Почему Курт Кобейн застрелился?

МУКИ БЕЗВРЕМЕННОГО ВЗРОСЛЕНИЯ

СОДЕРЖАНИЕ

Третий лишний. 3

Литосфера. 3

Ремень. 4

Художник без картин. 7

Без отражения. 9

Отец. 10

Почему Курт Кобейн застрелился?. 11

2045. 11

Любовь и электричество. 12

Вин-Чунь. 12

Уильям Берроуз. Искусство Нагваля. 13

Пират. 15

Учитель биологии. 16

Генеральная уборка. 16

О чистоте отношений музыканта и музыки. 17

Несуществующая скала. 17

FenderJaguar или искусство социальной дезадаптации. 18

Son Бодлера. 18

Холодный расчет. 19

Электронные Цветы.. 19

My own personal Игорь. 20

Аристократ на шконке или флеш-рояль на погоны.. 20

Взлом log-файлов системы постмодернизма... 21

Лотреамон 3000. 22

Золотые купола. 22

cheguevara3000. dll 23

Частицы.. 23

Перед тем как оглохнуть он слышал много красивых слов. 23

Начинающий Махавишну на приеме у психолога. 24

Королева тёмной стороны луны.. 25

Тени исчезают в полдень или закажи камаз перегноя. 26

Кочевники млечного пути. 26

C:\\ CyberSatori\ System32\ DNA\ Ping. dl 26

Обнимая солнце или последний сон греческого бога. 27

Дикие детки. 28

Улыбка стаффа. 29

Гей-клуб Влажная шестерня. 29

А, вот, вот подожди... 30

Снегирь. 30

 

Третий лишний

- Ну, че? Торкнуло?
- Блядь, вообще охуенно!

Двое юношей на лестничной клетке жизнерадостно докуривали свои первые наркотики.
Я лежал дома, через стенку, и думал, как мне тоже все остапиздело.
Потом гроб закрыли и меня куда-то понесли.
Я зевнул, лег поудобнее и ослабил галстук.

Литосфера

Приветствую копателя нашедшего мой дневник. Меня зовут Ке и я землевик. Всю свою жизнь я провел под землей, питался червями и рыл туннели. У меня есть алюминиевая ложка, собственно ей я и продираю все эти нескончаемые слои грунта. Я никогда не видел других землевиков, но знаю что они существуют, вчера в своей временной норе, припав к стене, я слышал приглушенный вой. Посылал сообщения по трубке. Пытался кричать, что-то ему в ответ, но кажется он меня не услышал. Я составляю карту прокопанных мной катакомбов. Веду дневник, пишу углем на кусочках срезанной с себя кожи. Да, забыл упомянуть у меня есть металическая трубка, соединяющая меня с сетью которую мы называем ZemleNet. Древние ученые придумали способ которым с помощью алюминиевых трубок глубоко утопленных в грунт можно обмениваться сообщениями с другими землевиками. Они пишут что где-то существует так называемая поверхность и что бы передвигаться по ней не нужна ложка, и помимо червей тамошний рацион очень богат, некие биологические субстанции якобы произрастают прямо из земли и их можно употреблять в пищу. За 27 лет своих раскопок я ни разу не уловил и намека на ту самую поверхность, может быть ее существование это один из древних мифов. Но я не отчаиваюсь и продолжаю копать. На глубине мне часто попадаются лабиринты чьих-то заброшенных пещер, в них я иногда нахожу запылившиеся дневники древних и неочень копателей. Я внимательно их изучаю и собираю в специально отведенной яме, я называл ее "землеотека", в дневниках содержатся разные житейские хитрости: как рыть быстрее и меньше при этом уставать, как вкусно засушить червей и всякое такое прочее. Иногда попадаются настоящие артефакты с обширными описаниями древних мифов подземных жителей. Я мечтаю однажды встретить в одной из этих пещер кого-нибудь живого и поговорить с ним по душам. И может даже объединившись вместе придумать план и выбраться на эту проклятую поверхность - но пока я встречаю лишь их кости, из них я делаю разную подсобную утварь: ножи, расчёски, украшения и все такое прочее... Вынужден прерваться, мне нужно срочно прогнать кротов из норы 7В, а то они разворуют мои запасы лекарственных корней.

Ремень

Холодный свет электрической лампочки тускло освещал комнату. На кровати лежал человек, худой и словно чем-то обездвиженный, по крайней мере в лице:
- Вот ещё один день прошел, а я так ничего и не сделал, снова никем не стал, не принес окружающим никакой пользы. А какие прекрасные мечты, какие иллюзии вели меня все эти годы. Думать, искать в этом смысл - разве не счастье? Эх, в последний раз я именно на этом и прогорел и вот теперь лежу здесь, крепче прежнего. Всеми брошенный, бросивший всех. Наедине со своей безмолвной совестью. Нет, не годится. Что ж я в самом деле: найду работу - снова почувствую вкус к жизни, вроде так это делается? Так-то оно так, но...
Примерно следующее происходило в его голове последние пару часов, одна мысль сменяла другую - вылетала в окно, затем свежая просачивалась под дверью, влетала в ухо и эта процедура повторялась, по крайней мере - уже почти неделю.
- Ах, я так ничего и не понял, столько книг прошло через эти руки, быть может проблема в том что я был слишком глуп что бы внять смыслу их бесконечных символов, слишком глух к их тихому зову, слишком слеп, или быть может у меня были слишком грязные руки и действительно следовало взять лопату и пойти кидать говно, как говаривал мой отец, с такими-то руками и за книжки...
За окном царила вьюга, безжалостно окутывая всё на своем пути, заманивая улицы под своё обжигающе холодное крыло и напоследок вырезала на стекле свой безжалостный узор, одного ей понятного смысла, затем безмолвно растворялась в ночи, что бы вернуться снова.
-Когда-то я уяснил себе следующую закономерность: Что чем лучше я пытаюсь стать - тем беспомощней становлюсь, но сперва это меня не остановило и вот теперь я здесь - прямо на этой кроватке, лежу, красивый и умный: не способный ни чем помочь миру, не в силах рассказать ему что-то новое, ни чем не пытаясь кого-то удивить, обрадовать, научить, не кого учить, да по большому счету и не кому. Но все же одна из этих назойливых мыслей меня мучит как-то по особенному, её суть в том что: если я понимаю всю абсурдность, бессмысленность и ужас ситуации, то почему я не в силах отказаться участвовать в ней, ведь не глупый же малый. Как говорил Фёдор Михалыч: «I'm a motherfucking genius». Отказаться в этом участвовать - взять и наполнить жизнь новым смыслом, любым которым захочу, который выберу. И действительно. Решено, завтра же меняю всё - найду приличную работу, женюсь, помогу своим старикам свести концы с концами, сам проживу до глубокой старости, а потом глядишь: и вовсе картины писать начну, да какие картины. И никто слова мне не скажет, что мол делаю что-то не так, не правильно живу, разгильдяй мол, тунеядец.
Хочется пить. Стакан с водой стоит на тумбочке, но дотянуться до него я как обычно не в силах.
Послышался стук в дверь.
-Занято - бодро выпалил человек на койке.
Дверь приоткрылась и из-за неё показалось румяное мужское лицо.
- Здорова Серёга, я войду?
-Да, разумеется проходи располагайся. Чаю себе наливай, заварка на столе.
-Ой спасибо, спасибо. Давненько не виделись, чего нового у тебя, над чем сейчас пыхтишь? Всё песни свои горланите?
- Ой, Вадим лучше не спрашивай, отгорланили уже. Так на гитаре иногда бренчу - ничего серьезного. У самого как?
- Да вот. Бизнес вроде наладился, машину купил, всё в ажуре.
-Что за бизнес?
-Винно-водочный, не помнишь что ли?
-Не обижайся, но что-то, как отшибло.
-Ну грубо говоря, в прошлом году я тебе рассказывал ещё, что мол палатку поставил в магазине, более менее пошло в гору, сейчас ещё пару ларьков запендюрил у нас на рынке. Жизнь налаживается короче. Цветёт и пахнет.
-Поздравляю.
-Да брось ты, сам то когда за голову браться думаешь? Или чо ты в поэты заделался, так и будешь до сорока лет ахинею эту собирать, а потом, бац, поймёшь: жизнь то, она вон куда ускакала, глядь под ноги: а всё на скакалке своей скачешь, да по классикам прыгаешь, только уже не со мной, а с сыном моим. Ты это брось, сейчас время другое, Серый, не знаю быстрое или чо там, сейчас эти ваши: сентенции из пальца никому не упали, это раньше серьезно всё было, сейчас так это всё, от безделья короче. А надо бабки рубить, по курортам гонять, да хату упаковывать - жить короче. Ну или ещё понимаю ты бы хоть деньгу за это получал, тогда ещё можно по корчиться, но ты то как этот ведь, сам себе режиссёр ёмаё, ни родины - ни флага.
- Вадим, можно тебя кое о чем попросить?
-Да, конечно.
-Видишь водичку, вон ту, подержи мне пожалуйста стакан, я попью.
-Да без проблем, чо.
- Благодарствую, а то жажда замучила.
Сергей выпил. Вадим поставил стакан обратно.
- Вот спасибо. Рассуждаешь ты конечно здраво Вадик и правда твоя, но видишь в чем загвоздка. Ты нашел в этом смысл: тачки, бабки, курорты - в то время как я не нашел его ни в чем - в должной мере, кроме как в этих маленьких глупостях из которых состоит моя жизнь. Каждый день я просыпаюсь и в мою голову впиваются сотни мыслей: о боге, о смерти, об искусстве, а порой и вовсе о какой-нибудь херне, как рой диких невидимых пчёл. В сущности банальнейшая несусветица. Но не в силах от них отбиться я скольжу по волнам своей глупости, оставив надежду когда либо выбраться на берег. И уж тем более сухим, вот прям как ты сидишь сейчас. И здесь посреди этого океана мне спокойно, не нужна никакая машина - мне её просто некуда будет поставить. И каждый день как на курорте, только погода переменчивая: то обжигающее солнце, то леденящий озноб. Искусство - да насрать мне на искусство, на плаву меня держит лишь это чувство очищения - которое успокаивает мою душу, освежает в жару и греет в стужу. Вон как стихами заговорил. И да, ты прав моё отношение к жизни ужасно, я не пытаюсь ни заработать на этом - не прослыть гениальным. Мне насрать. Как говорил Достоевский: «Fuckin' clear». А то что окружающие мучаются со мной, ну что ж это их выбор. Да, топчусь на месте. Вот прям на этой койке - ворочаюсь. Мне важно лишь высвобождать этот заряд пока в один прекрасный день он не высвободит меня. Сечёшь? Это как постоянно лепить долбанного Буратино, вставлять ему глазки и пинком запускать шататься по подворотням, мелочь шкулять, как некий священный объект для насмешек - пущай над ним смеются, мне то мол что. Схема примерно такая.
-Да уж Серый, ты не исправим, не понял я нихрена, в чем тут собственно важность момента то? Точнее даже понял, всё в принципе как на ладони, но в чем смысл то? В плане что, ну верь ты в свой этот прикол, кто запрещает то, но полно ведь и других, да и повкуснее бывают. Я вот тебе апельсинов привёз.
-Да нафига они мне?
-Ну как, новый год на носу как-никак, все празднуют. Покушаешь.
-Ну спасибо. Дай бог тебе здоровья.
-Да не за что, братан. Слушай я наверно побегу, в налоговую ещё надо заскочить. Ты давай поправляйся.
-Да я вроде не болею.
Сергей хотел протянуть руку попрощаться, но передумал. И вместо этого уставился на стену напротив. Обшарпанная русская стена - нет зрелища печальней, знаете эти: на половину покрашенная самым отвратительным цветом который был в каморке у завхоза, на половину побеленная потрескавшейся от времени известкой и наконец поделенная чуть выше середины корявой чертой символизирующей безбрежно раскинувшийся океан мысли какого-нибудь незатейливого, едва сводящего концы с концами маляра, волна сменяется волной нам снится всё, но не покой. Сидит он сейчас где-нибудь, чай пьёт, борщи хлебает или там набрал пива, смотрит по телевизору футбол, болеет за наших - хотя наши то и не участвуют в матче, так это и не важно. Преданный пацан - настоящий патриот. Таких хоть в огонь, хоть в воду, хоть в ассенизаторскую бригаду. Чаще впрочем, последнее. Этому ещё повезло: он в дурдоме где наш Серёга лежит - стены красил. Уважаемый человек, скоро глядишь и на машину накопит и в Ялту съездит.
Вдруг взгляд Сергея оторвался от стены, скользнул по телу и он увидел множество кожаных ремней, плотно стягивавших его тело. Тяжело вздохнул:
-Ну вот ещё, а в этом-то какой смысл?
Закрыл глаза и заснул.
И снилось ему, будто от санитаров он удрал и бежит теперь по глубоким сугробам, по бескрайнему русскому полю, в чём мать родила.
Вадим тем временем уже ехал в налоговую на своём новеньком ягуаре, не пристегивая никаких ремней и лучики солнца, отражаясь от капота щекотали ему глазки, заставляя его, чуть морщась, нежно поеживаться в удобном кожаном кресле.

 

 

Художник без картин

Сперва ты пребываешь в иллюзии...
Потом ты находишь виновных в этом и начинаешь с упоением противопоставлять им своё благородство и чистоту своих помыслов. Вскоре ты понимаешь, что, горлопаня направо и налево, едва ли что-то можно изменить в этом мире, ты оставляешь попытки перековать нас и начинаешь винить во всем себя: в глупости, доверчивости, малодушии и всём таком прочем. Пытаешься разобраться в себе, перековать себя.
Но в один прекрасный день, досыта наглядевшись в самые потаённые топи своей души, дойдя, так сказать: «до края бездны», ты спрашиваешь себя: «хочу ли я всё это продолжать или быть может, стоит покорно сложить голову, признав поражение перед бесконечно клокочущим месивом мира?»
Как вдруг, в тот же миг ты чувствуешь пустотность его природы, буквально на ощупь, и вместо того что бы сдаться, ты умираешь.
Но не физически, умираешь для мира - наглухо и заживо, без права вернуться. У тебя продолжают шевелиться руки и хлопают глаза, но твоей личности больше нет, теперь ты больше чем личность. Ты перестаёшь винить себя и окружающих, больше нет ни тебя, ни окружающих, лишь белый шум, лишь да и нет - лишь дело твоей жизни, лишь твоё нескончаемое путешествие. К тебе приходит понимание что если и есть какой-то приз, то всю жизнь ты пролежал, просидел, простоял в верной очереди за ним, в то время как: если приза не было, то тогда абсолютно неважно чем ты вообще занимался, ремонтом обуви или однополой проституцией. Ты перестаёшь чувствовать свою уникальность в отношении мира и что поразительно: тем самым обретаешь её. Растворяешься в человечестве, становишься не больше ни меньше его единицей, покорно, безропотно, своевольно. Всего лишь единицей, но единицей знающей, что она на своём месте, а не болтается бесхозным хламом в пыли лёгких наркотиков и заученных цитат. Вот тогда-то для тебя и открывается настоящее искусство. Искусство жизни. Искусство свободное от рамок, искусство выражения твоего естества, искусство для всех, искусство для никого. Искусство, как увековеченное и обезличенное отражение драматургии всей мелочности нашего жизненного процесса.

Это эссе я хотел бы посвятить тебе мёртвый - но живой, добрый - но злой, эгоистичный - но бесконечно сопереживающий художник без картин. Теперь встань с колен и иди. Иди туда, откуда ты пришел, туда, где ты занят своим делом, туда, где тебе хорошо. Не верь никому и мне не верь. Текст выше, наскоро выхолощенный мыльный пузырь, разводка, фикция, миф. В конечном счете, задача любого художника сводится к попытке одурманить тебя так: чтобы ты поверил ему, принял концепцию его видения мира в ущерб своей. Одни рубятся за деньги, другие за весьма сомнительную славу в богемных кругах. Полагаю, есть ещё и третьи, к коим отношу и себя, мы ищем остатки смысла, неких незыблемых истин в насквозь проеденной червями ткани мироздания, суёмся во все двери, подбираем ключи, составляем схемы, не за людскую награду, но скорее как эгоистичное желание спасти свою задницу. От нас можно ждать лишь едва творчески связного выхлопа, изученной и отброшенной концепции видения мира, никакой формы, никаких канонов, постмодерн и голые стены. Ублюдки вроде меня умело этим пользуются и рвут на части твою целостность, своими персональными страстями. К примеру: когда тебе плохо, вот ты страдаешь, слушаешь какую-нибудь душещипательную песню, это же не ты страдаешь, это они страдают тобой, рыдают тобой, короче манипулируют. К ним же относятся всевозможные гуру, политики, идеологи и т.д. Это работает на любом уровне, порви всё, нет ничего. И вот, я уже скатываюсь в бред ограниченности моего разума и языка. Я скатываюсь, да и хер со мной. В конце концов, кто я такой для тебя? Кто я такой для себя, так третьесортный проводничок собственной агонии. Но я к тому, что: зачем тебе проживать чужие, пусть и заведомо элегантно выстроенные по вкусовым рецепторам, киношные или бумажные жизни. Когда твоя собственная, одноразовая и не менее безбрежная жизнь, притаилась под самым носом, ждёт не дождется, когда ты её схватишь, и она унесёт тебя в свою безжалостную бездну, за тридевять земель унесёт. А серая она лишь пока ты не начнёшь её нужным кнутом погонять, без оглядки, без надежды, целиком и полностью отдавшись любимому делу.

Вот, пожалуй, и всё чем я в силах с тобой поделиться. На этом моё повествование заканчивается, и я прощаюсь с тобой мой сердешный друг. Время позднее, лягу спать, просплю сто лет, а когда проснусь, меня здесь уже не будет.

 

Без отражения

Сукааа, блядь, пизда, мразь, тварь, пидорас, хуесос, сволочь, бездушная болванка, амеба, выебистая духовная малолетка, ценитель говна или невежда: в каждом, в каждом, в каждом и во мне в первую очередь...пиздец, пиздец, пиздец... C тебя хватит того что я тебя люблю и иди ты нахуй...
Cтрока... Цикл... Перейти в начало строки...

Мне нравится, вам нравится, всем нравится и одному тебе похуй потому что ты ниибаца уникальный говноед, а я уже не то чтобы зол, ушел, не вставая со стула: в себя, в себя, в себя, в себя, в себя - во имя хуйни, это был мой первый и единственный осознанный выбор, сидя в маршрутке среди таких же долбоебов как я и еще больших, впрочем последние всегда найдут выход... Строка...

Как вдруг тебе задают последний вопрос на который нельзя не ответить: на что ты готов пойти ради правды? А ты не подаешь виду, поднимаешь ебальник и говоришь: я подумаю и отвечу на ваш вопрос завтра, завтра, завтра... Прекрасно зная, что ответить можно только сейчас, но никто же не узнает, что ты втухаешь и что правда в действительности не то, что тебе нужно...
Ты хочешь пожить, секса, власти, славы и денег, но не правды. Поэтому на вопрос отвечать ты не спешишь и пока вроде как с нами за одно, но мы тебя читаем, падла...

А на другой стороне дороги образцовое трусливое ничто опаздывает на работу, ты расплываешься в улыбке, узнаешь в нем своего лучшего друга, ласково обнимаешь его:
- Сколько зим сколько лет, старик, как дела?
- Все супер, сам как?
- Тоже все хорошо.
- Слушай, я на работу опаздываю...
- Ааа, ну как свободен будешь звони, встретимся. Рад был видеть.
- Пока
- Пока.

Всегда все будет намного сложнее, чем я буду способен представить, жаль что писать я могу лишь о том, что меня уже не ебет, а сумасшествие - всего лишь этап перед потерей человечности. Таков уж неореализм, хотя значения этого слова я и не знаю, в принципе можешь заменить его на дух времени...

- Но почему ты постоянно молчишь?
- Я не хочу тебя пугать.

Строка... Рекурсия... Выполнить... Мандельбаг.

 

Отец

- "Знаешь, наверное ты лучшее что было в моей жизни. Я благодарен судьбе за то что она подарила мне такого сына как ты, а чтобы объяснить как сильно я тебя люблю, так никаких слов не хватит. Могу сказать лишь, что когда я вспоминаю о тебе, о нас с мамой, по моему телу пробегают мураши, а сам я как ебанутый впадаю в ступор и слезы по еблищу так катятся, катятся...
Помнишь, когда ты был маленький мы ходили кататься на каруселях, ты еще потерял меня, испугался что я ушел, а я за пивом бегал. Прихожу, а ты весь зареванный стоишь - в ту ночь, я не мог простить себе твоих слез, так и пролежал, не сомкнув глаз. Тогда я поклялся перед господом, что никогда тебя больше не оставлю. Ох сынок, как же ты мне дорог блябуду, кто бы только знал. А помнишь, ты кучу двоек наполучал в школе и дневник не заполнил, а я чо-то закипел и дневником тебе весь нос расхуярил, у меня чуть сердце из груди тогда не выпрыгнуло - мать всю ночь корвалолом отпаивала. Какой же ты неслухня у меня рос, как же вас дураков воспитывать тяжело, кто бы только знал. Ну ты не обижайся на меня - а знай, я тебе всегда и во всем только добра желаю." - сказал отец и воткнул мне нож по самую рукоятку в живот, тот старый, охотничий с красивым оленем на железяке. Глаза у меня естественно округлились, ноги подкосились, я упал: на колени, потом и навзничь. А он так добро, поотечески добавил: "Это послужит тебе хорошим уроком". И пальцем увесисто покачал...

- Ну вот, это последнее что я помню. Всё.
Ангел на корты пересел, сигаретой затянулся, посмотрел на меня так пристально и говорит:
- Ладно проходи. Только это, скажи чтоб пока не занимали - у нас кварцевание.
Ну я радостный выбежал, сказал. Старухи заохали сразу. Потом коньяку ему на стол хорошего, отечественного две бутылки поставил и пошел в рай. Еще приколюха короче - ножик мне остался, хы.

 

Почему Курт Кобейн застрелился?

...ну вот, а потом я был самым махровым сумасшедшим из всех что я видел, я всевремя за что то с фрактальной прогрессией переживал, без очевидных на то причин, перетекая от одного к другому, но находя во всем этом мареве отчетливый символизм, меня окружали счастливые люди им нравилось быть рядом. Со мной было весело потому что я не был агрессивен, выше этажом жил мой фанат и собирал всякое мое дерьмо: фотографии, песенки и прочее, очень грустный парень. Я подошел к знакомому, тот был с девушкой и я сразу стал ей интереснее чем он. Она была хорошенькая, но он был один из тех кто относился ко мне лучше всех и я ушел, а потом были сцены ужасов которые я бы озаглавил как последнии дни Курта Кобейна в засраной коммуналке, помню только неописуемо терпкий сюрреализм, какие- то очень красивые волны по маленькому черно-белому телевизору развертывавшиеся в бурю, сливавшиеся со мной, дикое от этого возбуждение, страх. Затем я безнадежно кручусь в центре тускло освещенной комнаты, в квартире где передознулся мой дядя,потом вырубает свет, я ползаю по полу, судорожно сжимаю сигаретку, сам буд-то передознулся, вокруг никого, только сюрреализм, сигаретка и желание сдохнуть. Пытаюсь умыть ебальник чтоб хоть как-то отпустило, но вместо этого мочу сигарету, она опадает, но умыться всеравно неполучается. Меня перестает слушаться тело, тошнит и бросает в липкий пот... Затем я начинаю презирать смерть и любые проявления страха к внешнему миру, с таким настроем, мол: ну пусть мир уничтожит меня, но не сломает, как вдруг сцена меняется... Нас с какой-то пухленькой бабой ведут на шоу каких-то, как я понял, уродов она всех приветствует так официально улыбается, руками машет, а я в две руки показываю факу, реально не хуже Андрюхи Тюрина, нам аплодируют... Затем женщина ложится на пол почему-то опять в той моей комнате страха и говорит: " А сейчас я расскажу тебе сказку..." А лицо ее превращается в подобие часов с кукушкой и она одновременно рассказывает что-то связное, но настолько отреченно-механическим голосом и вместе с тем звучит жуткий бэкграунд: нарастающее эхо механизма из кукушечных часов. Меня опять нахлестывает этим роковым сюрреализмом, затем все мое нутро до последней частицы затягивает в ее рот, я не выдерживаю космического давления этих образов и просыпаюсь... С облегчением понимаю что это был сон. Лихорадочно записываю что вспомнил, иду курить и ложусь спать дальше. Если бы это были мои будни - я бы стрелялся по несколько раз на дню, но походу все еще впереди, бедняга Курт.

 

 

Когда станет все одно: кровь утирать или пот
Когда во имя глупых идей, я научусь закрывать свой рот
Когда во имя добра людей - я стану последним лжецом
Когда наконец оценю кривизну, кривизны своих грязных сторон.
Когда во имя деток твоих - я брошусь немедля в огонь
Когда я такой умудренный - начну орать одичалую бронь
Когда все прелести мира - там,
А здесь лишь дремучая глушь
Тогда-то я завалюсь на банкетку, и громко выдохну - фууух...

Одену валенки и пойду в магазин: за хлебом, водкой и фаршем.
Меня остановит маво друга друг и скажет в глаза так отважно:
Вы слышали новый дабстепо альбом?
А я ему: Знаешь зёма!
Иди-ка ты, куда шел и без тебя тошно.