Менеджмент в сфере культуры: понятие и основные характеристики

 

Термин «менеджмент культуры» появился относительно недавно. Два фактора повлияли на его появление. Первый - прямое вовлечение государства в финансирование искусства. Второй - превращение «науки» менеджмента в основную культурную силу со своими собственными правилами, то есть в то, что далее будет именоваться как культура менеджмента.

Все большее вмешательство государства в сферу культуры и все более значительное расходование денег налогоплательщиков по целому спектру культурной деятельности одновременно заставляет применять к сектору культуры и искусства такие же стандарты прозрачности и процедурной эффективности, какие применяются к другим секторам государственных расходов.

Однако с момента образования Совета по искусству как административного органа его роль не была пассивно фискальной. Это была роль третейского судьи, который анализирует все разнообразие художественной жизни с целью распределения ассигнований. Роль третейского судьи, включающая сложный баланс практических финансовых и культурных действий, потребовала организаторских умений нового типа. Эти умение мы стали называть менеджментом искусства, а появившегося специалиста нового типа - менеджером искусства.

В каком-то смысле менеджер искусства - не изобретение, а адаптация. Многие из умений, связанных с исполнением данной роли, узнаваемы в умениях людей, называвшихся немодным сейчас словом «импресарио». Слово не свободно от сомнительных ассоциаций теневого ведения дел, но оно дает намек на талант или даже гениальность, что напрочь отсутствует в скучном понятии «менеджер».

Если посмотреть на жизнь такого великого импресарио, как Сергей Дягилев, можно увидеть образец безудержного энтузиазма, рано проявившейся страсти к искусству, которому он посвятил свою природную проницательность и блестящие организаторские способности. Это скорее любитель в поиске своей судьбы, чем профессионал в поиске карьеры. Здесь важно отметить то, что в то время, как слово «любитель» приобрело оттенок неумелого, неорганизованного, отчасти сомнительного поведения, повысилось значение слова «профессионал», указывающего на соответствие признанным стандартам в разнообразных видах деятельности.

С точки зрения этой перспективы, менеджмент искусства можно рассматривать как необходимый профессионализм, вырывающий искусство из рук дилетантов. Не станет преувеличением мнение о взлете менеджмента за последние двадцать-тридцать лет.

Любой более или менее солидный книжный магазин теперь имеет отдел менеджмента. Что наиболее заметно в этом явлении - культурная природа этих устремлений с ее признанными гуру и использованием квазирелигиозных терминов: «развитие личности» (управление развитием личности в контексте освоения мировых культурных ценностей) и «управление освобождением» (предоставление свободы развития личности).

Одним из эффектов культуры менеджмента и является размывание различий, гибридизация признаков этих двух сфер человеческой деятельности, которые со времен индустриальной революции рассматривались как антагонистические. В соответствии с традицией осмысления термин «менеджмент» распадется как на утилитарную и механистическую сторону человеческого уравнения, так и на образование в нем духовных и творческих способностей, которые заложены в самом слове «культура». Встает вопрос: действует ли культура менеджмента для усиления значимости и увеличения ценностей, присутствующих в идее культуры, или для изменения (преднамеренно или непреднамеренно) нашего представления о культуре как о последовательной и содержательной форме человеческой активности? Этот вопрос опять возвращает нас к мысли о том, что современный менеджер искусства является, скорее всего, результатом специфического обучения, чем собственного энтузиазма, а менеджмент искусства - деятельность, включающая не только проявление природных качеств, но и целый спектр практических дисциплин, таких, как бухгалтерский учет, маркетинг, управление персоналом. Другими словами, менеджер искусства - профессионал.

Некоторые культурные деятели встревожены углубляющимся процессом специализации в профессиональной сфере, давая ему негативную оценку. По определению американского поэта и эссеиста Уэнделла Берри, специалист суть «некто, сложно и дорого обученный делать одно единственное дело». У.Берри доходит до того, что характеризует специализацию как «болезнь современного характера».

В этой критике есть некий смысл. Однако он становится понятным, когда область менеджмента искусства рассматривается с точки зрения более широкого культурного контекста. Только в этом случае становится очевидным, что мы смотрим не на ландшафт, состоящий из органически и динамически связанных элементов, а на нечто, треснувшее и разделенное на специализированные области. Одна из трещин пролегает между «искусством» и «наследием».

Трудно дать убедительно точные определения этим двум терминам, потому что оба слова описывают формы культурной деятельности. Однако слово «наследие» более понятное, т. к. включает чувство личного, родового, то, что пришло к нам из прошлого. «Искусство» - коллективное множество, подразумевающее группирование отдельных художественных форм.

Чтобы отличить «искусство» от «наследия», легче говорить об одном из видов искусства или об одном произведении искусства. Произведение искусства, независимо от того, когда оно появилось, может избежать прошлого, произведение наследия - нет. Действительно, одна из сил, которую искусство привнесло в интерпретацию наследия, - убеждение, что все акты интерпретации экзистенциальны, что история существует.

На практике, однако, «искусство» и «наследие» оказываются более разведенными, чем позволяют их определения. Существуют советы по искусству и советы по наследию, курсы по менеджменту искусства и курсы по менеджменту наследия и, конечно, менеджеры искусства, и менеджеры наследия.

Советы по искусству и наследию главенствуют над функционально автономными империями; менеджеры искусства и менеджеры наследия управляют своими «вотчинами» автономно. Проблема с различиями заключается в том, что, хотя внешне они кажутся разумными, они могут перерастать в произвольные и искусственные специализации, разрушая возможность для гибких и синтетических подходов к проблемам и темам всего спектра культурной жизни.

По иронии кажется, что традиция, давшая нам современную идею культуры, в гуманистическом смысле была, фактически, частично ответственна за такую специализацию. С начала индустриализации основное усилие в размышлении по предмету заключалось в определении культуры как последовательной и органичной сферы деятельности, от которой зависит духовная и образная целостность.

Одним из эффектов восприятия культуры как группы гуманитарных дисциплин, противопоставленных силам механистического капитализма, было уменьшение художественной активности в сторону специализации. Впервые искусство было объединено в группы, имеющие нечто важное общее, которое выделяло его от других видов деятельности.

Однако существует опасность отвергнуть современную культуру менеджмента в пользу «высокой» культуры. Рассматриваемый позитивно, очевиден рост понимания в рамках теории менеджмента подлинной ценности широких культурных ценностей для достижения успеха. Мы видим, например, как литературные, фольклорные и спортивные парадигмы рассматриваются способными преподать уроки о природе человеческих усилий. Потенциал заключается в том, что культура менеджмента (в специальном смысле), должным образом информированная культурными ценностями (в широком смысле), все же может внести существенный вклад в интеграцию всех аспектов человеческой жизни.

Это пионеры «культурного мышления» рассматривали в качестве конечной цели.

Теория менеджмента в своих мотивах и целях остается утилитарной. Сопротивление этому утилитаризму «высшие служители» современного культурного мышления рассматривали как одну из жизненно важных ролей культуры. Опасность заключается в некритической ассимиляции ценностей менеджмента со сферой культуры без достаточного внимания к тому, как они приводят к утилитарному способу мышления о самой культуре. Сегодня есть люди, которые с большей готовностью говорят о культурном продукте, успешных маркетинговых стратегиях в культуре и об ее вкладе в экономику, чем о ее духовной или художественной ценности.

Значение менеджмента в культуре не только в продаже культурного продукта, успешных маркетинговых стратегиях, позволяющих культуре вносить свой вклад в экономику, но и в подчеркивании собственно духовной ценности культуры.

Нужно оставить скептицизм по поводу самого понятия менеджмента культуры. С точки зрения образования, это означает пересмотр отношений между традиционной идеей общего образования и современными специализациями. Практически это означает признание отношений между художественными степенями и послеуниверситетскими квалификациями в менеджменте искусства и наследия. Достоинство традиционной степени по искусству заключается в ее демонстративной неутилитарности.

И все же идея образования как подготовки к жизни имеет странное окружение. С другой стороны, цель профессионального образования в области менеджмента искусства или наследия - дать направленное обучение в этой специфической профессии.

Послеуниверситетские квалификации, особенно, когда они позволяют переход студентов от базовых степеней без отрыва от работы или жизненного опыта, неизбежно принижают статус общего образования, такое образование не является достаточной базовой квалификацией, если только не заканчивается специализированным обучением.

Образование третьего уровня должно быть подготовкой не к жизни, а к профессиональной деятельности. Это не вина только преподавателей, а изменение акцента в образовательных ценностях, привнесенного общественным требованием. Корни проблемы лежат в исторически сложившемся уровне безработицы, повлиявшем на развитие общества в последнюю четверть века.

Идея всеобщего образования определяется и ограничивается профессиональными требованиями. Более заметное отличие в базовом образовании и специальном обучении была бы на пользу обоим. Ценность и цельность всеобщего образования нуждается в поддержке дополнительным образованием (в смысле получения дополнительной квалификации).

Конечно, разумно, чтобы молодые люди имели опыт работы до прохождения специального обучения. В этом случае курсам по культурному менеджменту было бы легче настаивать на практическом опыте в некоторых областях культуры как вступительном требовании.

Если нам необходим менеджмент в сфере культуры, пусть он охватывает самый широкий круг предметов как гуманитарного, так и практического характера. Если нам нужны менеджеры, пусть они будут научены способности видеть связь между различными предметами, а не только умению гордиться репутацией специалиста, которая дается вместе с квалификацией.

Нужно отметить, что адаптация специфических навыков менеджмента в широком смысле к менеджменту культуры непригодна. Также трудно предположить, что весь комплекс культурной деятельности, востребованной обществом, может держаться на группе вдохновленных любителей.

В конце концов, широкое общественное согласие по поводу ценности художественной деятельности и наследия - то, что отличает современное общество от эпохи Возрождения, когда лишь формировались гуманистические взгляды. Политическое отчуждение большинства людей от главенствующей политической культуры в то время более или менее гарантировало, что любое значимое художественное движение будет против истеблишмента и любительским до тех пор, пока оно будет самореализуемым и востребованным.

Теперь в условиях национального самоопределения, ставшего реальностью для большинства западных стран, стало трудно определить причины, по которым искусство или художник может встать в позицию анти-истеблишмента.

Согласие художников и других практиков сферы культуры на то, что они являются частью демократического общественного процесса, имеет, как результат, более сознательный уровень социокультурной ответственности, и сознательный процесс менеджмента является сопутствующим обстоятельством этой ответственности. Поэтому в позитивном смысле культура менеджмента - одно из проявлений культурной демократии и идеи ответственности художника, которая не обязательно присуща идее любительства, как бы позитивно она не определялась.

Все же, существует напряжение, которое нужно поддерживать, между евангельской уверенностью в господстве культуры менеджмента и более понятной идеи культуры как органического и ассимилирующего процесса. Для тех, кто хочет достигнуть такого видения культуры, необходим своего рода стратегический скептицизм для того, чтобы поддерживать субкультурные элементы, из которых он состоит, в состоянии баланса утилитарных и духовных компонентов.

Единственное трансцендентальное (выходящее за пределы понятия) значение слова «менеджмент» применительно к культуре, отражающее ее идею, представляющее ее практически, учитывающее весь ее процесс - в заботе о менеджменте культуры и воздействии субкультуры менеджмента на него.

Это забота, которая осталась в центре современной традиции, стремящейся определить ее следующим образом: «высокой» культуры должно быть всегда больше и по возможности никогда не меньше, чем суммы субкультурных частей