Образовательная система России

В России 99% населения владеют грамотой, 87,6% от соответствующей возрастной группы обучаются в средней школе (примерно23 место; данные 1997 г.). Около половины принятых в вузы России в 1995 г. поступило в научные вузы, что обеспечило ей по этому любопытному показателю фактически первое место в мире. В 1999 г. в вузах России обучалось 4073,0 тыс. студентов, было принято 1059,0 тыс. человек и выпущено 554,8 тыс., что превысило все показатели за последние 30 лет. На 10 000 человек населения приходится 279 студентов. Численность профессорско-преподавательского состава только государственных вузов составляет около 256 тыс. человек. Эти цифры свидетельствуют, что система образования в России находится на достаточно высоком уровне по приведенным показателям Россия не уступает самым развитым странам.

Единственно от чего образование сильно страдает, это недостаток финансирования. В первой половине 90-х гг. среднемировой уровень расходов на образование составлял примерно 5% от ВВП. В России этот показатель ниже среднемирового. Но, несмотря на резкое сокращение материального обеспечения системы образования в 90-е гг., удалось предотвратить ее распад и сохранить образовательный потенциал страны. Общепризнано хорошее качество образования в России, особенно в области естественных и точных наук. Сейчас готовится реформа образования, в частности, введение 12-летнего срока обучения в средней школе, чтобы приблизить последнюю к европейским стандартам, но пока неясно, насколько адекватны условиям России предлагаемые реформы.

И хотя далеко не все благополучно в системе и состоянии образования, в том числе вузовского, вывод о том, что Россия — страна с грамотным населением и достаточно высокой планкой среднего и высшего образования, в общем, можно считать убедительным.

Уровень образования и состояние науки в стране связаны напрямую. Но наука менее инертна, чем система образования и за годы реформ она претерпела весьма существенные изменения. Более, чем вдвое (на 55%) сократилась численность научного персонала и составила в 1999 г. 872,4 тыс. человек, из которых исследователей менее половины — 420,2 тыс., причем, отечественная наука теряла и квалифицированных специалистов (“утечка мозгов”). Произошло, старение научных кадров, ибо ослаб приток молодежи, в результате чего по многим направлениям остро встала проблема преемственности научных поколений. Перестало обновляться научное оборудование, что негативно влияло на исследовательскую активность. А ведь наука, в особенности фундаментальная — основа основ и современного образования и технологии, т.е. интеллектуального потенциала в целом. Значительно снизился престиж науки и научного труда, который в советские времена был достаточно высок. Так, социологические опросы, проводившиеся в 1996 и 1999 гг. с целью выяснения рейтинга различных профессий, выявили следующую картину предпочтений: наиболее уважаемой профессией 50% опрошенных (в 1996 — 46%) назвали предпринимательство. Рядом идут журналисты и торговцы — 15 и 14%. Ученые, военнослужащие и инженеры занимают последние места — соответственно 5, 4 и 2%. Причем рейтинг научных работников снижается до последнего времени, т.к. в 1996 г. он равнялся 6%. Не в последнюю очередь все эти негативные последствия связаны с многолетним мизерным государственным финансированием науки и, соответственно, с низкой оплатой научного труда.

В финансовом отношении наука оказалась зажатой в тиски и с другой стороны. Чудовищная приватизация и упадок производства лишили его стимулов к обновлению технологии. Потребность в использовании научно-технических разработок свелась к минимуму. Сокращение бюджетных ассигнований дополнялось отсутствием заказов, а, следовательно, и финансирования со стороны и государства и производства. От этого особенно пострадала отраслевая наука, занимавшаяся технологическими разработками. После 1993 г. в два с лишним раза уменьшилось число конструкторских бюро, а проектных организаций — в 4 раза. Большой урон понесла и наука ВПК.

Перед российской наукой встала проблема элементарного выживания. И эта проблема была решена. Ныне в России более 4000 организаций выполняют научные исследования и разработки. Их число несколько уменьшилось по сравнению с началом 90-х гг. Конечно, научно-технический потенциал страны значительно ослаб. Но несмотря на все потери, несмотря на неблагоприятный климат для научной работы, несмотря на равнодушие власти, несмотря на невостребованность науки государством, обществом, производством, наука России существует, держится и работает. У нее появились новые источники финансирования. В 1999 г. бюджетные ассигнования покрывали 49,9% расходов науки (в 1997 эта цифра равнялась 59,6). Главными дополнительными источниками стали средства, заработанные самими научными организациями, средства организаций предпринимательского сектора, внебюджетных фондов и полученные от иностранцев. Это означает, что наука борется за свое существование, что пока наука выжила, но ее дальнейшее существование будет зависеть прежде всего от научной политики государства. Если она будет прежней, наука может не выстоять и перейдет тот критический рубеж, за которым восстановление ее потенциала практически станет невозможным. Если политика изменится и поддержка науки станет государственным приоритетом, судьба ее будет другая. Эта поддержка имеет несколько направлений, но главное — резкое повышение финансирования. За последнее десятилетие доля науки и научного обслуживания в ВВП снизилась с 3% ВВП (1989-1990 гг..) до 0.6-0.8%. Затраты на исследования и разработки в России в расчете на душу населения составляют 66 долларов (в Греции 66,5), в США 842,3, в Германии 527,4, в Великобритании 397,7 и т.д. Видимо, эти и подобные цифры дали основание кому-то на Западе сделать вывод, что Россия относится к группе государств “с малым научным потенциалом”. Хотя научный потенциал России действительно ослаб, с этим выводом согласиться нельзя. Его сделали люди, плохо знающие нашу страну, реальное состояние ее науки.[7]

По мнению Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, для того, чтобы обеспечить нормальное функционирование гражданских и военных НИОКР, соответствующие расходы должны быть увеличены не менее, чем втрое. И нужен благоприятный климат для научной деятельности в правовом, социально-экономическом и социокультурном плане.

Третья составляющая интеллектуального потенциала — технологическое применение науки, создание инновационного продукта, развитие научно-технической и инновационной деятельности. Надо сказать, что ее состояние не поддается однозначной оценке. С одной стороны, это слабое звено. Как известно, в советский период так и не была налажена эффективная связь науки и производства, использование нововведений (“внедрение”) проходило с большим трудом, т.к. производство не было в этом заинтересовано. В итоге по своему технологическому уровню наша гражданская промышленность и сельское хозяйство намного отстали от Запада. Вместе с тем, на предприятиях ВПК дело обстояло значительно лучше. Показательно, что их разработки котируются до сих пор. Казалось бы, реформы должны были преодолеть этот недостаток прежней системы. Но все вышло наоборот. В 90-е гг. связь науки и производства вообще заглохла, предприятия в абсолютном большинстве отказывались заниматься технологическим обновлением производства. Причины были разные, в том числе недостаток средств. Лишь 5% предприятий в стране оснащены “по последнему слову техники”. Удельный вес затрат на технологические инновации на предприятиях, проявляющих инновационную активность, в среднем находится на уровне 4,5-5% от стоимости выпускаемой ими продукции. По данным статистики в 1998 г. в России было создано 600 производственных технологий (в том числе 75 принципиально новых). Из них 197 найдут свое применение в промышленности (принципиально новых лишь 16), 100 — в системе высшего образования и 302 в сфере науки и научного обслуживания. Правда, это несколько ниже показателей 1997 г. из-за августовского кризиса, но разница не столь существенна. В целом же для России цифры мизерные.[8]

Итак, можно полагать, что интеллектуальный потенциал России остается достаточно развитым. Он частично деградировал, но еще не утерял способности обеспечить современный уровень образования, а по некоторым направлениям также научный и технологический прогресс. Однако и этот потенциал по ряду причин задействован не полностью.