2017-11-01
693
После Смуты мы обнаруживаем поселения служилых и торговых «немцев» не только в Москве, но и в других городах: в Архангельске, Холмогорах, Вологде, Ярославле, Костроме, Туле, Астрахани. В ряде городов имелись протестантские церкви. «Немцы»-помещики, как, к примеру, внуки лейб-медика Ивана IV Иоганна Эйлофа, имели дома и в городе и в провинции. У Эйлоов был двор в Москве и в оброчном имении под Костромой. В Холмогорах к 1686 г. 20 западноевропейских купцов имели обширные дворы с собственными домами и многочисленными пристройками. В этих дворах, кроме хозяев, проживали их работники, охрана, многие с семьями. Причем это были не только иноземцы, но и русские. Такое же положение наблюдалось в Вологде, где документы называют владельцами собственных дворов 5 иностранных торговцев[580]. Большинство же «немцев» снимали дома.
Когда в 1675 г. через Вологду и Холмогоры ехало в Москву голландское посольство Ван Кленка, здешние иноземцы, голландцы и другие, общались с дипломатами. Балтазар Койэт сообщает, что в Вологде обосновалась большая европейская колония, голландский посол принимал «несколько немецких купцов; они получили хорошее угощение и в веселом расположении уехали». Голландцы сами нанесли визиты нескольким известным европейцам, живущим в Вологде. Среди них была вдова англичанина Томаса Хебдона. (Историкам хорошо известны записки этого «немца», сообщающие интересные подробности о восстании Степена Разина.) Брат Томаса Хебдона Джон являлся английским резидентом в Нидерландской республике. В Холмогорах 15 декабря 1675 г. посольский пастор готовился произнести проповедь. На нее пришло много проживающих в Холмогорах «немецких купцов с женами и детьми»[581]. Нашли голландцы своих соотечественников и среди жителей Ярославля[582].
|
|
|
Постепенно во всех названных городах сформировался компактный квартал, где проживали одни иностранцы. Везде, как и в Москве, этот квартал назывался Немецкой слободой. Но самым населенным «немцами» городом после Москвы был, конечно, Архангельск, представлявший собой с 1585 г. настоящие «русские ворота в Европу».
Первое более или менее подробное описание Архангельска среди европейских авторов принадлежало Адаму Олеарию, голштинскому ученому и дипломату. «На картах, как и в атласе, называется этот город св. Михаилом Архангелом, — сообщает Олеарий в середине 1640-х гг., — но русские называют его обыкновенно Архангельском. Он лежит далеко на севере в земле Двинской, на реке Двине, а именно на том ее месте, где река разделяется, течет мимо острова Пудожемского и впадает в Белое море. Город и гавань его не стары, так как раньше суда входили в левый рукав Двины у монастыря св. Николая. Так как, однако, от наносных песков это устье стало слишком мелким, а правый рукав глубже, то воспользовались правым рукавом и на нем построили город. Как говорят, сам по себе город невелик, но он славится из-за многочисленных купцов и заморской торговли»[583].
|
|
|
Большинство иностранных купцов не имело жалованных грамот и торговало в России только на Архангельской ярмарке. В первой половине XVII в. ярмарка шла 1 месяц (август), а во второй половине, по просьбам «немцев» и части русских торговцев, была продлена до 3 месяцев в году: с июня по начало сентября. Иногда торговля велась и в октябре.
Основная масса «немцев» не зимовала в Архангельске. Они прибывали весной и уезжали в конце лета или осенью с отходящими в Европу судами. При благополучном исходе плавания через 4–5 недель они уже были в портах назначения. Отплывать с середины октября или в начале ноября было очень опасно. Запоздавшим приходилось зимовать в России либо посуху через Псков и Новгород добираться домой.
Постоянно проживали в Архангельске лишь купцы, имевшие сильные позиции в России и часто обладавшие жалованными грамотами. Кроме того, к концу XVII в. у голландцев в России стала развиваться так называемая комиссионная форма торговли. Постоянно находящиеся в России купцы торговали не только от своего имени, но и от имени своих партнеров, живущих на родине, и брали с них комиссионные сборы. Это привело к сокращению торговцев-сезонщиков и увеличило число купцов, долго находящихся в России. Так, в 1660-е гг. на Архангельской ярмарке только голландских купцов-сезонников и постоянных до 180 человек. А в 1690-е гг. их было 80 человек, но это были крупные комерсанты, которые сами или их агенты постоянно находились в России[584]. Именно им было выгодно не снимать, а иметь собственные дворы в Архангельске.
Интересно, что русские источники чаще всего называют имена этих купцов в русифицированной форме, что свидетельствует о значительной их интеграции в обыденную жизнь России. Так, Адольф Хоутман и его сын Ян были для русских Адольфом Алфеевым и Иваном Адольфовым; Ян Твиск — Иваном Петровым Твиском; Райнхоуда Дикенсона именовали Родионом Онаньевым и т.д. Имена многих архангельских «немцев» известны только в русской «транскрипции»: Роман Никулаев, Яков Романов, Яков Иванов сын Анкин, Андрей Буш, Логин Микулов, Иван Логинов и т.д.
Таблица 1
Рост числа собственных немецких дворов в Архангельске во II половине XVII в. [585]
| 8 собст. немецких дворов | 18собст. немецких дворов | 25 собст. немецких дворов |
Постепенно в Архангельске, как в Москве, сформировалась компактная Немецкая слобода. Только возникла она стихийно, без приказа русских властей селиться иностранцам отдельно от коренных жителей.
Со времен основания Архангельска в устье Северной Двины стояла деревянная крепость, где располагалась русская администрация — воевода, таможня, гарнизон. К ней примыкали с севера Русский и Немецкий гостиные дворы. Те немцы, которые сами рубили себе дома, старались строить их рядом с Немецким гостиным двором. Другие западные купцы покупали дворы у русских жителей, но тоже только те, что стояли недалеко от Немецкого гостиного двора. Таким образом, вдоль реки на север постепенно сложился анклав чисто немецких дворов. Хотя этих дворов было меньше, чем русских, площадь, занятая «немцами», оказалась больше русского посада. Больше Немецкой слободы была только Стрелецкая слобода в юго-восточной части города, где проживало более 200 стрельцов с семьями. Большая площадь Архангельской Немецкой слободы произошла из-за того, что гамбуржцы, голландцы, англичане привыкли жить в просторных жилищах. В «немецких домах» было по четыре-шесть спален и одна-две гостиные. Склады и хозяйственные вспомогательные постройки располагались отдельно, ввиду этого каждый немецкий двор имел площадь от 60х200 м до 80х73 м. Располагались дворы вдоль прямых улиц.
|
|
|
Русское посадское население Архангельска строило дома, совмещенные с хозяйственными постройками и имевшими общую крышу. В жилой части было 2 совмещенные комнатки, а большую часть составляли хозяйственные помещения. В целом русские дворы имели площадь примерно 12х25 м, располагались беспорядочно, чаще вплотную друг к другу.
Окончательно планировка Архангельска сложилась после страшного пожара в мае 1667 г. Он пощадил лишь деревянную крепость. Известный голландский купец, представитель датского короля и уже русский промышленник Петер предложил построить новые каменные гостиные дворы. Правительство согласилось и послало в июне 1667 г. в Архангельск группу экспертов из 5 русских мастеров-каменщиков во главе с шотландским архитектором Вильямом Шарпом. В сентябре их чертежи были утверждены.
Площадь застройки тянулась вдоль реки на 400 м, углубляясь в посад на 170 м. На север от крепости воеводы, как и прежде, располагался Немецкий гостиный двор, на юг — русский. В 1670 г. в план строительства было внесено и создание новой крепости, так как старая крепость, пережившая гари 1667 и 1668 гг., была уничтожена пожаром 1670 г. В отличие от гостиных дворов, сложенных из песчаника и кирпича (последний частично завезли из-за границы), крепость опять была деревянной. Строительство длилось 13 лет. Русскими мастерами руководил до 1672 г. рижский инженер Матис Анцын (Маттиас Анцинг), далее до 1684 г. русские управлялись сами.
И Немецкий, и Русский каменные гостиные дворы представляли собой не только складские помещения. Это были и военные сооружения, заменившие, по сути, деревянную крепость. Так Немецкий двор имел 60 складов в двух нижних этажах, третий использовал, как закрытая площадка для солдат, в стенах имелись амбразуры. По углам строения находилось 4 круглые башни с пушками. Еще одна круглая башня с воротами располагалась в стене, обращенной к городу. Четырехугольная башня 40-метровой высоты со стенами толщиной в 4 м и воротами находились на стороне, обращенной к реке. В стене имелось еще двое ворот.
|
|
|
Как выглядел Архангельск в 1775–1776 гг., мы знаем благодаря «Описанию посольства ван Кленка» Балтазара Койэта. Оно было опубликовано сразу по возвращению посольства в 1777 г. Бальтазар сообщает, что на месте сгоревших в недавнем прошлом гостиных дворов «…построен весьма прекрасный четырехугольный Двор из камня, с башнями, где хранится оружие. Здание это весьма велико, в три свода друг над другом; а все окна и двери из двойного железа. Двор этот называется немецким Гостиным Двором. Недалеко от него стоит еще один Двор, не столь великий, где хранят свои товары русские, еще не целиком отстроен, однако работы там спорятся. Все товары, кои спускаются сверху по реке, либо те, которые по морю на кораблях привозят, должны туда заносить, так, чтобы снаружи не оставалось ничего, кроме одного образца. Каждый купец, который в Архангельске или на Архангельск торговлю ведет, имеет там свою сводчатую палату, за съем которой он в год весьма мало денег платит»[586]. Есть у Койэта и описание новой четырехугольной крепости с двумя въездными воротами и четырьмя трехэтажными восьмиугольными башнями, снаряженными пушками. «…Замок, или крепость, выстроенная из бревен, и называемая русскими Город. Да и немцы, говоря об этом месте, называют его тем же словом. Внутри этой крепости расположено большинство лавок и магазинов со всевозможными товарами; выстроенная из дерева церковь, обширная тюрьма из более тяжелых бревен, кои весьма высоки и поставлены друг к другу стоймя… с небольшим входом в два-три бревна, что в него приходится проползать. <…>
В той же крепости находится губернаторский двор, довольно большой, но, однако, из дерева и не очень тщательно выстроенный, в нем губернатор не пребывает во время иное, кроме как на ярмарках, или если немецкие и русские купцы приезжают, — по тем временам он получает большой доход. И все же как ярмарка закончится, он вместе со своим семейством переезжает выше по реке, в Колмогру (Холмогоры. — Прим. авт.) — маленький город в двенадцати милях выше Архангельска… Напротив двора губернатора поставлен Приказ, или Ратуша, где губернатор и дьяк, или канцлер, вместе с остальными советниками сидят, для того чтобы разбирать то, что разбирательству подлежит.
…Крепость… окружена сухим рвом и деревянными валами, с башенками, в коих солдаты вахту несут и цветными флажками на башенках хвастаются. Здесь находится двое ворот друг против друга… и у каждых ворот по две или три металлические пушечки стоят, при коих постоянно можно видеть солдат на вахте. На воротах находятся различные картины святых, и под ними сидят монахи или монашки и милостыню получают»[587].
В свое время, в середине 1640-х гг., голштинский дипломат и ученый Адам Олеарий полагал, что международная торговля «…будет отвлечена от Архангельска и направится через Балтийское море в Лифляндию…». Причинами тому, по мнению голштинца, послужит более льготная таможенная политика шведского короля, который «желает брать лишь пошлину в 2 % при провозе товаров через Лифляндию к Нарве», а еще потому, что здесь (в Лифляндии) «угрожает меньше опасностей»[588].
«Волшебник, умеющий по звездам предсказывать будущее»[589], - так, по словам самого Олеария, его называли в Москве, - ошибся. Голландское посольство обнаружило через 30 лет (в 1675) в Архангельске большую европейскую торговую колонию. Койэт пишет: «Здесь находятся различные голландские семейства, имеющие тут свое постоянное местопребывание и своего пастора, равно как и небольшую церковь, в которой, когда здесь происходит торговля, собирается много слушателей»[590]. Дипломаты и застигли такой момент. Пока посольство добиралось от Архангельска до Вологды, в Архангельск прибыло 17 голландских кораблей, а чуть позже якоря бросили еще «28 кораблей, в том числе 3 английских»[591].
На высокой башне монастыря Архангела Михаила, расположенного чуть в отдалении на юге Архангельска, любознательный Балтазар Койэт заметил часы, которые вполне могут стать символом не только самого Архангельска, города со смешанным русско-немецким населением, но и всего процесса европеизации XVII в. Часы эти изготовил голландский мастер, поместил на них как «немецкие, так и русские литеры», «…однако время-то на них русское: потому как русские день свой начинают считать от восхода солнца, а заканчивают с заходом оного; потому часы бьют раз через час после восхода и опять же раз через час после захода»[592].
