Магистр, Ножницы и луна

Я узнаю, что любовь сильнее страха

Мы поднялись до света и молча позавтракали. Ворон и Голубь, уже оседланные, ждали у порога. Метр Ганзелиус ловко вскочил на Голубя, а я медлил, испытывая проклятую робость. Ворон, схватив меня клювом за пояс, взмахнул крыльями и круто взмыл в еще по-ночному темное небо.

Бесцеремонность, так непохожая на обычное поведение Ворона, обидела меня. К этому прибавился страх; ведь как не испугаться, когда болтаешься среди пустоты в клюве птицы.

Мы опустились на лесной полянке, среди высоких сосен. Дорожка, похожая на расстеленный голубоватый лен и на скопление тумана, возвышалась над землей на уровне груди.

Ворон с Голубем исчезли.

Забравшись на мое плечо, а оттуда на мочку правого уха, Учитель торопливо шептал:

— Берегись одинаковых человечков, но не отступай перед ними. Следи за Турропуто, не спускай с него глаз! Ты увидишь то, что высокомерные люди насмешливо называют детскими сказочками, потому что там, в сказках, все им кажется непонятным; как будто в их жизни много понятного. И потому что там феи и гномы; будто среди людей редко встречаются феи и будто не все люди рождаются гномами, а уж потом превращаются во взрослых людей!.. Ты увидишь сказку. Она ткется из тончайшего шелка тысячи лет. Шелковую нить легко порвать, разрезать ножницами. Бойся ножниц, сынок!

Метр Ганзелиус говорил не как обычно, а сбивчиво; не все было понятно в его словах.

Я старался запомнить и непонятное. Вдали показались сани: впереди были запряжены мыши, за ними — кошки, за кошками — собаки.

Сани исчезали среди сосен и вновь появлялись. То, что я принял за расстеленный лен или туман, оказалось накатанной снежной дорогой.

Протянулась дорога в воздухе, а не по земле, потому что ведь на земле было лето, а летом снега не бывает. "Все объясняется просто, если хорошенько подумать", — часто повторял Учитель.

Сани мчались, как стрела.

— Мыши боятся кошек, а кошки — собак, вот они и бегут так быстро, — сказал Учитель.

— Значит, страх сильнее всего, — спросил я.

— Нет, сынок. Скоро ты сам узнаешь, что, к счастью, это не так. Не всегда так...

Упряжка была уже близко.

— Это сани Турропуто, — сказал Учитель, ловко спрыгивая на землю. — Вскочи в них! Увидишь развилку, скомандуй на мышином языке: "Направо!" Турропуто ждет на левой дороге, мы обманем Колдуна.

Конечно, мне было страшно, но я воскликнул, как Учитель, "О-ля-ля!" и очутился в санях.

Ворон летел чуть впереди повозки, и от этого я не чувствовал одиночества, которого боюсь больше всего на свете.

Я бы пропустил развилку и угодил в лапы Турропуто, но Ворон громко каркнул, в первый и последний раз за долгое наше знакомство, и я успел крикнуть: "Направо!"

Теперь я вспомнил, что еду туда, где увижу Принцессу.

Едва я успел подумать об этом, сани взлетели в воздух, обогнали упряжку и потащили ее за собой. Мыши пищали, кошки мяукали, собаки лаяли, а мне было весело.

"Значит, учитель прав, и любовь сильнее страха", — подумал я.

Сани вновь опустились на снежную дорогу. Под скрип полозьев охватывала дремота.

Проснулся я почему-то не в санях, а в пустом вагоне поезда. Вечерело. Стучали колеса, замедляя бег. В окне открывался неизвестный город с красивыми островерхими башнями. Бесшумно откатилась дверь, и в купе вошел проводник. По кроткому выражению глаз и по манере стоять, изящно наклонив маленькую головку, я, конечно, сразу узнал нашего Голубя, но не подал виду, что маскарад разгадан.

— Вам выходить! — приятным голосом проворковал проводник-Голубь.