. В 70-е годы в Беларуси, как и во всем СССР, замедлился, а потом и остановился рост материального благополучия. Застой обернулся спадом производства. Наблюдался острый недостаток не только квартир, но и промышленных товаров массового спроса.

Обострилась пищевая проблема. Потребление жителями БССР мясных и молочных продуктов, рыбы, овощей и фруктов значительно не соответствовало международным стандартам. Необходимую калорийность пищи беларусы компенсировали за счет картофеля, хлеба и жиров.

За железным занавесом. Формально провозглашённая в СССР свобода слова, печати и собраний на деле означала право «свободно поддерживать» и «горячо одобрять» политику коммунистической партии и советского правительства. Для несогласных с такой постановкой вопроса были предусмотрены воспитательные мероприятия в виде лишения свободы.

Коммунистические «князья» стремились удержать своих подданных в покорности путем политики изоляционизма. Выезд за границу был практически невозможен. Поводов для отказа было придумано много: низкий моральный уровень, недостаточная политическая сознательность, неурегулированность семейных отношений, наличие родственников за границей, охрана военных и государственных тайн. Речь о тех, кто побывал в заключении, вообще не шла. Специальные станции круглосуточно подавляли («глушили») иностранные программы на русском и беларуском языках.

«Второе слуцкое восстание». Недовольство коммунистическим режимом время от времени проявлялось в стихийных выступлениях. Например, в 1967 году произошли трагические события в Слуцке. Заведующий отделом местного исполкома, член партии, совершил убийство человека. Назначенный на октябрь суд доверия у жителей Слуцка не вызывал. Многотысячная толпа настойчиво требовала смертной казни для убийцы. Она столкнулась с охраной. Имелись жертвы. Помещение суда было сожжено. Власти арестовали 70 участников выступления. Двоих осудили на расстрел, остальные 68 человек получили от 7 до 15 лет лишения свободы.

Реакция на чехословацкие события. Попытка Чехословакии избавиться от московского диктата и ввод туда советской армии (1968 год) привлекли к себе всеобщее внимание. Осведомители КГБ в тот год зафиксировали среди жителей Беларуси «нездоровые разговоры и настроения». В числе тех, кто публично осудил советскую агрессию в Чехословакии, по официальным данным, были минский «предприниматель» Л. Кленцов, технолог из Могилёва В. Максименко, часовой мастер из Бреста Ф. Шидловский, минский инженер А. Гринберг, вилейский рабочий Пирожников, минский литератор Фёдор Ефимов, журналист и историк Анатолий Сидоревич.

Ночью 22 августа минчанин Николай Якимович разбросал в центре города написанные им от руки листовки такого содержания: «Коммунисты — империалисты, убирайтесь из Праги. Их свобода сегодня — это наша свобода завтра. Оружие неосталинистов — ложь». А 24 августа многие жители Минска обнаружили в своих почтовых ящиках записки, призывавшие требовать прекращения агрессии.

В 1970 году беларуский поэт и переводчик Сергей Панизник, который по мобилизации оказался в составе советских оккупационных войск, публично извинился перед чешскими учеными и журналистами, за что подвергся репрессиям.

Репрессии против диссидентов. После XXІІІ съезда КПСС (1966 г.) злоупотребления властью в среде партийной номенклатуры ещё больше усилились. Создались неограниченные возможности для кланового руководства во властных структурах всех уровней. Соответственно, происходил возврат к репрессивным методам управления.

Во второй половине 60-х годов под наблюдение КГБ попала минская писательница Лидия Вакуловская, на квартире которой собиралась вольнодумная интеллигенция. Одна из участниц встреч записывала разговоры на карманный магнитофон. Накопив «компромат», чекисты радостно доложили в ЦК о «пресечении» деятельности группы антисоветски настроенной интеллигенции. Всех тех, кто хотя бы однажды побывал у Вакуловской, долгое время вызывали на допросы и «профилактические беседы».

В 1973 году в СССР прошла кампания по осуждению академика Андрея Сахарова, организованная «сверху». К ней присоединилось и руководство Академии Наук БССР. В начале 1974 года в такой же кампании осуждения писателя Александра Солженицына приняли участие некоторые деятели беларуской литературы.

Диссидентов, как и при Сталине, снова сажали в тюрьмы и отправляли в ссылку, но чаще всего их запирали в психиатрических больницах. Это было дьявольское изобретение неосталинистов. Жертвами карательной психиатрии в БССР с конца 60-х годов стали журналист и историк Анатолий Сидоревич, литературовед и космолог Вячеслав Зайцев, врач и поэт Александр Навроцкий, заведующий кафедрой Минского медицинского института профессор В. Мирончик. Последний в своих «Встречных призывах к ЦК КПСС» выступил за демократизацию советского общества[99].

На смену репрессиям физическим пришли репрессии моральные. Диссидентов превращали в изгоев общества, перед которыми закрывались все двери. Самым известным беларуским диссидентом был бобруйский рабочий Михаил Кукабака. За отказ от участия в выборах, выступления в защиту прав человека, осуждение русификации в ряде самиздатовских статей его 7 лет (1969–76) держат в психиатрической больнице, а потом ещё 9 лет (1979–88) — в тюрьме. Михаила Кукабаку знала и защищала общественность США, Англии, Дании. Выступили в поддержку его и правозащитники России. Только в самой Беларуси никто за него ни разу не заступился.

В 1981 году нескольких студентов философского отделения БГУ принудили оставить учёбу за то, что они посмели требовать демократизации учебного процесса. Один из них в знак протеста покончил жизнь самоубийством, выбросившись с шестого этажа главного корпуса университета.

Религиозное движение. Численность костёлов в Западной Беларуси сократилась за 15 лет (1955–70 гг.) со 152 до 107. Закрытие костёла в деревне Зареченка Гродненского района вызвало бунт верующих.

Ощущался недостаток священников. Католические семинарии существовали в то время только в Риге и Каунасе, но приём в них беларусов был ограничен властями. Это подтолкнуло священника костёла в деревне Медведичи Ляховичского района Вацлава Пянтковского на смелый поступок. В своём доме он создал подпольную семинарию, в которой за пять лет подготовил 10 священников. В 1976 году в Гродно начал нелегально работать священник-униат Виктор Данилов, бывший узник сталинских лагерей. Численность протестантских общин, не признававших над собой государственного диктата, увеличилась в Беларуси с 18 в 1965 году до 26 в 1979.