Сторонники биологического взгляда на язык имеют еще один аргумент в запасе. Это так называемый единый «детский» язык у всех народов

Наблюдения показывают, что действительно у всех детей в любой точке земного шара первыми «звуками» бывают слоговые сочетания по преимуществу с губными согласными: ма-ма, па-па, ба-ба, а далее: ня-ня, тя-тя, дя-дя. Эта общность связана с тем, что движением губ легче управлять, чем движением, например, задней части языка, а наличие слотов ня-ня и т. п. объясняется тем, что при мягких согласных работает большая масса языка, чем при твер­дых; но это детское «лепетание» еще ничего общего с язы­ком не имеет, так как это только «звуки», лишенные смысла и получающиеся в результате пробы мускулов, так же как «дрыга­нье» ножками и ручками — не танец и не пластика.

Словами эти звукосочетания становятся только тогда, когда они делаются Названиями, когда они начинают передавать смысл. Й тогда всякая иллюзия общности «детского» языка и естественности его возникновения исчезает.

Одинаковые по звучанию слова в разных языках значат разное. Так, в русском языке мама — «мать», а в грузинском — «отец», баба — по-русски «бабушка», а в тюркских языках — «дедушка», деда в грузинском — «мать», а русские слова деда и дядя ничего общего с «матерью» не имеют, английские же дети словами дэдди, дэд называют отца. Следовательно, хотя дети и используют эти звукосочетания одинаково, но понимать друг друга они не могут, так как у них разные языки, что зависит от языка взрослых, кото­рые и учат детей бессмысленные слоги превращать в слова.

Можно ли считать, что «даром речи» наряду с человеком обла­дают и животные? Нет, нельзя.

Еще Аристотель высказывался против такого допущения: «Толь­ко человек из всех живых существ одарен речью» («Политика»). Эта формулировка в развитом виде часто встречается у деятелей эпохи Возрождения разных стран. Так, Данте (XIV в.) указывает, что речь нужна лишь человеку, чтобы разъяснять друг другу свои мысли (трактат «О народном красноречии»); Боссюэт (XVII в.) писал так: «Одно — воспринимать звук или слово, поскольку они воздействуют на воздух, затем на уши и на мозг, и совершенно иное — воспринимать их как знак, установленный людьми, и вы­зывать в своем разуме обозначенные ими предметы. Это послед­нее и есть понимание языка. У животных нет никакого следа тако­го понимания» (трактат «О познании бога и самого себя»).

Правда, у животных мы можем наблюдать некоторые случаи использования звуков для сообщения: это, например, звуковые сигналы, которыми мать созывает птенцов (утки, тетерки) или которыми самец-вожак предупреждает выводок или стадо об опас­ности (куропатки, горные бараны); животные могут также звука­ми выражать свои эмоции (гнев, страх, удовольствие). Однако все это — лишь биологические, рефлекторные явления, основанные частью на инстинктах (безусловные рефлексы), частью на опыте (условные рефлексы). Ни «слов», ни выражения «мыслей» здесь нет.Иногда ссылаются на сознательное звукоподражание птиц и животных. Действительно, скворцов и попугаев можно научить «говорить», т. е. эти птицы могут путем дрессировки на основе звукоподражательных рефлексов имитировать человеческую речь. Но, когда попугай «говорит»: «Попка — дурак», он не понимает, что он сам себя ругает, для него говорение — это чисто звуковое обезьянничание. Серьезнее соображения о том, что животные с целью подманивания могут имитировать звуки, которые издают их жертвы. Таковы, например, тигры, которые во время «гона изюб­рей» (свадебных поединков самцов-оленей) подражают их голосу, чтобы подозвать противника поближе. Но, как указывает извест­ный путешественник В. К. Арсеньев, «повторяя те же ноты, тигры дают их в обратном порядке» [4]. Так что и тут правильной имитации! не получается. Тем более невозможно научить кошку лаять, а со-3 баку мяукать, хотя кошки и собаки - самые домашние «очелове-1 ченные» животные. |