Играли мальчики в войну

Счастливое детство

Ольга Гранд

.

Сосульки по весне сбивали,

лизали и хрустя съедали.

Мы, двор на двор, дрались,

бывало и доставалось нам немало,

Спектакли ставили в беседке,

на радость бабушкам-соседкам,

Из многих игр, что мы знали,

в лапту охотнее играли;

Дарили книги в день рожденья,

подарок лучший, без сомненья.

В альбомах марки собирали,

потом коллекции меняли

Открыток, фантиков, монеток

и самых разных этикеток.

Мы с нетерпеньем зиму ждали,

"Снегурки" к валенкам цепляли

И с ледяной горы съезжали,

а сзади санки догоняли.

Катились кучею-малой

и шли с ушибами домой;

В походы частые ходили,

костры из веток разводили.

В золе картошку запекали

и песни дружно распевали.

Мы были счастливы тогда,

в те, сердцу милые, года.

(когда я уже написал заметку и хотел пойти спать, по привычке на ночь зашёл проверить, что друзья пишут.

И наткнулся на это стихотворение у Жанны, моей старинной подруги из Будапешта. Спасибо тебе. Мы мыслим одинаково).

 

Играли мальчики в войну

Мы, как и все мальчишки в советское время были предоставлены сами себе. Родители работали с утра до вечера и мы оставались под присмотром бабушек и дедушек. Детство своё я провёл в Истре, которую считаю своей малой Родиной. После войны мама приехала в Москву и в 1945 году мама поступила вместе с фронтовиками во второй Московский мед. И бабушка моя перебралась из Сызрани после войны в деревню Сокольники, рядом с городом Истрой, чтобы быть рядом с дочкой. Бабуля- Мария Спиридоновна выучилась на сурдопереводчика и учителя глухонемых и переводила в Томске для глухонемых студентов в институте, ну а затем война…. В Сокольниках была школа для глухонемых, и там как раз требовались специалисты- учителя для глухонемых детишек.

О моей бабуле я напишу как-нибудь отдельно.

Сейчас важно, что перед выходом на пенсию, двум учителям из школы глухонемых выделили на окраине г.Истры 6 соток, для постройки своего дома. Я был совсем маленький, но помню, как бабуля, когда строился дом, меня возила на коляске в Сокольники, где мы жили в доме-общежитии для учителей, через лес и поля. А это где-то 3-5 км.

Детишек у нас много было на улице и все примерно одного возраста. Разница в два-три года. Игрушек толком ни у кого не было, денег мы вообще не знали. И для нас было трудно купить сливочное мороженое-брикет за 13 копеек, приходилось довольствоваться молочным брикетом за 9 копеек. Мы всё придумывали сами из подручных материалов. Благо городская свалка была в двух километрах. А для 8-10 летних ребятишек- свалка это был Клондайк. И чего мы там не находили….

Ну и конечно, все играли в войну.

За нашей улицей была большая поляна, которая нами использовалась как футбольное поле или аэродром. А дальше уже был лес и гора Лыска, больница и старое кладбище.

И вот на этом аэродроме, уворачиваясь от коровьих лепешек, как от ям снарядов, малышня в шапках, похожих на лётческий шлем, носилась, гудя и стрекоча как пулемёт, и, расправив руки, изображали самолёты. И вели воздушные вои на земле, воображая,что мы- лётчики в небе Великой Отечественной Войны.

Часто раздавались крики: «Ахтунг, Ахтунг, в воздухе Сафонов»,

"Achtung, Achtung! The Savona in der Luft!»

Все «немцы», которыми, естественно, никто не хотел быть, должны были пытаться удрать от нашего «АСА». Но поскольку асом был, как правило, самый старший из нас и самый шустрый, все «немцы» были скоро подбиты и вынуждены были приземлиться на поле.

Откуда мы услышали это имя, Борис Сафонов - конечно, из книг. Телевизор у нас тоже был. Маленький КВН с экраном, наверное, 8 дюймов, и чтобы там чего-то рассмотреть, перед телевизором ставилась увеличительная линза, в которую наливалась вода, причём дистиллированная. Да и программ было то ли одна, то ли две.

Поэтому свои фантазии мы развивали с помощью книг. И мне попалась (а может и родители дали) книжка про войну -про замечательного советского лётчика Бориса Сафонова. Она называлась «В небе Заполярья» (1963г.). Она немедленно была зачитана до дыр, матчастьбыла нами- мальчишкам изучена досконально и уже никто не хотел «летать» на «ишачках»- И-16, а всё больше на Харрикейнах, Томагавках, Аэрокобрах, ЯК-5, Ла-3, Ла-5 или Киттихоуках. Последние у нас ассоциировались в силу мальства и незнания языка, с кошками и мы их не любили. Да и Борис Сафонов погиб на нём. Мне больше нравился Харрикейн. Я не знал, что это значит, но звучало для детского уха очень убедительно. В общем- то в самолётах как у наших, так и фрицев (слово немец, немецкий- вообще не употреблялось тогда, только в сочетании «немецко-фашисткие захватчики») мы разбирались очень даже хорошо. Примерно знали скорости, вооружение, сколько лётчиков, моторов и т.д.

Это урчание моторов, пулемётные очереди, уханье авиационных пушек- всё было по-настоящему. Мы тщательно следили за «боекомплектом», чтобы он не бесконечным. Не у каждого самолёта были пушки. Следили за местами «попадания», то есть до чего касался догоняющий. Если коснулись твоей головы- все, конец. Причём когда гонялись друг за дружкой, ты обязательно должен был изображать самолёт, расставив руки. А так бегать- уравнивало шансы у малышни по сравнению со старшими ребятишками. Если коснулись крыла- вытянутой руки, то дозволялось сделать вынужденную посадку и отремонтироваться, чтобы потом снова вступить в бой. Командная тактика применялась повсеместно. Так стайка «истребителей» могла взять в клещи самого быстрого и мощного «противника» и он признавался сбитым.

Но совершенно точно, что имена Кожедуба и Покрышкина нам стали известны значительно позже.

В общем, мы играли в настоящую войну на самолётах. И когда я получил серьёзнейшую травму, мальчишки приходили к моему дому и специально для меня, обездвиженного, устраивали воздушные бои, чтобы приободрить меня. Спасибо, вам, друзья моего детства. Я вас всех помню и люблю.