Культура I четверти XVIII века

Поэзия

Широкой читательской публике Карамзин известен как прозаик и историк, автор «Бедной Лизы» и «Истории государства Российского». Между тем Карамзин был также поэтом, сумевшим и в этой области сказать свое новое слово. В стихотворных произведениях он остается сентименталистом, но в них отразились и другие стороны русского предромантизма. В самом начале поэтической деятельности Карамзин написал программное стихотворение «Поэзия» (1787), напоминающее «Эпистолу к Аполлину» Тредиаковского. Однако, в отличие от писателей-классицистов, Карамзин утверждает не государственное, а сугубо интимное назначение поэзии, которая, по его словам, «...всегда отрадою была невинных, чистых душ» (Т. 2. С. 8). Оглядываясь на историю мировой литературы, Карамзин по-новому оценивает ее многовековое наследство. Так, в античном мире рядом с Гомером, Софоклом и Эврипидом им поставлены авторы буколических, пасторальных произведений — Бион, Феокрит и Мосх. Ни одним именем не представлена французская литература. Зато на неизмеримую высоту подняты английские авторы: «Британия есть мать поэтов величайших» (Т. 2. С. 8). Первым из них назван Оссиан, песни которого «настраивают нас к печальным представлениям; // Но скорбь сия мила и сладостна душе» (Т. 2. С. 8). В отличие от классицистов, не признававших Шекспира, который не укладывался в рамки их поэтических правил, Карамзин восторженно прославляет великого английского драматурга. В нем он видит глубочайшего психолога, непревзойденного сердцеведа: «Шекспир, Натуры друг! кто лучше твоего // Познал сердца людей?» (Т. 2. С. 10). Затем идут Мильтон, автор поэмы «Потерянный и возвращенный рай», и Йонг, т. е. Юнг, с его «Ночными думами», в которых он выступает как «несчастных утешитель» (Т. 1. С. И). В круг «великих» введен швейцарский поэт Геснер, автор идиллий — «альпийский Теокрит, сладчайший песнопевец» (Т. 2. С. 11). Завершает плеяду избранных автор «Мессиады», немецкий поэт Клопшток, которого Карамзин называет «несравненным».

В хор европейских муз должны включиться, по словам Карамзина, и русские авторы. При этом предшествующая классицистическая поэзия для Карамзина как бы не существует:

О Россы! век грядет, в который и у вас

Поэзия начнет сиять, как солнце в полдень.

Исчезла нощи мгла — уже Авроры свет

В **** блестит к скоро все народы

На север притекут светильник зажигать (Т. 2. С. 12-13).

Д. Д. Благой считал, что четырьмя звездочками Карамзин заменил слово «Москва». Но в таком случае пропадает целая стопа, резко нарушается ритм стихотворения, который Карамзин строго выдерживает в своем произведении. Думается, что поэт имел в виду здесь слово «Петрополь», с которым более органично перекликается и слово «север» («На север притекут...»).

Карамзин стремится расширить жанровый состав русской поэзии. Ему принадлежат первые русские баллады, которые впоследствии станут ведущим жанром в творчестве романтика Жуковского. Баллада «Граф Гваринос» — перевод старинного испанского романса о побеге отважного рыцаря из мавританского плена. Она была переведена с немецкого языка четырехстопным хореем. Этот размер выберет позже Жуковский в «романсах» о Сиде и Пушкин в балладах «Жил на свете рыцарь бедный» и «Родриг». Вторая баллада Карамзина — «Раиса» — близка по содержанию к повести «Бедная Лиза». Ее героиня — девушка, обманутая любовником, кончает жизнь в морской пучине. В описаниях природы чувствуется влияние популярной в то время мрачной поэзии Оссиана: «Во тьме ночной ярилась буря; // Сверкал на небе грозный луч» (Т. 2. С. 25). Трагическая развязка баллады и аффектация любовного чувства предвосхищает манеру «жестоких» романсов XIX в.

Поэзию Карамзина отличает от поэзии классицистов культ природы. Обращение к ней глубоко интимно и в ряде случаев отмечено биографическими чертами. В стихотворении «Волга» Карамзин первый из русских поэтов воспел великую русскую реку. Это произведение создано по непосредственным впечатлениям детства. В круг произведений, посвященных природе, входят «Моление о дожде», созданное в одно из страшных засушливых лет, а также стихотворения «К соловью» и «Осень». В произведении «Осень» — лирический пейзаж связан с грустными размышлениями автора не только об увядании природы, но и о бренности человеческой жизни:

Веют осенние ветры

В мрачной дубраве;

С шумом на землю валятся

Желтые листья.

Странник, стоящий на холме,

Взором унылым

Смотрит на бледную осень,

Томно вздыхая (Т. 2. С. 17).

Лейтмотив стихотворения создается с помощью однотипных эпитетов: «мрачная», «унылый», «томный», «бледный», связывающих пейзаж с переживаниями поэта и его героя.

Поэзия настроений утверждается Карамзиным в стихотворении «Меланхолия». Поэт обращается в нем не к четко выраженному состоянию человеческого духа — радость, грусть, а к его оттенкам, «переливам», к переходам от одного чувства к другому:

О Меланхолия! нежнейший перелив

От скорби и тоски к утехам наслажденья!

Веселья нет еще, и нет уже мученья;

Отчаянье прошло... Но слезы осушив,

Ты радостно на свет взглянуть еще не смеешь

И матери своей, Печали, вид имеешь (Т. 2. С. 74).

За Карамзиным прочно закрепилась репутация меланхолика. Между тем печальные мотивы — только одна из граней его поэзии. В его лирике нашлось место и для жизнерадостных эпикурейских мотивов, вследствие чего Карамзина можно считать одним из родоначальников «легкой поэзии». Основой этих настроений было просветительство, провозгласившее право человека на наслажденье, данное ему самой природой. К анакреонтический стихотворениям поэта, прославляющим пиры и любовные радости, можно отнести такие его произведения, как «Веселый час», «Отставка», «К Лиле», «Непостоянство». В них уже появляются беззаботные Лилы и Хлои, в сообществе с сатирами и нимфами, которые позже уверенно войдут в лицейскую лирику молодого Пушкина.

Карамзин мастер малых форм. Единственная его поэма «Илья Муромец», которую он в подзаголовке назвал «богатырской сказкой», осталась незаконченной.

Опыт Карамзина нельзя считать удачным. Крестьянский сын Илья Муромец превращен в галантного, утонченного рыцаря. И все-таки само обращение поэта к народному творчеству, намерение создать на его основе национальный сказочный эпос — весьма показательны. Поэма Карамзина оказалась рядом с «Бовой» Радищева и явилась одной из предшественниц «Руслана и Людмилы» Пушкина. У Карамзина мог Пушкин заимствовать и образ волшебника Черномора, погрузившего красавицу в глубокий волшебный сон. От Карамзина же идет и манера повествования, изобилующая лирическими отступлениями литературного и личного характера.

Отталкивание Карамзина от классицистической поэзии отразилось и в художественном своеобразии его произведений. Он стремился освободить их от стеснительных классицистических форм и приблизить к непринужденной разговорной речи. Карамзин не писал ни од, ни сатир. Излюбленными его жанрами стали послание, баллада, песня, лирическая медитация. Подавляющее число его стихотворений не имеет строф или же написаны четырехстишиями. Рифмовка, как правило, не упорядочена, что придает авторской речи непринужденный характер. Особенно это характерно для дружеских посланий И. И. Дмитриеву, А. А. Плещееву. Во многих случаях Карамзин обращается к безрифменному стиху, за который ратовал в «Путешествии» и Радищев. Так написаны обе его баллады, стихотворения «Осень», «Кладбище», «Песня» в повести «Остров Борнгольм», многие анакреонтические стихотворения. Не отказавшись от четырехстопного ямба, Карамзин наряду с ним часто пользуется четырехстопным хореем, который поэт считал более национальной формой, чем ямб. Так, к поэме «Илья Муромец», написанной четырехстопным хореем с дактилической клаузулой, автор сделал следующее примечание: «В рассуждении меры скажу, что она совершенно русская. Почти все наши старинные песни сочинены такими стихами» (Т. 2. С. 45). Разумеется, это утверждение ошибочно, но оно отражает стремление писателя сблизить русскую поэзию с ее национальными истоками.

«Новый слог»

Творчество Карамзина сыграло большую роль в дальнейшем развитии русского литературного языка. Создавая «новый слог», Карамзин отталкивается от «трех штилей» Ломоносова, от его од и похвальных речей. Реформа литературного языка, проведенная Ломоносовым, отвечала задачам переходного периода от древней к новой литературе, когда еще было преждевременным полностью отказаться от употребления церковнославянизмов. Однако три «штиля», предложенные Ломоносовым, опирались не на живую разговорную речь, а на остроумную мысль писателя-теоретика. Карамзин же решил приблизить литературный язык к разговорному. Поэтому одной из главных его целей было дальнейшее освобождение литературы от церковнославянизмов. В предисловии ко второй книжке альманаха «Аониды» он писал: «Один гром слов только оглушает нас и никогда до сердца не доходит». [58]

Вторая черта «нового слога» состояла в упрощении синтаксических конструкций. Карамзин отказался от пространных периодов. В «Пантеоне российских писателей» он решительно заявлял: «Проза Ломоносова вообще не может служить для нас образцом: длинные периоды его утомительны, расположение слов не всегда сообразно с течением мыслей» (Т. 1. С. 621). В отличие от Ломоносова, Карамзин стремился писать короткими, легко обозримыми предложениями. Для примера приведем отрывок из повести «Бедная Лиза»: «Эраст был до конца жизни своей несчастлив. Узнав о судьбе Лизиной, он не мог утешиться и почитал себя убийцею. Я познакомился с ним за год до его смерти. Он сам рассказал мне свою историю и привел меня к Лизиной могиле. — Теперь, может быть, они уже примирились!» (Т. 1. С. 621).

Третья заслуга Карамзина заключалась в обогащении русского языка рядом удачных неологизмов, которые прочно вошли в основной словарный состав. «Карамзин, — писал Белинский, — ввел русскую литературу в сферу новых идей, и преобразование языка было уже необходимым следствием этого дела». [59] К числу нововведений, предложенных Карамзиным, относятся такие широко известные в наше время слова, как «промышленность», «развитие», «утонченный», «сосредоточить», «трогательный», «занимательность», «человечность», «общественность», «общеполезный», «влияние» и ряд других. Создавая неологизмы, Карамзин использовал главным образом метод калькирования французских слов: «интересный» от «interessant», «утонченный» от «raffine», «развитие» от «developpement» и т. п. Значительная часть этих понятий связана с психологической сферой, особенно близкой писателю-сентименталисту.

Языковая реформа Карамзина имела и свои уязвимые стороны. К ним прежде всего следует отнести резко отрицательное отношение к народным идиомам, к лексике, связанной с жизнью простого народа. Писатель ориентировался на утонченные, аристократические вкусы образованных читателей того времени, принадлежащих к высшему обществу, которых оскорбляли «низкие» подробности крестьянского быта.

Карамзин принадлежит к числу писателей, оказавших сильное и продолжительное влияние на развитие русской литературы. Его повести, особенно «Бедная Лиза», вызвали массу подражаний: «Ростовское озеро» и «Прекрасная Татьяна, живущая у подошвы Воробьевых гор» В. В. Измайлова, «История бедной Марьи» Н. П. Милонова, «Бедная Маша» А. Е. Измайлова, «Софья» и «Инна» Г, П. Каменева и ряд других. Карамзин и его ученики создали устойчивый тип сентиментальной повести, своеобразной и неповторимой, как романтическая и «натуральная» повести. Столь же обширную литературу вызвали и «Письма русского путешественника». Здесь и «Путешествие в полуденную Россию» В. В. Измайлова, и «Письма из Лондона» П. И. Макарова, и «Путешествие в Малороссию» П. И. Шаликова, и ряд других произведений.

Но значение творчества Карамзина выходит за рамки сентиментализма, за границы XVIII в., поскольку оно оказало сильное влияние на литературу первых трех десятилетий XIX в. Именно это дало основание Белинскому говорить о Карамзинском периоде русской литературы, продолжавшемся, по его словам, около сорока лет с 90-х годов XVIII по 20-е годы XIX в. «Карамзиным, — писал Белинский, — началась новая эпоха русской литературы... Карамзин ввел русскую литературу в сферу новых идей... первый... заменил мертвый язык книги живым языком общества». [60] Карамзину принадлежит заслуга создания в России бытовой, «светской», исторической и предромантической повести. Опыты Карамзина были продолжены и возведены на новую ступень Пушкиным, Гоголем, Бестужевым-Марлинским, Полевым, Погодиным, Павловым и другими авторами XIX в. В своих повестях Карамзин выступал тонким психологом, обогатившим эту область такими художественными средствами, как мимика, жест, внутренний монолог, лирический пейзаж. Произведения Карамзина сблизили литературный язык с живым, разговорным языком. Именно этим он привлек в начале XIX в. в литературное общество «Арзамас» Жуковского и Батюшкова, Вяземского и молодого Пушкина.

Большую роль в истории литературы сыграла и «История государства Российского». Она вдохновила Рылеева создать героические думы, Пушкина — трагедию «Борис Годунов», А. К. Толстого — драматическую трилогию о Грозном и его преемниках, а также роман «Князь Серебряный».

[1] Вестник Европы. 1802. Ч, 3. № 12. С. 314.
[2] Там же. С. 329.
[3] Там же. С. 328.
[4] Пушкин А. С. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 67.
[5] Карамзин Н. М. Письма русского путешественника. М., 1797-1801. Ч. 1. С. 78. В дальнейшем ссылки на это издание приводятся в тексте.
[6] Пушкин А. С. Полн. собр. соч. Т. 4. С. 238.
[7] Барсков Я. Л. Переписка московских масонов XVIII века. 1915. С. 195.
[8] Детское чтение. 1789. Ч. 18. С. 177.
[9] Там же. С. 190.
[10] Детское чтение. 1789. Ч. 18. С. 190.
[11] Карамзин Н. М. Избр. соч. М.; Л., 1964. Т. 1. С. 610.
[12] Там же. С. 615.
[13] Там же. С. 616.
[14] Там же. С. 615.
[15] Карамзин Н. М. Избр. соч. Т. 1. С. 610.
[16] Там же. С. 614.
[17] Там же. С. 616.
[18] Там же. С. 614.
[19] Карамзин Н. М. Избр. соч. Т. 1. С. 619.
[20] Канунова Ф. 3. Из истории русской повести (историко-литературное значение повестей Н. М. Карамзина). Томск, 1967. С. 25.
[21] Карамзин Н. М. Избр. соч. Т. 1. С. 610.
[22] Там же. С. 611-612.
[23] Там же. С. 618.
[24] Там же. С. 614.
[25] Московский журнал. 1791. Ч. 3. Кн. 1. С. 31.
[26] Дмитриев М. А. Мелочи из запаса моей памяти. М., 1869. С. 68.
[27] Московский журнал. 1791. Ч. 3. Кн. 1. С 36-37.
[28] Шретер И Романтизм. Предыстория и периодизация // Европейский романтизм. М., 1973. С. 57-59.
[29] Древняя российская вивлиофика. М., 1773. Ч. 1.
[30] Вестник Европы. 1802. № 24. С. 290.
[31] Старчевский А. Николай Михайлович Карамзин. Спб., 1849. С. 91.
[32] Карамзин Н. М. Избр. соч. Т. 1. С. 622.
[33] Аглая. М., 1794. Кн. 1. С. 74-75.
[34] Письма Н. М. Карамзина к И. И. Дмитриеву. СПб., 1866. С. 42.
[35] Аглая. Кн. 2. С. 65-68.
[36] Там же. С. 93.
[37] Гельвеций К. А. Соч.; В 2 т. М., 1973. Т. 1. С 362.
[38] Карамзин Н. М. Разговор о счастии. М., 1797. С. 23.
[39] Карамзин Н. М. Избр. соч. М., 1964. Т. 2. С. 153-154. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте.
[40] Аглая. Кн. 1. С. 96.
[41] Там же. С. 96.
[42] Карамзин Н. М. Разговор о счастии. С. 73.
[43] Аглая. Кн. 1. С. 106.
[44] Аглая. Кн. 2. С. 17-18.
[45] Вестник Европы. 1802. Ч. 3. № 12. С. 330.
[46] Там же. 1802. Ч. 5. № 18. С. 123-124.
[47] Там же. 1802. Ч. 1. № 2. С. 54.
[48] Там же. Ч. 4. № 13. С. 43.
[49] Вестник Европы. Ч. 5. № 18. С. 117.
[50] Там же. С. 115.
[51] Вестник Европы. 1803. Ч. 9. № 19. С. 232.
[52] Там же. Ч. 11. № 19. С. 208.
[53] Карамзин Н. М. История государства Российского. Спб., 1819. Т. 6. С. 137.
[54] Письма Н. М. Карамзина к И. И. Дмитриеву. Спб., 1866. С. 249.
[55] Карамзин Н. М. О древней и новой России... Берлин, 1861. С. 13.
[56] Карамзин Н. М. История государства Российского. Спб., 1819. Т. 6. С. 5.
[57] Карамзин Н. М. История государства Российского. Ч. 6. С. 28.
[58] Аониды. 1798. Кн. 2.
[59] Белинский В. Г. Полн. собр. соч. Т, 7. С. 132.
[60] Белинский В. Г. Полн. собр. соч. Т. 7. С. 132

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА ОБЩАЯ 1. Маркс К., Энгельс Ф. Об искусстве: В 2 т. 4-е изд. М., 1983. Т, 1. С. 605; Т. 2. С. 718. 2. Ленин В. И. О литературе и искусстве. 6е изд. М., 1986. С. 827. 3. Плеханов Г. В. История русской общественной мысли. М.; Л., 1925. Кн. 2, 3. 4. Гуковский Г. А. Русская литература XVIII века. М., 1939. 5. Благой Д. Д. История русской литературы XVIII века. 4-е изд. М., 1960. 6. Федоров В. И. История русской литературы XVIII века. М., 1990. 7. Берков П. Н. История русской журналистики XVIII века. М.; Л., 1952. 8. Пигарев К. В. Русская литература и изобразительное искусство (XVIII — первая четверть XIX века). М., 1966. 9. Кулешов В. И. История русской критики XVIII — начала XX веков. 4-е изд. М., 1991. 10. Очерки русской культуры XVIII в. М., 1985, Ч. I; 1987. Ч. II; 1988. Ч. III; 1990. Ч. IV. 11. Алексеев М. Я. Русско-английские литературные связи. М., 1982. 12. Заборов П. Р. Русская литература и Вольтер. Л., 1978. 13. Левин Ю. Д. Оссиан в русской литературе. Л., 1980. 14. Песков А. М. Буало в русской литературе XVIII — первой четверти XIX в. М., 1989. 15. Русская литература. Век XVIII. Лирика / Вступ. ст. Н. Д. Кочетковой. М., 1990. 16. Хрестоматия по русской литературе XVIII в. / Сост. А. В. Кокорев. 4-е изд. М., 1965. 17. Русская литература XVIII века / Сост. Г. П. Макогоненко. Л., 1970. 18. Русская литература XVIII века. 1770-1775. Хрестоматия / Сост. В. А. Западов. М., 1979. 19. Русская литература последней четверти XVIII века. Хрестоматия / Сост. В. А. Западов. М., 1985. 20. Берков П. Н. Введение в изучение истории русской литературы XVIII в. Л., 1964. 21. История русской литературы XVIII века. Библиографический указатель / Сост. В. П. Степанов, Ю. В. Стенник. Л., 1968. 22. Словарь русского языка XVIII века. М., 1984, Вып. 1, 2, 3, 4, 5. 23. Словарь русских писателей XVIII века. Л., 1988, Вып. 1. ПРЕДКЛАССИЦИЗМ Тексты 1. Русские повести первой трети XVIII в. / Исслед. и подгот. текста Г. Н. Моисеевой. М.; Л., 1965. 2. Русская силлабическая поэзия XVII — XVIII вв. / Вступ. ст. А. М. Панченко. Л., 1970. 3. Русская драматургия последней четверти XVII — начала XVIII в. М., 1972. 4. Пьесы школьных театров Москвы. М., 1974. 5. Пьесы столичных и провинциальных театров первой половины XVIII в. М., 1975. 6. Пьесы любительских театров. М., 1976. 7. Панегирическая литература петровского времени. М., 1979. 8. Феофан Прокопович. Соч. / Пред. И. П. Еремина. М.; Л., 1961. Исследования 1. Пекарский П.П. Наука и литература в России при Петре Великом. Спб., 1862, Т. 1. 2. Морозов А. А. Проблема барокко в русской литературе XVII — начала XVIII века // Рус. лит. № 3. С. 3-38. 3. Панченко А. М. Русская культура в канун Петровских реформ. Л., 1984. 4. Травников С. Н. Писатели петровского времени. М., 1989. СТАНОВЛЕНИЕ РУССКОГО КЛАССИЦИЗМА Тексты 1. Кантемир А. Д. Собр. стихотворений / Ред. и вступ. ст. Ф. Я. Приймы. Л., 1956. 2. Тредиаковский В. К. Избр. произв. / Вступ. ст. Л. И. Тимофеева. М.; Л., 1963. 3. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч.: В 11 т. М.: Л., 1952 —1985. Т. 7 (труды по филологии); Т. 8 (поэзия, ораторская проза, надписи). 4. Сумароков А. П. Избр. произв. / Вступ. ст. П. Н. Беркова. Л., 1957. Исследования 1. Русский и западноевропейский классицизм. Проза. М., 1982. 2. Морозов А. А. Судьбы русского классицизма // Рус. лит. 1974. № 1 С. 3-27. 3. Смирнов А. А. Литературная теория русского классицизма. М., 1981. Белинский В. Г. Кантемир // Полн. собр. соч. М., 1955. Т. 8. 4. Соколов А. Н. Очерки по истории русской поэмы XVIII и первой половины XIX века. М., 1955. С. 128-144. 5. Илюшин А. А. Русское стихосложение. М., 1988. 6. Гаспаров М. Л. Очерки истории русского стиха. Мелодика, ритмика, рифма, строфика. М., 1984. 7. Летопись жизни и творчества М. В. Ломоносова. М.; Л., 1961. 8. Морозов А. А. М. В. Ломоносов: Путь к зрелости. 1711-1741. М.; Л., 1962. 9. Павлова Г. Е., Федоров Л. С. М. В. Ломоносов. М., 1980. 10. Ломоносов и русская литература. М., 1987. 11. Стенник Ю. В. О художественной структуре трагедий А. П. Сумарокова // XVIII век: Сб. М.; Л., 1962. Вып. 5. 12. Стенник Ю. В. Жанр трагедии в русской литературе. Эпоха классицизма. Л., 1981. РАЗВИТИЕ РУССКОГО КЛАССИЦИЗМА И НАЧАЛО ЕГО КОРЕННЫХ ИЗМЕНЕНИЙ Журнальная сатира Тексты 1. Новиков Я, Избранное / Вступ. ст. А. М. Пескова. М., 1983. 2. Русская сатирическая проза XVIII века / Вступ. ст. Ю. В. Стенника. Л., 1986. 3. Крылов И. А. Соч.: В 2 т. / Вступ. ст. С. А. Фомичева. М., 1984. Т. 1, 2. 4. Исследования 5. Добролюбов Н. А. Русская сатира екатерининского времени // Собр. соч.: В 9 т. М.; Л., 1962. Т. 5. С. 313-401. 6. Стенник Ю. В. Русская сатира XVIII в. Л., 1985. 7. Мартынов И. Ф. Книгоиздатель Николай Новиков. М., 1981. 8. Белинский В. Г. Иван Андреевич Крылов // Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 1955. Т. 8. С. 565-591. 9. Степанов Н. Л. Крылов: Жизнь и творчество. М., 1958. 10. Иван Андреевич Крылов: Проблемы творчества. Л., 1975. 11. Разумовская М. В. «Почта духов» Крылова и романы маркиза д'Аржана // Рус. лит. 1978. № 1. С. 103-115. 12. Гордин М. А., Гордин Л. А. Театр Ивана Крылова. Л., 1983. 13. И. А. Крылов в воспоминаниях современников. М., 1982. Драматургия Тексты 1. Русская комедия и комическая опера XVIII века / Вступ. ст. П. Н. Беркова. М.; Л., 1950. 2. Стихотворная трагедия конца XVIII — начала XIX в. / Вступ. ст. В. А. Бочкарева. М.; Л., 1964. 3. Княжнин Я. Б. Избр. произв. / Вступ. ст. Л. И. Кулаковой. Л., 1961. 4. Капнист В. В. Собр. соч.: В 2 т. / Вступ. ст. и прим. Д. С. Бабкина. М.; Л., 1950. Т. 1, 2. 5. Капнист В. В. Избр. произв. / Вступ. ст. Ермаковой-Битнер. Л., 1973. 6. Фонвизин Д. Я. Собр. соч.: В 2 т. / Вступ. ст. Г. П. Макогоненко. М.; Л., 1959. Т. 1, 2. Исследования 1. Берков П. Н. История русской комедии XVIII в. Л., 1977. 2. История русской драматургии XVII — первая половина XIX века. Л., 1982. 3. Ключевский В. О. «Недоросль» Фонвизина. Опыт исторического объяснения учебной пьесы // Соч.: В 8 т. М., 1959. Т, 8. 4. Пигарев К. В. Творчество Фонвизина. М., 1954. Поэзия Тексты 1. Ирои-комическая поэма / Под ред. В. В. Томашевского. Л., 1933. С. 101-179, 267-465. 2. Богданович И. Ф. Стихотворения и поэмы. Л., 1957. 3. Майков В. И. Избр. произв. / Вступ. ст. А. В. Западова. Л., 1966. 4. Поэты XVIII века: В 2 т. / Вступ. ст. Г. П. Макогоненко. Л., 1972. Т. 1, 2. 5. Стихотворная сказка (новелла) XVIII — начала XIX века / Вступ. ст. А. Н. Соколова. Л., 1969. 6. Капнист В. В. Сочинения / Вступ. ст. Д. Д. Благого. М., 1959. 7. Муравьев М. Н. Стихотворения / Вступ. ст. Л. И. Кулаковой. Л., 1967. 8. Херасков М. М. Избр. произв. / Вступ. ст. А. В. Западова. Л., 1961. 9. Хемницер И. И. Полн. собр. стихотворений / Вступ. ст. Н. Л. Степанова. Л., 1963. 10. Державин Г. Р. Анакреонтические песни. М., 1986. (Сер. «Литературные памятники»). 11. Державин Г. Р. Стихотворения / Вступ. ст. Д. Д. Благого. Л., 1957. Исследования 1. Белинский В. Г. Сочинения Державина // Полн. собр. соч.: В 13 т. М.: АН СССР, 1955. Т. 6. С. 582-658. 2. Западов А. В. Мастерство Державина. М., 1958. 3. Западов В. А. Г. Р. Державин: Биография писателя. М.; Л., 1965. СЕНИМЕНТАЛИЗМ Тексты 1. Радищев А. Н. Полн. собр. соч. М.; Л., 1938-1952. Т. 1-3. 2. Радищев А. Н. «Путешествие из Петербурга в Москву». Фотолитографическое воспроизведение издания 1790 г. М.; Л., 1935. Т. l, 2. 3. Карамзин Н. М. Полн. собр. стихотворений / Вступ. ст. Ю. М. Лотмана. М.; Л., 1966. 4. Русская сентиментальная повесть / Сост. П. А. Орлов. М., 1979. 5. Карамзин Н. М. Письма русского путешественника / Вступ. ст. Ю. М. Лотмана. Л., 1984. 6. Карамзин Н. М. Соч.: В 2 т. / Вступ. ст. Г. П. Макогоненко. М.; Л.,1986. Т. 1, 2. 7. Дмитриев И. И. Полн. собр. стихотворений / Вступ. ст. Г. П. Макогоненко. Л., 1967. 8. Дмитриев И. И. Соч. / Вступ. ст. А. М. Пескова. М., 1986. Исследования 1. Бабкин Д. С. Процесс А. Н. Радищева. М.; Л., 1952. 2. Макогоненко Г. П. Радищев и его время. М., 1956. 3. Биография Радищева, написанная его сыновьями. М.; Л., 1959. 4. Бабкин Д. С. А. Н. Радищев: Литературно-общественная деятельность. М.; Л., 1966. 5. Кулакова Л. И., Западов В. А. А. Н. Радищев: «Путешествие из Петербурга в Москву»: Комментарий. Л., 1974. 6. Татаринцев А. Г. Сын отечества. М., 1981. 7. Канунова Ф. 3. Из истории русской повести: Ист.-лит. Значение повестей Н. М. Карамзина. Томск, 1967. 8. Павлович С. Э. Пути развития русской сентиментальной прозы XVIII века. Саратов, 1974. 9. Лотман Ю. М. Сотворение Карамзина. М., 1987.

В 18 веке в России произошли важнейшие социальные, политические и экономические изменения. Эти изменения повлияли на все сферы жизни и деятельности государства, в том числе и на развитие литературы. В литературу пришло большое число переводных западноевропейских произведений. Но главное, пришли направления, идеи, жанры.

Успехи петровских начинаний отразились во всех областях культура и науки. В частности, новому духу эпохи Петра должна была соответствовать и литература. Она в первую очередь должна была стать общедоступной. Изменился принцип написания и издания произведения. Книги начали выходить на русском языке. Основное внимание отводилось обучающей литературе. Именно в это время появились первые грамматики русского языка и первая общедоступная научная литература.

18 век – это век просвещения, время, когда общество активно познавало основы своей истории, языка, культуры, это век открытий и новых начинаний в области науки и культуры. Именно в 18 веке Ломоносов поставил первые опыты с электричеством, которое было открыто более чем через 150 лет. В это время в России был открыт первый университет и основана первая академия наук. В эту эпоху одинаково развивались естественные науки, технические ремесла и культура. В 1702 году открылся первый общественный театр, куда могли ходить все горожане. Чуть позже в Петербурге был создан и открыт первый в России музей – Кунсткамера. В начале века, в 1702 году, в Москве начала выходить первая периодическая газета «Ведомости». Появление газеты и дальнейшее появление печатных изданий повлияли на грамотность.

2. Безавторские истории. «Повесть о российском матросе Василии Кориотском».

Несмотря на бурное развитие книгопечатания в эпоху Петра I основной круг чтения массового русского читателя составляли традиционные рукописные сборники повестей, или «гистории», как их стали называть в это время. По составу рукописных сборников повестей может быть реконструирован жанровый состав массовой русской беллетристики первой четверти XVIII в., в недрах которой сформировался тип безавторской гистории Петровской эпохи. Одним из наиболее типичных образцов жанра является «Гистория о российском матросе Василии Кориотском и о прекрасной королевне Ираклии Флоренской земли». Композиционно произведение распадается на две неравные части: первая, более лаконичная, повествует о жизни молодого дворянина Василия Кориотского, пошедшего на государеву службу, а вторая, более пространная — о его невероятных приключениях в Европе. Первая часть имеет ярко выраженный бытоописательный характер; вторая, более условная, выстроена отчасти по образцу русских народных былин и разбойничьих сказок, отчасти же — по образцу западноевропейской любовно-авантюрной повести. Начиная с первых самостоятельных шагов в жизни, службы во флоте, Василий вызывает к себе уважение всех, с кем бы ни свела его судьба. Таким образом, причиной повсеместного уважения к российскому матросу и его феерических достижений становятся его личные достоинства — ум, образованность и инициатива. Кроме реальной новизны русского общественного быта в повести о российском матросе нашел свое отражение и новый тип личности, порожденный новым временем русской истории. В качестве приказчика голландского купца, торгующего в Европе с «великой прибылью», Василий весьма напоминает героя новгородских былин, предприимчивого и удачливого «гостя»; на разбойничьем острове он — «удалой добрый молодец», герой разбойничьих фольклорных сказок. В любое другое время русской истории общая схема жизненного пути Василия от «великой скудости» до женитьбы на Флоренской королевне и царствование во Флоренции могла быть воспринята только как вариация на распространенный сказочный сюжет. В Петровскую эпоху такая сказка имела совершенно реальную возможность сделаться былью. И сюжет, и композиция, и стилистика повести определены центральным положением характера, задачей его максимально полного раскрытия. Все сюжетные эпизоды повести — служба во флоте и пребывание у голландского купца, жизнь на разбойничьем острове и пребывание при австрийском дворе, служба в работниках у бедной старушки в богадельне и, наконец, женитьба на Ираклии и царствование во Флоренции — выстроены по принципу контраста, перепада жизненных ситуаций от счастья к несчастью, от бедности к благополучию, в которых лучше всего могут проявиться личные достоинства и свойства характера. Гистория о российском матросе Василии Кориотском...», стоящая в преддверии новой русской литературы, обозначила собой робкие и на первых порах трудно различимые истоки одного из важнейших идеолого-эстетических направлений развития русской литературы не только XVIII, но и XIX в.: поиски эпохального типа личности, стремление постигнуть человека через его историческую эпоху Таким образом, безавторские гистории Петровской эпохи лежат у истоков одной из наиболее мощных жанровых традиций русской литературы — традиции исторического романа и романа о современности.