Против Ветхого Завета

У мусульман зачастую проявляется менее благоприят­ное отношение к Ветхому Завету, который, как они полагают, был искажен учителями закона. Обвинения включают в себя: со­крытие Слова Божиего (Коран, сура 2:39/42; 3:64/71), искажение в своих кни­гах слов и смысла Писания (Коран, сура 3:72/78; 4:48/46), неверие во все части Пи­сания одновременно (Коран, сура 2:79/85) и незнание, чему в действительности учит их собственное Писание (Коран, сура 2:73/78). Эту критику мусульмане распро­страняют и на христиан.

Из-за неоднозначности в утверждениях Корана мусульмане придерживаются раз­личных (иногда противоречащих друг дру­гу) взглядов на Библию. Например, извест­ный исламский реформатор Мухаммед Аб- дух (Abduh) пишет: «Библия, Новый Завет и Коран — это три согласующиеся книги; религиозные люди изучают все три и равно уважают их. Таким образом, божественное учение завершено, и истинная религия си­яет в веках» (Dermenghem, 138). Еще один мусульманский автор пытается гармонизи­ровать три великие мировые религии так: «иудаизм сосредоточен на Справедливости и Праведности; христианство — на Любви и Милосердии; ислам — на Братстве и Ми­ре» (Waddy, 116). И все же наиболее типи­чный для мусульман подход к данной теме иллюстрируется комментарием исламско­го апологета Аджиджолы:

«Первые пять книг Ветхого Завета отнюдь не совпадают с изначальной Торой, но части То­ры были переплетены с другими повествова­ниями, написанными человеческими сущест­вами, и исконное наставление Господа теряет­ся в этой трясине. Точно так же, Четвероеван­гелие Христа не есть то изначальное благовествование, которое пришло от пророка Иисуса […] изначальное и вымышленное, божествен­ное и человеческое настолько смешались, что пшеницу невозможно отделить от плевелов. Факт состоит в том, что изначальное Слово Божие не сохранено ни иудеями, ни христиа­нами. Коран, с другой стороны, сохранен пол­ностью, и ни йота, и ни одна черта не может быть изменена или убрана из него» [Ajijola, 79].

Эти обвинения снова приводят нас к ис­ламской доктрине tahrif, то есть искаже­ния иудейско-христианского Писания. Ис­ходя из некоторых процитированных выше стихов Корана и, что важнее, из своей ма­лой защищенности перед фактическим со­держанием других писаний, исламские бо­гословы в целом выработали два ответа. По словам Назир-Али, «ранние мусульман­ские комментаторы (например, аль-Табари и ар-Рази) были убеждены, что искажение сводится к tahrif bi’al ma’ni, то есть к иска­жению смысла текста без изменения самого текста. Постепенно доминирующей стала концепция tahrif bi’al-lafz, то есть искаже­ния самого текста» (Nazir-Ali, 46). Такого мнения придерживались испанские бого­словы ибн Хазм (Hazm) и аль-Бируни.

Еще один исследователь Корана заявля­ет, будто бы «библейская Тора, очевидно, не идентична с чистым tawrat [законом], данным Моисею в откровении, хотя имеет место значительное расхождение во мнени­ях относительно того, до какой степени бы­ло искажено первоначальное Писание». С одной стороны, «Ибн Хазм, который был первым мыслителем, систематически рас­смотревшим проблему tabdil [изменения], утверждал […], что сам текст был искажен или фальсифицирован (taghyr), и еще он привлек внимание к безнравственным рас­сказам, нашедшим себе место в своде». С другой стороны, ибн Халдун (Khaldun) по­лагал, что «сам текст не был искажен, но иудеи и христиане неверно толковали свое Писание, особенно такие тексты, в которых предрекалась или провозглашалась миссия Мухаммеда и пришествие ислама» (Waardenburg, 257).

Выказывает ли исламский богослов боль­ше или меньше уважения к Библии, и будет ли он ее цитировать, а если да, то каким образом, — зависит от его конкретного тол­кования концепции tabdil. Ибн Хазм, на­пример, отвергал почти весь Ветхий Завет как фальсификацию, и все же с удовольст­вием цитировал неблагоприятные отзывы из книг tawrat о том, насколько плохо об­стояло дело с верой и поведением у Ваnu Isra’il, видя в них свидетельства против иу­деев и их религии.

Против Нового Завета

Видный ислам­ский комментатор Юсуф Али настаивает, что «Injil, о котором говорится в Коране, не есть Новый Завет. Это не то Четвероеванге­лие, которое ныне принято в качестве кано­нического. То было единое Евангелие, учит нас ислам, раскрытое Иисусу и проповедан­ное Им. Фрагменты его сохранились в об­щепризнанных канонических Евангелиях и в некоторых других Евангелиях, оставив­ших известные следы» (Ali, 287). Делаются прямые выпады против Нового Завета и христианского вероучения. В их число вхо­дят обвинения в том, что имели место иска­жение и фальсификация текста божествен­ного откровения, допущены доктриналь­ные ошибки, такие как вера в воплощение Христа, в триединство Бога, в учение о пер­вородном грехе (Waardenburg, 261-63).

Между исламскими богословами ведется полемика по вопросу о том, имеют ли люди Книги соучастие в вечности. Хотя средне­статистический мусульманин может счи­тать любого, кто был «хорошим челове­ком», достойным спасения, в теории исла­ма, если принять во внимание все замеча­ния Корана на данную тему, возникает до­статочно серьезная неопределенность.

В среде классических исламских бого­словов иудеи и христиане обычно расцени­ваются как неверующие (kafar) из-за того, что не признают Мухаммеда истинным про­роком Божиим. Например, как мы обнару­живаем в комментариях к Корану, сделан­ных Табари, одним из наиболее уважаемых исламских комментаторов всех времен, ав­тор, хотя и проводит различие между людь­ми Книги и многобожниками (tnushrikun) и высоко ставит первых, недвусмысленно за­являет, что большинство иудеев и христиан пребывают в неверии и погрязли в грехе, поскольку отказываются признать истин­ность Мухаммеда (Antes, 104-5).

К этому добавляются обвинения, направ­ленные против христианской веры в боже­ственную сущность Христа как Сына Бо­жиего, веры, которая приравнивается к не­простительному греху shirk и неоднократно категорически осуждается в Коране. Осуж­дение христиан выражено в стихе 5:76/72: «Не веровали те, которые говорили: “Ведь Аллах — Мессия, сын Марйам” […] Ведь кто придает Аллаху сотоварищей, тому Ал­лах запретил рай. Убежищем для него — огонь, и нет для неправедных помощни­ков!».

С другой стороны, современный ислам­ский богослов Фальзур Рахман выступает против тех, кто, как он признает, «предста­вляет собой подавляющее большинство ис­ламских комментаторов». Он отстаивает то мнение, что спасение достигается не фор­мальным присоединением к мусульман­ской вере, но, как указывается в Коране, верою в Бога и в последний день и добрыми делами (Rahman, 166-67). Полемика про­должается, и каждый отдельно взятый му­сульманин может встать в этом споре на ту или иную сторону, основываясь на собст­венном понимании вопроса.