Интерсубъективные условия психологического здоровья детей

Чтобы обеспечить ребенку условия здоровой и полноценной жизни, необходим взрослый человек. Это аксиома, не требующая сегодня доказательства. Можно сказать, что «собственно человеческое в человеке» — это всегда другой человек. Детству естественно присущи стремление к дополнению, потребность и способность обретения полноты человеческого бытия. Старшие создают особую, располагающую среду, в которой младшим легче рассекречивать и осваивать глубины и потенции внутреннего мира, обогащать ими свою жизнь и жизнь других людей. Иными словами, взрослые (в норме!) обеспечивают ребенку презумпцию человечности — право и возможность стоять на человеческом пути развития, по мере взросления становиться действительным автором собственного развития, говоря словами Г.Гессе, наряду с внешней судьбой обрести судьбу внутреннюю, более сущностную, не случайную.

Взросление — дело трудное и даже болезненное. Если воспрепятствовать развитию человеческих способностей, ребенок может превратиться в карикатуру на человека или чудовище. К сожалению, иногда случается и такое. Если детскую душу ранить или оставить в запустении, воспользовавшись наивной неискушенностью, вовлечь в пагубу, ребенок заболевает. В известных с детства сказках (будто написанных на злобу дня сегодняшнего) это называется колдовством. Как тут не вспомнить Иванушку, который ослушался сестрицу, напился из болота и стал козленочком; Кая, которому в глаз попал осколок разбитого дьявольского зеркала, и сердце его оледенело; братьев, превращенных в диких птиц. Метафоричность потери человеческого облика будто списана с неутешительных реалий настоящего с уже привычными нарицательными обобщениями: наркоманы, «отморозки», ущербные.

На некоторых детей тень «порчи» падает с рождением. О них мы говорим «дети с особенностями развития». Чтобы «расколдовать» ребенка, помочь ему обрести дух полноценной человеческой жизни, необходим близкий Другой. В жизни, как в добрых детских сказках, процесс спасения (исцеления, личностного пробуждения) является серьезным испытанием и для ребенка, и для близкого человека: Герда ради спасения Кая отправляется в рискованное путешествие в царство Снежной королевы; сестра вопреки опасностям, превозмогая боль, шьет голыми руками братьям рубашки из крапивы.

Ф.М. Достоевский в «Братьях Карамазовых» писал, что ничего нет выше и сильнее, и здоровее, и полезнее впредь для жизни, как хорошее воспоминание, вынесенное еще из детства, из родительского дома: если набрать таких (добрых) воспоминаний с собой в жизнь, то спасен человек на всю жизнь, но и одно только хорошее воспоминание, оставшись при нас, может послужить нам во спасение. Э.Фромм усиливает эту мысль, утверждая, что родители дают жизнь, но они же могут ее забрать или сделать невыносимой; родители способны на чудеса любви — и никто не может причинить такого вреда, как они [20]. Ф.М.Достоевский и Э.Фромм подчеркнули и благодатную силу, и угрозу, заключенные в родительском отношении. Анализируя этот факт, соотнося его с опытом психологической практики, мы убеждались, что связанность со взрослым (не только с родителем) одновременно таит для ребенка и целительные силы, и болезнетворную опасность. Нас интересовал вопрос: какие сугубо психологические факторы определяют влияние взрослого на здоровье ребенка?

В течение длительного периода дошкольного и школьного детства подлинным субъектом развития является со-бытийная общность ребенка и взрослого. Специалистам известно широко употребляемое, но обычно крайне расплывчатое определение — «значимый взрослый». В логике наших рассуждений появляется необходимость наполнить его конкретным психологическим содержанием. Значимый взрослый — это родной и/или близкий человек, оказывающий существенное, определяющее влияние на условия развития и образ жизни ребенка: родитель, опекун, учитель, наставник... В основу классификации понятия «значимый взрослый» положены две существенные характеристики конкретного взрослого человека, которые, на наш взгляд, наиболее полно характеризуют его статус в жизненном мире конкретного ребенка. Это показатели кровного родства — «родной-чужой» и духовной близости — «близкий-чуждый».

Критерием первой характеристики можно считать принадлежность к единой родовой ветви. Для ребенка это материнская и отцовская родовые ветви. Основа и главный критерий подлинной близости двух людей — устойчивая духовная связь (табл. 1).

Таблица 1

Значимые взрослые составляют естественное человеческое окружение ребенка. Мера кровного родства ребенка и взрослого изначально задана. Поэтому отношения в детско-взрослой общности эволюционируют по линии духовной близости. Мы выделяем две наиболее общие тенденции: атрибутом первой являются взаимное понимание, принятие, доверие; вторая переживается как стойкое взаимное несогласие, разобщение и отчуждение. Именно духовная близость ребенка и взрослого гармонизирует децентрацию и индивидуализацию, обеспечивает нормальное развитие субъектности ребенка; отчуждение искажает и блокирует его.

Специфика духовной близости ребенка и взрослого (в отличие от витальной, эмоциональной, социальной связанности) состоит в очеловечивании (одухотворении) взрослым жизненного мира ребенка. Максима такого отношения есть любовь взрослого к человеческому в человеке, непосредственно — в ребенке, как его трансценденция навстречу становящемуся индивидуальному духу в непрерывном, напряженном поиске отношения, соразмерного детским возможностям, отношения, по сути, благодатного. Эта любовь осуществляется через со-бытие в духовной практике воспитания ребенка. Значимый взрослый (в норме!) — ответственный координатор со-бытия — использует собственную самость в качестве «инструмента» выстраивания и развития совместности с ребенком.

Важнейшим психологическим компонентом восполнения взрослым жизненного мира ребенка является рефлексия. Внутренняя рефлексия взрослого становится главным психологическим механизмом развития со-бытия, необходимым условием развития детского сознания, предпосылкой перехода к самоконтролю и саморазвитию, к жизнестроительству и жизнетворчеству взрослеющего человека. Генезис со-бытия обусловливает развитие субъективной реальности. В этом смысле на протяжении длительного периода дошкольного и школьного детства считать психологическое здоровье сугубо достоянием ребенка некорректно и в принципе неверно. Психологическое здоровье ребенка имеет выраженную интерсубъективную природу. Отношение взрослого как форма и способ сопричастности к жизненному миру ребенка является существенным фактором детского психологического здоровья.

Мы специально выделяем два аспекта функционирования детско-взрослой общности: защитная функция — апологетика сохранности детской самобытности, наращивание собственной жизнеспособности, самостоятельности ребенка — и воспитательная функция — приобщение ребенка к родовой человеческой сущности. Реализация защитной функции в пределе стремится к осуществлению воспитательных потенций в совместной жизнедеятельности взрослого и ребенка; воспитательная функция предполагает, как минимум, поддержание режима психической и духовной асептики, исключающего возможность откровенно болезнетворного влияния на внутренний мир ребенка.

Согласно одной из интерпретаций, образование — это универсальный способ трансляции исторического опыта, дар одного поколения другому. От того, что мы (взрослые) передаем в дар другому поколению и как мы это делаем, зависит и физическое, и душевное, и духовное здоровье наших воспитанников. Эти аспекты стали ключевыми в психологическом анализе позиционного самоопределения значимого взрослого и позволили выделить нормативные модальности его отношения к ребенку: воспитательный такт и личностную зрелость. В общении и взаимодействии взрослого и ребенка воспитательный такт обнаруживает себя как понимание и принятие взрослым детской самобытности, отношение, соразмерное возрастным возможностям ребенка, согласованное с его субъективным опытом. Тактичность взрослого обеспечивает баланс отождествления и обособления в динамике со-бытия и является показателем функциональной полноценности детско-взрослой общности. Личностная зрелость есть имманентная взрослому, а значит, и детско-взрослой общности, направленность на приобщение к родовой человеческой сущности как показатель состоятельности со-бытия. Личностная зрелость (по сути — норма развития внутреннего мира взрослого человека) обнаруживает себя в сознательном отношении к другому человеку как к самоценности, как к существу, олицетворяющему в себе бесконечные потенции рода «человек» (центральное, системообразующее отношение); в способности к децентрации, самоотдаче и любви как способу реализации этого отношения; в творческом, целетворящем характере жизнедеятельности; в потребности в позитивной свободе; в способности к свободному волепроявлению; в возможности самопроектирования будущего; в вере в осуществимость намеченного; во внутренней ответственности перед собой и другими, прошлым и будущими поколениями; в стремлении к обретению сквозного общего смысла своей жизни (см. [2; 50], [3; 76]). Воспитательный такт и личностная зрелость в отношении взрослого к ребенку, с нашей точки зрения, являются предпосылкой зарождения и развития именно духовной близости, условием нормального развития детско-взрослой общности.

Чтобы практически обеспечивать условия здорового взросления, необходим определенный эталон, нормативная система координат. Антропологический принцип развития был операционализирован в оригинальной типологии базовых педагогических позиций взрослого в детско-взрослой общности [22]. Системообразующий принцип — благодатный характер отношения взрослого (благоприятствующий освоению ребенком человеческого способа жизни).

Понятие «норма развития» является культуро- и личностно обусловленным. Поэтому первый шаг в различении позиций — определение исходных оснований взаимосвязи жизнедеятельности взрослого и жизнедеятельности ребенка (онтологический аспект). Жизнь человека обусловлена культурой, но не сводима к ней, проживается и переживается непосредственно. Поэтому первое разделение позиций взрослых — на позиции культурные, связанные с сознанием, хранением и передачей норм и эталонов культуры другим поколениям, и позиции бытийные, связанные с выращиванием и сохранением непосредственного ощущения и переживания радости, красоты и самоценности жизни.

Второй шаг — определение исходных движущих сил развития детско-взрослой общности (процессуальный аспект). Взрослые в своем отношении к детям стремятся либо к передаче им собственной жизненной позиции, либо к утверждению самобытности ребенка (табл. 2).

Названные позиции — ядерные, не сводимые друг к другу — составляют практически всю материю совместной жизни детей и взрослых, хотя в реальной жизни в чистом виде они и не встречаются. Выделенные педагогические позиции символизируют начальные условия полноценного, гармоничного развития. Позиционное самоопределение значимого взрослого является источником целого ряда образовательных процессов, осуществляемых детско-взрослой общностью; каждой позиции взрослого соответствует свой базовый развивающий образовательный процесс: «родитель» — выращивание жизнеспособного человека; «умелец» — формирование специальных способностей; «учитель» — обучение всеобщим способам деятельности; «мудрец» — воспитание «всечеловеческого» в человеке.