Несправедливость и несвобода

1 2 3

Осип Мандельштам пишет:

Ведь поэзия есть сознание своей правоты. Горе тому, кто утратил это сознание.

Анна Ахматова вторит ему:

Больше нет ни измен, ни предательств,

И до света не слушаешь ты,

Как струится поток доказательств

Несравненной моей правоты.

Это истинно: правота за поэтами – не за злодеями.

За Гумилёвым – не за Лениным.

За Клюевым – не за Сталином.

За Пастернаком – не за Хрущёвым.

За Бродским – не за Брежневым.

Очень точно сказал Евгений Евтушенко:

И суд поэта – это Божий суд!

Дмитрий Быков – мастер оплеух.

Дать леща: это он умеет.

Вершит грозный самосуд!

В стране сегодня время куцее.

Одно осталось молвить: дожили-с.

В суждениях Дмитрия Быкова о нашем времени – правда.

Его вердикты – справедливы.

Обжалованию не подлежат.

ЛИТЕРАТУРА

1. Ламихов Е.А. Очерк русской поэзии ХХ века (досужие опыты неформального литературовИдения). Книга первая. – М.: Дом-музей Марины Цветаевой. 2013. – 215 с.

Мандельштам О.Э..Слово и культура. М.: Советский писатель, 1987. – 320 с.

17.09.2016

ЖЕНСКАЯ ДОЛЯ

Читаем у Евгения Ламихова: «Может статься – нет “женской поэзии”, но есть “женская поэтическая доля” [1: 170].

♂ и ♀ образуют в поэзии сложный контрапункт

Здесь возможны инверсии, смещения.

Женскую ноту – свирельную, изнеженную – Евгений Ламихов слышит вот в этих стихах Осипа Мандельштама:

Невыразимая печаль

Открыла два огромных глаза,

Цветочная проснулась ваза

И выплеснула свой хрусталь.

Наоборот, что-то похожее на мужской марш Евгению Ламихову слышится в следующих стихах Марины Цветаевой:

Плоти–плоть, духу–дух,

Плоти–хлеб, духу–весть,

Плоти–червь, духу–вздох,

Семь венцов, семь небес.

Вместо комментария – такое предложение: «Пусть непредубеждённый читатель сам решит, где здесь заканчи- вается “женское” и начинается “мужское”, – или наоборот [1: 170].

♂ и ♀: всё же насколько это существенно в поэзии?

Сапфо сказала о любви: сладко-горькое чудовище.

До неё не было лирики.

Она зачинательница.

Потом подключились и мужчины.

Вот значительнейший факт русской культуры: вопленицы – всегда женщины.

Само это слово существует лишь в женском роде.

Можете преобразовать его в мужской род?

Схема тут простая – за примером, хоть он и печальный, идти недалеко: утопленница – утопленник.

Задействовали алгоритм?

И что же: он работает со скрипом – язык оказывает сопротивление.

Ещё более разительный случай – слово плачея.

Это синоним вопленицы.

Попытались?

Язык протестует – язык бунтует!

Так грамматический род – а это глубинное, сущностное в языке - подтверждает мысли Евгения Ламихова о женской доле-экзистенции.

О специфическом настроении женской души.

О женской интонации в поэзии.

Ведь не зря же Аполлона окружают именно музы.

Где мужской эквивалент?

Мы говорим: певец – певица, вещун – вещунья, актёр – актриса.

Но у муз нет гендерного антонима.

Как его нет и у мужественных аэдов.

Ирина Федосова – Марина Цветаева – Анна Ахматова: женский плач пронизает насквозь – леденит душу.

Мужчины сдерживают слёзы.

Хотя лирическая влага – но это уже другое – устилает их глаза.

Да не прейдёт прекраснейшая оппозиция ♂ и ♀!

Половой диморфизм – великое обретение эволюции.

Там, где в природе заявлены ♂ и ♀ – там процветает новая красота.

Граница между ♂ и ♀ может быть подвижной, текучей.

Вернёмся к процитированным выше стихам Осипа Мандельштама и Марины Цветаевой.

Феминизм у первого – маскулинизм у второй?

В нашем случае – нет.

То, о чём у нас идёт речь – вне физиологии.

Хотя тенденция к стиранию этой благословенной разделительной линии – именно в биологическом признаковом пространстве – проявляется со всё большей очевидностью.

Какое-то жуткое усреднение получается.

Тусклая бесполость!

Борис Пастернак имеет в виду совсем другой случай интерференции ♂ и ♀, когда пишет:

И так как с малых детских лет

Я ранен женской долей,

И след поэта только след

Ее путей, не боле...

Эта рана креативна.

Томление по Вечной Женственности несёт в себе и болевые моменты.

Кончита Вурст находится отсюда на бесконечном удалении.

Ни при какой погоде с этим геро (-ем? -иней?) нельзя сопоставить автора потрясающей послевоенной частушки:

Вот и кончилась война,

И осталась я одна.

Я и трактор, я и бык,

Я и баба, и мужик.

Советы вымывали женское начало не только из поэзии – оно и на уровне быта активно обезличивалось.

Партийные поэтессы: в них было что-то от гермафродитов.

Бррр!

Евгений Ламихов относится к подлинной женской поэзии с величайшей нежностью – с трепетом – с пиететом.

Скрупулёзно отслеживает её развитие.

Светлана Кекова, Ирина Ермакова, Галина Данильева, Марина Кулакова, Лариса Капитонова, Людмила Тарновская, Ольга Татаринова, Ирина Василькова, Галина Воропаева, Елена Елагина: многие из этих имён я узнал благодаря Евгению Ламихову.

В чём ещё проявляется дивергенция ♂ и ♀?

Одиночество – лейтмотив мировой поэзии.

И всех равняет знаком сходства,

Приметой Божьего перста,

Одно великое сиротство,

Одна великая тщета.

Юргис Балтрушайтис

Всех!

И мальчиков, и девочек.

Не надо: эти направо – эти налево.

Однако Евгений Ламихов видит здесь тонкий дифферент.

Или разногруз.

Под бременем одиночества сильнее оседают мужчины.

Читаем:

В женской поэзии можно попробовать всё объяснить “отприродным” предназначением: есть извечная женская доля, есть постоянное беспокойное не-одиночество [1: 189].

Если у тебя в животе развивается дитя, то какое одиночество?

Даже и помимо беременности: в женщине живёт память рода – обширная ментальная община.

Монахиня по определению одиночка.

Монашество матери Марии – замечательной поэтессы – как бы наоборотно: оно обращено к миру – к людям.

Завязь будущего – в женщине.

Отсюда их пристрастие к различного рода гаданиям.

Мантика созвучна поэзии.

Вспомним стихи Осипа Мандельштама – из бессмертной «Тristia»:

Не нам гадать о греческом Эребе,

Для женщин воск, что для мужчины медь.

Нам только в битвах выпадает жребий,

А им дано гадая умереть

Одиночество перенаселено: саркастически заметил Ежи Лец, охотно цитируемый нашим автором.

Присмотримся: в этой эконише – сплошь мужчины.

Заклинает Николай Гумилёв:

И надо мною одиночество

Возносит огненную плеть

За то, что древнее пророчество

Мне суждено преодолеть.

А это Владимир Маяковский:

Я одинок, как последний глаз

у идущего к слепым человека!

Женская природа противоборствует этим настроениям.

Для ♀ исконна тема разлуки.

Но это иная статья: не кайф от своей одинокости, а мучительное желание восстановить порушенную гармонию двух – быть может, разрыв прошёл по истинному Андрогину – определяет собой эту тематику.

Кто был брошенней – в хайдеггеровском смысле – Марины Цветаевой, когда она примеривала елабужскую петлю?

Отчаянье звучит в её стихах.

Но типично мужского культа одиночества нет и в помине.

В цветаевских книгах немало посвящений.

Общительность – тяга к собеседнику – была соприсуща её музе.

Бросок к другому: быть может, это главное в ней.

Вековой агон ♂ и ♀!

Возможно, сегодня доминирует ♀.

ЛИТЕРАТУРА

17.09.2016