Банный вопрос». Взаимодействие в области быта

Жители Немецкой слободы сами перенимали у московитов некоторые бытовые вещи и привычки. В своё время Сигизмунд Герберштейн отмечал, что живущие в Москве иностранцы подпоясываются на русский манер – «не по животу, но по бёдрам и даже опускают пояс до паха, чтобы живот больше выдавался. И этот обычай теперь переняли итальянцы, испанцы и даже немцы»[1061]. Адам Олеарий отметил увлечения немцев в России 1630-40-х гг. русскими банями. Он описал бани, которые видел в Москве, и одну, которую он тайно посетил в Астрахани. «Встречали мы, кроме того, в Москве у немцев, равно как и у лифляндцев, хорошие бани, устроенные в домах. В этих банях устроены сводчатые каменные печи… Когда камни достаточно накалятся, открывается внутреннее отверстие, а внешнее закрывается, и сообразно тому, сколько требуется жара, наливают на камни воды, иногда настоянной на добрых травах. В банях по стенам кругом устроены лавки для потения и мытья — одна выше другой… На полу лежит мелко изрубленный ельник, дающий очень приятный запах и доставляющий удовольствие. Для мытья отряжают женщину или девицу… Хозяйка или дочь ее приносит или присылает обыкновенно в баню несколько кусков редьки с солью, а также хорошо приготовленный прохладительный напиток»[1062].

Ганс Мориц Айрман, уроженец Нюрнберга, побывал в России в 1669 г. в составе шведского посольства графа Христиана Горна. Его так поразили русские бани, что он оставил в своем «кратчайшем» сочинении о России обширный в 2 листа сюжет о них. Айрман обнаружил, что у каждого русского дома, выстроенного вдоль реки Москвы, есть баня. «…Кстати сказать, — отмечает он, — до чего охотно они моются, постоянно на третий или даже на второй день, ходят они в баню; как простые, так и знатные люди. Подобных бань я во всю свою жизнь и не видывал…» Сообщив читателю, что есть бани общественные («построенные сообща»[1063]) и частные, Айрман приступает к описанию частной бани зажиточного человека. «Они строятся четырехугольными, окна располагают вверху… и делаются с хорошими стеклянными оконцами, а в середине небольшое отверстие, которое они могут открывать и закрывать по своему желанию — через него выпускают пар, когда они льют воду на раскаленные камни. Они внутри не пользуются печами, а имеют искусно выложенные камни, которые извне… обогреваемы огнем; …на них льют воду… а которые знатные, то те применяют для своей поливки замечательно приготовленные на всяких хороших травах воды, которые издают прекрасное благоухание, по их отзыву, очень полезны. <…> При этом надо еще отметить, что в знатных московских банях, кроме вышеописанных обычаев, я еще наблюдал, что они свою баню поверху и по стенам всю затягивают прекрасным белым полотном, что очень приятно видеть; так они постоянно устраивали для моего покойного господина графа. А на пол они постилают порубленные еловые ветки…»[1064] Далее Айрман описывает подношение после мытья прохладительных напитков. А в «банных удовольствиях» простого народа отмечает привычку нырять в реку и зимой, и летом.

Сравнение описаний бань у русских и у немцев в Немецкой слободе при неоднократном упоминании уроженца Германии Айрмана, что «он нигде прежде таких бань не видел», не оставляет сомнения, у кого обитатели Немецкой слободы переняли свои «банные церемонии». Разве что немцы у Олеария не выбегают из парной и не бросаются в холодную воду или снег зимой, как это принято, по словам голштинца, у русских. Впрочем, в воду немцы у Олеария прыгают, причем в очень пикантных обстоятельствах. Олеарий засвидетельствовал, что в московских общественных банях, хотя и существовала бревенчатая перегородка, отделяющая моющихся мужчин от женщин, но они не очень стеснялись друг друга, выходили поболтать, прикрывшись веником, а то и просто нагишом. В следующей сцене появляется немец! «Так как бани обыкновенно устраиваются у воды и у рек, — продолжает наблюдательный дипломат, — то они (женщины) из горячей бани устремляются в холодную воду. И если иногда какой-либо немецкий парень прыгал в воду, чтобы купаться вместе с женщинами, то они вовсе не казались столь обиженными, чтобы в гневе, подобно Диане с ее подругами, превратить его водяными брызгами в оленя…»[1065]

Высокообразованный Адам Олеарий не чувствовал бы себя в России человеком из более «цивилизованного мира», если бы в свой рассказ о банях не внес чего-нибудь уничижительного для русских. Сравнивая частные бани Немецкой слободы с русскими, он заявляет: «Такого честного доброжелательства и такой чистоты, однако, нечего искать у спесивых, корыстных и грязных русских, у которых все делается по-свински и неопрятно»[1066]. Впрочем, ему явно оппонирует свидетельство Айрмана, да и швейцарский литератор Гвидо Мьеж рассказал, что застрявшие в ожидании санного пути в Вологде английские дипломаты из посольства Карла-Говарда Карлейля в 1663–1664 гг. развлекались как могли: катались на коньках, наслаждались музыкой, танцами и охотой. Но более всего им понравилась русская баня, в которую «они готовы были ходить каждый день»[1067].